—Ну ты там едешь?
Ветер подхватывает звонкий голос Ричи, мчащегося на велосипеде с бешеной скоростью, и относит его назад метров на десять, где пыхтящий Эдди усердно крутит педали.
—Я тебя когда-нибудь придушу! —верещит он, вызывая у парня ухмылку. —Ты не сказал «три»! Это нечестно!
Тозиер прикрывает глаза и полной грудью вдыхает запах осени. Ветерок обдувает лицо, редкие листья хрустят под колёсами, а последние тёплые лучи солнца перед наступлением зимы согревают лицо и поднимают настроение.
—Солнце моё, не гунди! Смирись с тем, что тебе придётся отдать мне свой новенький выпуск «Людей Икс»!
Кто бы знал, что Балаболу для настоящего счастья нужно так немного — всего-то раздражённый Эдс, грозящийся его убить, и чувство полной свободы. В уголках глаз скапливаются слёзы, и он спешит утереть их ладонью.
—Ага!
Рич отшатывается и чуть ли не падает с байка от неожиданности, когда его пихают в бок. Каспбрак тут же пользуется секундным замешательством друга и обгоняет его, сворачивая на другую улицу.
—Ну и кто тут проиграл?
Парень молчит, потому что не может произнести ни слова. Эдди, улыбающийся во весь рот и совершенно довольный своей победой, оборачивается на него и даёт рассмотреть свои каштановые волосы, в которых играет солнце. Грудь опять сводит непонятным ощущением, означающим только одно:
«Я хочу касаться его».
Он сглатывает и пытается унять свои эмоции, мысленно возрождая в памяти момент, когда они вчера поцеловались (если это можно назвать так, ха), надеясь, что это сойдёт. Но природа Тозиера требует ещё, разъедая грудную клетку на части и как бы напоминая:
«Ты всё ещё тот ненормальный, которому прикосновения жизненно необходимы. Не забыл?»
Рич выравнивает дыхание.
«Не сейчас. Мне нужно продержаться хотя бы пару часов», —думает он и тоже улыбается.
БАМ!
С коротким, но громким визгом Каспбрак наезжает на булыжник и буквально перелетает через руль велосипеда, приземляясь на асфальт. Слышны шипение и тихая ругань, но Ричи, уже успевший нарисовать себе в сознании картины внезапно умершего друга, пулей подлетает к нему и падает на колени.
—Эдс! Ты в п-порядке?
Эдди, которого бесцеремонно схватили за плечи и начали трясти, морщится и с недоверием смотрит на внезапно взволновавшегося Тозиера. Наверное, он сейчас думает о том, насколько странно тот выглядит — он ведь
всего лишь упал с велосипеда и расцарапал коленки с ладошками, а в глазах у друга уже светится неподдельная паника.
—Да, конечно. Но если ты позволишь мне встать, то будет вообще замечательно.
—Ох, да, извини, —Балабол слишком резко отскакивает, наблюдая за поднимающимся на локтях парнем, но на ноги не встаёт. Его глаза расширяются, когда он видит струйку крови, стекающую вниз по руке друга. —Ты поранился?
—Немного. Сейчас достану перекись…
Астматик расстёгивает свою бездонную поясную сумку и выуживает оттуда полупустую баночку с жидкостью и кусочек белой-белой, как облако, ваты.
У него всегда есть всё для оказания первой помощи при порезах и ссадинах. В памяти невольно всплывает день, когда одиннадцатилетний Ричи сидит в кабинке школьного туалета и плачет от боли и обиды на весь мир. Хулиганы закидали его учебниками, карандашами, канцелярскими ножами — всем, что было тогда под рукой. Струйка горячей крови скатывается вниз по шее, следом за каплями слёз.
—Ричи! Ты ранен! Не переживай, сейчас я…
Эдди подходит к нему и берёт заплаканное лицо в руки. Карие глаза смотрят прямо и уверенно, хотя в них читаются нотки беспокойства.
Ричи было уже не больно и совсем не страшно — ведь рядом усердно сопит Каспбрак, аккуратно обрабатывающий его раны. Ради этого можно и ещё раз попасть под тяжёлую руку банды Генри Бауэрса…
—Время вернуть должок? — неожиданно для самого себя выпаливает Ричи и буквально вырывает смоченную лекарством вату у удивленного Эдса из-под носа.
—Что ты… —смущённо мямлит парень, но тут же шипит от неожиданности, когда к его кровоточащей коленке прикасаются обеззараживающим средством, а холодные пальцы второй руки легонько придерживают ногу чуть выше носка.
—Работает доктор, просьба не мешать!
Аккуратно, как к самому ценному в своей жизни, Ричи дотягивается и обрабатывает кровоточащие коленки на обеих ногах. Можно только догадываться, как странно всё это выглядит со стороны — два парня сидят на середине дороги и один из них, тот, что только слегка порозовел, оказывает первую медицинскую помощь второму, который сидит весь залитый краской.
Но Тозиеру как-то плевать. Потому что неприятное чувство в груди спадает и остаётся только теплота и забота, которую он передаёт Эдсу через прикосновения к пораненным коленкам.
—Всё. Давай сюда руку.
Ошарашенный астматик, приоткрыв рот, окидывает его вопросительным взглядом, но руку всё же подаёт. И вздрагивает, когда чужие пальцы раскрывают ладонь и обрабатывают её тоже.
Ватка, в прошлом белоснежно-облачная, а теперь же покрытая красными пятнами, летит в сторону. Ричи встаёт и отряхивает руки, терпеливо ожидая, пока Эдди отомрёт и сделает хоть какое-то движение.
—Спасибо, —он поднимается на ноги и прячет взгляд. —Я мог бы и сам.
—Я спас тебе жизнь, Спагетти. Имей это в виду.
***
—Ты уверен, что это… эм-м… хорошая идея? —спрашивает Каспбрак, дёргая Ричи за руку.
Они стоят на краю скалы, с которой только лишь несколько лет назад весь Клуб Неудачников полным составом прыгали почти каждые выходные. Сейчас они, конечно, продолжают иногда приходить сюда, но это происходит не так часто и многие детали забыты.
—Миллион раз же прыгали! Не трусь, принцесса. Если что, я тебя спасу, —закатывает глаза Тозиер, а затем вновь приковывает взгляд к задумавшемуся другу.
Всё точно также, как и раньше: тот же воздух, те же запахи, тот же Эдс в белых трусах, только ростом повыше сантиметров на десять. Аккуратно зализанные волосы теперь вьются, и кудряшки, которые приходится смахивать и укладывать, так и норовят упасть на лицо. Астматик был раньше полноват — оно и не мудрено, но теперь он принял вид представителя среднего телосложения. Если вглядеться, что Рич делает постоянно, можно даже отыскать выступающий пресс.
Тозиер тяжело вздыхает, осматривая собственное тело.
«Дрищ дрищём», — проносится в голове, когда взгляд падает на тонкие-тонкие руки и почти полное отсутствие пресса. Единственное, чем он гордится, это своим ростом. Метр восемьдесят три в шестнадцать лет! Он звезды может с неба достать и подать низенькому Эдди, вечно обижающемуся на шутки про его небольшой рост.
—Прыгай первым, —шепчет астматик и тем самым приводит друга в чувство.
Ричи кивает и отходит для разбега, когда в его голове появляется блестящая мысль.
—Сгруппируйся! —орёт он на ухо взвизгнувшему Эдди, а затем со всей силы толкает его в спину.
Парень летит вниз и через секунду слышится характерный плеск воды и, сразу за ним, поток ругательств, вызывающих у Тозиера искреннюю улыбку.
—Я прыгаю!
И ещё один плеск.
***
—Я тебя ненавижу, —шепчет Эдс, уворачиваясь от летящих в него брызг. И за что ему только такой сумасшедший друг?
—Я тоже тебя обожаю, принцесса.
Холодная вода в озере вызывает волну мурашек по телу, но когда перед глазами маячат сразу два солнца — то, что небесное, и то, что Эдди Каспбрак, даже это кажется сущим пустяком. Второе солнце ныряет под воду и скрывается из виду, но потом внезапно выпрыгивает на поверхность и хватается за спину растерявшегося Ричи, увлекая того к низу.
—Бу!
Небесное солнце тоже исчезает. Справедливости ради стоит сказать, что исчезает вообще всё. Не совсем комфортно барахтаться и задыхаться под толщей ледяной воды, даже не понимая, где небо, а где земля, но Эдс барахтается тоже и иногда докасается частями тела до друга. Один раз даже щекой, кажется. Тозиер надеется, что это действительно так.
Но воздух в лёгких рано или поздно заканчивается и приходится вынырнуть, жадно глотая кислород. Через пару секунд появляется и Каспбрак, запыхавшийся и почему-то опять злой.
—Тозиер! —он пронзает парня суровым взглядом, но испугать этим его не получается, ведь Ричи отчетливо видит в его глазах искорки веселья. —Ты меня ногой по голове ударил. И я… о боже, я забыл о микробах! А если…
Ричи хватает впадающего в панику астматика за плечи и слегка потрясывает.
«Нельзя допустить приступа, нельзя допустить приступа…»—крутится в голове у парня, который сам уже начинает беспокоиться.
—Никакой стафилококк тебя не тронет, пока я здесь, Спагетти.
Выходит даже как-то слишком уверенно. Эдса отпускает, а Тозиер с каждой секундой все отчётливее понимает, что сказал правду.
«Никто не тронет. Обещаю».
***
«Эдди, я тебя люблю. Люблю-люблю-люблю».
Ричи наблюдает за лежащим на спине Каспбраком уже минут десять. Глаза парня прикрыты и одеяло опять лежит в стороне, накрывая только одну ногу.
В комнате темно, но всё ещё можно отыскать, где находятся пухлые губы, хотя бы потому что это уже очень хорошо запомнилось. И теперь то, что хочется сделать, не кажется чем-то таким уж запретным и тайным — вошло в привычку.
Тихо, почти невесомо, Тозиер скользит с кровати и подкрадывается к другу. Выдыхает, как обычно, и
касается своими губами чужих, нежно и аккуратно, как обычно… И уносится сознанием куда-то далеко-далеко в небеса, ощущая расцветающие розы в груди как раз в том месте, которое ещё сегодня утром жгло огнём.
Приподнимается и расплывается в улыбке, медленно и неохотно отворачивается и делает шаг к кровати, всё ещё чувствуя бешеное биение сердца.
Вдруг откуда-то сзади доносится полусонный и до боли знакомый голос, заставляющий Балабола замереть на месте:
—Ричи?
