Свет

      Тяжелый горячий пар заволок все пространство в съемной комнате второго этажа таверны. Ее, конечно, немного потрепало, но в целом было неплохо. Вернувшиеся жители и воины быстро разгребли и немного подлатали здание, чтобы было где праздновать. Они вырвали конечную победу. Отстояли свое. И стали новыми владельцами этих земель.       Йорвет встряхнулся и разлегся поудобнее в бадье, доверху наполненной горячей водой. Ширма надежно скрывала его наготу от входа; тусклое пламя свечей изредка дрожало в тонких потоках воздуха, неровным светом освещая скромное убранство. У стены, с левой стороны от входа, располагалась кровать и ящик. Вся мебель была максимально проста и массивна, как и положено у краснолюдов. Никакой поэзии в убранстве не заметил бы даже словоохотливый Лютик.       В комнате царил легкий полумрак, скрывавший основную часть грязи и пыли. Ожидать чистоты в сдававшихся комнатах было бессмысленно, о чем свидетельствовала заплесневевшая яблочная кожура под кроватью. В сквозняке с пола столбом поднималась пыль.       Но Йорвету на творившийся хаос было глубоко наплевать — он наслаждался покоем и тишиной, царившими здесь. Даже музыка и крики с нижних этажей не проникали в помещение. Скоя’таэль вяло перекатывал мысли в голове, подумывая, что и здесь не обошлось без магии.       Тепло незаметно проникало во все тело и прогревало насквозь. Скоя’таэль блаженно прикрыл глаз. Этого ему не хватало уже несколько дней. Он добавил немного трав и хвойных веточек в бадью. Ароматный пар, исходивший теперь от горячей воды, быстро заполнил комнату и расслабил еще больше. Он как будто был в лесу. Йорвет выбрал это сочетание неспроста: запах хвои успокаивает, а ее пары обезболивают мышечные боли, что было ему так необходимо.       Мужчина пятерней пригладил отросшие волосы и умыл лицо. Его бандана лежала далеко в куче скинутой одежды, но это его мало беспокоило. Он был один, можно дать себе волю, которой ему не хватает в обычные будни. Думать совершенно не хотелось, да эльф и не пытался. Все тяжелые думы отошли в сторону, оставляя только спокойное, размеренное течение мыслей обо всем на свете.       Он почти задремал, когда дверь тихонько приоткрылась и в нее шмыгнула тень. Огни свеч всколыхнулись от сквозняка и снова вернулись в прежнее положение. Йорвет даже не шелохнулся, оставаясь таким же спокойным и расслабленным. Угрожать ему никто бы не посмел. Тень за ширмой остановилась, превращаясь в знакомый силуэт.       Анна так и не решилась пересечь разделяющую их границу в виде ширмы и просто стояла, собираясь с мыслями. Йорвет вздохнул, не размыкая век, и мысленно топил ее в бадье за испорченный отдых. Он чувствовал ее напряжение даже сквозь воду и клубы пара в воздухе. Оно буквально проникало в воздух, смешиваясь с паром. Ко всему прочему скоя’таэль почувствовал и слабый запах алкоголя. «Наклюкалась и теперь забыла, зачем пришла. Дура.»       Так подумал еще обиженный после крайней встречи эльф. Ему была неприятна ее холодность и мнимая отстраненность. Может, он и был несколько несдержан в выражениях, но оправдываться перед dh'oine не собирался уж точно.       Анна тоже не знала, зачем вообще пришла сюда. Казалось, она уже все для себя решила, но что-то незримое тянуло ее сюда. Она была пьяна и надута на эльфа, как мышь на крупу. И совершенно не умела притворяться, когда в душе бушевала буря. Сейчас она хотела только высказать все, что она так долго переваривала, и взять его, но никак не могла набраться смелости.       Эльф опустился под воду, надеясь, что девчонка уйдет, но его ждало разочарование. — Ты не уходишь, потому что решила до конца действовать мне на нервы?       Наконец спросил скоя’таэль после того, как вынырнул. — Вообще-то не поэтому, — сказала Анна едва ли не заплетающимся языком. — Здесь есть нечто более интересное, чем тишина и свечи.       Йорвет приподнял бровь, едва сдерживая смешок. Намеки Анны были просто сногсшибательны своей простотой. Девушка вышла из-за ширмы совершенно обнаженной. Скоя’таэль решил, что она успела скинуть одежду, пока он был под водой.       Анна подошла к бадье и оперлась руками на ее края. Скоя’таэль ожидающие замер, наблюдая за девчонкой. Он жадно смотрел, как по ее телу струились длинные волосы. Ее глаза были затуманены, а движения то неестественно резкими, то чрезмерно медленными. — Ты нюхала фисштех?       Мужчина нахмурился. Ему не понравилось, что девушка уже второй раз на его памяти баловалась наркотиками. Он и сам безгрешен не был, но последние выработки фисштеха стали слишком уж сильно действовать на восприятие реальности и вызывали почти мгновенную зависимость.       Было время, когда он торговал фисштехом и видел, как за несколько дней нормальный представитель любой расы превращался в овощ, мыслящий только о порошке.       Йорвет проследил внимательным взглядом за Анной, пытаясь понять, сколько алкоголя и наркоты она употребила. Девушка на удивление ровно обошла бадью и замерла аккурат за спиной скоя’таэля; положила ладони ему на шею, лаская прохладными пальцами разгоряченную кожу.       Йорвет и не заметил, как Анна наклонилась к его уху и тихо произнесла: — А чего ты еще ждал от девушки, которая не управляет своей судьбой? Вот я и пристрастилась к бухлу, наркоте и злому бывшему.       Каким-то образом ее голос прекрасно сочетался с возникшей обстановкой. Йорвет усмехнулся, не спеша ее отталкивать. Злому бывшему, значит? Ну-ну. Ему хотелось близости с ней, но совсем не спешил показать этого. Как бы он не скрывал, он скучал, но признаться в этом даже себе — слишком паршиво. Сам бы он ни за что не пришел к ней, и, похоже, Анна тоже, раз она была пьяна.       Девушка, словно чувствуя, что все делает правильно, прикусила зубами кончик острого уха и потянула чуть вверх, одновременно слегка сжимая его плечи. Эльф рыкнул, сдерживая растущее возбуждение, скрывая его за недовольством: — Я вырву язык тому dh'oine, кто предложил тебе дурь. Он будет умолять меня о скорой кончине.       Анна усмехнулась и прижалась щекой к искалеченной половине лица эльфа. — Я не думала, что эльфы такие жуткие расисты.       Йорвет зарылся рукой в волосах девушки, наматывая их на кулак. «Так это человек? Как легко ее раскусить», — но вслух произнес. — Я не расист! Как лучшая раса на всех континентах может быть расистской?       Анна закатила глаза и фыркнула, как бы опровергая заявление скоя’таэля. Он повернулся к ней здоровым глазом, рассматривая ее лицо. Анна делала то же в ответ. Она еще не видела его лица так близко при свете. Даже когда они переспали в первый раз, Йорвет был в бандане. Сейчас он не стремился укрыть от ее глаз свое увечье, и это невероятно возбуждало девушку. Это было так лично и интимно, а неровный свет свечей лишь дополнял этот невероятный контраст.       Они оба потянулись за поцелуем, с жадностью приникая к губам. Йорвет с отстраненностью подумал, что это похоже на прощание. Будто за этим вечером не будет больше ничего, чтобы их связывало, и, возможно, был прав.       Разорвав поцелуй, девушка забралась к эльфу в бадью, заставив потесниться, а воду расплескаться через край, заливая пол. На утро древесину точно вспучит от лишней влаги, но это не будет заботить никого, кроме хозяина заведения. Йорвет обхватил руками талию девушки, подчиняя своей воле. Он помог ей оседлать свои бедра, оказываясь примерно на одном уровне.       Анна покраснела. Трудно было понять от чего именно: то ли из-за горячей воды, то ли из-за алкоголя, то ли из-за возбуждения, смешанного со смущением. Горячий воздух снова стал расслаблять и передавать некую ленность. Собственно и спешить никуда не стоило.       Анна зашипела, когда кожу стало покалывать от горячей воды и ногтей эльфа, впившихся ей в кожу. Йорвет нарочно полосовал ей спину, не давая расслабиться. В ответ девушка только сильнее прижалась к его груди, уходя от грубых ласк и скользя по его коже напрягшимися сосками. Она наклонилась и жестко укусила его в плечо в отместку, мучительно стеная и оставляя четкие отметины зубов.       Эльф шумно выдохнул, принимая условия игры. Коснулся уха нетерпеливыми губами, а после вонзил зубы в нежную мочку девичьего уха, оттягивая и проводя по ней горячим языком. Анна часто дышала и постанывала. Девушка напряглась в объятиях эльфа, впилась ногтями в кромку бадьи за его плечами, потом прижалась щекой к изящной татуировке на сильной шее.       В комнате было душно, и только сквозняк, поднимавшийся от пола, спасал от жары, холодя не скрытые водой участки кожи. Тело Анны охватила мелкая дрожь, пульс участился, и кровь бешено понеслась по венам. Йорвет добился своего, чуть сбавив ее спесь, и теперь мог мучить ее сколько душе угодно. Улыбка эльфа сверкнула в полумраке. Его тело напряглось — мышцы на груди заиграли, а где-то чуть ниже живота он ощутил, как его отвердевшее естество касалось мягкого живота девушки.       Придя в себя, Анна заглянула мужчине в глаз, разглядывая в нем приглашение. Она наклонилась, ее длинные локоны соблазнительно щекотали кожу и прилипали к ней. Прильнула к его губам. Они были жесткие и обветренные. В течение минуты Йорвет даже не пробовал ответить на поцелуй. Он только позволил девушке целовать его, исследуя его губы. Ему казалось забавным дать ей немного контроля над ним, но с условием, что он в любой момент возьмет верх.       Девушка разорвала поцелуй, недовольно засопев. Она никак не могла понять, нравится ему или нет. Затем Анна с новой силой впилась в него поцелуем. На этот раз скоя’таэль ответил, дразняще провел руками по телу девушки. Она задрожала и медленно переместилась на горло эльфа, слегка прикусывала.       Йорвет тяжело выдыхал, крепче сжимая пальцами бедро Анны. Девушка заметила, что он определенно любил, когда его кусали так же, как он любил кусать. Все эти грубые ласки только разжигали в нем желание и страсть. Даже в близости он стремился быть первым, доказывая свое неоспоримое первенство.       С его позволения Анна чувствовала себя желанной, способной доставлять удовольствие, и ей это определенно нравилось. Эльф рукой сжал мокрые волосы на затылке девушки и резко дернул назад, открывая ее тонкую шею. Анна ахнула, но скорее от неожиданности, чем от боли.       Он быстро прошелся губами по ее шее, то прикусывая, то лаская языком. Йорвет был превосходным любовником. Он впился губами в ее набухший сосок и резко его прикусил, не больно, но чувствительно. Пальцы Анны вцепились в упругую кожу его плеч, и ее голос был хрип, когда она выдохнула: — Йорвет…       Если бы голова Анны не была откинута, она бы увидела дьявольский огонь, вспыхнувший в его зрачке. Пламя его жажды только начало разгораться, и у Йорвета было чувство, что скоро оно превратиться в настоящий пожар. Анна выглядела как никогда привлекательно и соблазнительно. Скоя’таэлю ничего не оставалось, кроме как поддаться своему желанию. Если бы Анна пошла сейчас на попятную, он бы не дал ей уйти и все равно бы взял то, что его по праву.       Йорвет медленно провел большими пальцами от ее колен до внутренней поверхности бедер. Ее ноги раздвинулись еще шире, подчиняясь его желанию. Анна соскользнула ниже по бедрам мужчины, задевая его твердую плоть, а потом вернулась в прежнее положение, попыталась сесть как следует, прижимаясь чувствительными губами к члену.       Эльф крепко зажмурился, больно стискивая ее бедра. Девушка заметила, как Йорвет теряет самообладание, и ей это определённо понравилось. Она хотела смотреть на него такого бесконечно. Анна повторила движение резче, и вода в бадье всколыхнулась, снова проливаясь на пол. — Смеешь дразнить меня, девчонка?       Йорвет рычал, встречаясь с полным страстного желания взглядом. Он ответил влажным и пламенным, в нем были улыбка и призыв. Гортанные стоны сотрясли теперь и девушку, когда он принялся помогать ей двигаться.       Вода расплескивалась чаще, заливая все вокруг. Некоторые брызги долетели до одной из свеч и погасили ее с громким шипением. Бедра Анны двигались, подчиняясь заданному мужчиной ритму. Йорвет неожиданно ее поцеловал. В шею. Поближе к уху.       Сначала легко, едва коснувшись ее кожи губами, потом жадно, словно впиваясь в нее. Спина девушки выгнулась, сердце сладко ухнуло куда-то вниз, в самый низ живота. Анна зарылась пальцами во влажные волосы эльфа, прижимая его голову ближе. А Йорвету того и надо. Он виртуозно целовал ее ключицы, не оставляя ни одного красного пятна на нежной коже.       Он считал это варварством. Только dh'oine могли так низко клеймить женщину, оставляя бардовые пятна. Эти животные замашки вызывали у скоя’таэля отвращение. А к женщинам, поощряющим такое скотское отношение к себе, Йорвет испытывал по меньшей мере брезгливость.       Он вспомнил, как после их первой ночи Анна украдкой от него осмотрела себя на наличие «клейм страсти» и вздохнула, убедившись в чистоте кожи. Такое уважение к себе не могло не понравиться.       Анна обхватила его плечи, оглаживая их. Она припала губами к его искусной татуировке, выводя языком каждый узор. Ее горячее дыхание обжигало. Йорвет мгновенно растаял. Слишком любовно и нежно она делала это. Глаза его сверкали тем же огнем, когда он впивался взглядом в ее стройное тело.       Он сжал ее талию, и его изнывающая плоть угнездилась в ложе между ног Анны. Заметив, что девушка часто задышала в предвкушении, Йорвет приподнял ее и стал опускать на свой напрягшийся член. Тогда девушка попыталась поскорее вобрать его в себя, и эльфу пришлось остановить ее: — Помедленнее, beanna. Не спеши.       Расставив ее колени шире, он медленно вошел. Анна приняла до конца. Сдавленно охнула. Мышцы ее бедер конвульсивно дернулись. Она тихо застонала, задыхаясь от восторга. Йорвет сжал зубы. Влажный жар окутал его, и он вдруг понял, что именно этого ему и не хватало. Когда ее бедра задвигались, он с каждой минутой все больше терял самообладание. — Не так сильно, — простонала Анна, едва подстраиваясь под его рваные движения.       Йорвет стиснул ее ягодицы, хотя едва удерживался от безумного желания врезаться в нее как можно глубже и пронзать, пока она не потеряет разум. Огромным усилием воли эльф поборол яростный порыв и поднял ее, потом снова опустил… еще раз… и так пока она не подхватила его ритм.       Вода плескалась в разные стороны, приглушая своим плеском громкие стоны, рычания и несдержанные вскрики. Все мысли вылетали из головы, оставляя лишь желание получить ни с чем несравнимое блаженство.       Когда Анна выгнулась и откинула голову, царапая плечи мужчины, губы Йорвета стали ласкать ее набухшие соски. Он остро ощущал настойчивую потребность кончить, нараставшую с каждым его толчком. А через несколько минут Анна уже и сама задавала ритм, покачиваясь вместе с водой и движениями скоя’таэля. Мужчина чувствовал, как она сжимает его. — Йор… — ахнула она. — Я… я больше не…       Скоя’таэль тоже был не в силах терпеть. Его руки оставили ее бедра, запутались в длинных волосах. Он жадно целовал ее, врываясь в рот языком и одновременно в том же ритме вонзался в лоно, остервенело двигая бедрами. Тяжело дыша, мужчина пытался взять себя в руки, замедлить темп. Но абсолютная раскованность Анны, ее горячий взгляд и плавные движения сводили его с ума.       Когда волны наслаждения стали накатывать на него, Йорвет зарычал, толкнулся в Анну последний раз. Девушка в экстазе задрожала и впилась зубами в плечо мужчины, чтобы не кричать. Теперь звуки, издаваемые ею, были похожи на вздохи с придыханием. Йорвет не мог сдержать хриплые стоны, когда за ее разрядкой последовала его собственная, и он кончил прямо в нее.       Тяжело дыша, Анна бессильно обмякла на груди эльфа, еще подрагивая от пережитого. Она осторожно водила пальцем по месту укуса, массируя. Синяка остаться не должно. Йорвет вышел из девушки, прерывисто дыша. В отупевшем мозгу вертелась только одна мысль: нужно добраться до постели.        Он с удивлением подумал, что уже давно ни одна женщина не воспламеняла его с такой силой. Вода в бадье совершенно остыла, а выбраться из нее не было никаких сил. Свечи почти догорели, отдавая все меньше и меньше света. Многие и вовсе погасли, залитые брызгами.

***

      Анна проснулась только утром. Йорвет спал спиной к ней, хотя засыпали в обнимку, спасаясь от ночного холода. Анна посмотрела на его спину. Тело его было неподвижно, точно окаменело. Она несколько раз шепотом позвала его, но он не отвечал и не шевелился. Какое-то время она смотрела на его обнаженное, как и весь он, плечо и в конечном итоге сдалась, и решила уйти.       Ей было нечего здесь делать, учитывая, что вчера они неплохо «попрощались», а значит, и задерживаться было по меньшей мере нелепо. На полу комнаты валялась со вчерашнего дня одежда, еще влажная от воды. Анна скривила недовольную мину и неспешно натянула одежду. Она была уверена, что скоя’таэль не спал, а лишь ждал, когда она покинет комнату, оставив его одного. Слишком хорошо она изучала некоторые из его привычек.       Ей хотелось бы спокойно поговорить с мужчиной перед уходом, но она так и не решилась выдавить из себя хоть слово. Собственно, и сказать было нечего. Сейчас слова показались ей бессмысленными, и, что ни скажи, все равно выйдет нелепица. Этой ночью за нее говорило ее тело, а молчаливый уход продолжит и поставит точку в этом немом диалоге.       Потом она еще разок взглянула на его плечо, торчащее из-под одеяла, и вышла из комнаты, тихонько закрыв за собой дверь. Она прошлась по темному коридору, ежась от холодного сквозняка. Снизу уже сновали туда-сюда немногочисленные посетители. Празднество окончилось и пришло время трудовых будней, отягощенные приведением города в должный вид.       В таверне стояла такая тишина, что даже негромкие, редкие разговоры были слышны отовсюду. Анна решила повременить с завтраком, чтобы не пересечься вдруг с Йорветом. Она направилась к выходу. Мысль об эльфе и сегодняшней ночи вызывала у нее приступ всепоглощающей пустоты и грусти.        В Йорвете сочетались несколько противоположных особенностей характера, сделавших его необычайно сложным. Анна редко его понимала и часто шла от противного в отношении него. Если она обычно опиралась на интуицию в общении с другими, то с Йорветом это совсем не прокатывало и приходилось напрягать все свои чувства и полушария, чтобы понять ход его мыслей.       Он был личностью настолько выдающейся, что Анна и сама иногда диву давалась, но при этом Йорвет оставался по натуре недобрым или, вернее сказать, жестоким. Плевался в сторону людей и хвастался утонченной душой эльфов, а при этом грешил некоторыми человеческими привычками и капризами.       Он управлял отрядом и успешно двигался вперед, но его сердце одиноко сжималось в конвульсиях на дне его искалеченной души. Анна сразу разглядела в нем это противоречие и не могла понять, почему многие не видят его с этой стороны. Этот скоя’таэль стоял одной ногой в персональном аду.       Наверное, именно это ее и зацепило. Она страстно желала ему помочь, это казалось ей необходимым. Если бы это был любой другой человек или эльф, она бы, может, и не стала ничего делать. Ушла бы в самом начале, и дело с концом. Наверное, именно так бы и поступила добрая половина здравомыслящих девиц, но не Анна. Она и сама не заметила, как влюбилась в него. В его удушающую откровенность.       Йорвет редко лгал и честно признавал собственные ошибки и недостатки. Не пытался скрывать невыгодные для себя моменты, если это было на пользу отряду. Всегда был терпелив в отношении Анны.       Оглядываясь назад, девушка могла бы сказать, что, если б не он, ее жизнь в этом мире была бы куда хлопотней и ужаснее. Несмотря на его ненависть и презрение к ней поначалу, она была как у Христа за пазухой.       Анна вышла из своих размышлений только когда ее пальцы сомкнулись на дверной ручке. Поморгав, чтобы полностью смахнуть с себя сон и размышления, она потянула ручку и тут же столкнулась в дверях с Геральтом. Его помятый вид и довольные глаза говорили сами за себя. Вечер у ведьмака также завершился приятно.  — Доброе утро, Геральт, — девушка улыбнулась и отступила обратно в помещение, пропуская мужчину.       Ведьмак приветливо улыбнулся и зашёл внутрь. — Доброе. Уже завтракала? — Нет. Еще не проснулась до конца.       Вот здесь девушка грешила, ее желудок был на грани, чтобы не начать петь дифирамбы. Расстройство и душевные изыскания только усиливали потребность хорошенько заесть плохое настроение. Геральт словно почувствовал ее лукавство и предложил присоединиться к его трапезе, а заодно и поговорить.       Решив, что Йорвет вряд ли ли так быстро спустится вниз, Анна позволила себе согласиться с предложением легким кивком головы.        В семь часов они вдвоем с Геральтом сидели за накрытым столом и завтракали. Геральт ел рыбный суп, салат, подливку, вареный горох и мясной бульон, а Анна съела только салат с домашней лапшой и выпила какой-то отвар, заменяющий здесь чай. — У тебя хороший аппетит, — улыбнулась Анна, подперев кулаком щеку.       Теплый взгляд ее зеленых глаз заставил мужчину оторваться от поглощения пищи и подивиться неожиданному проявлению мягкости. — Ночью я больше пил, нежели ел. Вот тебе бы не помешало хорошо поесть…       Анна покачала головой и с видом профессора медицинских наук произнесла: — Видишь ли, с возрастом организм так меняется, что можно есть уже не так много, — объясняла она, важно задирая указательный палец вверх.       Геральт прыснул в кулак. — Если следовать твоей логике, мне пора насыщаться воздухом.       Они еще немного посмеялись и занялись молчаливым приемом пищи. Когда девушка закончила, она принялась рассматривать немногочисленных посетителей таверны.       В зале сидели за столами и ели посетителей двадцать, и за это время еще несколько успели войти и выйти. В это сравнительно раннее утро все до одного разговаривали с одной определенной громкостью. Никто и не болтал в полный голос, и не шептался.       Не было ни громкого смеха, ни удивленных возгласов, никто никого не звал, поднимая руку. Все разговаривали одинаково негромко и спокойно. После прошедшего вечера это казалось удивительным. Почему-то именно сейчас Анне недоставало громкого смеха, бессмысленных возгласов, преувеличенно громкой речи. Конечно, весь этот шум давно надоел ей, но, когда она ела, ей отчего-то было неспокойно.       Многие ели, заняв несколько столов. За каждым столом сидело по трое, максимум пятеро. Если кто-то говорил, остальные слушали его, кивали и поддакивали, а когда он заканчивал говорить, кто-нибудь другой говорил что-нибудь по этому поводу. Невозможно было понять, о чем они говорили, но их мерное жужжание голосов напомнило Анне, как она редко сидела с Йорветом у костра и училась понимать эльфийскую речь.       Это казалось ей таким далеким и неправдоподобным, и в то же время она на мгновение почувствовала какое-то одиночество. — Сколько тут собираешься оставаться? — голос Геральта снова вырвал ее из воспоминаний. — Два дня тут переночую, а на третий день думаю уехать, — ответила Анна. — В это время года лучше всего пойти именно сейчас. Зимой, боюсь, занесет здесь все. Наверняка все белым-бело будет, а может, и с гор лавина сойдет, — сказал он. — Да пока снег выпадет, может, отсюда уже уеду, — сказала ему девушка. — Возьми с собой Лютика. Он, конечно, не спасет тебя из беды, а скорее загонит в нее. Но по крайней мере не скучно будет. Похоже, он знает эти места.       Анна неловко рассмеялась, но так и не нашлась с ответом. Хотелось ответить что-нибудь остроумное, но почему-то совершенно ничего на ум не приходило. Тогда она решила расспросить Геральта о его с Йорветом планах. — Сегодня. Через два дня в Лок Муинне состоится совет. Нужно поспешить, если мы хотим разобраться, что с Саскией. К тому же, у меня и свои дела там имеются…       Анна заметила, как потемнели глаза ведьмака, а кулаки сжались. Она даже невольно поежилась, виновато приподняв уголки губ. — Не беспокойся. Пока доберемся до места, он успокоится, — сказал он, подмигивая Анне одним глазом. — Не думаю, что он будет долго мучить себя. — Ох, Геральт… Как бы я себя не замучила…

***

      За пару недель скоя’таэль сильно отощал. Его шея стала тонкой, а скулы еще сильнее выделялись на его худом лице. Отощать отощал, но вовсе не казался костлявым или нездоровым. Скорее жилистым и еще более гибким, чем прежде. Они с ведьмаком договорились встретиться в сожженной деревне близ Вергена.       Йорвет потратил все утро на сборы и отдачу распоряжений своим эльфам. А также отправил отряды союзников обратно по лагеря с весточкой о победе для их командиров. Так что нельзя сказать, что у него совсем не было дел. Йорвет шагал следом за ведьмаком по освещенной последним солнечным светом дороге, ведущей в лес.       В закатном свете все звуки превращались в странные отголоски. Звуки их шагов были настолько тихими, насколько позволяли их желание и опыт. Предгорья горных хребтов густо покрывали непроходимые чащобы, тут и там прорезанные узкими ручейками, иногда бравшими начало на снежных пиках. Сосновые боры чередовались с ельниками, местность имела диковатый и безлюдный вид. Нигде ни троп, ни стёжек.        Скоя’таэль же всякий раз находил лазейку даже в самом неприступном на вид буреломе. Порой позади слышался тихий шелест. Лесной воздух тяжело давил на эльфа, точно где-то в его глубине ждали, пока он пройдет мимо, ночные звери, затаив дыхание и не шевелясь.       Выйдя из леса, они взобрались на склон горы и достаточно углубились в горный перевал. Йорвет посмотрел в сторону города, откуда они вышли несколькими часами ранее. Там, в дали, едва колыхались огни свободного города. Анна наверняка где-то там и, возможно, даже ложится спать. Сердце против его воли съежилось от тоски.       По пути Геральт рассказал, будто Анна собирается покинуть Верген во время их отсутствия. Теперь скоя’таэль испытывал некое сожаление, что не дал девушке поговорить с собой утром; груз недосказанности сдавливал не хуже петли на шее висельника. Скорее всего, он просто не хотел услышать неловкие слова прощания и понять, что снова «один».       Йорвет знал, что все так и закончится, но это наилучший вариант из всех: они поступили правильно, оставив обиды. Как и сказала ведунья в свое время: «Ой, расходятся пути ваши…»       У них разные судьбы и ожидания от этой жизни. Тем не менее ощущение было такое, что Анна на него обижена, но невозможно было понять за что. За неосторожно брошенные слова или ситуацию с Саскией. Наверное, Йорвет мог ее понять. Как ни крути, а со стороны выглядит как предательство.       Но теперь это в прошлом, и, сколько ни думай, ничего не вернуть. Йорвет пытался себя оправдать тем, что у них с Анной уже не будет никаких общих тем для разговора, да и вряд ли были.       За время, проведенное вместе, Йорвет заметил, что Анна была не очень разговорчивой и больше любила слушать собеседника, чем говорить сама, поэтому, оставаясь с ней вдвоем, эльф не испытывал затруднения или дискомфорт. Молчать с ней было приятно. Со временем она даже научилась говорить глазами и прикосновениями…       Неслышно ступая, к скоя’таэлю подошел ведьмак. — Мы должны успеть!       Йорвет не повернулся, он чувствовал ведьмака не хуже, чем он его. Геральт взглянул на него и коротко кивнул. — Далеко ещё?       Йорвет и Геральт стояли на ровном плато невысоких и по местным меркам вовсе даже и неприступных гор. — Полтора дня пути, — последовал ответ.       Немалых трудов стоило найти более хожее место и вычислить примерное расстояние до города — порта, учитывая все возможные задержки. Память Йорвета не подводила. Он помнил наизусть едва ли не каждую тропу, отмеченную на карте. Мало-помалу он начал дополнять свои наблюдения, внося мысленные поправки в пейзаж. — Времени терять не будем, — сказал Геральт. — Судя по карте, до ближайшего пункта еще с пятьдесят верст.       Йорвет ничего не ответил, принялся подниматься выше в горы, и Геральт последовал за ним. Всё должно быть как обычно, твердил себе эльф, стиснув зубы. Всё должно быть как обычно.

***

      Анна ухватилась за любезно предложенный локоть, слушая нескончаемый речевой поток. Она с Лютиком гуляла по улицам Вергена. Был поздний вечер. Девушка шла легкой поступью, и только опытный взгляд мог распознать в ней некоторую нервозность.       Дождь со снегом, который с обеда барабанил, то начиная, то прекращаясь, к вечеру совсем закончился. Низко стелющиеся мрачные тучи ушли. Бодро шествовавший Лютик совсем не замечал ни луж, ни разрухи кругом, ни летящей вперед спутницы. — Ах, мы должны непременно там побывать! Их пирожные не описать ни одним возвышенным слогом, а какой у них пекарь, — Лютик мечтательно возвел глаза к небу. — Она сама словно сладкая булочка…       Поэт осекся, скашивая глаза на девушку и ненароком втягивая голову в плечи. Тут сказалась его привычка спасаться от разъяренных его похождениями дам. Но Анна лишь снисходительно улыбнулась ему и покачала головой. Лютик сразу продолжил щебетать дальше, словно не замечая своего казуса. — Как тебе свободная жизнь? — Не знаю. Еще ведь только день прошел, — сказала Анна. — Но в общем неплохо. По крайней мере, ничего такого, о чем можно было пожалеть.       Они прошли мимо сворачивающих свои торговые палатки купцов и бродячих торговцев. — Как думаешь, я бы смогла пригодиться в Новиграде? — В работе? — Да.       Лютик почесал затылок, надвинув свой берет с пером на брови. — Да как тебе сказать? Это кому как повезет. Заморочки всякие есть, конечно. Правила всякие дурацкие, грубые мужланы будут разные пальцы перед тобой гнуть и твою честь оскорблять. Когда понимаешь, что больше тебе и жить-то негде и не на что, то можешь и так прожить. — Да, наверное, — вздохнула Анна и на какое-то время словно о чем-то задумалась. Потом взглянула на горы, где, по ее мнению, должны были находиться Йорвет и Геральт.       Насмотревшись, она отвернулась и уперлась взглядом прямо в глаза Лютику, точно увидела там что-то необычное. Вглядевшись, она увидела, что его глаза говорят вместо всяких слов. У Лютика в этом был несомненный талант, только вот пользовался он им крайне редко, и сейчас это оказалось как раз кстати.       У него, кстати, имелся плюс. Он мог найти сколько угодно интересного в любом, даже совершенно неинтересном рассказе собеседника. Поэтому, разговаривая с ним, порой наискучнейшая заурядная личность могла почувствовать себя значимой.       Анна еще секунду пыталась понять его немой совет, но так и отвела глаза. Может быть, если бы она знала его чуть дольше, все было бы куда яснее. Но шли они вот так вдвоем в первый раз и вот так долго говорили о чем-то тоже впервые. — Хочешь в Новиграде пожить? — Да нет, — сказала Анна. — Просто подумала… Подумала, что мне понадобятся деньги. — Тогда держись меня. Я знаю много хороших мест, где ты пригодилась бы. — Чур неприличного не предлагать!       Они продолжили шагать по городу, иногда посмеиваясь.

***

      Перевал быстро увел их достаточно далеко по неизменно растущим вверх склонам. Верген остался позади. Большую часть пути они проделали, как уже говорилось, пешком. Лишь изредка они останавливались справить нужду или попить воды. Чем выше они поднимались, тем подъем становился все медленнее, все изнурительнее.       Каждый шаг давался с трудом и требовал напряжения воли. После медленных шагов нужен был отдых, чтобы набраться сил. Все началось с легкого головокружения, Йорвет будто пьянел от разреженного воздуха. Однако через несколько часов на него навалилась непонятная усталость.       Ведьмаку было не лучше. Идти, хоть и с трудом, еще как-то удавалось, о беге не могло быть и речи. Перед глазами все плыло, он терял равновесие. После быстрого подъема на сравнительно большую высоту оба путника решили срочно остановиться на привал.       Йорвет дышал уже с трудом и широко открытым ртом ловил воздух. Казалось, его легкие сейчас разорвутся. Со стонами он боролся за каждый глоток воздуха, теряя при этом всякое самообладание.  — Вниз пробиваться надо, — отдуваясь, сообщил ведьмак. — Долго нам не продержаться…       Они решили дождаться утра и только потом выбрать более низкие тропы, не уходящие наверх. Но и ночь облегчения не принесла. Мужчины повалились на одеяла, не разводя огня и не ужиная. Заснуть тоже было тяжело. Ночью постоянно мерещились крики чудовищ, скрежеты зубов и вой неведомых животных, подхватывающих свист ветра.        Йорвета не отпускало неприятное ощущение, будто его душат. К этому добавлялась сильная головная боль. Он с надеждой ждал, когда провалится в забытье, а когда это случалось, его выбрасывало обратно. Так он застал и ведьмака, которого начало тошнить и даже рвать. Не улучшила положение и холодная промозглая земля. Одеяла едва спасали от проживающего все тело холода. — Нет бы в сторонке отстояться, тихо да мирно… — сетовал Геральт. — Все одно где умереть, Gwynbleidd, — тяжело проговорил эльф.       Помучавшись еще, они решили немедленно идти дальше, ища в темноте тропу, ведущую на нижние уровни.       Утро в неведомом углублении в горе, где коротали часы перед рассветом эльф и ведьмак, выдалось просто волшебным. Над снежными пиками медленно-медленно поднялось розоватое светило, и тотчас же, словно в ответ, засиял снег. Серые бездушные скалы тоже налились розовыми рассветными лучами, оживая и даря бодрость.       Это было прекрасное утро, но не для путников. Йорвет по-прежнему спал ровным и глубоким сном. Он до сих пор страдал проблемами с дыханием. Ведьмак же чувствовал себя куда лучше, но он не стремился к тому, чтобы немедленно поднять скоя’таэля — ведь тут гнаться было глупо.       Геральт хранил поразительное спокойствие. Впрочем, выдержке мутанта удивляться не приходилось, скорее уж пределам этой выдержки. Через что ему не пришлось пройти на своем пути, чтобы так стоически воспринять трудности.       Ночью они едва держались на ногах, когда нашли этот скалистый свод. Спуск вышел не таким быстрым как подъем, мешали и темнота, и слабость, и сильные порывы ветра. Геральт вяло жевал сухарь, мрачно поглядывая на карту. Он совершенно не заметил, как Йорвет проснулся и встал за его спиной. — Мог бы и разбудить. Нам нельзя терять времени. — Да перестань же, Йорвет. Какая будет от нас помощь, если мы подохнем здесь? Думай лучше, где срезать дорогу. — Вообще-то по северной стороне более доступные для нас пути, — подумав, признался скоя’таэль. — Но едва ли. Если уж эти краснолюды обещали, что пройдем, значит, пройдем, до тех пор, пока не выйдем вот здесь, — он указал пальцем куда-то на карту. — Рано или поздно мы достигнем ходкой горной тропы. — Хорошо бы, если так, — заметил Геральт и затем свернул карту и убрал. — А я что говорил? — тотчас продолжил он. — Не связывались бы с магичкой, вели б себя по-умному — так, может, уже достали Лето.       Эльф недовольно смотрел на ведьмака из подлобья, параллельно собирая немногочисленные пожитки. — Едва ли, — заметил Йорвет. — С такой bloede dh'oine… — Может быть она и bloede dh'oine, да только с ней подружившись, а еще лучше не связываясь, столько могли бы сделать!       Скоя’таэль промолчал. Ну как объяснить этому ведьмаку, что не мог он кинуть Саскию, ну, никак не мог!

***

— Так и чешутся руки потрепать этих петухов, — объявил Золтан в ответ на недоумённые взгляды Анны и Лютика. — Дезертиров много… теперь долго еще будут их разбитые отряды по окрестностям шастать. — Что, даже днём напасть могут? — удивилась девушка.       Краснолюд кивнул. Лютик озадаченно присвистнул и сдвинул на глаза свою шапку. — Жаркое будет дело… не хуже, чем у Геральта, — авторитетно заявил он.       По дороге словоохотливый трубадур уже посвятил Анну во все подробности их приключений в различных местах. — Если все так плохо, то как бы и на нашу голову не сыскалось бы приключений, — проворчала Анна.        Ей вовсе не хотелось искать приключений на голову. Еще и стычек с голодными, оборванными каэдвенцами не хватало. Они продолжали путь теперь уже в молчании. Золтан, небольшой отряд скоя’таэлей Йорвета и еще несколько краснолюдов шли первыми, то и дело взмахивая двуручными секирами, топорами для развлечения.       Анна успела заметить, что они вооружены до зубов и даже выше: мечи, кинжалы, топоры большой и малый, секиры, луки… Они словно готовились к решительному бою или будто собрались захватить еще одну крепость по пути.       Вообще девушка была очень благодарна им за предложенную помощь. Золтан и его товарищи вызвались проводить ее и Лютика до барки. Девушка решила плыть со скоя’таэлями до Лок Муинне, сойти там и продолжить путь, в то время как эльфы будут выполнять приказ.       Как рассказал старший отряда, Йорвет поставил задачу проконтролировать безопасность Девы, как и каким образом, так и осталось тайной. Какую цель он преследовал, Анна так и не смогла догадаться. Солнце уже стояло высоко над головами, когда они ушли далеко от Вергена и увидели перед собой тонкую полоску Понтара. — А вон, вон, смотрите, кажется, добрались, — это ж барка! — внезапно воскликнул Лютик.       Его громкий переполошил даже угрюмых ворон на сосновой ветке. — И правда. Так быстро, — согласилась Анна, ускоряя шаг. — Самое время сейчас с тракта убраться, — покивал головой скоя’таэль, идущий рядом.       Краснолюды переглянулись между собой и пожали плечами. Им было не понять, как неуютно скоя’таэлям находиться на открытом пространстве, незащищенном растительностью. Зато Анна, пожив с ними, отлично понимала. Ей было жаль эльфов, потому как привыкнуть к жизни в городе им будет непросто. Слишком долго они жили в лесах. — Ну, так пошли, нечего время терять. Мне жрать охота, — Золтан тоже пошел быстрее.       Чем ближе они подходили, тем четче становились очертания барки. Ее темный силуэт громоздко возвышался над водами Понтара. Анна могла бы даже полюбоваться, но ее голову посещали самые скверные мысли.       Киаран. По дороге она узнала, что он не пережил перехода до Вергена и умер по дороге. Измученный пытками, болью и усталостью, эльф испустил дух. Девушке было жаль его. Некоторое чувство пустоты неумолимо заполнило ее душу. В ней тоже как будто что-то умерло вместе с ним. Йорвет не сказал о его смерти ни слова и вообще старался избегать этой темы, когда Анна интересовалась. Конечно, он переживал, но, видимо, предпочитал не делиться своими чувствами с ней. Видимо, он недостаточно доверял ей, раз не посчитал нужным рассказать.       За раздумьями она и не заметила, как отряд добрался до барки. Она пришла первая, быстро шагая и не замечая никого вокруг. Лютик едва догнал ее, а об коротконогих краснолюдах и говорить нечего. Лишь эльфы, казалось, не почувствовали дискомфорта от быстрого передвижения.       Словно очнувшись, Анна посмотрела на трубадура. Он устал от ходьбы и был малость истощен; тяжелое дыхание бурно занимало его грудную клетку. — С тобой и коней не нужно! — сказал, наконец, Лютик. — Я и не заметила. Я всегда быстро ходила. Устал? — Не будь я перед дамой, я бы, может, и признался. А бегаешь ты также быстро? — Да. В школе, а потом и в институте на соревнованиях и на десять, и на пятнадцать километров бегала. На сборы с командой часто за город выбирались на природу — в горы ходили. Так что и ноги крепкие, и спина.       Лютик недоверчиво оглядывал фигуру девушки, словно выискивая следы спортивных достижений. Анне сделалось не по себе. — А с виду не скажешь. — Да. Все думают, что я хрупкая девочка. Однако, это не совсем так. Я могу быть сильной, когда захочу.

***

      Мягкие снежинки плавно опускались с небес, скрывая угловатые каменные скалы, словно пух. Так они казались мягче и куда привлекательнее. Забывшись на минуту, можно прилечь, но уже никогда больше не проснуться, оставаясь лишь красивым изваянием и таким страшным напоминанием.       Солнце скрылось за тучами, но это не мешало свежему снегу искриться и переливаться самоцветными огоньками миллионов ледяных граней. Солнце давно перевалило за зенит и клонилось к горизонту.       Мужчины быстро шли по зыбкому каменистому спуску. Усталость и голод так и норовили свалить мужчин с ног, но слишком крепка их воля. Симптомы горной болезни еще давали о себе знать, тяжелым хриплым дыханием и неровной траекторией движения, слабостью, валящей с ног, и ломотой во всем теле.       Как оказалось, ночью они прошли большую часть пути по неотмеченным на карте горным тропам и вышли прямиком к расщелине. Наконец, спустившись, оба почувствовали облегчение и, переведя дух, двинулись дальше. В конце расщелины они перешли и перевал, увидев вдали едва различимые карминово-красные полотнища шатров и флагов.       Йорвет пригляделся тщательнее и различил вдали знак рыцарского ордена. Йорвет нахмурился. Отчего-то ему стало тревожно — но отнюдь не от присутствия ненавистников нелюдей и скоя’таэлей с не слишком порядочными отцами ордена, которые стояли за ними. Нет, его тревога шла из самой глубины его души. Иррациональная, не поддающаяся объяснению, как будто только что стряслось нечто совершенно ужасное и непоправимое, причём чувствуешь это пока лишь ты один…       Скрываясь, они двинулись к окраинным шатрам, стоящих близко к лесному массиву. — Что это с ними? — спросил Геральт. — Слишком уж много их собралось… — Собрались как родственнички на похороны: наследство поделить и пожрать на халяву, — кратко процедил скоя’таэль.       Ярость покрывала его колючим одеялом; еще больше подстегивала усталость. Эта ненависть к ордену брала свое начало уже очень давно, в те времена, когда Йорвет был еще сравнительно молод и самонадеян. А отряды рыцарей беспощаднее и усерднее, нежели сейчас. Если бы Йорвет мог, то уже сейчас бы передрал им глотки, но пришлось довольствоваться только мысленными экзекуциями. Геральт, видя что эльф не собирается делать опрометчивых действий, не смог сдержать облегченного выдоха. — Славно, — пробормотал ведьмак. — А то я уж думал, сейчас драться придётся… — Не придётся, — уверенно ответил Йорвет. — Идем, у них здесь такое сборище, что и вороне насрать негде.       Товарищи присели как можно ниже к земле и заняли наблюдательный пункт за одним из редких кустов. Их дорога пролегала как раз мимо отхожего места, заставив сдерживать реальные позывы. Йорвет отполз подальше и даже закрыл глаз. — Черт, — заскрипел зубами скоя’таэль. — Эти bloede arse закрыли доступ к воротам! Нам придется обойти их через пещеры.       Эльф скривился, делая и без того обезображенное лицо еще более непривлекательным. Перспектива снова мыкаться по каменным угодьям не вселяла в него радости. Эльф не сводил с рыцарей взгляда, когда Геральт тяжко вздохнул. — Извини, Йорвет, но я откажусь. Я пройду и через лагерь. — Что ты сказал? — сквозь зубы сказал скоя’таэль. Геральт смерил его холодным взглядом, но на провокацию не поддался.  — Я быстрее доберусь через лагерь. Есть у меня хороший знакомый. Я спрошу у него про обстановку в городе и выясню последние новости. Надеюсь, он здесь.       Йорвет ничего не ответил. Только помолчал немного и кивнул головой, соглашаясь с разумностью его доводов. Информация действительно не помешала бы. Нечего было соваться в город, когда не знаешь, что тебя ждет внутри. Понятное дело, охрана будет усиленной в связи с приездом правителей и их приближенных. Следовало быть все время внимательным. — Тогда встретимся у городских ворот до конца светового дня.       Твердость в голосе эльфа не склоняла больше к промедлению, к тому же до назначенного времени оставалось лишь два-три часа.