Взрослый полёт, или Спасайте самолёт

***

      Самая первая бумажка, аккуратно написанная красным фломастером, гласила: «Австралия». Внизу стояла подпись: Джон Ямано.       — Хм, ну что ж, чётко и ясно, — сказал Хияма и достал следующую.       На этой синим фломастером было выведено: «Мальдивы». Подписи не было.       — Ишь куда захотела! — подмигнул Лекс Харуке.       — А может, это и не я, с чего ты взял? — тут же стала отпираться подозреваемая.       — Почерк твой, да и мужика у тебя нет, и поэтому ты, конечно, покрасоваться хочешь.       — У меня был муж, и вообще-то сын есть.       — А сын не узнает, ты же без него поедешь, — продолжал гнуть своё Лекс.       — Да ну вас, что ли… — обиделась Озора и, отвернувшись к стенке, стала пялиться на неё так, словно хотела просверлить взглядом.       Следующая бумажка весьма истерично гласила, что «ДА КУДА УГОДНО, ТОЛЬКО НЕ К ЯДОВИТЫМ ЖИВОТНЫМ И НЕ НА САМОЛЁТЕ!!!» Посмотрев на неё, Лекс многозначительно поднял брови и поглядел на Марин Ямано. Тут сомнений не было — это точно она.       — Не бойся, с нами будет Кобра, он своим уродливым видом каких угодно ядовитых распугает, — ехидно сказал Мангуст, ногой пихая Кобру под столом.       — Действительно, — заметил Лекс, — кое-кто ядовитый и так всё время с нами, так что других змей бояться и вправду не надо.       — А насчёт самолёта тоже не бойся, — прибавил Джон. — Твой храбрый муж всегда с тобой, — он гордо стукнул себя в грудь. — Я буду держать тебя за руку…       — …чтобы самому не испугаться… — его же тоном продолжила Мамми.       Джон не успел ответить, поскольку их прервали:       — Ладно, кончаем болтовню, я читаю дальше.       Лекс достал новую бумажку, на которой жёлтым фломастером было выдавлено: «Германия».       — Это я написал, — признался Гелато.       — Да мы уже поняли, — усмехнувшись, заметил Аэрон. — Только ты так давишь на ручки и фломастеры, когда пишешь.       Далее последовали измятые, измазанные, искусанные и оборванные листки от Кобры и Мангуста. Лекс, прищурив глаза, вертел их на свету и так и сяк, пытаясь прочесть, что же там такое написано. Наконец после титанических усилий он разобрал и зачитал это всем.       — Итак, листок Кобры: «МАНГУСТ ИДИОТ, СОБАКА ДРАНАЯ!!! ЗАЧЕМ НАМ ЛЕТЕТЬ НА ГАВАЙИ, КОГДА ЕСТЬ МАЙАМИ. ДЕБИЛА КУСОК, ТУПОЙ…» Кхм, дальше ничего не разобрать, да и без того понятно, что там идёт гневная тирада о недостатках Мангуста… — Лекс прокашлялся и стал читать второй лист. — Итак, что пишет Мангуст: «ЗМЕЮКА ТУПАЯ, БЕЗМОЗГЛЫЙ СЛИЗНЯК!!! КАК БУДТО НЕПОНЯТНО, ЧТО ЛЕТЕТЬ НАДО НА ГАВАЙИ, ТУПИЦА ТЫ…» Далее ничего не понятно, и в конце слово «идиот» три раза.       — Очень содержательно, — отметила Мамми. Все помолчали, слушая, как опять начали пинаться под столом Кобра и Мангуст, а затем Лекс хлопнул по столу и продолжил читать.       За этими неряшливыми листками последовал листок Тайлера и целая кипа листков Рины с фиолетовым фломастером, который, кстати говоря, кончился. На всех этих листках, включая Тайлерский, было только одно слово: «Париж». Как только это зачитали, Тайлер и Рина сразу отвернулись друг от друга и принялись поглядывать по сторонам и насвистывать. Но от общего смеха их это не спасло. Наконец, когда общий ржач умолк, Харука заметила:       — А что, людям хочется в Париж — и что такого? Может, он ей там собирается…       — ДА ХАРУКА, БЛИН!!! — зашипела на неё Рина. — Не пали!       — И вообще, завидуй молча, — поддразнил Лекс. — Итак, за Париж пока наибольшее число голосов, но мы засчитываем их всего за два, ибо писали это только два человека.       Рина едва сдержала разочарованный вздох, а Тайлер постарался состроить каменное выражение лица. Не очень получилось.       Затем Лекс начал читать листки Аэрона, где чёрным по белому (в прямом смысле) было изложено подробное доказательство наиболее оптимального места, а именно Антарктиды. Зачитывая столь суровый доклад, где говорилось много всего о ледяной красоте этого прекрасного континента, а также о его малой исследованности, Лекс опять включил свой замогильный голос.       Кобра с Мангустом перестали драться. Марин прижалась на всякий случай к мужу, а Рина к Тайлеру. Харука, как обычно в таких случаях, обзавидовалась, и поэтому назло неизвестно кому обняла упавшую люстру. Аэрон сидел прямо, гордый своим докладом. Закончив читать, Лекс заявил:       — Мощно, Аэрон! Я даже заинтересовался. Правда, мне кажется, что не все выдержат столь суровое путешествие, поэтому придётся эту идею отложить… Хотя я тебе как другу говорю, что готов туда отправиться с тобой хоть пешком.       — Я тоже с вами, — заявила Мамми.       — Благодарю, Хияма, — сказал спокойно Аэрон, — обсудим это когда-нибудь потом. Давайте читать дальше.       Лекс достал предпоследнюю бумажку, написанную серым фломастером. Посмотрев на неё, он прочитал только про себя, а затем откинул в сторону, к остальным, и заявил:       — Я так и знал, Мамми, что мы думаем об одном и том же. Ведь у тебя написано то же, что и в моём листке, — он выкинул и свой лист из чайника. — Итак, мы предлагаем лететь…       И закончили они уже хором:       — В Россию! Продолжение следует.