***
Самолёт медленно набирал высоту. В салоне было довольно спокойно, ибо Марин, Кобра и Мангуст пребывали царстве Морфея. Отстёгивать ремни пока не разрешили, что было даже хорошо — а не то эти дети, да ещё Гелато, начали бы сразу носиться по самолёту туда-сюда. В сравнительно маленьком салоне самолёта почти весь народ сидел ближе к хвосту. Впереди сидел только какой-то мужик в наушниках — судя по шапке, русский, и женщина неподалёку от него. Наша интеллигенция уселась близко друг к другу. Лекс с Аэроном были на двух сиденьях возле окна, через проход были муж и жена Ямано; сзади них — Кобра и Мангуст, а сзади Лекса и Аэрона — Тайлер и Рина. Харука подозрительно подобралась поближе к переду, Мамми села впереди Лекса, а Гелато был в самом хвосте. Также ближе к хвосту находилась семейка из матери и трёх шумных детей от восьми до четырнадцати лет. Хотя это ещё вопрос, кто громче — эти дети или наша интеллигенция. Летели здесь и ещё какие-то пассажиры, но они уже не были так интересны.***
Когда сказали отстегнуть ремни, сразу стало менее спокойно. — Что ж, хотя бы Марин и Кобра с Мангустом не очухались, — сказал Лекс, видимо, пытаясь найти в происходящем какие-то плюсы. Отстегнувшись, Мамми сразу стала шпионить за Харукой, поскольку её поведение казалось подозрительным: каждые две минуты она пересаживалась поближе к переду — туда, где сидел тот самый мужик в шапке. Как раз когда Лекс с Аэроном достали шахматы, собираясь продолжить какую-то свою партию, Мамми подскочила к ним и громким шёпотом объявила: — Товарищи! Есть новости. — По поводу чего? — спросил Аэрон. — Расскажи. Мамми уселась на своё законное место впереди них и, обернувшись назад, с места в карьер заявила: — Харука… кадрит мужиков! — Лол, — усмехнулся Лекс, — она наконец решила найти себе мужчину мечты, не в силах больше с завистью смотреть на Рину и Тайлера? Аэрон помолчал, а затем спросил: — Хм, а доказательства? Мамми молча показала вперёд. Вышеупомянутая особа, то есть Харука, уже была сзади этого мужика, который, ничего не подозревая, сидел себе и слушал музыку. — Боевая стойка тигра, — ухмыльнулся Хияма-старший. — Что-то я не вижу тут много мужиков, — Аэрон скептически поднял брови. — Какая разница! — отмахнулась Хияма-младшая. — Одного достаточно. Вон, посмотрите на неё… Лекс, не говоря ни слова, подмигнул сестре и достал камеру. И они вдвоём начали фотографировать подкаты Озоры. По правде сказать, никаких подкатов, собственно, ещё не было, но кому какое дело? Пока они занимались этой чепухой, Джон Ямано суетился возле своей пребывающей в анабиозе жены: подложил ей подушку, укрыл пледом, который попросил у стюардессы, и даже надел спальную маску и наушники. Аэрон, Лекс и Мамми сфотографировали и его. Через некоторое время очухались Кобра и Мангуст. Увидев их, Лекс разочарованно пробормотал: — А доза вроде большая была… — Думаешь, на таких зверей подействовала бы надолго? — Согласен, Аэрон, дело говоришь… Двое этих самых зверей сначала по обычаю поприветствовали друг друга чередой нехилых таких оскорблений, так что соседние пассажиры слегка отодвинулись. Затем Кобра и Мангуст начали озираться вокруг и пялиться на часы, ожидая, когда там стюардесса начнёт разносить напитки. Тем временем Тайлер и Рина смотрели в окно и наслаждались видом, а точнее, его отсутствием, ибо из-за облаков мало что можно было разглядеть. Они тоже ждали, когда начнут разносить напитки, чтобы заказать себе кофеёк. Но напитки что-то долго не разносили. Кобра с Мангустом аж извелись. Ямано решил проверить, что там происходит, и ушёл в направлении переда самолёта, по дороге, кстати, заметив Харуку, мило беседующую с тем самым мужчиной. Кобра с Мангустом крикнули Ямано вслед, чтоб быстрее возвращался и сообщил им результаты, а потом начали с предвкушением ждать, он как в воду канул. Лекс, Аэрон и Мамми достали коньяк, чтоб помянуть его душу. Коньяка было подозрительно много, несмотря на существование норм по алкоголю в самолёте. Впрочем, удивляться тут было нечего — Аэрон хоть бомбу на самолёт смог бы пронести, если бы захотел. Их коньяком заинтересовались Рина, Тайлер и Гелато. Тогда они стали пить вшестером. Кобра с Мангустом тоже незаметно к ним присоединились, и бухающих стало восемь. В этот момент выяснилось, что какие-то мужики на заднем ряду имеют водку (ха-ха, стереотипы про русских). Наша интеллигенция заинтересовалась этой водкой, да и вообще бухать начал почти весь самолёт. Только Марин всё ещё дрыхла, не ведая о таких мощных поминках её мужа. Харука со своим кавалером (его звали Дмитрием) тоже захотели выпить за знакомство. Она взяла бокал, но каким-то образом оказалось, что это бутылка, и Озора, не замечая такой подставы, по неосторожности сразу её выпила. Бац — и она упала Дмитрию в объятия, и делай с ней что хочешь. Мамми и Лекс, не теряя бдительности, сфотографировали её. Пьянка стала веселее; бухая Харука выкидывала разные фокусы один за другим — сначала повыдергала из пола все сиденья в середине, затем облилась какой-то водой, да ещё и напоила водкой своего свеженайденного мужика. А бухло каким-то мистическим образом всё не заканчивалось. Лекс придумал устроить конкурс «Кто больше выпьет». Как вы думаете, кто сразу вызвался соревноваться? Правильно, Кобра и Мангуст. Выпив половину оставшегося бухла и при этом матерясь друг на друга по-итальянски, они отрубились, и Мамми выкинула их к туалету. Гелато бегал за старшим из тех самых детей и пытался отобрать у него коньяк, которого мальчик успел хлебнуть. К слову, их мать забаррикадировалась в углу вырванными Харукой сиденьями, и теперь находилась там с оставшимися двумя детьми. Ямано же до сих пор не пришёл, но идти его искать никто не торопился. Зато очнулась Марин. Поняв, где она находится, она заорала громче всех реактивных двигателей на свете и собралась было смыться в унитазе, но Аэрон схватил её и влил в неё побольше водки. Не ожидая такого хитрого приёма, Марин снова отключилась. Мамми и её сложила в штабель к Кобре и Мангусту. Поминки стали какими-то уж слишком масштабными. Этого точно нельзя было терпеть. Поэтому в салон зашла какая-то стюардесса. От такого мощного духа пьянки она пошатнулась, но, видимо, такое происходило не в первый раз, так что она даже не очень удивилась. Но не успела она хоть что-то сказать, как ей тоже дали бухла, и она стала приставать к Лексу. Тот, не ожидавший такого, перепугался и начал убегать от неё. Но, несмотря на то, что Аэрон за него болел, победила всё-таки она и утащила его в туалет. А что же сделали остальные? Разумеется, выпили за любовь. Харука танцевала со своим Дмитрием какие-то невообразимые танцы под русский шансон, Гелато вдохновенно вещал что-то тому самому бухнувшему мальчику, Мамми пыталась повеситься на парашюте, Аэрон вместе с неким Толиком методично бил пустые бутылки, а Рина и Тайлер обжимались в углу. Следующая стюардесса никакого эффекта на них тоже не произвела — пить утащили и её, да ещё и отобрали еду, которую она принесла. Наконец руководящие полётом, видимо, решили, что нужно применить последнее средство. В громком шуме, перекрывая его, послышался голос из динамиков: — ВНИМАНИЕ, ПАССАЖИРЫ! ПРОСИМ ЗАНЯТЬ СВОИ МЕСТА! В РЕЗУЛЬТАТЕ АВАРИИ БУДЕТ ПРОИЗВЕДЕНА ЭКСТРЕННАЯ ПОСАДКА! Пассажиры, в которых осталась хоть капля трезвости, а именно: некто Борис, та мать с детьми и одна стюардесса, начали пихать всех на места в каком попало порядке и пристёгивать как придётся. Таким образом Кобру и Мангуста посадили вверх ногами, да ещё и в одно сиденье; Марин вообще оказалась связанная под сиденьем, потому что не давалась в руки и постоянно орала: «СГИНЬТЕ, ДУХИ УЖАСА И ТЬМЫ!!! У МЕНЯ ЕСТЬ ВЕРА, И ОНА ПОМОЖЕТ МНЕ!!!» После этих экстренных действий стало гораздо тише. По громкой связи сказали достать на всякий случай кислородные маски и приготовить парашюты. Это пришлось делать опять-таки тем, кто был относительно или полностью трезвым.***
Тем временем Лекс вылез из туалета без кофты и с помадой на лице и со скоростью метеорита залез под ближайшее сиденье, накрывшись чьим-то пальто. Следом из того же туалета вылезла стюардесса, которую звали Саюри и которая приставала к нему, и с какой-то лупой стала его искать, ползая по полу. Из-под своего сиденья Хияма видел её. Он чуть не заорал, но вовремя сдержался и пополз под всеми рядами, стараясь оторваться. Но ему не повезло: проползая там, где под сиденьем была похоронена Марин, он стукнулся об неё, и они оба завопили, как сирены. Девушка с лупой увидела его и крикнула: «Дорогой, вот ты где!!!» Хияма перепугался, вылез из-под сиденья и побежал куда подальше. По дороге он наткнулся на кого-то, спрятался у него за спиной и взмолился: — Это она!!! Спрячь меня! Этим «кем-то» оказался доктор Ямано, неведомо откуда тут взявшийся. Пока бухая Саюри со своей лупой пыталась догадаться, где её объект поиска спрятался, Лекс стал спрашивать Джона, где тот пропадал. — Хм, — задумался тот. Судя по его виду, он тоже был в не очень трезвом состоянии. Лекс, опасливо выглянув из-за его спины, на всякий случай утащил его на задний ряд. Они оба засели там, как шпионы, иногда выглядывая, чтобы посмотреть, где там эта приставучая девица. Из не особо связного рассказа Ямано стало ясно, что когда он пошёл спросить, где там напитки, его тоже утащила какая-то стюардесса, кстати, в отличие от Саюри, трезвая. Пока он от неё отбивался, говоря, что женат, в салоне все начали бухать. Она притащила его туда, и они стали бухать с остальными. Когда Лекс спросил, где она сейчас, Джон только пожал плечами.***
Спустя некоторое время те, кто ещё не отрубился, заметили, что никакой экстренной посадки что-то не происходит. Когда начали спрашивать, что такое, по громкой связи, злорадно хихикая, сказали, что это были всего лишь меры предосторожности — способ закончить пьянку насильно. Лекс и Джон погрозили кулаками непонятно кому и снова огляделись. Действительно, продолжать бухать не было особого смысла: практически все уже отрубились, а бухло кончилось. Подумав об этом, они взяли из сумки Ямано снотворное и срочно дали его этой приставучей Саюри, чтоб не мешала. После этого спокойно пошли спать на первых попавшихся сиденьях. И вот тут-то РЕАЛЬНО наступила тишина. Продолжение следует.