Ох уж эти драконы! Ох уж эти Драконорожденные!

Оорин сидела на завалинке около дома, прислонившись спиной к теплой бревенчатой стене. Ее глаз слегка слезился от яркого солнца, но она с удовольствием подставляла свое лицо солнечным лучам. Этот мир оказался очень теплым — не сравнить со Скайримом, где холод, снег и промозглая сырость были обычной, нормальной погодой. С того момента, как Оорин очнулась, прошло уже несколько дней. Рана под повязкой зудела почти все время, но Оорин только радовалась этому — это значило, что она выздоравливает. Магические силы тоже восстанавливались. Она уже могла творить заклинание Лечения не один раз в день, а два — так рана зарастала еще быстрее. Сейчас Оорин наблюдала за Регисом, который возился со своим ослом — Драакулем, так он назвал это животное. Ей было интересно, что представляет из себя человек, который ее спас и ухаживает за ней так, словно она была его любимой родственницей. В большинстве своем люди Скайрима, которых Оорин встречала на своем пути, отличались суровым нравом, они были весьма похожи на климат, в котором жили. Регис являлся полной их противоположностью. Спокойная улыбка, мягкий и тихий голос. Такую речь, как у него, она встречала разве что в Коллегии Винтерхолда, и то — далеко не у всех. Это была речь глубоко образованного человека, хоть и выглядел Регис, как сборщик податей — скромный, худощавый, в темной старой одежде. Через плечо торба с растениями, за ремень которой он имел привычку держаться. Травами от него пахло очень сильно, но это был приятный аромат, и Оорин с удовольствием вдыхала этот запах. От большинства мужчин, знакомых ей, пахло ядреным потом, но только не от Региса. Нос, однако, у него был весьма породистым — с горбинкой. Но что-то все равно с Регисом было не так. В его доме совершенно не было зеркал — ни одного, даже самого маленького. Когда он улыбался, его губы всегда были плотно сомкнуты — он никогда не показывал своих зубов, никакой широкой улыбки. И сейчас, когда двор был залит солнечным светом, Оорин терзало смутное беспокойство. Она все не могла понять почему, пока не кинула взгляд на свою тень. Затем Оорин посмотрела на Региса и его осла. У Драакуля тень была роскошная. Колодец во дворе тоже тень прекрасно отбрасывал. А вот у Региса ее не было. В Скайриме водились существа, которые тени не отбрасывали, и Оорин встречалась с ними лицом к лицу. Какое-то время она даже была одной из них — всего три месяца, не больше. Вампиры. Существа, которые не могли обходиться без крови, желательно — человеческой. Оорин вспомнила, как ее собственная кровь вскипала от солнечного света — это было отвратительно, ты словно начинаешь бурлить изнутри. Но у Региса, видно, с этим проблем не было — он спокойно находился на солнце. Он даже не щурился при этом. Оорин провела рукой по шее. Просто на всякий случай, потому что никаких ранок там совершенно точно не было. А ведь она находится в его доме уже довольно много времени, и у него было столько возможностей прокусить ей шейную артерию и напиться теплой, солоноватой крови, от которой мир словно взрывается перед глазами, а потом расцвечивается яркими красками, и ты чувствуешь в своем теле неслыханный прилив сил и такую мощь, что готов свернуть горы. Его поведение ее смущало. Она совершенно не понимала его. И, когда Регис пристально посмотрел на нее своими черными глазами, Оорин слегка вздрогнула. — Оорин, дорогая, ты вот уже полчаса не сводишь с меня глаз, — сказал он. — Что-то случилось? — Глаза, если точнее, — она все-таки поправила его. — Да вот, любуюсь твоим породистым носом. Он усмехнулся, как и всегда, не размыкая губ, приблизился к ней и уселся рядом. — Это очень интересно… — заявил Регис. — Здесь мой нос тоже называют породистым. Не думал, что и в твоем мире породистые носы выглядят именно так. — У меня создается ощущение, что в большинстве миров породистые носы примерно похожи, — она хмыкнула. — Хмм… — он задумался. — Все это хорошо, но мне кажется, что ты думала совершенно не об этом. Оорин, если у тебя есть какие-то вопросы ко мне, то лучше прояснить их сейчас, тебе так не кажется? Оорин закусила губу. В сущности, он был прав. И ей было бы гораздо спокойнее знать, что он действительно вампир. Или что он им не является. — Зараза! — она вздохнула и решительно заявила: — Ты знаешь, в моей жизни был такой период, когда я испытывала жизненную необходимость в одной жидкости. Это было всего три месяца, но я очень хорошо помню, как мне хотелось напиться человеческой крови. Я просто не могла без нее жить, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Регис с недоумением вздернул брови. — Ты была вампиром? — изумление так и сквозило в его взгляде. — Серьезно? Но я не заметил у тебя никаких признаков, ты определенно человек. — В Скайриме вампиризм — это болезнь. Меня инфицировали, когда я… хммм… кое во что встряла. И знаешь, мне очень неприятно было находиться на солнце, оно жутко обжигало. Но тени я все равно тогда не отбрасывала. И в зеркале не отражалась. Регис посмотрел перед собой, глубоко задумавшись. — Думаю, нам лучше прояснить ситуацию прямо сейчас, — наконец сказал он. — Позволь мне во второй раз представиться: Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой, высший вампир. И я сразу хочу сказать, что крови я не пью. Никогда. Так что об этом ты можешь совершенно не беспокоиться. — А как же поддержание жизни? — Оорин нахмурилась. — Вампир ведь не может жить без крови? — Низшие не могут, это правда. Но таким, как я, кровь не требуется. Видишь ли, для высших вампиров человеческая кровь — это… вроде крепкой выпивки. Оказывает такое же эффект. — Погоди-ка… — у Оорин даже приоткрылся рот. — Ты хочешь сказать, что мы для вас — это ходячие бутылки с самогоном?! — Весьма точное определение. Именно поэтому я уже много лет избегаю человеческой крови. Чтобы я начал снова ее пить, нужно поистине безвыходное обстоятельство… Прекрати смеяться, я ведь сейчас серьезные вещи говорю! Однако он сам с улыбкой смотрел, как она сгибается от дикого хохота. Она почти визжала от смеха, когда шрам на лице обожгло болью. — Ох! — Оорин скривилась, прижимая руку к щеке с той стороны, где голова была замотана. Регис тут же сорвался с места. Еще не хватало, чтобы рана на ее лице разошлась! — Идем в дом, Оорин, мне надо посмотреть, что у тебя там! — он помог ей подняться и, поддерживая за талию, увел в хату. Там Регис усадил ее на постель, затем, тщательно вымыв руки, присел рядом и потянулся к повязке. Размотав, он внимательно осмотрел лицо Оорин. С раной все было в полном порядке — даже лучше, чем он ожидал. — Полагаю, что швы скоро можно будет снять, — он осторожно смазал их мазью. — Значит, все нормально? Тогда почему мне больно? — Психосоматика, возможно. Твое тело заживает быстро, но ты еще помнишь, как тебе было плохо, — Регис прикрыл рану полоской материи и принялся заматывать Оорин голову — на этот раз не так плотно, как раньше. Он завязал уже узелок на повязке, когда Оорин придержала его за руку. — Выглядит, наверное, ужасно, — ее лицо напряглось. Все-таки шрамы на лице не шли ни в какое сравнение со шрамами на теле, к которым она привыкла настолько, что почти не обращала на них внимания. Регис легонько сжал ее руку. — Нет, дорогая, вовсе нет… — его черные глаза встретились с ее голубым. — Шрам будет очень тонким, это я тебе обещаю. — Да. Все парни будут у моих ног, — она вздохнула. — Ты сможешь убрать его, — он ободряюще улыбнулся ей. — В конце концов, есть специальные эликсиры и… — Нет, Эмиель, — Оорин покачала головой, и Регис отметил, что в первый раз за все это время она назвала его первым именем. Это вызвало у него весьма приятное ощущение где-то в животе, в самом его низу, даже волоски на шее встали дыбом, а Оорин продолжила: — Я не буду убирать это со своего лица. Будет напоминать мне о том, что я должна быть предусмотрительнее. Да, если она опять попадет в какой угодно мир, то первое, что она сделает, это использует Крик — Безжалостную Силу, тут же, как только ее нога коснется земли. Ни один урод не подойдет к ней исподтишка, как это сделали те ублюдки, которые заковали ее в омерзительные кандалы. — Скажи, Эмиель, а что это за мерзость, из которой были сделаны мои оковы? — она выглядела очень угрюмо, но Регис не винил ее за это — все маги так реагировали на двимерит. — Особый сплав из двимерита и железа, — сказал он. — Двимерит — это металл, который подавляет магическую энергию. Он не позволяет магам применять заклинания и дает ужасный побочный эффект: тошноту, судороги, рвотные позывы, слабость и болезненные ощущения. — Значит, я отреагировала на него так же, как любой другой чародей в вашем мире? — Определенно. Полагаю, что твое тело теперь подчиняется законам этого мира. Хорошо бы было это проверить — попасть в твой мир и посмотреть, что ты почувствуешь там, когда на тебя наденут подобные оковы, но, думаю, что это пока невозможно. — Да уж… — Оорин вздохнула. — У нас нет ничего похожего. Я не думаю, что и речь наша похожа на вашу, но… Ты понимаешь меня, а я — тебя. Возможно, это тоже своего рода настройка на ваш мир. Восприму это как должное. Если начну об этом думать и вникать, то с ума сойду. А мне не хочется. И так проблем куча. Она сосредоточилась и сотворила заклинание Лечения. Затем задумчиво нахмурилась. — Знаешь, а моя магическая сила — мы называем это маной — восстанавливается гораздо быстрее. У меня были периоды, когда я тяжело болела, но тогда все проходило хуже, — Оорин еще немного подумала и добавила: — Такое ощущение, что у вас тут все напоено магией. — Разве в Скайриме не так? — Регис отошел к печи, где в горшке бурлил их обед. — Скайрим… — она прикинула, с чем бы сравнить то, что сейчас почувствовала. — Скайрим больше похож на богатую тетушку, у которой в изобилии водятся деньги, но, когда она приезжает в гости, то дает вам пару-тройку септимов, не больше. Остальное приходится буквально выгрызать зубами. Мана восстанавливается медленно, и когда ты попадаешь в заварушку, то это очень и очень опасно, могут убить. Поэтому наши маги зачаровывают себе одежду на тот навык, которым пользуются чаще всего. Так мана не тратится. А здесь магия звенит в воздухе. Впрочем, я бы не отказалась вернуть свои зачарованные доспехи назад. Знать бы только, куда они пропали. Знаешь, эти курвы, которые меня схватили, вытрясли меня из брони почти сразу же. Я чувствую себя без нее голой. Это неприятно. Регис помешивал в горшке ложкой и вспоминал все, что он тогда видел на тракте. Разбойники выбросили Оорин из телеги, а ту телегу забрали с собой. Он припомнил, что там стоял сундук — из тех неказистых сундуков, в которых возят что-то не очень нужное. Вполне возможно, что броню Оорин положили именно туда. — Думаю, что твои вещи сейчас у тех разбойников, которые напали на охотников за колдуньями, — сказал он. — Твою мать! Вот зар-р-раза! — на лице Оорин отразилось раздражение, а Регис застыл, внимательно глядя на нее. — Знаешь, ты сейчас вдруг стала похожа на одного моего знакомого ведьмака, — заявил он. — Кто такой ведьмак? Ну, конечно. В ее мире такого нет. — Это люди, которых подвергали мутации, чтобы они могли охотиться на чудовищ. Здесь много всяких тварей. Хотя, уже гораздо меньше, потому что ведьмаки в свое время поработали на совесть. — Этот парень и на тебя охотился? — О, нет! — он улыбнулся. — Он мой хороший друг. А на высших вампиров охотиться бессмысленно и даже опасно. Мы бессмертны и… довольно сильны. Справиться с нами не под силу даже ведьмаку. — Повезло тебе с происхождением, ничего не скажешь. — Да… Правда, я все равно, как ты успела заметить, делаю вид, что я человек. Люди… не любят тех, кто от них отличается, а у меня нет охоты от них скрываться, как это делают многие другие мои сородичи. — Здесь ты прав, — Оорин кивнула. — На меня в Скайриме постоянно фыркали, чтобы я не шалила со своей магией. А ведь могли бы привыкнуть — у нас там полно тех, кто от людей сильно отличается. Взять хотя бы каджитов — они вообще похожи на больших кошек. Усатая кошачья морда, все в шерсти, а сзади хвост пушистый болтается. Регис представил эту картину и прыснул. — Полагаю, почесать себя за ушами они не дают, — сквозь смех проронил он. — Отхватят руку по локоть. Впрочем, если ты каджиту близок — могут и сами напроситься, — Оорин ухмыльнулась, вспомнив одного из своих любовников — очень он любил, когда ему подбородок чесали, особенно после постельных игрищ. И раскатисто урчал при этом. — Забавные они ребята. Они замолчали. Оорин сосредоточилась на том, чтобы не пытаться чесать зудящее лицо, а Регис наблюдал за обедом и думал о том, как Оорин будет счастлива, если получит обратно свои вещи, захваченные разбойниками. Почему-то это казалось ему очень важным. «Она мне нравится, — вдруг понял он и кинул украдкой на нее взгляд. Стройная и крепкая девушка, побывавшая во многих переделках. От опасностей не просто не бегает, а, судя по всему, настырно лезет туда, где чудовищ побольше. Женская ипостась Геральта, не иначе. В этом она очень похожа на Цири, которую ему все же довелось увидеть в усадьбе ведьмака Корво-Бьянко. Умна и довольно наблюдательна: быстро поняла, что он — вампир. И пахло от нее весьма… привлекательно. По-женски привлекательно: Оорин словно испускала феромоны, заставляющие его реагировать на ее присутствие. Если бы он мог краснеть, румянец не сходил бы с его лица. — Да, она безумно мне нравится». Регис разложил еду по тарелкам. — Оорин, прошу к столу, — позвал он, и она улыбнулась ему. Зубы у нее были ровные, белые, как хороший жемчуг. «Она мне очень нравится», — снова подумал Регис, чувствуя, как по его телу волнами расходится приятное тепло.