Ох уж эти драконы! Ох уж эти Драконорожденные!

Оорин протянула руку, почесала кожу вокруг своего яркого глянцево-розового зудящего шрама и добавила в лохань горячей воды, зачерпнув ее из котла деревянным ковшом. Регис снял ей швы пару-тройку часов назад, и Оорин почти тут же направилась в баню, истопленную нарочно для нее — ей страшно хотелось вымыться целиком, особенно голову. Голова уж очень зудела от того, что несколько дней была замотана, и Оорин не могла ее вымыть — вода могла попасть в швы, а это грозило новыми воспалениями. Она с наслаждением натирала свое тело мочалом, плескалась в горячей воде, предвкушая, как выйдет из бани, чистенькая и ароматная, и Регис предложит ей сладкий напиток с легкой кислинкой из ржаного хлеба, приятно щиплющий язык. Как же хорошо быть чистой! Она не могла выразить это словами, просто молча наслаждалась и счастливо вздыхала, смывая с себя мыльную пену. Когда Оорин вышла в предбанник, на скамье ее ждали полотняные штаны и рубаха, ни разу не надеванные — верно, Регис выложил за них кругленькую сумму. Деревня хоть и была не из бедных, но просто так тут только что пошитой одеждой тоже не разбрасывались. Оорин с благодарностью коснулась льняного полотна рубашки и погладила его. Затем, взяв рубашку в руки, уткнулась в нее носом. Ткань пахла так, как обычно пах Регис, и у Оорин закружилась голова от этого травного аромата. Милый Регис. Заботливый и нежный Регис. Такой непохожий на мужчин, с которыми ей приходилось иметь дело. Ласкового слова от них можно было дождаться разве что в день какого-нибудь великого праздника. И то, Оорин всегда настораживалась, когда они становились чуть ласковее, чем обычно — ей тогда казалось, что они к ней подлизываются, чтобы получить от нее какую-нибудь услугу, вроде «пойди туда, не знаю — куда, принеси то, не знаю — что». Обычное дело для боевого мага. Эмиель Регис же всегда был такой. Он возбудил в ней интерес, и Оорин это очень сильно удивило. Не было у нее в жизни еще такого, чтобы она настолько интересовалась мужчинами — ей хватало секса с ними, ну и все на этом. Да и не до чувств особо было: ты просто пытаешься выжить как угодно, всеми возможными способами. Сейчас что-то в Оорин поменялось, и она это понимала, хоть и смутно. Когда Регис сегодня прикасался к ней своими ловкими пальцами, Оорин смотрела в его лицо, которое было так близко к ней, изучая его, словно видела в первый раз. Ее притягивали его черные, словно уголь глаза, в которых светился острый ум и мудрость прожитых столетий — Оорин даже не сомневалась, что Регис живет на этом свете уже очень долго, хоть он и не говорил ей про свой возраст. Она с удовольствием коснулась бы пальцами его высокого лба и дотронулась до его черных с проседью волос: очень хотелось проверить — жесткие они, его волосы, или, наоборот, мягкие? Породистые носы, подобные его носу, ей всегда нравились, но, когда ее взгляд упал на его плотно сжатые губы… Оорин вдруг захотелось посмотреть, бывают ли они мягкими хоть когда-нибудь, или он все время так и держит их в напряжении, чтобы прикрыть свои белые и острые зубы. И такие ли они, его губы, теплые, как и его пальцы, осторожно касающиеся ее лица? У Оорин даже слегка дернулась вверх рука, но она все-таки сдержалась и на всякий случай сплела свои собственные пальцы между собой. «Не будь любопытной клушей! — сказала она себе. — Понятно, что тебе интересно — он ведь, мало того, что не из твоего мира, так еще и вампир, не пьющий крови! Но хотя бы не проявляй свой интерес так явно, а то он еще подумает, что ты пытаешься его исследовать… Вдруг это его оскорбит, и тогда ты лишишься единственного доброжелательного парня, который, к тому же, спас тебя от смерти. Кроме того, это неблагодарность с твоей стороны! Так что приструни свое любопытство и веди себя спокойно!» И она вела себя спокойно. По крайней мере, очень старалась. Оорин надела на себя штаны и рубашку, которая была без рукавов — так местным крестьянам было удобнее работать, потому что рукава не мешали, и вышла из бани. Она просушивала свои волосы тряпкой и совершенно не замечала, как Регис украдкой посматривает на нее. Регису всегда нравилось смотреть на девушек и женщин. Красота в них проявлялась совершенно по-разному, и это было весьма занимательно и удивительно. Какие-то из них были стройные и юркие, воздушные, словно бесплотные. Какие-то были полнотелы и походили на спелый плод, от вида которого текут слюнки, и выступали такие девушки, словно павы — неспешно, с достоинством. Или роковые томные красавицы, в которых было понемногу и от тех, и от других. И отдельным пунктом здесь стояли девушки, похожие на Оорин. Мощная грация пантеры, у которой под шкурой мышцы так и ходят ходуном — поджарые, сильные, таких лучше не трогать, пока они тебе сами не позволили или не изъявили такое желание. Он видел, как на ее обнаженных до плеч руках вздуваются хоть и некрупные, но весьма рельефные мускулы. На нее было очень приятно смотреть. И еще, наконец-то, Регис увидел цвет ее волос. Оорин была рыжей. Но это было не огненное пламя, как у костра, не солнечный апельсин и не морковный оттенок. Это был глубокий, насыщенный цвет меди. Длина ее волос была не длинной и не короткой — ниже плеч, но выше пояса. Чудесный цвет, прекрасная длина. И эта одежда ей очень подходила. Регис специально отправился в деревню, чтобы купить ее для Оорин — подобрал-то он эту девушку полураздетой. Сначала думал о том, чтобы купить ей платье, но пораскинул мозгами и решил, что платье Оорин сочтет неудобным. Непохоже было, чтобы она привыкла к платьям — все время в дороге, ввязывается во всякие авантюры, много бегает, судя по крепким мышцам на ее ногах. Нет, платье совершенно точно ей бы не понравилось, поэтому он остановился на штанах и рубахе. И, судя по виду Оорин, он ей угодил. Она выглядела весьма довольной. Регис встал со скамьи, которая стояла во дворе, и поправил одежду. Удовольствие удовольствием, а он еще хотел сегодня пройтись по лесу — набрать там трав. Он уже набросил на себя еще одну торбу — пустую, когда Оорин окликнула его: — Эмиель? Как всегда, от звука собственного имени, исходящего с ее уст, по его телу пошли приятные мурашки. Регис с улыбкой обернулся. — Да, Оорин, дорогая, — сказал он, — ты что-то хотела? — Сказать «спасибо» за штаны и рубаху. Очень удобно и ткань приятная, — кивнула она. — Ты уходишь? — Собрался пройтись по лесу. Надо нарвать там кое-что. — Я хочу с тобой, — ее глаза умоляюще смотрели на него. — Надоело сидеть взаперти. Прогулка мне бы не помешала. — Ты только что оправилась от болезни… — он засомневался. — Я уже достаточно пришла в себя, — Оорин была настойчива. — К тому же, ты ведь не собираешься драться там с разбойниками или еще c кем-то. А отпугнуть какое-нибудь животное моих колдовских сил вполне хватит. Пожалуйста, Эмиель! Регис вздохнул. Он просто не мог ей отказать. — Только держись рядом со мной, хорошо? — сказал он. — Мало ли что случится, я себе тогда не прощу. — Не беспокойся! — она просияла. — Буду виться сзади, как каджитов хвост! По его губам промелькнула обычная улыбка. — Ну, тогда идем. Они дошли до леса и по узкой тропинке углубились в чащу. Оорин, как и обещала, далеко от Региса не отходила. Она просто наслаждалась лесным воздухом и этой прогулкой, когда не надо никуда бежать, не надо никого убивать, спасая свою жизнь. Здесь было тихо и спокойно, только птицы щебетали, да слышался треск кустов, когда сквозь них ломился какой-нибудь небольшой кабан или самец косули. И погода была такой теплой… В Скайриме никогда такого не было, и Оорин наслаждалась этим солнцем, этим сосновым благоуханием. И в голову здесь лезло нечто весьма легкомысленное, она себе такого никогда не позволяла, потому что в своем мире почти всегда была сосредоточена — мало ли какая-нибудь опасность внезапно обрушится на голову… Но этот теплый мир располагал к легкомыслию, и Оорин вдруг хихикнула. Регис, вставший на колени перед какими-то лопухами, обернулся и вопросительно вздернул брови. — Чем-то похоже на свидание, — она продолжала хихикать, как деревенская девчонка. Он даже увидел, как ее скулы слегка покраснели. — Да, есть что-то такое, — согласился он. — Живописная поляна у нас имеется, а вот чего не хватает, так это одеяла, дабы постелить его на землю, и корзинки с провизией. Впрочем, я думаю, что в следующий раз смогу тебе это организовать. Если захочешь, конечно. — Знаешь, наверное, захочу. У меня еще не было свиданий, — призналась она. — В Скайриме не больно-то погуляешь по улице — холодно у нас. Да и кавалеры там… не сильно склонны к свиданиям. Мы просто ловим момент, пока можем… «Пока кто-нибудь из вас двоих не умер, — мысленно закончил за нее Регис. — Ваш мир, пожалуй, гораздо более суровый, похожий на остров Скеллиге, только весь, а не какая-то его малая часть. И жизнь, судя по всему, еще короче, чем тут, с таким климатом и условиями жизни. У нас тоже полно опасностей, но здесь хотя бы тепло». — Что же, — пообещал он, — тогда в следующий раз никаких трав. Мы с тобой просто погуляем. Оно того стоило. Ее глаза засияли, а лицо оживилось и просветлело, и на щеках вспыхнул румянец. От ее вида по телу Региса не просто прокатились мурашки, а его обдало жаром, который вспыхнул где-то в животе и огненной лавиной перетек вниз, да так, что член начал твердеть. Давненько он не ощущал подобного возбуждения… Надо было успокоиться, да поскорее, и Регис снова сконцентрировался на травах. Он был настолько занят, что не заметил, как Оорин ушла куда-то в сторону. Оорин надо было немного побыть подальше от Региса. Он ее смутил, и, одновременно, она почувствовала, как под ложечкой засосало от счастливого волнения. Его предложение было вроде бы простым, ни к чему не обязывающим, но привело ее в такое смятение, что кровь кинулась ей в лицо, и Оорин чувствовала, как оно горит. Ей показалось, что даже кончики ушей вспыхнули — так было жарко. «Надо срочно прийти в себя! — она даже слегка запаниковала. — Не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии! Как деревенская простушка, в самом деле! Ту’ум! Надо подумать о ту’уме! Интересно, смогу ли я использовать его здесь, в этом мире?!» Оорин застыла возле огромного дерева, не замечая, что творится вокруг. Очнулась, когда увидела перед собой медведя. То ли это был просто очень сердитый медведь — может, его пчела укусила в нежное место, когда он захотел полакомиться медом и забрался в улей, то ли это был шатун-людоед, которому приспичило поохотиться за человечинкой — сейчас это не имело никакого значения. Важным было то, что медведь находился в состоянии дикой ярости. Он, огромный, как гора, встал на задние лапы и злобно смотрел на Оорин своими маленькими темными глазками. Оорин вжалась спиной в дерево и поняла, что не убежит — он был слишком близко, достал бы ее своей когтистой лапищей, попробуй она от него сбежать. Медведь взревел, обнажая свои желтые клыки размером, наверное, с палец Оорин. Из его пасти полетела слюна, смрад был такой, что чуть не сжег ей волосы в носу, и Оорин инстинктивно сделала то, о чем думала перед тем, как этот гигант вылез из кустов… Регис склонился над ласточкиной травой, когда услышал громовой медвежий рев. Медведь, судя по реву, был просто огромным, и он был очень и очень зол. Вздрогнув, Регис вскочил и окинул глазами небольшую поляну, на которой сидел, выискивая взглядом Оорин, но ее рядом не было. Регис никогда не боялся за свою жизнь — он вообще мало чего боялся, но вот сейчас его нутро сдавило ледяным страхом, прямо как в тот момент, когда его практически убил Вильгефорц, и он растекся булькающей лужицей по полу замка Стигге. Регис рванулся на звук. «Нет-нет-нет, только не Оорин! Пожалуйста, пускай это будет не она, пожалуйста, по…» — его лихорадочные мысли оборвались, когда он услышал еще один звук, гораздо более мощный, чем медвежий рев. — ФУС!.. — Регис не разобрал, что там было дальше, но от этого звука заколебался воздух, деревья застонали, затрещали — он мог бы поклясться, что некоторые вывернуло с корнем. Он ускорился так, что буквально врезался в огромное дерево, и задохнулся от радости, когда увидел Оорин, вжавшуюся спиной в древесный ствол. Ее лицо исказилось, глаза были размером с блюдца, рот ощерился в диком оскале. Краем глаза, он отметил, что в кустах промелькнул бурый медвежий зад, и медведь этот уже не ревел, а жалобно постанывал, с треском удирая сквозь заросли. — Оорин! — Регис кинулся к ней и крепко прижал ее к себе. Настолько крепко, что она услышала, как затрещали ее ребра. Великий Шор, какой же он сильный, а ведь выглядит, как обычный худощавый мужчина! Регис отстранил ее от себя и тряхнул Оорин за плечи, вглядываясь в ее лицо. — Я же просил тебя никуда не уходить! — его лицо было перекошено, на этот раз он даже не пытался скрыть свои белые острые зубы. — Проклятье, Оорин, я чуть не обделался, когда не увидел тебя рядом! — Чуть не обделался?! Эмиель, это точно ты?! Я думала, ты и слов таких не знаешь! — ее рот приоткрылся от шока. — Мне не до шуток, дорогая! — сдавленно прорычал Регис и обхватил ладонями ее голову. — Этот звук… Фус, или что-то подобное… Он был просто чудовищен! Я понятия не имею, кто его издал, но это существо весьма опасное! Идем отсюда, да поскорее! — Эмиель… — ее голос был ужасно сиплым. — Я не могу допустить, чтобы с тобой еще что-то произошло!.. — он, обычно такой хладнокровный и уравновешенный, сейчас бушевал, словно орк в состоянии боевой ярости. — Эмиель! — Оорин накрыла его руки горячими ладонями и крепко их сжала, глядя на него своими голубыми глазами, и выражение ее глаз было настолько спокойным и холодным, что Регис застыл. — Ты что-то знаешь об этом? — тихо спросил он. — Это был мой ту’ум, Эмиель. Это… ох… Я думаю, что нам надо поговорить в более спокойном месте, — Оорин вздохнула. — Да, — Регис уже совершенно пришел в себя. — И я надеюсь, что ты мне все объяснишь. Домой они возвращались в полном молчании. Оорин почти физически чувствовала, как между ними возникла стена — невидимая, но очень толстая. Обычно в таких обстоятельствах она делала кавалеру ручкой и исчезала с его горизонта, ничуть не мучаясь от угрызений совести и попыток сломать подобную стену, но Регис… Она просто не могла так с ним поступить. Ей будет очень тяжело расставаться с ним, если он ее пошлет. Настолько тяжело, что даже сейчас у Оорин поперек горла стоял комок, и в глазах потихоньку начинало щипать. Она ненавидела себя за это. «Ты — гребаная плакса! — зло подумала она. — Возьми себя в руки, тряпка, слабое ничтожество!» Оорин прикусила свою нижнюю губу так сильно, что кожа с внутренней стороны губы порвалась, и из ранок потекла кровь, наполняя рот своим солоноватым вкусом и медным запахом. Регис потянул носом. — Перестань себя увечить, — строго сказал он. — Когда мы дойдем до дома, ты просто мне все расскажешь. Все, Оорин, ты меня поняла? — Да, Эмиель, — просипела она. — Я не собираюсь ничего скрывать. Они вошли в хату и уселись за стол друг напротив друга. — Я тебя слушаю, Оорин, — Регис пронзительно смотрел ей в глаза. Оорин смущенно прокашлялась, но взгляда не отвела. — Я не думала, что у меня это получится, — начала она, и Регис отметил, что сипение ушло из ее горла, как будто его и не было. — Если бы не получилось, не было бы никакого смысла об этом говорить, но теперь… В общем, много сотен лет назад в Скайриме правил дракон — Великий Алдуин, Пожиратель Мира. Он был жесток и жаден, и жрецы от его имени творили такие зверства, что все остальные смертные существа в конце концов восстали. Примерно в это время были созданы мы, Довакины — Драконорожденные. В наших жилах течет кровь драконов, поэтому у нас есть врожденные способности к драконьему Крику — ту’уму, и поглощению драконьих душ. Только поглотив драконью душу, можно убить дракона. То, что ты слышал в лесу — это был ту’ум Фус-Ро-Да, «Безжалостная Сила», если перевести на людской. Этот Крик отталкивает все и вся на своем пути. Сейчас-то я думаю, что лучше бы было использовать Кан-Дрем-Ов — он бы просто успокоил медведя, не наводя такого шороху. Но мне тогда не пришло это в голову, этот бурый ублюдок просто застал меня врасплох, и я ему вдарила непроизвольно: Фус был первым, что из меня вырвалось. Прости, что не сказала тебе об этом раньше, но я не думала, что в вашем мире у меня сохранится все это. В конце концов, мой организм слегка перенастроился, когда я сюда попала… — Хмм… — Регис потер подбородок. — То есть в Скайриме ты была охотницей на драконов? — Не совсем, — Оорин поморщилась. — Охотниками на драконов является клан Клинков. Они готовы убить любого дракона, который попадется им на пути. То есть вообще любого, им без разницы. — А ты, значит, выбираешь — убить тебе дракона или оставить жить? — Регис снова подумал, что в этом она очень похожа на Геральта. Тот тоже сначала предпочитал поговорить с разумным существом, которого считали чудовищем, а потом, в зависимости от разговора, пускать меч в дело. Ну, или не пускать. А уж за драконами Геральт и вовсе охотиться не любил, дескать, разумные они и красивые. — Ну, если дракон нападал на меня или человеческое поселение, то, конечно, я его убивала. Но когда с драконом можно договориться, то зачем мне его убивать? Даже наоборот. С одним мы спелись настолько, что он дал совет, как мне уделать Великого Алдуина. А второй, Одавинг, вообще поклялся служить исключительно мне после того, как Алдуин был повержен, и готов был прилететь на мой зов, где бы я ни была в Скайриме. Среди них, как и среди людей, есть нормальные, здравомыслящие личности. — Это все или есть что-нибудь еще, о чем ты мне забыла сказать? — уточнил Регис. — Наверное, все… — устало выдохнула Оорин и прикрыла глаза. Сейчас он очень вежливо и доброжелательно попросит ее покинуть его дом. Как минимум, за вранье. Хотя, это по сути и враньем-то не было… — Ты знаешь, я мало чего боюсь, — голос Региса был очень тихим. — Но когда там, в лесу, я понял, что тебя рядом нет, а неподалеку раздаются медвежий рев и твой Фус, я страшно напугался. Очень боялся, что вот прибегу я на эти звуки, а от тебя там остались только косточки и развешанные по кустам внутренности. Сейчас мне, конечно, гораздо спокойнее от того, что ты обладаешь подобными силами, но я очень тебя прошу, будь осторожна, когда снова выйдешь на прогулку, а меня рядом не окажется! — его теплая ладонь опустилась на ее кисть, и Оорин в изумлении распахнула веки, глядя на Региса во все глаза. — Я думала — ты меня выгонишь! — прошептала она. Регис издал тихий смешок и сжал ее руку в своей ладони. — Ну уж нет, — сказал он. — Я тогда не смогу присмотреть, чтобы ты куда-нибудь еще не вляпалась. Когда ты рядом, мне спокойнее. Здесь ведь нет никакого Одавинга, который прилетел бы на твой зов.