Ох уж эти драконы! Ох уж эти Драконорожденные!

Васкон Янгур точно знал, что найдет это чародейское отродье в Нильфгаарде. Об этом ему кричали все его инстинкты охотника за колдуньями. Вопрос был лишь во времени. Поди-ка отыщи быстро в таком огромном городе человека, который не хочет, чтобы его нашли. Тем более, если это ведьма. Наверняка чертова курва слилась с толпой. Врываться же в дома, как он это делал в Новиграде, Янгур тоже не может. Это там у него были все полномочия охотника за колдуньями, а тут он — никто. И попытайся он ворваться в какой-нибудь дом здесь, его бы отправили на эшафот безо всякого снисхождения. Просто потому, что он нарушил чужие владения, нарушил порядок. Нильфгаардцы такого не прощают. Значит, придется искать по-тихому. Но Янгур подозревал, что даже в таком городе, как Нильфгаард, немного найдется женщин со шрамом на лице. Эта мысль его очень даже радовала. Все же его покойный брат хорошо постарался — оставил на этой курве отметину. А это значит, что круг поисков значительно сужается. Что делают люди, когда пытаются сделать так, чтобы их не нашли? Правильно! Они ведут себя так, чтобы не вызывать никаких подозрений. Эта девка тоже наверняка ведет себя, как и все женщины здесь: ходит в таких же платьях, ест такую же еду, соблюдает те правила, которые установило местное общество. Кстати, о еде… Еда — это самое уязвимое место у человека. Он должен питаться хотя бы один раз в день, а для этого ему нужны продукты. И как эти продукты добываются в городе? Ну, это просто. Либо человек идет в таверну недалеко от дома, либо… Рынок. Янгур очень сомневался, что эта баба ходит по тавернам — значит, на рынке ее должны знать. За продуктами обычно ходят женщины. Утром они приходят на рынок с большими корзинами и закупаются всем, что нужно для кухни, у рыночных торговок. Именно поэтому Янгур расставил своих парней в разных концах рынка. Уж его-то парни не подведут — он выбирал самых глазастых, которые подмечают все, что можно. Да и сам Янгур не сидел без дела — тоже прогуливался по рынку, поглядывая на толпу. Правда, он даже не ожидал, что повезет именно ему. И он восславил Негасимое Пламя, когда его взгляд зацепился за девку с ярким розовым шрамом на левой стороне лица. В небесно-голубом платье, рыжая и белокожая, она несла в руках корзину для продуктов и прямо сейчас торговалась перед овощным прилавком с его хозяйкой. Девкин шрам так и бросался в глаза. Впрочем, Янгур не стал спешить. Он даже не стал преследовать эту бабу: если она — чародейка, то он только вспугнет ее. С чародейками такие штуки, как слежка, не проходят. У них словно инстинкт какой-то включается — и тогда горе тому идиоту, который решил идти по их пятам. Моргнуть не успеешь, как превратят в жабу или крысу, проклятые хитрые твари. Когда девка удалилась на порядочное расстояние, Янгур приблизился к торговке. Он с прибаутками купил у нее кое-что, и нашел, что эта баба была весьма словоохотлива — обычная сплетница. А сплетницы — это настоящий клад, вывалят тебе все, что ты хочешь знать. Да, они могут и приврать ради красного словца, но для человека, умеющего отсеивать зерна от плевел, это не проблема. — Какие же у вас тут в Нильфгаарде красотки! — он подмигнул торговке, и та, будучи бабой в самом соку, жеманно захихикала. — Заприметил я тут одну красавицу — да она только что покупала у тебя картошку, платье у нее голубое. Прямо в душу запала. — Так ведь у нее шрам во все лицо! — торговка ревниво насупилась. — Нешто вам нравятся такие?! И к тому же, бесполезно это. Она замужняя. — Замужняя? — на лице Янгура отразилось искреннее огорчение. Он так долго репетировал выражения лица, подходящие случаю, что торговка совершенно ничего не заподозрила. — Да, замужняя! — ее глаза излучали торжество. — Муж у нее — цирюльник, и они душа в душу живут. Она ни на кого другого и не смотрит, хоть он и невзрачный. Не сравнить с вами, милсдарь! — А хороший ли он цирюльник? — поинтересовался Янгур. — А то у меня чирей на спине вскочил, уж я замаялся. — Очень хороший. У Клары — той, что рыбой тут недалеко торгует, ребенок давеча заболел, так он ей каких-то травок дал, и через пару дней все прошло. — И где бы мне его найти? — голос у Янгура зазвучал жалобно. — Да тут недалеко, — она в подробностях объяснила ему, как найти дом цирюльника, и Янгур горячо поблагодарил ее. Да, сплетники — это люди весьма и весьма полезные. Особенно, когда испытывают жалость. Или ненависть. Янгур наведался в эту аптеку — двухэтажный дом с аккуратной новенькой вывеской он отыскал быстро, благодаря указаниям торговки овощами. «Аптека Эмиеля Региса» — вот как она называлась. Янгур толкнул дверь и вошел. За прилавком он увидел худощавого мужчину. Волосы с проседью, зачесанные назад, аккуратные бакенбарды, черные глаза, породистый нос, скуластое лицо. В своем черном костюме он выглядел, как сборщик податей. «От него не будет никаких проблем», — подумал Янгур. Цирюльник приветливо улыбнулся, не размыкая губ. — Вам что-нибудь нужно, милсдарь? — его голос был мягким, располагающим рассказать о постигшем недуге. — Да, — Янгур постарался покраснеть и сделал вид, что в замешательстве. — Дело довольно деликатное. Понимаете, я не могу… сходить по надобности. — Большая надобность или маленькая? — тут же уточнил цирюльник. — Большая. — С вами это постоянно происходит, или это временное недомогание? — Да я всю жизнь был здоров, как бык. Но, видать, неделю назад мне чего-то не то в таверне подсунули. Клянусь, тамошний кухарь мне за это ответит! — от Янгура так и исходило возмущение. — Тогда рекомендую корень солодки. Сделайте из него отвар, — и цирюльник подробно рассказал, как и сколько заваривать снадобье, как его принимать и сколько ждать эффекта. Янгур заплатил за травы и, поблагодарив, вышел из аптеки, насвистывая что-то легкомысленное. Эмиель Регис. То самое имя, которое назвал Янгуру солтыс деревни Добрые Пчелы. «Я тебя нашел, сука», — Янгур был более, чем удовлетворен. Он наблюдал за этим домом еще пару дней. Надо было удостовериться, что торговка ничего не перепутала. У него просто не было права на ошибку. К счастью, торговка не привирала. Та девка со шрамом действительно жила в доме с вывеской «Аптека Эмиеля Региса». План, как захватить чародейку без проблем, встал перед глазами Янгура во всех подробностях. А цирюльник даже не поймет, куда это пропала его жена. Он выглядел гораздо старше ее — наверняка решит, что она сбежала с любовником, как это частенько происходит с молодыми женами.

***

Оорин, хоть и не умела готовить, в продуктах разбиралась хорошо. Поэтому именно она взяла на себя обязанность ходить на рынок. Ну, в самом деле, должна же и она что-то делать. На Регисе и так было много всего — он обеспечил ей хорошую, тихую жизнь. Он готовил, и она хотела внести свою лепту. — К тебе клиенты идут косяком с утра, Эмиель, — сказала она, когда Регис попытался протестовать. — А я мало чем занята. Так что на рынок буду ходить я, и точка! Она была очень настойчива, и Регису пришлось согласиться. Утро выдалось погожим. Оорин с удовольствием бродила между рыночных рядов, прицениваясь, торгуясь и покупая. Когда корзинка была полна, Оорин прикрыла ее тряпкой и отправилась домой. Эмиель наверняка ее уже ждет, подумала она, и от этой мысли тепло разливалось по ее телу. Она даже перестала замечать, что происходит вокруг. И для Оорин было настоящей неожиданностью, когда ее шею что-то укололо. Перед глазами все поплыло, и она почувствовала, как ее схватили грубые руки. Оорин попыталась было вырваться, ей это даже почти удалось. Чья-то лапища зацепилась за цепочку кулона, который ей подарил Регис. Оорин услышала тихий треск рвущейся цепочки, попыталась закричать, но из ее груди вырвался лишь еле слышный хрип. Ее сознание стремительно угасало. «Эмиель», — подумала она, и это было последней мыслью прежде, чем она отключилась. Но перед этим она увидела, как ее кулон втаптывает в пыль чей-то грязный сапог…

***

Регис очень сильно беспокоился. Оорин должна была вернуться с рынка час назад. Она никогда не опаздывала. Никогда! Что же ее могло так задержать?! Он не выдержал. Он закрыл аптеку и отправился на рынок — а вдруг кто-нибудь видел, что с ней случилось? Оорин время от времени рассказывала ему анекдоты из жизни, которые видела на рынке, так что Регис примерно знал, что и у кого она покупает. Он говорил с теми людьми, но никто ничего не видел. Из глубин души начал подниматься ледяной страх, о котором Регис уже давно не вспоминал. Его спина покрылась холодным потом, сердце билось, как сумасшедшее. Горло сдавило, словно в тисках. Регис попытался держать себя в руках. Он вспомнил торговку овощами, про которую Оорин часто упоминала со смехом — уж больно курьезная была женщина, да и сплетница отменная. У него еще оставался шанс найти Оорин — может, эта торговка что-нибудь видела? Регис быстрым шагом дошел до того прилавка. Торговка обратила на него свое внимание, и Регис спросил: — Милсдарыня, вы не видели случаем мою жену? У нее шрам на левой стороне лица, и… — Да как же не видела? — торговка перебила его, так и лучась радушием. — Около часа назад она купила у меня овощи и пошла себе восвояси. — Дело в том, что она еще не вернулась домой, — пояснил Регис, — и я весьма беспокоюсь. Вы не видели, куда она могла бы пойти? В глазах торговки вспыхнул неподдельный интерес. Когда муж значительно старше жены, такое случается сплошь и рядом — жена увлекается кем-то помоложе, а муж ее потом ищет по всему городу. Знатные тогда выходят скандалы, будет, о чем поболтать с товарками! — Вон в ту сторону она пошла, милсдарь! — торговка указала направление и подлила масла в огонь: — Выглядела ваша жена при этом очень мечтательно. Словно думала о чем-то… приятном. Или о ком-то. — Спасибо, милсдарыня, — Регис кивнул ей с улыбкой, не обратив внимания на последнюю реплику. Он пошел в ту сторону, куда указала торговка. И как он забыл?! Здесь же есть переулок, через который можно срезать дорогу домой! Регис добрался до переулка. И там, в его темной глубине, валялась корзина, с которой Оорин ходила на рынок. Продукты были разбросаны, половина из них растоптана. Внимание Региса привлекло что-то блестящее у входа в переулок. Регис наклонился и ногтем подцепил это. Цепочка. Та самая, на которой висел сапфировый кулон, который Регис подарил Оорин. Он потянул за цепочку и из пыли и грязи вынул сам кулон. Его отбросили в сторону, как дешевую стекляшку, и втоптали в эту грязь! Цепочка была разорвана, и Регис не сомневался, что Оорин сопротивлялась. Но ей что-то помешало. Возможно, ее перед этим усыпили — Регис знал эликсиры, которые способны это сделать в считанные секунды. Иначе, Оорин не сдалась бы так просто — раскидала бы похитителей в разные стороны и прибежала бы к нему. Ярость накатила на Региса так же сильно, как перед этим накатил ужас. Перед глазами встала красная пелена, дышать стало совсем трудно, а на виске забилась жилка. Регис с трудом взял себя в руки. «Так ты ее точно не найдешь!» — одернул себя он. Он принюхался, и крылья его носа раздулись, улавливая запахи этой подворотни. Это была сырость и помои, смешанные с мочой и собачьими экскрементами. И все же он уловил тонкий, почти еле слышный аромат фиалки. И запах гвоздики и лимона, который померещился ему знакомым. Понимаете, я не могу… сходить по надобности. Да, вот откуда он знает этот запах! Ярость в Регисе взметнулась с новой силой. Он тихо зарычал, чувствуя, как начинает меняться, как заостряются его клыки, как на руках отрастают когти… Он помотал головой, стараясь опять прийти в себя. Дышать по-прежнему было тяжело, но Регис постарался расслабиться. Запахи… Да, запахи — это след, и весьма отчетливый. Похитители, кем бы они ни были, еще пожалеют, что посмели поднять руку на его женщину!

***

Оорин с трудом пошевелилась. Ее жутко тошнило, слегка били судороги, и она вспомнила это состояние. Двимеритовые оковы. Она попыталась подвигать руками, но не смогла. Ее руки были зажаты и зафиксированы, металл врезался в мясо. Если ее руки еще немного пробудут в таком состоянии, она их лишится, потому что кровь почти перестала поступать через пережатые вены на кистях. Оорин разлепила глаза. Перед ними все плыло, но она все равно поняла, что находится в каком-то большом темном помещении. Оорин заметила наваленные друг на друга тюки и бочки. «Это склад», — подумала она и облизала пересохшие губы. И тут же получила сильный удар по лицу. В голове зазвенело, перед глазами заплясали зеленые точки, а рот наполнился соленой кровью. Ее вздернули за плечи и поставили на ноги. Оорин совершенно точно упала бы, если бы не почувствовала за спиной что-то твердое. «Столб, подпирающий крышу», — мельком подумала она. Оорин оперлась спиной о толстое дерево. — Ну, что, очнулась, курва? — грубый мужской голос был исполнен торжества, и Оорин подняла взгляд, пытаясь рассмотреть мужика, который так рад ее присутствию на этом чертовом складе. О, она сразу поняла, кто перед ней стоит. Кусок материи на роже, в прорезанный треугольник можно увидеть нос и губы. Охотники за колдуньями. Подобные им мрази изуродовали ей лицо и чуть не убили ее. Оорин стиснула зубы в бессильной ярости. В двимеритовых оковах она не сможет даже издать ту’ум, не говоря уже о заклятьях Разрушения. Напустить бы на них сейчас лорда дреморы! Она бы с удовольствием посмотрела, как они от него бегают и жидко гадят по ляжкам! Этот вид даэдра ненавидит слабаков, и она не сомневалась, что перед ней стоят именно слабаки, пугающиеся любого явления, которое не вписывалось в их картину мира. Ведьмы, нелюди, ведьмаки — все они считались охотниками на колдуний опасным сбродом и выродками. Проклятые тупые фанатики! «Эмиель, — подумала она. — Он наверняка меня ищет. Я не вернулась вовремя, и он должен был забеспокоиться…» Эта мысль придала ей сил. Он наверняка уже обежал весь рынок и пошел за ней по запаху — у вампиров нюх, как у собаки. А если Регис еще и перейдет в состояние тумана, доберется он сюда быстро. Оорин выпрямилась и ухмыльнулась, нагло и с издевкой. — Вы бы отпустили меня, пока еще живы, — прохрипела она. — Нильфгаардцам не нравится, когда мужики вроде вас хватают честную девушку с непристойными намерениями. На эшафот ведь все пойдете. За эти слова Оорин заработала удар под дых. Это было слишком. Оорин и так страдала от тошноты из-за оков, пыталась сдержать приступы, как могла, а этот удар лишил ее воздуха и буквально вывернул наизнанку. Оорин согнулась, и ее стошнило желчью. Она хватала ртом воздух, словно рыба, которую вытащили из воды, и из ее глаз брызнули невольные слезы. — Глумишься, сука? — один из мразей схватил ее вонючими пальцами за щеки. Глаза Оорин так и прожигали его ненавистью. Если бы таким взглядом можно было убивать, то этот ублюдок не прожил бы и секунды. — И чем же я заслужила такое обращение? — выплюнула она. — Строишь из себя невинную овечку, ведьма? — Я всего лишь жена небогатого ремесленника! Вы сделали ошибку, и лучше вам ее исправить, пока мой муж не взбаламутил стражу, — она продолжала заговаривать им зубы. — Нет, ты посмотри на нее! Херова ведьма, облапошить нас пытается, курва! — сорвался один из охотников и двинулся в сторону Оорин, похрустывая пальцами. Она прикрыла глаза, уже чувствуя его кулак на своем лице. «Только бы не орать», — подумала она, пытаясь справиться со вновь накатившей тошнотой. Но удара не последовало. — Милсдари, прошу вас, отпустите мою жену, — голос прозвучал очень мягко, с музыкальными нотками, и охотники хором поглядели туда, откуда он доносился. Посреди склада стоял худощавый мужчина. Его черные с проседью волосы были слегка взъерошены, но в остальном он выглядел весьма благообразно. И был очень похож на сборщика податей.