Шанс

Проспали они недолго. Джей завозился в объятиях, и Брюса просто вытолкнуло из дремоты. Он приобнял покрепче костлявые плечи и услышал то, что заставило его напрячься. — Брюс, сколько можно тянуть уже? Я же не железный! Твою мать. Опять. Брюс в очередной раз пожалел о своей просьбе. Видимо, воспоминания разбудили сновидения. Не то, чтобы «Джей только-только успокоился, и вот опять», но очередной провал в эту вселенную (а Брюс уже перестал со скепсисом отметать мысль о параллельных мирах) ничего хорошего не сулил. Сжав зубы, Брюс осторожно пошевелился, пытаясь сдвинуть Джея с колен и уйти — увидеть не того сразу после очередного сна оттуда… Брюс бы не обрадовался. Но Джей его планам не внял. — Я уснул, да? — прозвучал хриплый вопрос. — Ага, — тускло отозвался Брюс. — Тебе… снилось. Опять. — Что «опять»? — и вот сейчас Джей скорчил такую рожу, что повеяло подколами. — … Я? Ну, тот я, — осторожно выдавил Брюс и увидел, как хитрая морда прямо-таки расплывается в довольной улыбке. — Не-а. Этот, — Джей ткнул пальцем ему в грудь. И там как-то резко, неожиданно потеплело. — И как же ты отличил? — Никак, — пожал плечами сонный Джей. — Я просто знал, с самого начала. — Чем-то мы всё же отличаемся? — не унимался Брюс. Джей в ответ закатил глаза. — Тебе список составить, что ли? Надеюсь, ты понимаешь, что первым пунктом в нём будет «Колол наркотики в совершенно эгоистичных целях, наплевав на моё мнение»? Брюс поджал губы и замолчал. Что тут ещё сказать, справедливо. В какой-то мере — лечение тот Брюс тоже проводил в совершенно эгоистичных целях, правда, с подачи самого Джокера. — Только не дуйся, — поднял брови Джей. — Ты сам вынудил. Напоминать себе и тебе об этом лишний раз я не хочу и не буду, даю слово. Брюс кивнул. — Спасибо. Постараюсь не провоцировать. Чуть склонив голову, Джей легко улыбнулся. — Завтрак сегодня планируется? — Я пока не готовил, — пожал плечами Брюс. — Можем вместе? Смогли. Устроив в процессе бой на лопатках, уляпав одну половину кухни кашей, а другую — сливочным маслом, наконец уселись за стол поглощать завтрак (скорее, уже обед) и запивать его кофе. Брюс качал головой, глядя, как Джей совершенно невозмутимо хлещет напиток, в котором, кажется, сахара было больше, чем воды, и думал, что их второе пробуждение сегодня — какая-то нелепая идиллия, явно чья-то выдумка или бред, потому что так не бывает. Вообще. Ни с кем. Хотя перепадами настроения Джокера это ещё можно было попытаться объяснить. Прямо посреди этого идиллического завтрака Джей резко вскочил и молча вылетел с кухни. Прождав минут пять, Брюс вздохнул. Опять что-то пошло не так, кто бы сомневался. Дверь в его комнату была заперта, и Брюс неуверенно постучался. — Джей? Ты к столу не вернёшься? — Нет, — хрипло прозвучало из-за двери. Ожидаемо, в сущности. Что-то подтолкнуло остаться вместо того, чтобы молча кивнуть и уйти прибирать кухню. — Ладно. Всё хорошо? — Нет, — и вот второе «нет», произнесённое полностью идентично первому, вызвало куда больше беспокойства. — Я могу войти? Замок неожиданно щёлкнул ровно в ту секунду, когда Брюс уже начал воспринимать паузу как третье «нет». Губы Джея выглядели бледными и искусанными до крови (когда успел-то?!). Едва высунувшись из комнаты, он ткнулся лбом в грудь Брюса и прерывисто задышал. — Накрыло? — мягко спросил Брюс, оглаживая ладонью напряжённый затылок. Пальцы, запущенные в волосы, стали мягко массировать, просить хотя бы чуть-чуть расслабиться. Джей отчаянно закивал, вжимаясь ещё плотнее, словно пытаясь спрятаться от себя самого за рёбрами Брюса. Тот осторожно отстранился, обхватил ладонями лицо Джея и медленно поднял на себя. — Джей. Мы вместе справимся, ты и я, — он намеренно не вспоминал сейчас мантру: «не-тот-Брюс», могло и не сработать. Да и совершенно случайно, вдруг, подумалось: да какого хрена «Джей, ты справишься, ты можешь», если им разгребать это вместе?! И потому Брюс упирал на то, что он рядом, что он хочет помочь. Лицо Джея непрерывно менялось. Сжатые зубы медленно перетекали в зверский оскал, и тут же сведённые скулы расслаблялись, губы приоткрывались, чтобы выдохнуть не то расслабленно, не то обречённо. Пальцы то судорожно сжимались в кулаки, то напряжённо разглаживали футболку на груди Брюса. Веки были плотно сомкнуты, и Брюс слегка малодушно этому радовался. В глазах эта борьба виднелась бы ярче, а и без того было физически больно смотреть, как Джей ломает сам себя. Резко отшатнувшись, Джей вырвался из рук и сбежал в ванную. Совершенно не раздумывая, Брюс бросился следом, и, боги, это было не зря. Схватив флакон потяжелее, Джей швырнул его прямо в зеркало. — Я не буду! Это не я! Больше не я! — кричал он, голыми пальцами выковыривая осколки из рамы. Когда Брюс, отшатнувшийся от града стекла, снова вбежал в ванную, руки Джея уже кровоточили. Оттащить его от зеркала было непростой задачей — он вырывался, кричал и рвался добить зеркало, растереть его в пыль, не иначе. Едва сумев обхватить Джея сзади за плечи, Брюс всё же выволок его в коридор и, прижавшись спиной к стене, быстро съехал на пол, заставив беснующегося Джея тоже сесть. Тот явно устал: крики превратились в измученный шёпот, удары, которыми он пытался оттолкнуть руки Брюса, стали совсем слабыми, дыхание сильно сбилось. Прислушавшись, Брюс отметил два факта: 1) Джей уже не ругается и не ставит ультиматумов, а просто тихо рыдает; 2) сам Брюс шепчет утешительные сопли прямо в ухо, спрятанное за волосами, причём когда это началось, загадка даже для него самого. — Тише, тише, я здесь, я с тобой, мы справимся, — Брюс почти не отслеживал, что говорит, ему просто хотелось отвлечь Джея, вытащить. Вернуть к себе. Скуля, тот вдруг задёргался снова, но уже не вырывался — пытался развернуться лицом к лицу. Брюс позволил ему, и тот тут же свернулся в комок на коленях, вцепился пальцами в футболку и тихо завыл. Оставалось только осторожно гладить его по плечам и волосам, флегматично думая, что, кажется, эта майка пришла в негодность. Кровавых пятен на ней даже сейчас было видно столько, что, казалось, или Брюс кого-то яростно разорвал на куски голыми руками, или самого Брюса разорвали не менее яростно. Он сидел и думал о том, как легко ему оказалось ввязаться в эти отношения, как легко было сейчас шептать всякую ерунду, которую, казалось, он не то, что Джокеру — никому в принципе говорить не сможет. Как ни странно, помогало то, что Джей уже знал такого Брюса. Не нужно было сдерживать себя, даже придумывать: что-то он услышал во сне, что-то можно было угадать. И всё, о чём рассказывал Джей, словно действительно было. Несмотря на всю дикость того мира, Брюс не чувствовал его… чужим. Неправильным. До чего легко нашлись все слова, как просто было притянуть Джея в объятия, как руки сами забирались в пряди… Прошло довольно много времени с того момента, как Джей затих. Брюс уже начал подозревать, что тот снова уснул (он сам рассказывал, что привык после нервных потрясений отрубаться на пару часиков, желательно в объятиях), как тот вдруг рвано вздохнул и зашевелился, пытаясь сесть прямо. Брюс поддержал его под спину, когда заметил, как сильно его качает. — Кровь… — хрипло выдавил Джей, чуть придя в себя и начав оглядываться, — …только моя? — Я не знаю, — честно признался Брюс. — Я ничего такого не почувствовал, но, знаешь, мне не до того было. Брюс мысленно выдал себе жестокий подзатыльник за лёгкий укор в голосе. — Прости, — прошептал было Джей, но продолжить ему не дали. — Заткнись, — выдохнул Брюс, обхватывая поникшие плечи. — Со мной всё в порядке, извиняться не за что. Руки, сжимавшие объятия, тряслись мелко и судорожно — напряжение, поняв, что самое сложное позади, постепенно выходило наружу. Ещё пара ночей с кошмарами, и от него и следа не останется. — Ты стоять можешь? — спросил Брюс. — Надо руки обработать. Джей неуверенно кивнул. Верить такому согласию было опасно, и Брюс не стал. Поднявшись на ноги, он подхватил пытавшегося встать Джея и легко (слишком легко, взрослому человеку просто неприлично весить так мало) отнёс на кухню. Усадив на стол прямо у раковины, принялся промывать ладони. Застрявших осколков было всего три. Зато царапин столько, что они друг на друга заходили в попытках уместиться на тонких ладонях. Джей вздрагивал, ойкал, дёргал руками, постоянно, хоть и не намеренно, мешая. Тычки, просьбы и одёргивания не помогали, и шальная мысль даже рассмешила Брюса. — Хочешь, отвлеку? Настороженный, но любопытный взгляд можно было счесть за согласие, и Брюс, нагло ухмыляясь, стащил с себя окровавленную футболку. Лицо Джея того стоило — он будто бы поперхнулся тем, что увидел. Настолько ощупывающий взгляд сложно было назвать приятным, но ход сработал — Джей сидел, как каменный, даже не заметил, как из его ладони извлекли самый большой и неприятный кусок стекла. Скептически осмотрев порезы (освобождённые от осколков снова закровили, остальные же практически успокоились), Брюс вздохнул. — Пластыри на это я переводить не буду — без толку. Забинтуем? — А? — Джей едва оторвался от облизывания и попытался сосредоточиться на лице Брюса, на той части, откуда доносились звуки. А Брюс провалился — щёки Джея порозовели, посекундные облизывания губ заставили их влажно блестеть, зрачки заполонили всю радужку. Да пошло всё! Обхватив ладонями лицо Джея, Брюс почти впился своими губами в его. Джей ответил так же ярко, резко, тут же сбившись с дыхания. Он прикусывал губы, тут же проходясь по ним языком, почти улыбался прямо в поцелуй, упивался происходящим, и Брюс почти потерял голову и уже начал искать край его футболки, как его резко отрезвили крепко прижатые к щекам ладони. Брюс отшатнулся и притянул раненые ладони. Ну конечно, некоторые царапины снова разошлись. Порезы сами по себе не были катастрофой, но вот то, что Джей регулярно подливал масла в огонь во время своих приступов, напрашивался на ссадины и огнестрелы… Казалось, что это теперь навсегда, и Джей постоянно будет в синяках и царапинах. Блеск в зелёных глазах потух настолько резко, что стало немного совестно. — Джей, — Брюс мягко, ласково провёл большим пальцем по скуле. Совсем легко, едва прихватывая, ещё раз поцеловал его губы и выдохнул, касаясь носом носа: — Побереги, пожалуйста, руки. Завтра-послезавтра большинство царапин пройдут, если ты не будешь их беспокоить. — Я знаю, — в ответ вздохнул Джей. — Только ты представить не можешь, как тяжело беречь своё тело тому, кто никогда этим не занимался. Брюс только голову наклонил. Ну конечно, куда уж ему знать, каково это — всегда выжимать из собственного тела максимум, даже когда… нет, особенно когда этого делать не стоит. Бинты на руках смотрелись нелепыми варежками, и остаток дня Джей либо ныл, насколько неудобно ему с такими руками существовать, либо демонстративно совал их Брюсу в нос и требовал помощи. Во всём: подержать стакан, поднести ложку ко рту, поправить свитер. Спасибо, хоть в туалете он справлялся сам — было бы несколько неловко. Укладываться спать вечером Джей решил у себя. Расценив это как намёк о раздельной ночёвке, Брюс зашёл с ним лишь пожелать доброй ночи да укрыть его одеялом, зная заранее, что тот всё равно попросит, в очередной раз пожаловавшись на забинтованные ладони. Но не тут-то было. — Останься, — вполголоса проговорил Джей, когда Брюс уже сделал шаг к двери, — пожалуйста. Брюс опустил голову. Что там было про личную территорию? И почему этого не было, когда они засыпали в кабинете? Почему он промолчал, проснувшись сегодня у Брюса на руках? А самый главный вопрос: не будет ли чего подобного завтра? Голова шла кругом от количества вопросов, на которые, по сути, ответ был примерно одинаковый: потому что Джокер. — Я принесу себе одеяло и подушку, — сдался Брюс под напором просящего взгляда. Каждый шаг и в сторону своей спальни, и обратно давался непросто, потому что приходилось преодолевать желание плюнуть и остаться у себя. «Нет, королева драмы у нас обычно Джокер, разводить детский сад мне уже не к лицу», — уговаривал себя Брюс, сворачивая одеяло в компактный узел с подушкой посередине. Джей сдвинулся к самой стенке, освободив чуть ли не две трети кровати для Брюса. «Ладно, вот тебе “личная территория”», — это, конечно, было ответом на один из незаданных вопросов, но как-то не вызывало никакого облегчения. Устроившись рядом (и на всякий случай оставшись в футболке и мягких домашних штанах), Брюс проговорил: — Я не буду прикасаться к тебе, пока ты этого не попросишь. Захочешь лечь на плечо или забраться под руку — скажи. Не дожидаясь согласного бурчания или чего-то похожего, означавшего, что Джей услышал и усвоил информацию, Брюс повернулся на бок, спиной к своему странному соседу. Чтобы уж даже соблазна не возникало, пока тот молчит. Он и молчал, упорно и достаточно громко, чтобы Брюс догадался: хочет. На плечо или в объятия — пока сложно разобрать, но хочет. «Нет уж, дорогой мой, давай вслух», — мысль в голове прозвучала немного мстительно, и Брюс даже позволил себе не раскаяться в этом. Вслух он всё равно не станет ни говорить, ни делать ничего подобного, жалея и без того раздолбанные нервы Джея (да и уберегая свои от неизбежного после этого скандала), но хотя бы мысленно отомстить он имел право. Брюс уснул раньше, чем Джей решился, и потому не знал, что тот тихим шёпотом, понимая, что его не слышат, попросил прощения за утро. *** Ну разумеется, утром они проснулись не так, как засыпали. Брюса разбудила затёкшая правая рука, на которой беззастенчиво дрыхли. Пытаясь высвободиться, Брюс, ожидаемо, разбудил Джея, тут же откатившегося на свою половину. На нарочито-спокойное «Джей, я не против, чтобы ты спал на плече» раздалось только громкое сопение, сразу и не скажешь, обиженное или пристыженное, и Брюс махнул рукой. Завтрак пришлось готовить в гордом одиночестве, и мысли потекли совсем уж в неправильную сторону. Сегодня третий день, как они переехали в эту квартиру. Завтра останется ровно половина времени, которое Брюс смог выгрызть у компании и Дика (попросив его пошататься в плаще несколько дней на этой неделе), и в том, ради чего всё было затеяно, кажется, никаких подвижек. Хотя нет, они уже спят в одной кровати — это ли не прогресс? За три дня, которые с момента первого поцелуя они полноценно провели вместе (стоит ли вообще считать те короткие минуты в пещере, тем более, что наедине им побыть так и не удавалось) — определённо, прогресс. Хотя чего, в сущности, приходится ждать? Брюс не знал. Чем мерить успешность этого плана, тоже не было никаких идей. Пожалуй, единственным ощутимым мерилом можно было бы назвать желание Джея довериться и попросить Брюса провести терапию, ту, что была… там, но за неделю этого добиться будет просто невозможно, даже при том факте, что Брюсу дали нехилую фору. Хотя фора это или непреодолимое препятствие, однозначно ответить было нельзя. Размышления прервал Джей, бесшумно появившийся на кухне. — Давай перед завтраком бинты сменим? — предложил Брюс, втайне надеясь, что получится вытянуть чересчур угрюмого Джея хоть на какое-то подобие разговора. На ладонях большинство царапин успокоились и уже начали подживать, самые крупные, к счастью, не воспалились. — Нет, — твёрдо заявил Джей, когда Брюс потянулся к бинтам. — Ладони бинтовать не нужно. Ты же видишь, что почти всё уже в порядке. — Вижу, — согласно вздохнул Брюс, — но хочу перестраховаться. Ты против? Взгляд говорил лучше слов. Бинт пришлось отложить, но пару пластырей Брюс всё же выторговал. Рана на боку выглядела куда лучше, и пришлось с усилием проглатывать поучительное «Вот что происходит, когда не бьёшься раненым боком о стены и прутья». Джей слегка шипел, когда приходилось касаться раны, но даже от слабого обезболивающего отказался. — Я в порядке, — раздражённо прошипел он в ответ на предложение принять лекарства, — лучше, чем в пещере. Разговор как-то не клеился, и Брюс оставил попытки. Когда Джею полегчает, он придёт сам. А пока можно просто позавтракать рядом, если кое-кто захочет остаться, или по отдельности, если не захочет. Завтрак прошёл в звенящей тишине, её, кажется, ножом можно было резать. Первым не выдержал Джей (а Брюс мысленно похвалил Дика, посещавшего курсы психологической помощи и раздававшего полученные знания направо и налево, и тем, кто хотел их послушать, и особенно тем, кто не очень): — Долго будем молчать? — Нам есть что обсудить? — почти невинно спросил Брюс. По крайней мере, в том, как они проснулись утром, он не видел темы для разговора. — И то правда, — язвительно согласился Джей. — Нечего. Вообще. Никакого смысла общаться, видеть друг друга, даже находиться на одной территории. Так, может, я пойду? Это было неожиданно. Брови поползли вверх — не настолько же всё с ними было плохо, чтобы вот так сдаваться? Или всё же Джею надоело возиться? Вздрогнув, Брюс понял, что слишком долго молчит. Он сжал пальцы в кулаки и медленно поднял голову. — Я, в сущности, не могу удерживать тебя здесь, — начал он не слишком уверенно, — поэтому, если ты хочешь идти, держать не стану. Джей наклонил голову в сторону. — И даже не спросишь почему? Брюс пожал плечами. «Раз уж у тебя возникла эта мысль, значит, есть причина. Опять я не соответствую какому-то из твоих выдуманных идеалов, вот новость-то». Джей отбросил приборы так, что они загремели о тарелку, резко встал и исчез из кухни. Губы поджались сами собой, пришлось срочно опустить свою вилку на стол прежде, чем она согнулась бы в сведённых пальцах. Тяжёлый выдох почти заглушил тихие шаги, но Брюс всё же их услышал и обернулся. Джей стоял, скрестив руки, глядя на Брюса с изрядной долей скепсиса. Менять одежду он не стал, да и сумки рядом не наблюдалось. — Что? — несколько резче, чем оно того заслуживало, бросил Брюс. — Встань, — вместо ответа потребовал Джей. Это вообще больше походило на приказ, но повиновение Брюс всё же выбрал сам. Под оценивающим взглядом было как-то не по себе, хотя ему ли, всеобщему любимцу и главному холостяку города, привыкать ко вниманию и оценке. Джей подошёл ближе, двумя пальцами подхватил подбородок Брюса и повернул к себе. — Опять? — он спросил настолько обвиняюще, что Брюс сразу же устыдился, хотя так ещё и не понял чего. — Ты опять пытаешься быть милым? Уступаешь, ходишь на цыпочках, терпишь. Господи, в какой момент ты перестал быть упрямым, непрошибаемым занудой, которого я всегда любил и пытаюсь любить до сих пор? Откуда в тебе эта чёртова мягкость? Ты не ею руководствовался, когда похищал меня из больницы. Тебе ведь не меня жалко стало… На меня смотри! — рыкнул он, когда Брюс попытался отвести взгляд при словах о лекарствах. — Ты боролся за свою семью, за себя, Дика и Альфреда, и тебе было плевать, на что идти и какими путями добиваться своего. А сейчас ты хочешь, чтобы я пришёл к тебе и сказал: «Бери меня, Бэтс, со всеми потрохами и лекарствами». Хочешь ведь? Брюс поджал губы, неосознанно выдвигая вперёд нижнюю челюсть, словно защищаясь ею. Сказать «да» было бы как-то… поспешно. И обязывающе. Но «нет» было бы откровенной ложью. Джей нагло ухмыльнулся. — Вижу, хочешь. Не поверишь, я тоже безумно хочу это сказать. А знаешь, что мешает? Ты. Твоё «делай что хочешь», «я не против», «это твоё дело», «я уважаю твою территорию». Блять, Брюс, ты это серьёзно? С твоей-то паранойей и маниакальным стремлением контролировать всех и вся? Я уже и не знаю, с кем сейчас живу, но на Бэтмена этот человек вообще не похож. Да и на Брюса Уэйна тоже. Джей медленно приблизился, встал так, что его дыхание ощущалось на коже почти так же, как собственное. Ухмылка медленно расползалась по лицу, пока тот разглядывал красные пятна, ползущие по щекам Брюса (он бы и сам толком не мог сказать, отчего они появлялись: то ли от смущения, то ли от сдерживаемой злости). — Так ты хочешь, чтобы я ушёл? — Нет, — хрипло выдавил Брюс. — Хорошо. А я могу уйти без твоего желания? Скотина. Сволочь. Гад. Придурок. Ещё и лыбется издевательски. — Не посмеешь, — Брюс чувствовал, как внутри всё закипает, и понимал, что Джокер именно этого и добивается, но останавливаться уже не хотелось. — А то что? — притворно-удивлённо рассмеялся Джей, наконец убирая руки от лица. Вместо ответа Брюс схватил его за толстовку и ощутимо припечатал лопатками о стену. Тот, ожидаемо, только раззадорился. — Так что же ты сделаешь, Мышонок, если я убегу? — вопрос прозвучал почти невинно, но до того провокационно, что в глазах потемнело. Брюс наклонился к уху и тихо, добавляя больше Бэтмена в голос, выдохнул: — Ты правда хочешь узнать? Когда он отодвинулся, в глазах напротив светилось такое неприкрытое обожание, что стало не по себе. Это походило на одержимость сумасшедшего, только сейчас Брюс не видел в этом взгляде ничего из того, к чему уже выработалась привычка. Джокер не хотел убивать, нести разрушения, он даже видеть сейчас никого не желал. Кроме него, Брюса. Не дожидаясь достаточно чёткого ответа (а скорее, воспринимая это обожание как ответ), Брюс практически вцепился губами в губы напротив, кусаясь настолько яростно, что даже Джей умерил пыл и лишь поддавался напору, слегка его смягчая. Тихий стон и привкус железа во рту заставил Брюса чуть отодвинуться, но не успел он заметить, что один из его укусов оказался-таки сильнее, чем нужно, как Джей снова полез к губам, теперь уже требуя продолжать в том же духе. Но Брюс резко отшатнулся и прижал запястья Джея к стене, крепко зафиксировав их чуть выше плеч. — Ты не видишь, что делаешь? В ответном взгляде не было ничего, кроме злости и разочарования от прерванного поцелуя. Не то, чтобы Брюс ожидал там увидеть что-то другое, конечно. — Я только что снова поддался тебе, выдал то, чего ты хочешь, а ты и рад подхватить? И уж несомненно, теперь я сама искренность, а до этого лишь притворялся хорошим парнем. Джей! — рявкнул Брюс, когда тот потерял интерес к разговору и перевёл взгляд в сторону. Страх щекотал нервы, Джей мог сейчас действительно собраться и уйти, и на этом всё закончится. Это было последним, чего хотелось сейчас, но сколько можно?! — Позволь открыть тебе глаза: за всё время здесь я ни разу не делал того, что не хотел, ни разу не "пытался быть милым". Абсолютно всё я делал, искренне того желая, и, если ты не заметил, опять тебе только что уступил. Извини, если не соответствую твоему "идеальному Брюсу", — он сказал это зло, с сарказмом, отчаянно пытаясь спрятать всю горечь фразы, но не особенно в этом преуспевая. — Но я действительно не он, мы оба знали об этом с самого начала. И всё равно ты пришёл, ты остался. Да, это твоё дело, и да, я уважаю твою территорию. Ты мне не принадлежишь. Никогда не принадлежал. И всё, что ты делаешь, исключительно твой выбор. Мне плевать на твои мазохистские наклонности, ты здесь по собственному желанию. И пока ты не скажешь, что не хочешь, чтобы я тебя отпускал, держать здесь тебя никто не будет. Брюс разжал руки и отступил на шаг. Плечи непроизвольно опустились. Разве тот Брюс не смог пробиться к Джею именно тем, что терпел эти выходки, пока они оба не решились на лекарства? Что ж, у Брюса в таком случае терпения не хватило. — Если хочешь уйти, уходи сейчас. Для того, чтобы мучить нас обоих, ты слишком мне... Брюс прерывисто вздохнул, развернулся и ушёл из кухни. Порыв хлопнуть дверью в свою комнату сдержал, но она всё равно стукнула громче нужного: Брюс ещё не привык к слишком лёгким дверям. Почему-то вспоминались моменты схваток с Джокером, когда тот бесился и кричал Бэтмену, чтобы тот признал вслух, что они связаны, что он нужен своему Бэтси. Брюс не слишком отличался от него сейчас: ему тоже нужно было вслух. Пока же это был Джокер, он мог уйти в любой момент, и Брюс боялся привязываться. Но всё равно привязывался, вопреки зову разума. Сожаление о случившемся накрыло гораздо раньше, чем хотелось бы: рано им эти разговоры вести, они провели вместе всего три дня. Правда, до этого измучили друг друга неизвестностью на жизнь вперёд. Сидя на кровати и опустив голову, Брюс едва услышал тихие шаги у двери. Стук, другой, третий, тихий и несмелый, словно Джей и не хочет, чтобы ему открыли. — Брюс? — тихо прозвучало снаружи. — Не открывай, не надо, просто дай знать, если слышишь меня. — Слышу, — голос Брюса прозвучал почти обречённо, потому что пришлось проглатывать продолжение "и почти жалею об этом". — Я... Ты не "не соответствуешь". Ты настолько схож с ним, что это больно видеть. Я пытаюсь найти в тебе что-то ещё, что-то другое, но каждый раз натыкаюсь на своего Брюса. На тебя. Было невозможно глупо надеяться, что меня не будет накрывать воспоминаниями, что я отыщу в тебе что-то, чего ещё не видел, и мне станет легче видеть и принимать такого тебя. Джей прервался. Голос его дрожал почти с самого начала, а к концу совсем пропал. Сделав несколько глубоких рваных вдохов, он снова заговорил. — Я не хочу, чтобы ты меня отпускал. И уходить я не хочу. Но если ты решишь, что я должен уйти, я уйду. Брюс, я не стою тебя. Уже сейчас не стою, а ведь потом... Я знаю, каким ты будешь через пару лет. Ты станешь лучше, лучшей версией самого себя. И я чертовски себе льщу, когда думаю, что приложил к этому руку. За дверью затихли. Джей мог как остаться на месте, затаив дыхание, так и бесшумно уйти к себе в комнату, уж это он умел. Открыв дверь, Брюс увидел подтверждение второму: Джей стоял у своей комнаты, держась за ручку. — Надеюсь, ты понимаешь, какую романтичную хрень ты только что нёс, — проговорил Брюс, скрещивая руки на груди и прислоняясь к косяку. Джей повернулся к нему и неловко улыбнулся, разводя руками. — Такой уж я романтик, что с меня возьмёшь. Холодные мурашки пробежали по спине. Брюс слышал ровно эту фразу, произнесённую с ровно этими же интонациями. В пещере, когда колол Джокеру лекарство. — Только Дику об этом не проболтайся, засмеёт. — Дик всё и без меня понял, он у тебя... — в эту секунду и до Джея дошло, что они слово в слово повторяют диалог из той вселенной. Улыбка медленно сползла с лица, и Брюс хмуро закончил за него: — Догадливый. Да, я слышал этот разговор, правда, только твои слова. Извини, если попал, я не собирался этого делать. — Ничего, — дрожащими губами, шёпотом проговорил Джей. — Это не твоя вина. Это ты. Только... В самом начале. Челюсти туго сжались сами собой. Насколько это непросто — видеть человека, который раньше тебя любил, а теперь едва знает? В три шага Брюс сократил расстояние между ними, притянул Джея к себе и крепко обнял, зарываясь пальцами в волосы. — Ты никуда не уходишь. Потому что мы оба хотим, чтобы ты остался. И пойдём дальше, потому что знаем, куда это нас приведёт. Хотелось добавить что-то ещё, пообещать, что он станет таким, каким его Джей знает и любит, но слов подходящих не нашлось. Несколько минут они простояли так, молча, прижимаясь друг к другу, прежде чем Брюс зашевелился. — Покажи губу. Я укусил... сильнее, чем рассчитывал. — Я сам виноват, — улыбнулся Джей и поднял голову, — не надо было доводить. А вообще — готовься: я кусаюсь, особенно в постели. Брюс закатил глаза и шумно выдохнул. Кто о чём… Губа уже не кровоточила, но небольшая ранка была видна. В ответ на прикосновение Джей только моргнул: значит, ещё больно, но уже терпимо. — Завтрак остыл совсем, — вздохнул Джей, опуская голову и пряча её на груди Брюса. — Пойдём, я покажу тебе настоящее чудо, — хмыкнул Брюс и потянул его на кухню. — Чудо под названием «микроволновка»? — Заткнись.