Полное погружение

Когда в голове немного прояснилось и боль почти ушла, движения начали получаться лучше. Воспринимать себя с именем, которое дали буквально минуту назад, было нелегко, но, похоже, ничего другого не оставалось, потому что в памяти все еще был огромный провал, словно кто-то разом стер все: события, важные даты, названия, людей… У Манами — так его теперь звали — не было ничего, кроме того последнего воспоминания, которое Тодо почему-то называл сном, хотя сны, несомненно, не могли быть такими реальными. Это воспоминание осталось единственным элементом в маленькой ячейке среди бесконечного множества других… пустых… Что было в них? Как звучало прежнее его имя? Кем он был? Откуда он? И что произошло? Сесть вышло не сразу. Осторожные руки нового знакомого придержали за плечи, помогая, и Манами наконец смог рассмотреть комнату, в которой оказался. Просторная и уютная. Она была такой, словно напоминала о чем-то навсегда ускользнувшем, и в то же время совсем чужой. Некоторая мебель была потрепанной. Телевизор на комоде был старым и, возможно, уже не работал. На дверцах высокого шифоньера было только одно зеркало. В углу старого кресла недалеко от большого стола черным шерстяным клубком дремал кот. Тодо все еще пытался дружелюбно улыбаться. Сидел в красивой, идеально выглаженной одежде — белоснежная рубашка, темно-фиолетовый жилет из плотной ткани на блестящих пуговицах — и со своими… крыльями, которые могли шевелиться, будто настоящие. — Это что-то вроде умного механизма? — растерянно поинтересовался Манами, снова улавливая взглядом серые перья, которые в мягком свете лампы на комоде выглядели точь-в-точь как у птиц. — Они настоящие, — видимо пытаясь скрыть обиду, ответил Тодо, снова убирая черную прядь за ухо. Пробор был сделан на боку, а волосы, кажется, немного не слушались, из-за чего челка часто падала на правый глаз. — Скоро у тебя прорежутся такие же — перестанешь сомневаться. — У меня? — Манами вздрогнул, оторопев. С чего это из его спины должны были вырасти крылья? Он что… разве не… — Ага. Пока еще ничего необычного не ощущаешь? — спросил Тодо, снова складывая руки на груди и откидываясь на спинку стула. Его крылья прижались к деревянным прутьям и теперь торчали в разные стороны, выглядя еще больше. Прислушавшись к своим ощущениям, Манами дернул правым плечом — снова стало больно. — Кажется, поза была неудачной. Шея и плечо затекли… Но где я? — спросил он, вновь оглядев комнату. — И почему я не могу ничего вспомнить? Он ощупал свою голову в поисках повреждений, но ничего не нашел. Ни засохшей крови, ни швов, ни повязок. Значит, он не ударялся? — Это Гнездо, — улыбнулся Тодо, но быстро заметил непонимание собеседника и смущенно объяснил: — То есть мы его так называем. На самом деле это большое здание — приют. Он был построен здесь уже очень давно, но потом его забросили и долгое время им никто не пользовался. Большинство коконов появляются именно здесь, поэтому место пришлось снова обустроить. Мы живем здесь, находим новые коконы и следим за ними, пока очередной серокрылый не появится на свет. У Манами от этой информации снова закружилась голова, и захотелось сбежать отсюда. Подальше. Куда-нибудь, где его не будут вводить в такое замешательство. В дверь в конце комнаты кто-то постучал, и Тодо махнул в ее сторону ладонью. — Это ты? Входи уже. Кто? Еще один чокнутый? — напрягся Манами, и, когда ручка повернулась, чтобы впустить внутрь еще одного человека, это предположение, кажется, подтвердилось. Новый парень был высоким, стройным и светловолосым. Одет он был заметно хуже Тодо, но в паре вещей отличий точно не было. Снова странные серые крылья и золотистое колечко над головой. — Привет, — сказал парень, подойдя ближе к кровати, и сдержанно улыбнулся. В руках он держал какое-то странное приспособление — что-то вроде металлического бублика с деревянной ручкой. — Меня зовут Курода Юкинари. Добро пожаловать, новенький. — Мм… — Манами неловко кивнул в знак приветствия. — Я… эм… — Манами Сангаку, — договорил за него Тодо. — Я подобрал ему это имя. Курода взглянул на Тодо, потом снова на Манами и кивнул. — Кстати, это я нашел твой кокон в лесу, — сказал он вдруг, и в его голосе послышался явный смешок. Мой… Вы издеваетесь, что ли? — Уф, это был просто кошмар, — добавил Тодо, тяжко вздыхая. — Прямо на окраине леса! Такое редко случается — обычно коконы появляются внутри помещений, в каких-нибудь старых комнатах, которые никто давно не использует. Но ты, видимо, очень любишь гулять. — Он посмеялся, но тут же его вид снова стал удрученным. — А еще спал о-о-очень уж долго. Мы несколько месяцев ждали, когда же ты наконец разобьешь оболочку! А мне приходилось сидеть в карауле больше всего, потому что сейчас моя очередь заботиться о новеньком. Я простывал три раза! Манами только растерянно хлопал глазами, не в силах сказать что-либо, потому что услышанное все еще казалось полным абсурдом и бредом. Парень, назвавшийся Куродой, завозился со своим странным приспособлением: открыл верхнюю часть — и к потолку вырвалось облачко полупрозрачного пара. Он взял из кармана щипцы с такими же деревянным ручками, подцепил что-то внутри металлической формы и достал. Манами поежился. Еще одно колечко. Только светилось оно ярче и, похоже, было еще горячим. — Готово, — улыбнулся Курода. — Идеально ровным получилось на этот раз — жаловаться никто не будет. Ну что, новенький, готов к посвящению? — К посвящению? — переспросил Манами, пытаясь отодвинуться ближе к изголовью, когда Курода сделал шаг вперед, подходя с другой стороны кровати. — В этом ничего страшного или болезненного, — сказал Тодо. — Ты его даже чувствовать не будешь. — Но я не хочу, — ответил Манами, чем вызвал озадаченность на двух лицах. — Считай это просто неким символом. Ты один из нас и теперь будешь официально в Союзе серокрылых, — сделал еще одну попытку Тодо. — Союзе? — спросил Манами, вжимаясь в изголовье подальше от Куроды, который стоял изумленным и все еще держал щипцами светящееся колечко. — Это еще что? Секта? — Вовсе нет! — возразил Тодо уже явно обиженно. — Это организация, благодаря которой живет и процветает этот город! Ты должен быть благодарен! — Чему? Что вы пытаетесь затащить меня фиг знает куда, рассказывая какие-то странные истории? Курода тяжело вздохнул. — Просто прекрати убегать. Все объяснения получишь по ходу дела. А нимб ты должен носить, потому что таковы правила. — Сами носите — он чудной! — воспротивился Манами, обняв подушку и готовясь использовать ее как оружие, если Курода осмелится приблизиться еще больше. Курода в возмущении приподнял бровь, застыв с открытым ртом, Тодо обреченно хлопнул себя по лбу ладонью. — Ладно, — сдался он, устало опуская плечи. — Хрен с ним, с этим нимбом — не к спеху. Оставь его просто здесь и можешь идти, Юки. Недовольно вздернув нос, Курода почти с раздражением положил колечко обратно в металлическую форму и поставил ее на комод рядом с кроватью. — Сам ты чудной, — сказал он перед тем, как уйти, а потом дверь за ним захлопнулась. Манами чуть расслабился, но все равно с опаской поглядел в сторону комода. — Послушай, — мягко начал Тодо, видимо снова собираясь гнуть свое. — Хочешь ты или нет — у тебя нет выбора. Ты родился как серокрылый — и тебе придется состоять в Союзе, как состоим все мы. Это не обсуждается. — Никакой я не серокрылый, — надулся Манами, снова прижимая к себе подушку и глядя на смятое одеяло. — Перестань так называть меня — я обычный человек. И я не хочу здесь оставаться и состоять в каком-то… странном союзе. — О Боже, какой же ты проблемный, — обреченно простонал Тодо, снова пряча лицо за ладонью и наклоняясь над своими коленями. — Ну почему сейчас именно моя очередь? Что мне прикажешь с тобой делать? — Может, просто расскажешь правду о том, как я здесь оказался, и поможешь мне выбраться? — предложил Манами, но Тодо взглянул на него сердито. — Я рассказал тебе правду. И здесь лучшее место для тебя, по крайней мере, до тех пор, пока ты не освоишься со всем и не поймешь, что к чему. Тебе придется смириться с твоей новой жизнью — мы все через это проходили. Мы справились, и ты тоже справишься. — Почему я должен делать это? — все еще не понимал Манами. — Я не… Я просто хочу… Домой? Но где мой дом? Есть ли он у меня? Тоска, принесенная этими мыслями, окатила ледяной волной, заставила задрожать. Теперь уже левую лопатку пронзила слабая боль, и Манами отпрянул от деревянного изголовья, тихо охнув. — Что? Спина болит? — встревожился Тодо. — Сильно? — Не то чтобы… Просто ощущения странные. Что со мной? Я чем-то болен? — Нет. Совсем нет, — слабо улыбнулся Тодо. — Твои крылья скоро прорежутся, а потом все будет хорошо. Это произойдет быстро, и я буду рядом, так что не бойся ничего. Испуганно посмотрев на него, Манами резко завел руку за спину, пытаясь нащупать что-нибудь необычное сквозь жестковатую ткань рубашки, но ничего не нашел. Ребра, кажется, были в порядке. Лопатки тоже… хотя… при прикосновении снова вернулись дискомфортные ощущения и заныло плечо. Да быть не может! У него что, и правда собирались вырасти… крылья? Такие, как у Тодо или Куроды? Настоящие… крылья? — Если я… — тихо, едва слыша собственный голос, проговорил Манами, уставившись на свои манжеты, застегнутые маленькими пуговицами. — Если я не человек… то что тогда… что я за существо? — Не бойся, — снова повторил Тодо, потянувшись вперед и мягко обхватив пальцами за запястье. Его прикосновение показалось успокаивающим и словно напоминающим что-то… что-то такое далекое сейчас. Словно кто-то когда-то давно, не здесь, уже держал его так, пытаясь ободрить. — Все будет хорошо. Все у тебя будет хорошо — я прослежу за этим. Мы хоть и отличаемся от людей — мы рождаемся иначе и часто, как в наших случаях, уже взрослыми, — но в остальном живем так же. Мы спим, едим, увлекаемся чем-нибудь, у нас есть те же чувства. Мы привязываемся, любим, страдаем. Просто мы… немного особенные. — Особенные? — спросил Манами, подняв взгляд, и Тодо кивнул, снова откидываясь на спинку стула. — Ага. Этот город был построен для таких, как мы. Чтобы мы могли жить здесь спокойно и счастливо. Это очень хорошо, что ты получил позволение родиться здесь. Так что, когда твои крылья прорежутся и ты почувствуешь себя лучше, сможешь сам все увидеть. Я лично поведу тебя на прогулку и все-все покажу. Будет очень здорово, а сейчас тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Надеюсь, ты проголодался? Манами озадаченно поморщился, пытаясь найти ответ на этот вопрос, и тут, как по заказу, в животе жалобно заурчало, и он покраснел. — Еще бы, — снова улыбнулся Тодо и энергично поднялся со стула. — Сейчас принесу тебе твой ужин. Кстати, ванная слева от тебя, если вдруг понадобится в туалет или захочешь почистить зубы. Пользуйся, чем захочешь, и вообще чувствуй себя как дома. Манами едва успел растерянно кивнуть в ответ — Тодо уже развернулся и порхающей, легкой походкой направился к выходу. Наклонив голову, Манами озадаченно покусал губу, заметив, что одежда, видимо, была сшита специально так, чтобы можно было просунуть крылья наружу. Если у него самого… и правда вырастут такие же, ему тоже придется носить такие вещи и выглядеть так… причудливо? Понимая, что совсем не желает такого расклада, Манами тяжело вздохнул и снова попытался нащупать на своей спине что-нибудь необычное. Вроде бы пока все было в порядке — ничего не стремилось разорвать кожу, прорезавшись. Разорвать? Вздрогнув от ужаса, Манами быстро откинул одеяло и попробовал встать. Тело все еще ощущалось как-то непривычно, но равновесие удержать получилось без труда, после чего он сделал первый шаг. Босые ноги приятно утопали в густом ворсе старого ковра. Манами поправил длинные сбившиеся штаны из такой же ткани, как и рубашка, слабо улыбнулся тому, что чувствует себя более-менее хорошо, и двинулся в сторону указанной Тодо ванной. Выключатель повернулся с тихим щелчком — яркий свет озарил небольшую комнату, заставив прищуриться. Здесь тоже было уютно, хотя и немного… старомодно? Манами не знал, почему ему так кажется, ведь он не помнил ничего из своего прошлого, но, с другой стороны… Это все было так странно. Он знал, как говорить, знал названия и применение многих вещей. Знал, что любит рисовать и смотреть на горы, но почему… никак не получалось вспомнить что-то конкретное, кроме того последнего момента, когда он… Схватившись за края белой раковины, Манами склонился, пытаясь побороть дрожь. Он не рассказал Тодо все до конца. В том воспоминании он промок… оказался в воде, а потом… Дышать стало тяжело. Манами открыл рот, чтобы схватить воздуха, и страх окутал его с головой. Не могу, — понял он, схватившись за рубашку на груди и крепко сжав ее в пальцах. Ему показалось, что он действительно сейчас задохнется и что никто ему не поможет, а потом все резко прекратилось. Манами вдохнул, выдохнул и взглянул на себя в отражении небольшого зеркала. Не было ничего необычного — он помнил свою внешность, разве что казалось, что волосы стали длиннее, чем… были когда-то? Когда? Сколько времени прошло с того, как он был… А где он был? Что это было за место? Снова наталкиваясь на стену из вопросов, на которые нет ответов, Манами открыл кран с холодной водой и быстро умыл лицо, надеясь, что это приведет его в чувство. Тодо сказал, что они не могут вспомнить ничего, даже собственное имя. Так значит, и с ним будет так же? Он потерял себя прежнего навсегда? Почему? За что ему было такое наказание? Что плохого он сделал? Пытаясь сдержать слезы, Манами снова умылся и зацепился взглядом за стаканчик, где стояло несколько разноцветных зубных щеток. Взяв нераспечатанную коробочку, он пробежался глазами по надписям, но это тоже не помогло что-нибудь вспомнить. Смирившись, он просто разорвал упаковку, выдавил на щетку немного зубной пасты, сунул под кран, а потом принялся чистить зубы с таким усердием, что деснам стало больно. Он хотел проснуться, хотел забыть все, что сейчас происходило, но реальность, кажется, была в том, что это вовсе не сон… Во сне боль и ощущения не могли быть такими яркими. Что же делать? Что же делать? — крутился в голове новый вопрос. Прополоскав рот, Манами бросил зубную щетку в стаканчик и прижал пальцы к выложенной кафельной плиткой стене. Провел вниз по гладкой прохладной поверхности. Кафель как кафель. Все было таким нормальным, но в то же время чувство, что что-то здесь не так, не оставляло. Ощущение какой-то неестественности. В лопатках снова стрельнуло, заставив отвлечься. Кажется, кожа там начинала чесаться. Манами попытался дотянуться до нужного места ладонью, но не смог, потому что плечо заболело так, что из горла вырвался стон. — Да что же это… — проговорил он, морщась, а потом вернулся в обратно в спальню. Почему-то становилось жарко, и в то же время бросало в дрожь. Подходя к кровати, Манами взглянул на оставленную на комоде форму с золотым колечком и присел на край постели рядом. Колечко уже светилось не так ярко, и на секунду Манами ощутил желание прикоснуться. Он уже потянулся рукой, но остановил себя, подавив свое любопытство. А вдруг оно тоже примагнитится ко мне? Испугавшись этой мысли, Манами взялся за деревянную ручку, отодвинул форму подальше, а потом снова забрался под одеяло, чувствуя, как все еще немного подрагивает. Простуда, что ли, начиналась? Тодо вернулся уже спустя пять минут. Открыл дверь ногой, внося большой поднос, заставленный всякой посудой, и его улыбка была чересчур довольной. — Я не знал, что ты любишь, поэтому взял много всего, — сообщил он, подходя к столу и осторожно опуская на него увесистый поднос. Манами пожал плечами. — Да мне все равно… наверное. На подносе оказался еще один — поменьше. На него Тодо начал ловко переставлять посуду, но за его спиной и крылышками было плохо видно, что именно там за еда. — Как насчет блинчиков? — радостно спросил он. — Давай. — Манами снова пожал плечами. — Клубничный джем, мед или, может, сметана? — Мм… мед? — тихо ответил Манами, честно говоря желая, чтобы эти вопросы прекратились, потому что он действительно не хотел думать над ними. К счастью, Тодо замолчал на некоторое время. Он нагрузил маленький поднос, принес к кровати и поставил на комод возле лампы. Манами с подозрением посмотрел на его нимб и взял первый блинчик — его ведь не собирались отравить? Еда, к приятному удивлению, оказалась очень вкусной. Манами быстро почувствовал усилившийся аппетит и начал торопиться. — Ты побледнел, кажется, — озабоченно сказал Тодо, после чего потрогал лоб. — И температура поднимается. Слишком быстро. — Что слишком быстро? — спросил Манами с набитым ртом. — Возможно, твои крылья появятся раньше, чем я ожидал, — ответил Тодо, убирая руку. — Ну ничего, это бывает. Я позабочусь об этом. — Это будет больно? — спросил Манами, прожевав и опустив взгляд, — тревога снова дала о себе знать. — Да, — тихо кивнул Тодо. — Я сделаю тебе местную анестезию, но все равно придется немного потерпеть. — Что сделаешь? — Просто пара уколов — ничего страшного. Манами едва не поперхнулся и задрожал еще сильнее. — Нет. Не надо. — Ты что, уколов боишься? — издевательски ухмыльнулся Тодо. Манами сглотнул и замотал головой. — Н-нет. Нет, просто… не хочу. — Ой, Господи, маленький мальчик, — со смешком сказал Тодо и потрепал за щеку. — Новички намного младше тебя и то не боятся. — Я не боюсь, — возразил Манами, откинув его руку. — Я просто не люблю уколы. Он действительно знал это? Но откуда? В какой ситуации он понял это? — Ладно, ладно, — уступил Тодо. — Против обезболивающей мази ты хоть не будешь возражать? — спросил он. — Она, конечно, особо не поможет, но все же будет полегче. Или ты предпочтешь отключиться от боли? Манами не ответил. Дотянулся до чашки с чаем и опустошил ее почти за один раз. — Понравился твой завтрак-ужин? — поинтересовался Тодо. — Это я готовил. — О, вау, — удивленно ответил Манами. — Это действительно вкусно. Как в крутом кафе! — Еще бы! — довольно улыбнулся Тодо. — Всем нравится. Я в этом корпусе, кстати, всегда занимаюсь едой. Ну и слежу за порядком. Почти главный! — Корпусе? — любопытно переспросил Манами. — А много здесь вообще… таких, с крыльями? — Нет, не особенно, — ответил Тодо, взяв с подноса салфетку и протянув Манами. — Мы в северном корпусе живем. Старших серокрылых здесь всего семь с твоим участием, и еще несколько младших — за ними нужен глаз да глаз, неугомонные дети. В восточном крыле тоже живет несколько старших, но у них там своя атмосфера. Может быть, потом познакомишься с ними. — А вы не общаетесь? — спросил Манами, вытирая со щеки сладкий след от меда. — Мм… раньше я общался с одним из них, — немного неохотно ответил Тодо. — Но не так давно он переехал и теперь живет в городе. Да и были у нас с ребятами из восточного крыла разногласия всякие. Не очень приятная тема для того, чтобы слушать ее в свой день рождения, знаешь? — Ладно, — согласился Манами, хотя любопытство вряд ли стало меньше. — Лучше сейчас не переживай ни о чем и просто полежи — тебе так легче будет, а я пока принесу мазь и наберу воды, — сказал Тодо, снова вставая. Манами, к своему удивлению, решил послушаться. Уже приготовился лечь на спину, но Тодо резко воскликнул, останавливая: — Нет! На бок хотя бы… Вспомнив про свою проблему со спиной, Манами кивнул и лег на бок, но это тоже принесло дискомфорт. Плечо сразу заболело, а по позвоночнику словно прошелся электрический импульс. Ничего не оставалось, кроме как перекатиться на живот. Сунув ладони под подушку, Манами прикрыл глаза, думая, что просто уснет так снова, но внутри, под лопатками, почувствовалось едва заметное давление, которое напугало. Откуда-то сзади послышался странный хруст, словно сломалась ветка, и Манами едва не закричал — все правое плечо окутало резкой болью. — Ничего себе. Не говори мне, что уже начинается. — Тодо вернулся, и его голос был немного напряженным. Манами приоткрыл один глаз, замечая, как тот ставит на пол рядом с кроватью небольшой таз, похоже наполненный водой. — Там… что-то… в моей спине, — с трудом сказал Манами, и Тодо наклонился над ним. Он начал торопливо расстегивать рубашку сзади — Манами только сейчас понял, почему пуговицы были на спине, а не спереди. Это для того, чтобы… — Ауч! — вскрикнул он и прижал ладонь ко рту, в ужасе понимая, что отчетливо чувствовал, как в области левой ключицы что-то пошевелилось. Прямо внутри. Прямо под кожей. — Порядок, — сказал Тодо. — Не страшно. Он закончил с рубашкой — по спине побежали мурашки от воздуха комнаты, — схватил что-то с комода, а потом Манами увидел, как на простыни рядом с ним упала белая крышечка. — Ребенок, ты пожалеешь о том, что отказался от укола. Возразить не хватило смелости. Дышать становилось все тяжелее, а тело бросало то в жар, то в холод. Пальцы Тодо хоть и осторожно прижались к правой лопатке, начиная наносить холодную скользкую мазь, но даже это прикосновение заставило застонать от боли. — Держись. Кусай подушку, если будет совсем плохо, — посоветовал Тодо, и Манами постарался кивнуть. Ему казалось, что что-то с огромной силой распирает верхнюю часть спины. Давление стало таким сильным, что потемнело перед глазами, а голова очень потяжелела. Лихорадка усилилась, и лоб стал противно мокрым. Манами захотел забыться, потерять сознание, что угодно, лишь бы избавиться от этих ощущений, не чувствовать их. Ему показалось, что его снова швыряет в его единственное воспоминание до того, как он проснулся здесь. Он снова задыхался. В носу остро щипало, а легкие наполнялись соленой водой. — В… воздух, — с трудом проговорил он, не в силах вздохнуть. — Все в порядке, дыши как обычно, — напряженно ответил Тодо. Кожа в области лопаток немела от обезболивающей мази, а вздохнуть словно что-то не давало возможности. Горло сдавили незримые тиски. — Я… — всхлипнул Манами, но не смог договорить. Тону… На какое-то время ему показалось, что он действительно отключился. А может быть, это было лишь близким к обмороку состоянием. Ощущение времени снова нарушилось. В комнате стало темнее, но свет лампы держал, не позволял оторваться от реальности. Бредом это было или нет, но где-то вдалеке Манами снова слышал чужие голоса. Кажется, Тодо что-то отвечал им, и они исчезали. Кажется, это повторялось несколько раз. Они приходили, потому что он… кричал? Когда за окном посветлело, в горле к тому времени была раскаленная пустыня. Тодо помог приподняться, поднес стакан с соломинкой — Манами с трудом сделал пару глотков, чтобы снова упасть на влажную подушку. — Уже скоро. Скоро все закончится, — пообещал Тодо, проведя ладонью по волосам. — Потерпи еще немного, малыш. Манами не мог отвечать. Только вздрагивал почти как в конвульсиях, а спина горела огнем. Нет, если будет еще больнее, он просто не выдержит. Хруст. Манами действительно терял надежду дотянуть до того, как солнце поднимется над горизонтом. Хруст. В ужасе он услышал, как что-то лопнуло, и почти отключился, но теперь не свет держал в реальности — боль. Она изменилась, трансформировалась, приобрела иной вкус. Собственный крик вырвался слабым, хриплым. Там, где осталась чувствительность, потекло что-то теплое. Манами зажмурился, не сдерживая слезы и надеясь, что худшее позади, но следующая вспышка боли, взорвавшая сознание, заставила сорвать голос окончательно. То, что шевелилось под кожей, стало больше, пробило себе путь наружу. От противного треска в горле встал ком, и казалось, сейчас вырвет. Манами сжал края подушки в пальцах так сильно, как только мог. Напрягся всем телом, и бьющееся под второй лопаткой тоже вырвалось вверх. Облегчение после этого было таким резким и всепоглощающим, что ноги и руки тут же онемели, стали невесомыми, словно исчезнув. Манами не слышал ничего, кроме своего тяжелого дыхания, но вскоре послышался всплеск воды, показавшийся слишком громким в тишине комнаты. К спине прижалась прохладная мокрая ткань. — Молодец. Ты справился, — тихо похвалил Тодо, осторожно вытирая что-то с кожи. Кровь? Манами не смог ответить — не было сил. Но он чувствовал что-то странное, что-то новое и словно чужое, хотя это новое… принадлежало ему? Они отзывались на его мысленные команды. Хоть и очень слабо и, возможно, неправильно... — Оставь. Не шевели ими пока — дай организму привыкнуть, — попросил Тодо немного серьезно, и Манами подчинился. — Это… правда? — с трудом произнес он все еще хриплым голосом. — Это крылья? — Ну конечно, — ответил Тодо, продолжая свое занятие. — Что это еще может быть? Твои крылья. Я отчищу их, и они будут самыми прекрасными крыльями. Манами слабо улыбнулся, сквозь полуоткрытые веки замечая полосу солнечного света на полу. Он смог. Справился. Дотянул до утра. Входная дверь тихо скрипнула, и чей-то возмущенный голос пронесся по комнате. — Неужели заткнулся наконец? Он там не помер, Джинпачи? — Засунь себе свои комментарии в задницу и закрой дверь с обратной стороны! — разозлился Тодо. — Что, не выспался? — Чужой голос стал насмешливым. — Мы тоже, между прочим, — этого пацана в соседнем коридоре было слышно и этажом выше. Манами хоть и не видел, но звуков было достаточно, чтобы понять, что Тодо что-то кинул в сторону двери, после чего та закрылась. — Не слушай. У этого придурка крылья за пять минут выскочили, а ты достаточно намучился. Ты молодец. Но Манами вряд ли чувствовал обиду. Облегчение затмевало все: даже если спина все еще ныла, по сравнению с болью, которая была ночью, эта казалась щекоткой. — Отдыхай, — мягко добавил Тодо. — Засыпай, если можешь, и ни о чем не беспокойся. Манами мысленно согласился, уже закрыл глаза, но вдруг вспомнил, о чем говорил тот ворчливый парень. — А как же… ты? — спросил он слабо, боясь, что Тодо тоже уйдет спать, оставив его в одиночестве. — Я буду здесь, — послышался обнадеживающий ответ. — Когда ты проснешься, я буду здесь. Манами поверил раньше, чем смог полностью осознать это. Тут же стало так спокойно и легко, что измученное болью сознание практически сразу погрузилось в сон. Крепкий и хороший сон, в котором он снова слышал шум волн, но на этот раз дышал полной грудью.

* * *

Новое пробуждение вышло совсем другим. Приятным и безболезненным. Манами проснулся, лежа на боку, приоткрыл глаза и увидел почти не изменившуюся картину. В комнате снова был полумрак, рядом снова горела лампа, и Тодо… был здесь, как и обещал. Он сидел на стуле, поставив локоть на комод и подперев голову ладонью, спокойно дремал. Лицо было расслабленным, черные ресницы отбрасывали тень. Узнав, что он и правда никуда не ушел, Манами почувствовал себя счастливым, а потом, забывшись, почти перевернулся на спину, но застонал от боли, когда неожиданно уперся чем-то в матрас. Тодо сразу проснулся, вздрогнув, и заговорил: — Что случилось? Больно? — М, да, я… — пробормотал Манами, пытаясь приподняться на локтях. — Прости, что разбудил тебя. У меня там что-то… ох… Тут он вспомнил свою бессонную ночь, крики и боль. И его голос… все еще был севшим. — Осторожнее с ними пока, — сказал Тодо, озабоченно покачав головой. — Несколько дней поболят. Манами ошарашенно моргнул и резко развернул голову, пытаясь увидеть что-нибудь, а когда на глаза все-таки попались белые перья, его сердце заколотилось с удвоенной силой. — Пошли, — улыбнулся Тодо, поднимаясь на ноги. Растерянно оглядевшись, Манами заметил, что на комоде стоял еще один тазик. Небольшой, и вода в нем была бледно-красной, а рядом лежала маленькая щетка. Протянув руку, он коснулся ее и понял: мягкая. Тодо чистил ей его перья? — подумал Манами и тут же вздрогнул от странности этой мысли. Перья… Пытаясь выбраться из постели, он увидел и другое, что заставило его вздрогнуть. На простынях были пятна крови. Уже засохшей крови. И его рубашка тоже была испачкана в нескольких местах. Но не решившись снять ее, Манами поднялся, неловко поправил сваливающиеся рукава и пошел к Тодо, который стоял возле зеркала на дверке шкафа. Увидев себя в отражении, Манами замешкался в растерянности, но Тодо снова улыбнулся и показал ему пальцем развернуться. Манами сглотнул и с трудом заставил себя двигаться. Он повернулся к зеркалу боком, продолжая смотреть, а потом в полном шоке раскрыл рот. Из его обнаженной спины торчали маленькие крылья. Очень похожие на крылья Тодо, но… другие? Дотянувшись до крыла, Манами осторожно помял в пальцах перо. Крыло шевельнулось словно из-за рефлекса. Манами испуганно отдернул руку и попробовал снова двинуть им, но теперь осознанно. Получилось с трудом, но оно… действительно было его частью. Его крылья. Со стороны Тодо послышался тихий смешок. — Что? — спросил Манами, вернувшись в реальность. — Ничего, извини, — ответил Тодо, прижав кулак ко рту. — Мелкие они просто. Мы с тобой одного роста, поэтому твои крылья должны были быть как у меня. Но ладно, наверное, еще подрастут. Манами озадаченно посмотрел на крылья Тодо, потом снова на свои в зеркале, и невольно согласился. Да, крылья Тодо были больше почти в два раза. — Меня другое больше беспокоит. — Другое? — переспросил Манами. Тодо устало вздохнул. — Крылья у тебя белые. Сначала я не заметил, но когда очистил их от крови, это удивило меня. Аномалия какая-то. — Оу, — непонимающе произнес Манами, продолжая смотреть на отражение. — Но важно, что не черные, — ободряюще сказал Тодо. — Пусть лучше белые. — А что, бывают черные? — невольно спросил Манами. — Очень редко, — ответил Тодо, и его тон погрустнел. — Иногда серокрылые рождаются проклятыми. Их перья черные, и они не могут вспомнить свой сон в коконе. Я слышал, что они не могут получить прощение и… — И? — сказал Манами, когда Тодо вдруг замолчал. — Это невеселое предположение, — натянуто улыбнулся он. — Я тебе как-нибудь потом расскажу. И да, я же совсем забыл! Я принес тебе кое-что. Тодо куда-то убежал, но вскоре вернулся с аккуратной стопкой какой-то одежды. Манами удивленно моргнул. — Твой подарок на день рождения, — объявил Тодо. — Он, конечно, был вчера, но ты ведь простишь меня за опоздание? Это моя одежда. НО я ее не носил. Она новая, хотя серокрылым вообще-то не полагается носить новую одежду. Это секрет, хорошо? — Не полагается? — удивился Манами. — Да так — дурацкое правило. Я не могу носить то, что уже носил кто-то другой. Завтра мы купим тебе что-нибудь еще, но ты ведь не можешь пойти на прогулку в таком виде, правда? — Тодо подмигнул, и Манами с кивком принял одежду. — Это хорошо, что у нас одинаковый размер, — тебе повезло, мелкий. — Ты говоришь, что у нас одинаковый размер, и тут же называешь меня мелким, — невольно засмеялся Манами. — Я старше! — строго сказал Тодо, подняв указательный палец перед носом Манами. — Ты должен меня слушать, ясно, мелкокрылый? Манами слабо кивнул, прижал одежду к груди и тихо поблагодарил. Его глаза заслезились, он почти был готов расплакаться, и Тодо запаниковал. — Что? Что такое? — Если… — с трудом заговорил Манами, вытирая ладонью щеки. — Если крылья настоящие, то я… Я умер, да? — Что? — воскликнул Тодо. — С ума сошел? Конечно нет! Не говори такого! — Но крылья… — Ты что, чувствуешь себя мертвым? Скажи мне! Манами растерянно моргнул. Нет, он не чувствовал себя мертвым, но когда-то… он не знал, сколько времени этому воспоминанию, хотя оно было ярким, словно случилось вчера. Тодо назвал это сном, но Манами знал — это произошло. Это произошло на самом деле, и кто-то… Кто-то топил его. Заставляя захлебываться водой и умирать. Значит… он все-таки выжил? Зажмурившись и пытаясь сосредоточиться на крыльях, Манами шевельнул ими, и боль пронзила его спину. Эта боль не могла быть сном. И мертвецы не чувствовали боли. Поэтому Манами схватился за эту боль, как утопающий за спасательный круг. — Я чувствую… — сказал он, морщась, а потом его губы дрогнули в улыбке, — себя живым.