Полное погружение

Даже если признаться в этом хотя бы самому себе было очень трудно, реальность никуда не исчезала и продолжала давить своими фактами. Первый заключался в том, что за оставшуюся неделю Манами больше ни разу так и не решился поговорить с Онодой о прогулке за стену. Второй заключался в том, что они проводили слишком много времени вместе, и слишком часто Манами ловил себя на мысли, что не хочет ничего другого. Он приходил к Оноде каждый вечер, они засиживались допоздна в комнате Оноды, болтали о ерунде, целовались, целовались. Манами начал носить с собой фонарик, чтобы добираться потом обратно в свой корпус. А днем он снова брал велосипед, который уже окончательно привел в порядок, почистив и смазав цепь, приезжал в библиотеку, чтобы побыть с Онодой еще, а потом вместе поехать домой. Это время казалось Манами настоящей идиллией. Он чувствовал себя таким счастливым, что и сам начал забывать о стене… Может быть, так это и работало у остальных. Третий факт заключался, конечно, в Тодо. Манами не замечал этого в первое время, но после целого месяца, прожитого вместе, он начал видеть больше. И то, как Тодо пытается скрыть наличие своих проблем. Как переживает из-за еды или своего веса. Он часто уплывал в свои мысли, даже если и казался сосредоточенным, а еще всегда держал рядом мобильный, будто ждал очень важного звонка или сообщения. Было ясно, от кого, потому что, если телефон начинал вибрировать, Тодо хватал его очень быстро, после чего выражение его лица становилось разочарованным. Сбежать за стену означало и эту неприятную вещь — оставить Тодо, который о помощи, конечно, не просил, но которому Манами все еще хотел помочь хоть как-то, потому что считал его замечательным. Обстоятельства накладывались друг на друга, и все кончилось довольно ожидаемо — Манами… …передумал. В один момент, еще в середине недели, он поймал себя на мысли, что теперь точно отменяет весь план и будь что будет. Он останется здесь. Он найдет себе работу. Будет любить Оноду и помогать Тодо с делами. Будет делать все, что делал до этого момента, потому что такая жизнь обещала ему… счастье. Так какой смысл было ставить на кон все ради мира, в котором он не был уверен? Ради возможной опасности и возможного разочарования. Никто ведь не мог пообещать ему, что, сбежав, он найдет свой дом и вообще вспомнит, где его искать. Манами не был настолько глупым: он понимал и то, что у него просто-напросто не хватает информации и абсолютно нет средств для выживания. В то же время он был готов рискнуть, полагаясь только на удачу и собственное упрямство. Так может… решение остаться было хоть и трусливым, но не таким уж и плохим? К концу недели Манами перестал об этом думать и рассчитывал на то, что сможет смириться, с учетом тех компенсаций, что у него были, но в пятницу все снова изменилось. Завтрак закончился, Тодо начал относить грязную посуду на кухню, с чем Манами сначала хотел помочь, но вспомнил о накопившемся мусоре, от которого следовало избавиться еще вчера. Запах от него стоял уже не самый приятный, и Манами, борясь с отвращением, взял первый большой и туго завязанный мешок. Ходить туда-обратно пришлось несколько раз. Он честно не представлял, каким образом всего за какую-то неделю здесь могло накапливаться столько мусора, — мешки были тяжелыми и неудобными, а от солнцепека на улице у него взмок лоб. Неожиданный помощник появился, когда Манами скинул в большой железный контейнер четвертый мешок. Аракита действовал, по крайней мере, действительно бесшумно, из-за чего и остался незамеченным ровно до того момента, пока Манами не развернулся и едва не подскочил на месте, испугавшись. Он отошел в сторону, освобождая путь, и проследил, как за стенками ящика скрывается еще один, ловко заброшенный Аракитой мусорный мешок. — Я думал, ты уже ушел на работу, — сказал Манами, вытирая влажные от пота ладони о шорты. — Выходной, — буркнул Аракита без особого энтузиазма и принялся что-то искать в своих карманах. — Это был последний — больше не ходи. — Хорошо. Спасибо за помощь, — с облегчением улыбнулся Манами, понимая, что еще одного захода точно не выдержит. Кто вообще придумал разместить мусорный контейнер так далеко от кухни? Аракита нашарил в заднем кармане джинсов пачку сигарет и коробок спичек. Прикурив сигарету, он бросил спичку в контейнер, а потом, сделав еще одну глубокую затяжку, выдохнул дым. — Тодо говорил, что ты работаешь в автомастерской. Сложно, наверное, разбираться во всем этом, — сказал Манами, когда невольно заметил черные пятна на ладонях Аракиты, которые, видимо, очень трудно отмывались, либо Аракита просто не любил тратить на это время. — Только поначалу, — неохотно ответил Аракита, похоже не желая поддерживать разговор, и Манами решил вернуться в кухню. Он уже сделал первый шаг, когда услышал где-то над головой пронзительный крик ворона. Манами обернулся и увидел, как одна из птиц села на ветку ближайшего дерева, а вторая попыталась подобраться к контейнеру, из которого уже начинала подниматься струя дыма. — Валите отсюда, — фыркнул Аракита, махнув рукой с сигаретой и спугнув большого черного ворона. — Ищите, чем поживиться, в другом месте. — Вороны, — тихо произнес Манами, глядя на взмывающую вверх птицу. — Я их здесь никогда не видел. — Да лучше бы их не было. Жрут всякое дерьмо, а потом разносят заразу, — хмуро ответил Аракита. — А они… летают за стену? — спросил Манами, снова вспомнив. Он снова вспомнил о стене, словно увидел ее перед своими глазами, почувствовал ее зов и желание… пойти. Если бы его крылья выросли еще больше, смог бы он когда-нибудь улететь так же, как птицы? — Ясен хрен. Птицу попробуй удержи. Они улетают и возвращаются, — сказал Аракита. — Кто-то даже травит красивые байки о том, что птицы приносят забытые воспоминания. — Ух ты, — тихо выдохнул Манами, задумываясь. — Как будто там… за стеной, не просто мир, а… другая жизнь. Забытая кем-то. Ты про это? Но Аракита не ответил. Когда Манами посмотрел на него, на чужом лице застыло все то же хмурое выражение, но взгляд был проницательным. — Я знаю, о чем ты думал все это время, — наконец сказал Аракита после новой затяжки, и его тон стал совсем напряженным. — Ты действительно планировал сбежать? Манами вздрогнул. Он сам не знал почему, но вдруг понял слишком ясно — Аракита был другим… У него тоже был свой взгляд, и они с Манами, возможно… были даже похожи друг на друга? — Да, — ответил Манами, решив говорить прямо. — Потому что я верю, что за стеной я найду свой дом. — Ты считаешь, что пришел из-за стены, — хмыкнул Аракита и слабо ухмыльнулся, зажимая сигарету в зубах. — Я думаю, что не ты один. Все серокрылые из-за стены. — Так значит, ты понимаешь, — оживился Манами, наконец почувствовав, что он не единственный одержим странными предположениями. — Ты тоже хочешь уйти из города? — Этого я не говорил, — ответил Аракита, и Манами почувствовал, как его воздушный замок радости смывает волной разочарования. — Меня туда не тянет. Там нет ничего хорошего, за чем мне стоило бы возвращаться. И тебе не советую туда стремиться. — Почему? — спросил Манами, обреченно опуская голову. — Что плохого в том, что я хотел бы найти свой дом? — Это не работает таким способом. Сейчас ты никуда не сможешь уйти. Неправда, неправда, — запротестовал про себя Манами, помотав головой. Все это было ложью, потому что он мог вспоминать. Он вспомнил Оноду. Вспомнил, что они были вместе. Это все не могло быть просто так. Это было знаком к тому, что он может вернуться. Разве нет? — Перестань, ладно? — попросил Аракита, не дождавшись ответа. — Этот дурак Тодо только благодаря тебе стал улыбаться почаще и вообще выглядеть живее, что ли? Он тебя любит по-своему и будет страдать только больше, если ты продолжишь загоняться. Просто попробуй стать счастливым? Это реально — все, что тебе нужно, у тебя под носом. — Я не просил решать за меня, — возразил Манами, чувствуя, как щиплет от слез глаза. — Мне это не нужно, и я не хочу так просто сдаваться. Он сказал это и оборвал себя, не понимая, почему снова… начинал чувствовать одержимость побегом. Он ведь уже все решил, разве нет? Он отказался… — И не боишься? — вынув изо рта сигарету и снова ухмыльнувшись, спросил Аракита. — Даже если я скажу, что ты можешь потерять все? — Я возьму это с собой, чтобы не потерять, — слабо улыбнулся Манами, положив ладонь на свою грудь. Там, где билось сердце в ритме одного-единственного имени. — Да ничего ты не сделаешь, — ответил Аракита. — Пытаешься взять на слабо? — спросил Манами. — Это не шутки, парень, — строго сказал Аракита, нахмурившись. — Не твори глупостей. Манами не ответил, чувствуя себя очень странно и противоречиво. Все предупреждали его об опасности, и он действительно успел передумать, так почему сейчас снова сомневался? Аракита выкинул докуренную сигарету в контейнер и молча ушел, оставив Манами наедине с горящим мусором, и вокруг снова повисла почти абсолютная тишина — только изредка было слышно, как в контейнере что-то негромко потрескивает и лопается. Манами стоял и смотрел на поднимающийся в небо дым, пока вороны снова не напомнили о своем присутствии. Они не улетели, а вместо этого затеяли драку за кусочек каких-то объедков, который, видимо, вывалился из одного не очень плотно завязанного мешка. Они кричали и клевали друг друга, пока одна из птиц не потерпела поражение, а вторая, схватив трофей, не улетела. Все произошло так быстро… Оставшийся ворон теперь беспомощно лежал на земле, а темные перья на шее окрасились блестящей кровью. Манами ощутил жалость и желание хоть как-то помочь. Опустившись на колени рядом, он осторожно потянул руку, но птица, заметив его приближение, забилась. — Тише. Я помогу, — сказал Манами, и ворон вдруг замер. Посмотрел прямо в глаза, и от этого по всему телу пробежала дрожь. Манами коснулся крыла лишь на секунду и почти невесомо, но этого хватило, чтобы в сознании взорвалась яркая вспышка. В одну секунду он переместился и во времени, и в пространстве. На улице уже не стояло жаркое лето — осень расцветала своими яркими красками, а он качался на высоких качелях, стараясь подняться все выше и выше… Он слышал голос. Как из тумана. Голос женщины, который был одновременно таким знакомым и таким чужим. Она смеялась и просила быть осторожнее. У нее были длинные прямые волосы, голубые глаза и… Резко отшатнувшись назад, Манами сел на траву, перевернулся и уперся локтями в землю, держась за голову и почти крича. Было так больно, что ему казалось, он взорвется. А потом боль резко отпустила. Манами услышал, как где-то за спиной бьются крылья, а когда обернулся, увидел, что раненый ворон уже улетает. Ворон улетел, но видение, вызванное прикосновением к нему, все еще было ярким в памяти. Манами охватывала дрожь, и он не мог подняться, едва воспринимая противный запах горелых отходов. Ему было мало. Он хотел еще. Вернуться, услышать голос, почувствовать. Терзаясь новым желанием, Манами с трудом встал и вернулся в дом. Он постарался вести себя как можно естественнее, когда Тодо недовольно спросил, где он застрял так надолго. Манами ничего ему не рассказал. Он вообще не мог полностью прийти в себя после случившегося и вместо того, чтобы поехать в библиотеку, остался в своей комнате. Он отказался и от обеда, и от ужина, списывая отсутствие аппетита на жару, а ночью так и не уснул, не в силах перестать думать, хотя назвать это мыслями было сложно. Скорее одержимостью. Но еще никогда желание отправиться за стену не было таким сильным, как сейчас. Отключиться удалось только под утро. Манами поспал лишь пару часов, после чего оделся и оглядел свою комнату, как в последний раз. Мысленно он прощался с ней. И какая-то его часть, большая часть, верила, что он и правда больше не вернется сюда. Он уходил и спускался вниз словно на автомате. Он знал, что в это время в субботу на кухне или в столовой можно встретить одного только Тодо, и намеревался воспользоваться шансом. Последним. — Ты встал так рано, — с удивлением сказал Тодо, не отрываясь от плиты. Манами с улыбкой подошел ближе, встал совсем рядом, а потом прижался щекой к его плечу. Тодо варил овсяную кашу. Пахло так аппетитно. — Я проголодался, — сообщил Манами, на что получил тихий смешок. — Ну еще бы. Ты вчера так и не поел нормально. Садись за стол. Я яичницу себе пожарил, но съесть еще не успел. Манами с удовольствием выполнил просьбу и дождался, когда Тодо поставит перед ним тарелку. Стол на кухне был маленьким, неудобным и постоянно заставленным посудой и продуктами, но Манами было все равно — он хотел провести с Тодо все оставшееся время, не теряя ни минутки. — Спасибо, Джинпачи, — тихо поблагодарил Манами, взявшись за вилку. — Не за что. Я все равно передумал по поводу завтрака. Лучше съем что-нибудь полегче, — ответил Тодо, снова вернувшись к плите и продолжая свою работу. — Не за завтрак — вообще, — объяснил Манами, прожевав первый кусочек яичницы. Как всегда вкусной. У Тодо даже простые вещи получалось приготовить так, словно это была еда из крутого ресторана. — Мне так хочется отблагодарить тебя за все, что ты делаешь. — О чем ты? — посмеялся Тодо. — Просто будь счастливым, мелкий. Это лучшая благодарность для меня. Манами в ответ на это только поджал губы, а потом продолжил есть. Он не знал, если честно. Не мог и обещать, что станет счастливым, сбежав, но от своего выбора не собирался отказываться. Только не теперь. Не тогда, когда желание и уверенность стали настолько сильными. — Джинпачи… можно тебя кое о чем попросить? — снова позвал Манами, когда на тарелке перед ним осталось только два маленьких кусочка бекона. — Конечно. Проси что угодно, — ответил Тодо, с легким звоном закрывая крышку и выключая газ. — Поговори с Макишимой, — сказал Манами, едва осознавая, что делает, и получил ожидаемое напряженное молчание в ответ. — С чего это ты… — нерешительно спросил Тодо, и Манами все же взглянул на него, сразу замечая растерянность на его лице. — Ты все усложняешь, — слабо улыбнулся Манами. — А Макишима беспокоится о тебе. Я знаю. Я видел это в его взгляде. Тодо удивленно моргнул, а потом поспешил отвернуться, словно смущенный этим разговором. Манами улыбнулся, поднимаясь со стула, подошел к нему и обнял. — Я тебя тоже люблю, знаешь? И буду рад, если ты будешь счастлив. Так что постарайся и ты… Даже если я не смогу тебе помочь, — договорил Манами мысленно и отпустил, шагая назад. — Что-то тебя сегодня на нежности потянуло, — улыбнулся Тодо, задорно толкнув его в плечо. — Праздник какой? — Нет, просто настроение хорошее, — пожал плечами Манами. — Чем собираешься заниматься сегодня? — Попробую убраться на верхнем этаже, потом займусь обедом — ничего особенного, — ответил Тодо. — Не нужно помогать — отдохни сегодня или… — Я пойду гулять с Сакамичи, — улыбнулся Манами. — Это отлично, — тоже улыбнулся Тодо. — Хорошо проведи время, только возьми зонтик на всякий случай: небо сегодня хмурое. — Конечно, — бодро согласился Манами, но, как только покинул кухню, потерял улыбку. Это было отвратительным прощанием. От него только в горле вставал ком, а в груди все сжималось. Манами практически задыхался, когда торопливо шел в сторону гостиной. Сдержать слезы стоило слишком больших трудов, но он справился и почувствовал себя немного легче, когда оказался на улице и вдохнул свежий воздух. Небо и правда было пасмурным. Дождь мог начаться в любую минуту, но это вряд ли казалось проблемой — Манами все равно планировал использовать дождевики для своего плана. И первым делом нужно было найти Оноду. Двинувшись в сторону восточного крыла, Манами пытался не поддаваться дрожи и страху, потому что это только породило бы ненужные сейчас сомнения. Он должен был отбросить все ради цели. Как вскоре стало ясно, Оноду не нужно было искать. Он сидел на крыльце своего корпуса, кутаясь в заношенный кардиган и мелко подрагивая. Только увидев Манами, он оживился и, быстро поднявшись на ноги, подошел ближе. — Привет. Я ждал тебя вчера, а ты так и не пришел. Что-то случилось? — взволнованно спросил Онода. — Нет, я просто… — заговорил Манами, но прервал себя. — Пошли со мной. — Что? Куда? — За стену. Онода непонимающе нахмурился и моргнул. — О чем ты говоришь? Ты ведь это не серьезно? — Я серьезен, — ответил Манами. — Сегодня откроются ворота. Если будем действовать осторожно. Если все получится, сможем забраться в один из грузовиков и спрятаться. Мы уедем, пересечем стену, а потом придумаем, что делать дальше. — Не надо, Сангаку. Мы не должны этого делать — я ведь предупреждал тебя об опасности, — сказал Онода, и в его голосе послышалось отчаянье. — Мы можем умереть. — Это ложь, — возразил Манами. — Сказка для того, чтобы никто не сбежал. За стеной нет ничего страшного — там наш дом, понимаешь? Ты не хочешь вернуться? Не хочешь снова увидеть свою маму? Но Онода испуганно отшатнулся и покачал головой. — Нет. Нет. Это невозможно. Нам туда больше нельзя. Только не так… не таким способом. — Нет больше способов, — сухо ответил Манами. — Если ты не пойдешь, я иду один. Онода в ужасе посмотрел на него, но Манами не стал мешкать. Развернулся и пошел обратно в сторону своего корпуса. Он знал, что Онода последует за ним. В этом можно было даже не сомневаться. — Сангаку! Подожди! Это не выход! Ну пожалуйста! — Ты не отговоришь меня, — ответил Манами, даже не оборачиваясь и не замедляясь. — Иди со мной — мы сбежим вместе. — Сангаку! — снова позвал Онода, и он действительно торопился следом. И даже несмотря на эту мольбу, Манами чувствовал, что не может отступить. Он уверенно шел обратно в корпус. Он был готов заставить Оноду смотреть, вести его силой, что угодно, но теперь ничто не будет прежним. — Что ты делаешь? — в отчаянье спросил тот, когда Манами уже добрался до крыльца и поднялся по лестнице. — Пошли, увидишь, — ответил Манами, толкая дверь. Онода послушно последовал, больше ничего не спрашивая. Мысленно порадовавшись, что в гостиной им никто не встретился, Манами направился прямиком в ту комнату, которая была оборудована под класс. Сейчас в ней было пусто и светло. Онода непонимающе застыл на пороге и огляделся, когда Манами бросил на него короткий взгляд из-за плеча. Конечно, Онода не мог знать, зачем они пришли сюда, но Манами нужна была кое-какая вещь. Поэтому, подойдя к большому столу, он наклонился и начал выдвигать ящики один за другим. Наконец среди тетрадей, книг и письменных принадлежностей нашелся бумажный скотч. Манами вытащил его и положил на стол, после чего дотянулся до пуговиц на спине, быстро расстегнул и принялся снимать с себя кофту. — Вау! ЧТО ты делаешь? — резко спросил Онода, застыв в районе первых парт, и отвернулся, словно перед ним только что обнажилась девушка. — Страхуюсь, — ответил Манами, бросая кофту на стол. Он взялся за скотч. Первая часть ленты отклеилась с противным звуком — Манами оторвал кусок, развернул голову влево и прилепил скотч прямо на нижнюю часть крыла, чтобы потом сжать его и приклеить к руке. Ощущения были не самыми приятными, но не остановили. Манами решительно оторвал еще скотча и продолжил, упрямо не обращая внимания, как новый ужас застывает на лице Оноды. — Не надо… Это ужасно. Не трогай крылья, — слабым голосом попросил Онода, но Манами не послушал. — Какая разница, если от них все равно никакого проку? Бесполезная хрень, — ответил он, продолжая клеить скотч. Он успокоился, только когда убедился, что левое крыло надежно зафиксировано, а потом взялся за правое. — Пожалуйста, Сангаку, — снова взмолился Онода, шагнув ближе и поставив ладони на столешницу. — Давай просто поговорим. Подумаем… Все можно решить иначе. Если ты так хочешь за стену, просто потерпи. Ты сможешь уйти, но не так. — О чем ты вообще? — с невеселым смешком спросил Манами, отрывая новый кусок скотча. Приклеивать правое крыло было уже гораздо сложнее. Вытягивать левую руку вперед он не мог — это сопровождалось болью, и он, кажется, запросто мог вывернуть кость в левом крыле, если продолжит. — Мне только рассказывали, но серокрылые уходят, когда наступает их День полета. Так они покидают город, — попытался объяснить Онода, но Манами только фыркнул. — Еще одна сказка? Посмотри на свои крылья — ты уверен, что сможешь куда-то улететь на них? Раздраженно приклеив последний кусок скотча, Манами снова схватил кофту и не без труда начал натягивать ее на себя. Было жутко неудобно, и если он делал неловкое движение и дергал крылья вперед, это отзывалось болью. Но он стерпел, не проронив ни звука, и направился на выход, обойдя Оноду стороной. Онода снова ринулся следом. Он не отставал ни на шаг. Торопился, снова пытался отговорить, умолял. У Манами едва сердце не разрывалось слушать его голос, но он продолжал идти. Снова спустился с крыльца и направился по дорожке, которая вела к сараю с велосипедами и арке — выходу с территории. Только возле двери Онода, видимо, не выдержал — схватил за запястье, пытаясь остановить, но Манами упрямо дернулся вперед. — Нет, Сангаку! — отчаянней прежнего взмолился Онода. — Я не хочу тебя потерять, я так боюсь… — Я не остановлюсь — тебе придется пойти со мной, — ответил Манами, делая еще один шаг и таща Оноду за собой. — Нет! Все будет не так, как ты думаешь! Пожалуйста, поверь мне! — Да что ты заладил? Ты проверял, что ли? — спросил Манами, резко развернувшись. Онода едва не потерял равновесие, но потом вцепился в его запястье уже обеими руками. — Нет, но это не значит, что ты должен пойти! — Я здесь не останусь — я точно решил, — заявил Манами. — Я вернусь домой, с тобой или нет, — сказал он и снова потянулся к двери, но Онода не отпускал, уперевшись ногами в землю и наклонившись назад. — Пожалуйста, не делай этого! Не бросай меня! Я не смогу без тебя — ты мне нужен! — Это была уже не просто мольба — почти истерика. Онода начал всхлипывать, а когда Манами все же расслабился и обернулся, то увидел на его лице слезы. Это стало пределом. Краем. — Так докажи мне… — тихо попросил Манами, чувствуя, как немеет его ладонь из-за того, что Онода слишком сильно сдавил запястье. — Я устал от всего этого, Сакамичи. Если ты прав, докажи мне… что это ты меня держишь, а не это чертово место. Онода всхлипнул еще раз, поднимая одну руку, чтобы вытереть лицо. Кажется, он раздумывал о чем-то, пока Манами дал время и не вырывался, а потом он переместил другую руку, чтобы обхватить ладонь, переплести пальцы. — Пойдем со мной. Я все сделаю, — тихо попросил Онода. Он осторожно потянул за собой. По дорожке обратно в сторону корпусов приюта. Манами подчинился, с трудом осознавая, что все изменилось. Упрямство Оноды победило. Теперь даже не важно было, что он собирался сделать, — Манами чувствовал слабость, чувствовал, как сдается. Нет. Ему отсюда не выбраться. Он застрял. Онода почти ожидаемо повел его в восточный корпус. Он не спешил, шел осторожно, будто боясь спугнуть, но Манами и не собирался убегать. Теперь в этом не было смысла. Они зашли с другого входа. Возможно, это было потому, что Онода не хотел столкнуться с кем-то из ребят, и их действительно никто не побеспокоил, позволив спокойно подняться на чердак, в комнату. Манами, честно говоря, не знал, что бы подумали про него другие, если бы увидели, как он спрятал свои крылья под одеждой. Все так пеклись об этих крыльях. Бесполезных крыльях. Онода никогда этого не делал, но в этот раз зачем-то запер дверь на защелку, хотя до сих пор Манами вообще не знал, что она здесь была. Он остановился в начале комнаты и дождался, пока Онода снова не потянет его за собой. Они подошли к кровати, остановились. Онода развернулся, поднял руки и положил ладони на щеки Манами, бережно касаясь пальцами. — Прости, — прошептал он. — Я испортил твою мечту, да? Мне правда жаль. — Это не твоя вина, — вздохнул Манами. — Видимо, не так уж сильно она была нужна мне, раз я сдался. — Ты правильно сделал, — сказал Онода, пытаясь улыбнуться. — Сейчас это было правильно. Иди сюда… Манами снова вздохнул, а потом закрыл глаза, когда Онода, приподнявшись на носочках, прижался к его губам в поцелуе. Это было так же, как и всегда, но по-другому. Что-то в этом жесте изменилось, и Манами не сразу понял что. Онода медленно опустил руки, перемещая их на талию, а потом повел к спине. Дыхание чуть не оборвалось, когда он прижал к себе. Плотно и крепко. Так, что сразу стало жарко. И волнительно тоже. Его губы не отпускали ни на секунду. Поцелуй становился требовательнее, глубже. Манами почти застонал, когда Онода осторожно прикусил его нижнюю губу, а потом настойчиво провел по ней языком. Это было инициативно. Это было ново. Манами даже не успел привыкнуть к тому, что уже произошло, как руки Оноды снова опустились — ладони легли на ягодицы и сжали через ткань брюк. — В этом твой план? — со смешком спросил Манами, когда Онода оторвался от его губ, чтобы поцелуями начать перемещаться к шее. Манами почувствовал, что не против такого развития сценария. Не открывая глаз, он чуть запрокинул голову назад, подставляясь и сдерживаясь от желания обнять Оноду в ответ — он все еще не хотел случайно вывихнуть себе крылья, которые так и остались приклеенными. Стоило бы освободить их, но Манами не хотел сейчас прерываться. Ему стало дурно, когда горячий язык коснулся кожи на шее и повел вверх, к уху, чтобы потом надавить на мочку. — М… Я тебя трахну, если не остановишься, — выдохнул Манами, чувствуя, как Онода пытается прижаться плотнее, как выводит на его шее узоры своим языком. — Все, что захочешь, — тихо ответил Онода, правой рукой приподнимая край кофты, чтобы коснуться пальцами обнаженной кожи над поясом брюк. Чувствуя волны возбуждения, Манами наклонил голову обратно, уткнулся в шею Оноды и согнул руки в локтях, чтобы тоже схватить его и вжать в себя, надеясь, что он заметит, почувствует, что Манами уже… ах… хочет его в самом деле. Потому что если Онода действительно рассчитывал возбудить его и завести, то у него получилось превосходно. — Не двигайся, — попросил Онода, пытаясь отстраниться. — Сможешь не двигаться? Я хочу кое-что попробовать. — Давай, — ответил Манами, неохотно отпуская. Онода глубоко вздохнул, словно настраиваясь на что-то, а потом посмотрел прямо в глаза. Манами застыл на месте, ожидая продолжения, и резко втянул воздух через нос, когда пальцы Оноды заскользили по пояснице, перемещаясь вперед, на живот, а потом останавливаясь над пуговицей. — Я тебя… — сказал Онода, проговаривая слова почти Манами в губы, а потом снова взглянул в глаза, — люблю. Ладонь легла на ширинку и сжала. Манами на секунду зажмурился, уткнулся лбом в лоб Оноды, а потом все вокруг поплыло. Из горла вырвался еще один вздох. Судорожный. Тихий. Жалкий. Манами облизал губы, мечтая о поцелуе, чувствуя, как ладонь Оноды давит, трет, дразнит там, внизу. От этого можно было сгореть. Или сойти с ума. Манами был уверен, что не чувствовал подобного никогда. Он хотел умолять о большем. Просить еще один поцелуй. Просить, чтобы Онода уже расстегнул эту чертову ширинку. Поцелуй меня. Поцелуй, пожалуйста. Мне так… Онода словно услышал мысленное требование. Прижался губами к Манами в поцелуе. Снова горячем и жадном. Его ладонь наконец переместилась, чтобы расстегнуть пуговицу, а потом следом молнию. Он проник внутрь, погладил затвердевший член через ткань боксеров, и Манами почти застонал ему в рот. Это мучение. Ты хочешь меня довести? — Не… — произнес Манами, когда Онода снова отстранился, разрывая поцелуй. — Я не остановлюсь, — тихо ответил Онода, сжимая руками бедра Манами и медленно увлекая за собой. — Подожди. Секунду. Онода быстро обернулся через плечо, сел на кровать, расставив ноги, и притянул Манами еще ближе. Твою же… Манами понял, что его лицо вспыхнуло краской от стыда. Здесь все было подстроено. В этом гребаном мире. Даже кровать была идеальной высоты, чтобы, сев на нее, Онода оказался на нужном уровне для того… Да. Именно… Манами прикусил губу, подавляя стон. Сбросив очки на одеяло, Онода снова положил одну руку на его ягодицы, второй задрал низ кофты немного вверх и прижался губами к животу. И даже если Манами пообещал не двигаться, сдерживаться было слишком сложно. Он встал удобнее, снова согнул руки, вцепился в ткань кофты на плечах Оноды, позволяя ему делать все, что вздумается. И Онода времени зря не терял. Целовал настойчивее, использовал язык и, дернув брюки немного вниз, уже оттягивал пояс боксеров. Еще немного — и Манами снова задохнулся. Ладонь Оноды бережно обхватила освободившийся член, направила ровно вверх, а потом пальцы мягко оттянули нежную кожу. Это было уже слишком. Слишком. Манами кусал губу и старался не открывать глаза. Он сгорал от стыда, волнения и желания. Он хотел сбежать, и он хотел большего. Невнятный стон все же вырвался наружу, когда Онода начал действовать иначе. Прижался влажными губами прямо к головке, раскрыл рот, чтобы провести языком. Манами понял, что его подбрасывает. Он не чувствовал пола под собой, но каким-то невероятным образом продолжал стоять. Перед глазами мелькали яркие точки. Он прикусил губу сильнее, но после застонал уже несдержанно, потому что Онода вобрал его член себе в рот. Только верхнюю часть, но когда обвел языком головку, Манами подумал, что сейчас действительно упадет. Он беспомощно вцепился в плечи Оноды крепче, пытаясь не свихнуться от ощущений, хотя крышу сносило невероятно. Так, что в этих чувствах хотелось раствориться или сгореть дотла. Хотелось просить. Умолять. Не отпускай. Тогда не отпускай меня, Сакамичи. — Тормози, — сквозь судорожные вздохи попросил Манами. Он был на пределе, а Онода двигался только настойчивее. Пытался взять глубже, скользил пальцами следом за своим ртом, и Манами сдался. Отпустил себя и кончил, чувствуя, как выступают на глазах слезы и как легко становится. Онода не спешил. Он отстранился медленно, облизав перед этим головку, будто пытаясь собрать все до последней капли, и ощущения этого были такими яркими, что Манами почти хныкал. Он открыл глаза, только когда Онода натянул на место его боксеры. Взяв за подбородок, Манами приподнял его лицо, чтобы встретиться с глазами, и слабо улыбнулся, видя тот неописуемо красивый румянец. — Ты меня раздразнил, Сакамичи, — сказал Манами, сдвигая большой палец вверх, чтобы провести по покрасневшей нижней губе. — Я хочу еще. — Еще? — оживился Онода, моргнув, и Манами тихо засмеялся. — Чуть позже. Выпей чего-нибудь, если есть, или сходи прополоскать рот — вряд ли у тебя остались приятные ощущения после всего. Онода неловко засуетился. Сначала дотянулся до своих очков, надел их, а потом пододвинулся ближе к изголовью кровати, чтобы выдвинуть средний ящик комода. Там нашлась бутылка с водой. Он открыл ее, приложив усилия, и сделал пару глотков. — Давай отклеим скотч, ладно? — спросил он, закручивая крышку обратно, и поставил бутылку на комод. — Да, было бы неплохо. Он мешает, — согласился Манами и с осторожностью попробовал поднять руки, не разворачивая их вперед. Он подцепил ворот кофты, но Онода не оставил его без помощи и доделал остальное. Кофта упала на кровать, Манами так же аккуратно опустил руки обратно, и Онода заставил его сесть спиной к себе. — Лучше я. Ты ведь себе все перья выдергаешь, — пояснил он, начиная отклеивать первый кусок скотча. Это были тоже неприятные ощущения, но Манами пришлось терпеть, молча слушая обеспокоенные причитания за спиной. — Совсем не бережешь их. Если бы у меня были такие прекрасные крылья, я бы заботился о них каждый день. — Ничего в них прекрасного, — ответил Манами. — Они неправильные. — Они восхитительные, — не согласился Онода, продолжая работу. — Чистые, как первый снег. И форма перьев красивее, чем у всех остальных. Более острая. Выглядит потрясающе, в самом деле. Только вот… Мне кажется, или они стали больше? Особенно на конце крыла это видно. И правда… — Они растут, — неохотно сказал Манами. — Они были почти в три раза меньше, когда только появились, и вот за месяц… — Ого, — удивленно выдохнул Онода. — Я не знал, что так бывает. И где же их предел тогда? — Не знаю, — ответил Манами и улыбнулся. — Может быть, когда-нибудь они вырастут настолько большими, что я действительно смогу полететь? — Как птица, — добавил Онода, перемещаясь, чтобы убрать скотч и с левого крыла. Когда все было готово, Манами наконец почувствовал себя лучше и довольно дернул крыльями, разминая. Возле них на кровати образовалась небольшая кучка из использованного скотча — Онода собрал все, сминая в руках, и поднялся, чтобы выбросить в мусорное ведро под столом, которое и так было забито доверху. Такими же белыми лоскутами бинтов, как и этот скотч, только… вот на скотче, по крайней мере, не было очевидных пятен крови. Манами снова невольно напрягся и взглянул на накрыльники Оноды, которые, как и всегда, были на своем месте, надежно пряча крылья. — Сакамичи, — позвал Манами, когда Онода развернулся. — Ты не будешь… против, если я попрошу тебя кое-что снять? Онода от этого вопроса вздрогнул и явно занервничал. — Снять… что? — спросил он, отводя взгляд, и Манами коварно улыбнулся. Сдались мне твои крылья — я знаю, о чем ты подумал. — Джинсы. И белье тоже. — Ч-что? — вспыхнул румянцем Онода, посмотрев испуганным взглядом. — Даа, — протянул Манами, перемещаясь на кровати ближе к подушке. Он скинул кроссовки, забрался с ногами, сел, согнув колени и положив на них локти, и поманил к себе пальцем. — Иди сюда. Я тоже хочу поиграть с тобой. Онода нерешительно помялся на месте и только спустя несколько секунд подошел к кровати. Он забрался на нее, опираясь ладонями и коленями, приблизился, и Манами тут же схватил его за подбородок, притягивая к себе для поцелуя. — Будешь моим порочным ангелом? — издевательски спросил он и, ухватившись пальцами за оправу, снял с Оноды очки. — Или я могу быть твоим — как хочешь? Отложив очки на комод, Манами погладил Оноду по щеке, глядя на его поджимающиеся от стыда губы, и снова повторил свою просьбу: — Раздевайся, Сакамичи. Ты ведь обещал мне все, что я захочу, не так ли? Онода кивнул, сдаваясь, и приподнялся, вставая на коленях, чтобы первым делом снять кардиган, оставив только футболку, а потом расстегнуть ширинку. Манами наблюдал и не торопил. Было забавно видеть, как Онода растягивает время, снимая сначала джинсы и оставляя нижнее белье на самый конец. Когда он понял, что Манами не прекратит, он снова сдался и взялся за пояс боксеров, начиная стягивать и их. Он повернулся боком, пытаясь максимально закрыться, но когда боксеры упали на пол, Манами выпрямил ноги и незамедлительно схватил Оноду за руку, утягивая на себя. — Не стесняйся — ты первым все увидел, между прочим, — напомнил Манами, заставляя Оноду перекинуть через него одну ногу. Их бедра оказались максимально близко друг к другу, и Манами несдержанно провел ладонями по беззащитной коже от коленей к самой талии, пробираясь под футболку. Онода вздрогнул, и Манами нежно поцеловал его в подбородок. — Так ты мне еще больше нравишься, — сказал он, снова сгибая колени и приподнимая Оноду чуть выше, чтобы теперь удобнее было поцеловать его в шею. — Возьмешь ее ненадолго? — спросил Манами, удерживая Оноду одной рукой за поясницу, а другой медленно поднимая низ его футболки, нарочно скользя по животу, а потом и по груди. — Сан… — смущенно произнес Онода, наклонив голову, когда Манами задрал его футболку до самого горла. — Держи. И не отпускай, пока я не скажу. Онода помешкал, но вскоре все же приоткрыл рот и прикусил ткань футболки. — Молодец, — нежно похвалил Манами, теперь ведя по рукам Оноды, чтобы закинуть их себе на плечи, а потом запустить в свои волосы. — Вот так. Гладь меня. Скрестив ноги, Манами снова обнял Оноду за поясницу и приблизился к лицу, чтобы поцеловать в щеку. Он даже удивился, когда переместил руку к его члену и наткнулся на уверенную твердость. — Тебя возбудило только это действие? — спросил Манами и улыбнулся, видя, как жмурится Онода, стыдливо опустив голову. И он, конечно, не мог ответить — его рот все еще был немного занят. — Правильно. Не отвечай, — сказал Манами и, закрыв глаза, уткнулся лбом в щеку Оноды, решительнее перехватывая его член, чтобы попробовать угадать нужный темп. Наградой за попытку послужило потяжелевшее дыхание. Онода всхлипнул, будто пытаясь не застонать, но Манами хотел этого. Он хотел, чтобы Онода стонал от блаженства и сходил с ума так же, как он сам несколько минут назад. Что он должен был сделать для этого? — Стой, стой, стой. Не так, — сказал Манами, когда Онода все же глухо заскулил, дрожа всем телом. Он был готов кончить. Он почти кончил, и Манами остановился. — Тише. Я не хочу, чтобы все прекратилось так быстро. Давай лучше вместе? Онода в ответ на это зажмурился, не желая открывать глаза. Манами погладил его свободной ладонью по спине, перемещаясь и достигая того места, где крылья не давали подняться футболке выше, сминая ткань. — Все. Хватит, отпусти, — разрешил он, осторожно освобождая изо рта Оноды часть футболки, где теперь осталось заметное влажное пятно от слюны. — Лучше целуй меня, хорошо? — Хорошо, — ответил Онода, приближаясь к губам Манами. Они соединились в новом поцелуе снова, прижимаясь друг к другу сильнее, с жадностью и поддаваясь повторившемуся трепетному порыву. Манами и сам сгорал от нетерпения. Он не хотел больше ждать, тянуть и заерзал, цепляя одной рукой пояс своих штанов и боксеров, чтобы сместить их хотя бы немного вниз и освободиться. — Дай руку, помоги мне немного, — попросил Манами, хватая правое запястье Оноды, чтобы направить ладонь вниз. Он почти задохнулся, когда они смогли обхватить друг друга. Застонал и вжался лицом в шею Оноды, понимая, что, на самом деле, хватит и минуты… Когда они кончили, на этот раз вдвоем, Манами уже едва мог соображать. Теплые капли испачкали его руку, и руку Оноды, должно быть, тоже, но они не пошевелились. Их костяшки все еще прижимались друг к другу, и Манами словно сквозь туман почувствовал слабую ноющую боль в своих. — Ох, вау, — тихо выдохнул он, приоткрывая глаза, чтобы столкнуться с измученным взглядом Оноды. — Хотел бы я, чтобы такое не заканчивалось, — сказал Манами, осторожно разжимая пальцы. — Ты рассчитывал, что это будет только один раз? — все еще пытаясь восстановить нормальное дыхание, спросил Онода. — Я сделаю для тебя все. Сколько угодно раз. Сколькими угодно способами. — И все только для того, чтобы удержать меня? — улыбнулся Манами, поднимая чистую руку, чтобы коснуться подбородка Оноды и нежно провести по нему пальцем. — Не слишком ли дорогая цена? — Цена? — спросил Онода чуть удивленно. — О чем ты говоришь? Ты. Весь ты, с твоей душой и телом — как награда для меня. Я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно, что эти чувства сводят меня с ума. Ты идеал. Этот мир не заслуживает кого-то настолько прекрасного, как ты. И если твои крылья белые именно поэтому, то я не удивлюсь. — Ох… это слишком, — устало усмехнулся Манами. — Это правда, — тихо возразил Онода. — И если я могу делать для тебя что-то, исполнять твои просьбы… все, кроме похода за стену… то я счастлив. — Исполни для меня еще кое-что, — засмеялся Манами, приподнимая свою испачканную ладонь. — У тебя найдутся салфетки? Онода удивленно моргнул, словно только сейчас вернувшись в реальность. Посмотрел на свою тоже испачканную руку и улыбнулся с обреченным смешком. — Извини. Конечно. Они в верхнем ящике, прямо рядом с тобой.