shadows on the water

Прохладный воздух раннего утра приятно холодит кожу сквозь многочисленные повязки, и Алек глубоко вздыхает, выходя на крыльцо. Джейс ещё в доме, наверняка уверяет маму в том, что от короткой прогулки Лайтвуду хуже не станет, хотя они и так решили это вчера. Чрезмерная опека родных после того, как его нашли на западном берегу у причала, раздражала, но Алек понимал их, хоть и от этого понимания не становилось легче. Прошло уже две недели, голова перестала раскалываться, ушла тошнота и неприятная слабость. В последние дни постепенно затягивающиеся ожоги на спине и плечах даже позволяли Лайтвуду спать без постоянной жгучей боли, поэтому он чуть ли не с боем отвоевал себе право прогуляться без постоянного надзора матери или сестры. Правда, Изабель всё равно подговорила Джейса отправиться с ним. Они так и не выяснили, кто мог хотеть смерти Алека, хотя он сам считал произошедшее скорее чьей-то ошибкой, чем покушением на его жизнь. Ну серьёзно, кому он мог мешать и чем? Алек медленно идёт в направлении причала, зная, что брат догонит его. Все эти дни его тянуло к океану, хотелось хотя бы посмотреть в тёмные глубины, искореняя глупую надежду увидеть в них отблески яркого золота. Русал спас его. Спас просто так, без какой-либо причины, причем, рискуя своей жизнью, и Лайтвуд просто не мог уместить это в своей голове. Почему он это сделал? Почему он говорил на общем языке? Почему, черт возьми, он так прочно засел в его мыслях? В волосы на макушке вплетается чужая рука, взъерошивая их, и Алек ворчливо хмурится, отстраняясь. Джейс же выглядит жутко довольным, улыбается, подстраиваясь под шаг Лайтвуда, и молчит. Алек благодарен ему за это. Сейчас он не хочет никаких разговоров. За прошедшее время он уже устал отвечать на вопросы и ловить на себе задумчивые взгляды матери. Отец вновь отправился в дальнюю поездку за особо редкими видами изумрудов и вряд ли вернётся к началу следующего месяца. А если и вернётся, то вновь сбросит все заказы на них с Изабель и умчит в дальнюю провинцию за новыми камнями. Они все привыкли, но смотреть, как во взгляде мамы угасает всё больше искорок надежды, мучительно тоскливо. Алек рад, что у неё есть Изабель, с которой они подолгу запираются в комнате и говорят-говорят ночи напролёт. Лайтвуд любит их, но говорить, и тем более говорить о чувствах, у него никогда не получалось. Рынок, находящийся на пути к причалу, уже вовсю кишит людьми и голодными собаками, ждущих подачек от мясника. Грохот перекатывающихся бочек, крики спорящих старух и звонкие голоса детей сливаются в один шумный гул, и Алек ускоряет шаг, чтобы побыстрее пройти этот неприятный отрезок пути. Ему никогда здесь не нравилось, а теперь, проходя сквозь узкие проходы между прилавками, он вынужден терпеть вспышки тянущей боли от соприкосновения с неаккуратными пьянчугами и бойкими горластыми женщинами. Несколько детей рассматривают его перемотанные повязками предплечья, шепотом обсуждая, что могло случиться, и Алек просто отворачивается, едва увернувшись от несущих несколько длинных досок парней. Конечно, он врезается в кого-то, ударившись бедром о край прилавка, и скомкано извиняется, взглядом ища Джейса. Тот обнаруживается беседующим с какой-то девушкой у лавки местной травницы. Приглядевшись, Лайтвуд узнаёт Клэри. Что ж, это надолго, а оставаться здесь он больше не намерен. Джейс знает, где его найти. Алек быстро удаляется от суеты, с каждым пройденным шагом ощущая себя всё лучше. Дальняя часть рынка практически безлюдна, здесь продают странные амулеты и книги, которые всегда завораживали Лайтвуда красочными рисунками. Мисс Лосс, у которой он покупает подарки для Иззи, сегодня тоже здесь, у её прилавка стоит какой-то мужчина, тяжело опираясь о хлипкое дерево. Катарина всегда ему нравилась. Милая, темнокожая женщина, любящая рассказывать старые сказания и истории. Смотря на неуверенно стоящего на ногах покупателя, Алек подходит ближе, уже готовясь спросить, всё ли в порядке, когда, услышав приближающиеся шаги, тот оборачивается. Лайтвуд застывает, смотря в знакомые золотистые глаза, что так часто мерещились ему во снах. Но это же невозможно. Он же был русалом с огромным, мать его, хвостом! Несколько долгих мгновений они разглядывают друг друга одинаковыми шокированными взглядами, но стоит только Алеку сделать шаг навстречу, как русал довольно прытко для того, кто едва стоит на ногах, срывается с места. Лайтвуд бросается следом, но тут кто-то хватает его за руку, останавливая, и, повернувшись, он видит Джейса. – Эй, ты куда собрался? Эрондейл хмурится, заглядывая ему в глаза с лёгким намёком на беспокойство, и Лайтвуд отворачивается, чтобы увидеть безлюдную улицу. Среди многочисленных переулков невозможно угадать, куда именно завернул русал, и он разочарованно выдыхает. Алек переводит взгляд на Катарину, старательно делающую вид, что ничего не случилось, и чувствует, как начинают трястись руки. Не обращая внимания на Джейса, он обращается к Лосс. – Вы знаете его? Кто он? – О ком ты говоришь? Катарина выглядит удивлённой, когда смотрит на них, и Алек в ярости ударяет кулаком по прилавку, вызывая дребезжание лежащих на нём многочисленных побрякушек. – Он только что стоял здесь! Джейс оттесняет его с едва подавляемым удивлением на лице. Ещё бы, на памяти брата он выходил из себя только несколько раз, и те были по очень серьёзным причинам. – Извините, мисс Лосс, он был болен и ещё не до конца оправился. – Да всё со мной в порядке! Она знает его и притворяется. – Кого знает, Алек? Успокойся. Нам нужно домой. Разочарованно простонав, Лайтвуд бросает на Катарину злобный взгляд и отворачивается. Он так и не дошёл до причала, о котором думал все эти дни. – Не хочу я домой. – Тебя не спрашивали, давай, шевелись. Хватка брата на запястье усиливается, и Алек идёт вслед за ним, зная, что ещё вернётся сюда. Он видел эту смуглую кожу, эти медовые глаза и то, что на ногах (как такое возможно?) русал выше него на пару сантиметров. Такое не могло померещиться. Просто не могло. Он же не сходит с ума? Видимо, тем же вопросом задаётся и Джейс, не отпускающий его руку до самого дома. Ей-богу, как будто Алеку пять лет, и он может убежать при первой же возможности! Впрочем, он и правда думал свернуть в какой-нибудь неприметный проулок, едва оказавшись у брата за спиной, но тот как будто чувствовал его намерения и, не обращая внимания на возмущённые вздохи, упрямо тянул к дому. Лайтвуд понятия не имеет, почему Джейс молчал на улице, но едва оказавшись за порогом, тот разворачивается и отпустив, наконец, чужую руку, спрашивает: – Что это было? Алек тяжело вздыхает и направляется в свою комнату. Позади раздаются нетерпеливые шаги брата. Да, звук шагов не может быть нетерпеливым, но у Джейса они звучат именно так. Нетерпеливо и чуточку настороженно. Алек садится на аккуратно заправленную кровать и устало смотрит на замершего напротив Эрондейла. Спустя несколько секунд тот не выдерживает. – Алек? Расскажи мне. – Всё в порядке. – Да ничего подобного! Про кого ты спрашивал у Катарины? Алек набрал воздуха, чтобы ответить, и Джейс сощурился, взглядом давая понять, что ответ «никого» не засчитается. Лайтвуд помассировал гудящие виски. – Я соврал, когда сказал, что ничего не помню. Меня…мне помог кое-кто. И мне показалось, что я увидел его на рынке. Он стоял там, хотя это просто невозможно. Как такое возможно? Матрас рядом прогнулся под весом ещё одного тела, и Алек почувствовал тепло левым плечом. Джейс шумно выдохнул, взъерошив свои волосы. – Ладно. Это был оборотень? – Нет. – Вампир? Дриада? Знаешь, говорят, что они жутко сексуальные, хоть и с рогами, хотя при хорошей фантазии… – Дриад не существует, Джейс. Алек закатил глаза, шутливо толкнув брата в бок, и закусил губу. Шумно выдохнул и тихо проговорил: – Русал. – Что? – Русал, Джейс, это был русал. Он спас меня, понимаешь? Эрондейл вгляделся в его лицо, и Алек отвёл взгляд, прекрасно осознавая, о чём тот сейчас думает. – Но, Алек, они же всегда уб… – Я знаю. Но он не убил меня. Чёрт возьми, он говорил со мной! – Русалки не говорят. Алек одарил брата взглядом, полным раздражения и досады, и встал с кровати, чтобы выглянуть в окно. Вдалеке виднелась синяя полоса залива. Ему хотелось дойти до берега и послушать шелест волн. – Послушай, Алек, врач сказал, что галлюцинации практически всегда сопровождают солнечную болезнь, так что тебе могло померещиться. Алек в отрицании мотнул головой. Нет, русал не был бредом его воспалённого сознания. Это невозможно. Лайтвуд до сих пор помнит ощущение шершавых чешуек и холодное прикосновение сильных рук. Такое просто не может быть галлюцинацией. – Нет, он был реален. – В этом весь смысл галлюцинаций. – Это не… – Алек, послушай самого себя. – Джейс встал напротив и легко прикоснулся к плечам Лайтвуда, будто тому нужна была точка концентрации. Боль всколыхнулась в сознании, но тут же затерялась в неистовом потоке мыслей. На дне светлых глаз брата затаилось беспокойство, и Алек шумно выдохнул, устало склонив голову вбок. – Сначала ты говоришь, что тебя спасла русалка, одна из тех, кто ненавидит всё живое и убивает без разбору. – Русал, Джейс, не русалка… – А потом, – чуть сжав его плечи, Эрондейл продолжил, – ты говоришь, что видел ту же русалку на земле. С ногами. Ты понимаешь, как это звучит? Светлые, медовые глаза брата выжидающе посмотрели на него, и Алек прищурился, сжав губы. Он понимал, к чему клонит Джейс. – Ты думаешь, я спятил. – Нет. Я думаю, что ты просто путаешь реальность с вымыслом. Такое случается, мне рассказывала Клэри. Всё выглядит очень натурально, как взаправду, но это не реальность, Алек. – Последнее, в чём я нуждаюсь, так это в рассказах о твоих похождениях. Джейс раздражённо вздохнул и уже открыл рот, чтобы вновь начать втолковывать ему что-то, но Алек нетерпеливо сбросил его руки со своих плеч и вышел из комнаты. В столовой раздавались знакомые голоса, но Алек свернул в другую сторону, направляясь в мастерскую. Яркий солнечный свет, запахи дорого дерева и недавно затушенных свеч, что так любила зажигать Иззи сказали ему, что сестра недавно была здесь. Лайтвуд сел за свой стол и взял в руки кипу чертежей, что отец оставил ему перед отъездом, принявшись внимательно их изучать. Шаги Джейса затихли у самого порога и замерли на несколько мгновений, после чего стали удаляться в противоположном направлении. Алек с облегчением вздохнул. Рассеянно просматривая схематичные наброски элегантной броши в виде жаворонка, Лайтвуд думал о чужих словах. Неужели всё это было бредом? Неужели его больное сознание подкинуло ему настолько реалистичные картинки, заставив поверить в их правдоподобность? Алек прикрыл глаза и рассеянно покачал головой. Бумага зашуршала, когда он положил наброски на стол, и спустя мгновение что-то прикоснулось к его лбу. Лайтвуд вздрогнул, открывая глаза. Иззи с улыбкой провела указательным пальцем по местечку между его сведённых бровей и присела на стол напротив него. Отец терпеть не мог, когда она так делала. Конечно же, Иззи запрыгивала на стол при любом удобном случае. – Не злись на Джейса. Он переживает. – Я не злюсь. Иззи фыркнула, отбросив прядь распущенных волос за спину, и скрестила руки на груди, состроив на лице гримасу, которая, как понял Алек, призвана была показать его самого со стороны. Лайтвуд потянулся к её ребрам, задумав отомстить щекоткой, но девушка быстро соскочила со своего места, оказавшись вне зоны досягаемости. – Ой, да брось. Ты всегда топочешь, как слон, когда зол. Даже Макс наверху услышал. Ты давно не топотал. В чём дело? – Джейс считает, что я свихнулся. – А ты нет? Алек бросил в неё маленькую запасную подушечку для иголок. Изабель улыбнулась, после чего стала серьёзней. Её тёмные глаза буравили его несколько минут так пристально, что Лайтвуду даже стало неуютно. Наконец, Изабель вздохнула и, вернув подушечку на место, вновь взглянула на него. – Тебе нужно поговорить с мисс Лосс наедине. Может, она боялась рынка. В конце концов, там на каждом углу любопытные уши. Алек уставился на неё и обвиняюще тыкнул в её направлении пальцем. – Ты подслушивала! – Ну, вы не особо скрывались. Иззи самодовольно улыбнулась и скрылась за дверью. Временами Алек обожал её так сильно, что не хватало слов.

***

Он дождался вечера. Едва солнце склонилось к горизонту, Алек настежь открыл окно спальни и как можно более бесшумно выскользнул из комнаты. Свёрнутое на постели одеяло с подушкой создавало весьма слабенькую иллюзию лежащего на ней тела, они проделывали подобное с Джейсом пару лет назад, но другого плана у Лайтвуда не было, поэтому он, пригнувшись у окон, направился в нужную сторону. Вся затея попахивала каким-то ребячеством вперемешку с помешательством, и Алеку оставалось лишь надеяться, что всё обойдётся. Он узнал, где живёт Катарина пару лет назад, когда помог донести тяжёлые сумки с привезёнными приезжим торговцем ракушками и красивыми камнями, и помнил дорогу. Маленький домик со слегка облезшей голубой краской стоял на самом краю города неподалёку от воды – волны бились о берег буквально в нескольких метрах от крыльца. Прекрасный вид в ясный день и ужасающий – в бурю. В занавешенном плотными шторами окне горел свет, деревянные половицы заскрипели, когда он поднялся на крыльцо, и Алек в нерешительности замер, подняв руку. Выдохнул, после чего громко постучал. С той стороны раздалось копошение и едва слышные приближающиеся шаги. Дверь отворилась, и лицо Катарины из вежливо-вопросительного приобрело выражение досады и лёгкого недоумения. Она потянулась закрыть дверь, но Алек просунул в щель руку, зная, что Катарина никогда не причинит ему вреда, и женщина остановилась. – Пожалуйста, мисс Лосс. Вы же знаете, что я не уйду. Катарина всмотрелась в него, замерев на несколько долгих мгновений, после чего глубоко вздохнула и широко открыла дверь, приглашающе взмахнув рукой. Алек зашёл так быстро, будто за ним гнались разъярённые оборотни. – Упёртый мальчишка. Чаю? – Да, спасибо. Женщина кивнула и прошла через узкий коридор на кухню, обставленную многочисленными чайничками и маленькими коробочками с травами. В доме витал аромат озона и пепла, и Алек поморщился, едва не чихнув от резкости ароматов. Что-то прикоснулось к его ноге, и Лайтвуд подскочил, едва не врезавшись в заставленную маленькими чашечками полку. – Смотри-ка, Мяо, ты испугал нашего гостя. Катарина улыбнулась, бросая в чайник различные травы, и Алек покраснел, приседая перед миниатюрным серым котом. Тот с готовностью потёрся о подставленную ладонь и лизнул самый кончик его указательного пальца. Лайтвуд улыбнулся, увлечённый животным, и не заметил брошенного на него удивлённого взгляда. Дрожащая рука Катарины едва не выронила чайник из рук. К моменту, когда они перешли в гостиную, Мяо уже удобно устроился на сгибе его локтя и мурчал чуть ли не на весь дом. Бледная Катарина сидела в кресле напротив и молчала. Алек, смущённо поёрзав на своём месте, всё же решился задать вопрос: – Кто он? Откуда Вы знаете его? Катарина вздохнула и взяла в руки чашку. Сжала её обеими ладонями, всмотревшись в одну точку, после чего, так и не отпив, поставила чашку обратно. Она побледнела ещё больше, но прежде, чем Алек задал вопрос, Лосс заговорила. – Кто он? – Катарина усмехнулась устало и даже как-то зло. – Корректней было бы спросить, кто мы. Алек замер и затаил дыхание, как замирал в детстве, сидя у костра в гостях тёти Селин. Она любила приглашать в гости всех своих знакомых, и оборотни с древними, бледными вампирами, рассказывали легенды. Он помнит, как тени от костра плясали на их лицах, делая их мудрее и старше, будто они сами были героями этих легенд. И сейчас, в ярком освещении заходящего солнца Катарина напомнила ему о них. Её глаза стали старыми, такими уставшими и мудрыми, что у Лайтвуда перехватило дыхание и в груди заныло чувство, которому не было названия. Возможно, это сожаление. Ещё не услышав, Алек понял, что история, которую ему расскажут, весёлой не будет. – Давно, очень давно, мальчик, в мире было куда больше магии. Светлой магии, которая позволяла оживать самой природе. Вся земля, вода и воздух были пронизаны ей, и каждое дерево и ручей имели душу. Их звали нимфами. Для тебя они легенды, я же до сих пор вспоминаю, как ночью под моим окном щебетали гиады, перебивая шум дождя. Я помню… Катарина глубоко вздохнула, и замолкла. В ярких голубых глазах мелькнули слёзы, но она взяла себя в руки, и её щёки остались сухими. Мяо, встрепенувшись, спрыгнул с коленей Алека и резво устроился у ног Лосс, потираясь о её щиколотки, будто в попытке успокоить. Она улыбнулась. – Мы были магами-перевёртышами. Существами, способными принимать облик, подходящий своей стихии. Я была магом воздуха. Мои крылья были…прекрасны. Они могли поднять меня выше облаков. У магов огня была чёрная кожа в красивых узорах, выдерживающая мощь самого мощного из вулканов, а у магов земли такие волосы…красивые, длинные зелёные волосы и тёплые исцеляющие руки. Они могли вылечить кого угодно в два счёта, и это было прекрасно. И, конечно, маги воды. Думаю, ты догадался, кем они стали. – Русалки. Катарина кивнула и всё же отпила из своей чашки немного остывший чай. Мяо удобно устроился у неё в ногах. Алек отвёл от них взгляд, нахмурившись. Всё, что ему сейчас рассказали, больше походило на очередную легенду, вычитанную из старой книги сказаний, но никак не на правду. Нет, Алек верил, что такая длинная жизнь возможна. В конце концов, подавляющее большинство клиентов их семьи – вампиры. Но всё же. – Но почему всё исчезло? Маги бессмертны, как вампиры? И почему русалов так много в то время, как мы не знаем ничего о крылатых людях? И почему они такие… Катарина перебила его смешком и лёгким качанием головы. Алек замолк, пристыженно сжав губы. Он ничего не мог с собой поделать, ему слишком хотелось поскорее всё узнать. – Тебе повезло, ты знаешь? – Вдруг спросила Катарина, и Алек удивлённо посмотрел на неё. – Я бы никогда не рассказала это кому-либо, мальчик, но фамильяр принял тебя, спустя столько лет. Поэтому я расскажу. Но не перебивай меня. И она начала. – В те времена люди, вампиры, оборотни и маги жили бок о бок. Способные принимать другой облик, большинство колдунов предпочитали не делать этого без крайней нужды, и потому практически ничем не отличались от людей. Их выдавали лишь так называемые метки – необычного цвета кожа, форма ушей или глаз. Моя кожа была голубой, когда я убирала крылья. Их тяжесть и большой размер казались мне неудобными, и потому я меняла облик только на ежемесячные собрания. Как глупо. Сейчас я бы отдала всё на свете, чтобы почувствовать эту тяжесть за спиной. Но на смену светлым временам всегда придут тёмные. Катарина встала, чтобы зажечь ещё пару свечей. Взглянув в окно, Алек осознал, что солнце уже закатилось за горизонт и на землю постепенно опускается ночь. – Кто-то активировал мощнейший артефакт, накачав его энергией тьмы и смерти, и вся природная магия просто…увяла. Будто пробкой закрыли стеклянный бутыль, но так, что раз в несколько лет из крохотных щелей собирается маленькая капля. За счёт этой капли существуют вампиры и оборотни. Возможно, за её счёт я осталась бессмертной. Это случилось внезапно, без какого-либо предупреждения. Все маги, принявшие облик своей стихии, будто сошли с ума. Они бросались друг на друга, убивали и, в конце концов, практически никого не осталось. Я не могла ничего сделать, магия покинула меня, как и других магов, оставшихся в человеческом облике. Моя кожа стала обычной, пропали силы. Катарина помолчала, словно вспоминая что-то. – Это был кто-то из магов воды. Все они ринулись в море за несколько часов до исчезновения магии. Наверное, пытались остановить кого-то. Я не знаю. Но когда я на следующий день встретилась с русалкой, она меня едва не убила. Просто не узнала. Я думала, все мои друзья мертвы. Но теперь, спустя почти триста лет, он заявляется ко мне посреди бела дня и называет по имени! Катарина всхлипнула, закрыв лицо руками, и замерла, глубоко дыша. Алек, пытающийся осознать весь её рассказ, собрался было подойти к ней, чтобы успокоить, но в него внезапно врезалось что-то маленькое и стремительное. Инстинктивно прикрыв лицо руками, Лайтвуд не увидел слабой улыбки Катарины. Глубоко вздохнув, она тягуче пропела какую-то мелодию, и маленькая птичка, пытающаяся атаковать Алека, мирно устроилась у неё на плече. Взъерошенный сыч удовлетворенно потёрся головой о шею Лосс. Она кончиками пальцев провела по его перьям. – Фамильяры являются частью нашей души. Они очень тесно связаны с силами природы. Я боялась, что они могут умереть, но как оказалось, зря. – И если он ваш фамильяр, – кивнул на сыча Алек, – то Мяо… – Фамильяр Магнуса. – Магнус. Лайтвуд повторил имя, будто смакуя его на языке. Ему понравилось звучание. – Я думала, он умер. Или что стал одним из тех убийц, что обитают в водах острова Мольбы. Всё это время он мог превратиться, но сделал это только после встречи с тобой. Его фамильяр принял тебя, как своего. Почему? – Я не знаю. Катарина обняла себя руками, уязвимо закусив губу, и Алеку стало так жаль её, что он едва сдержал горячие слёзы. Сколько сотен лет она жила одними воспоминаниями? Сколько сотен лет Магнус существовал, не осознавая самого себя? Кто мог совершить подобное с тем чудесными миром, полном светлой магии? Алек не знал ответов на эти вопросы. Но единственное, в чём был уверен – ему нужно вновь увидеть Магнуса.

***

Слава ангелам, никто не заметил, что Алек отсутствовал практически полночи. Он без проблем смог забраться в комнату через окно и вот уже пару часов лежит без сна, вперив невидящий взгляд в потолок. В голове бестолково роятся мысли, перебивают друг друга и не дают сосредоточиться. В очередной раз глубоко вздохнув, Алек переворачивается на правый бок, раздражённо засунув руку под подушку. Луна любопытно заглядывает сквозь не задёрнутые шторы, которые лениво колыхаются на тёплом, летнем ветру. Вдалеке слышен едва различимый шум прибоя, что перебивается лаем собак и далёким криком поздних пьянчуг. Алек прикрывает глаза и думает о волнах, прибивающихся к берегу, о холодном белом свете, придающем океану ещё большую черноту. О Магнусе. Интересно, где он сейчас? Плавает среди ледяных обжигающих вод или же в облике человека бродит по берегу? Алек хотел бы прямо сейчас сорваться с места, чтобы отправиться на его поиски, хотел бы помочь, успокоить, но в этом нет никакого здравого смысла. Их город небольшой, а вот океан громаден. По сравнению с ним, Лайтвуд – лишь песчинка на пляже, не способная ни на что, кроме бесцельного сверления взглядом потолка. Как можно найти одного русала в бескрайнем море, полном кровожадных убийц? В кабинете отца точно должны храниться карты. Возможно, ему удастся найти какое-нибудь отдалённое и относительно безопасное место, чтобы…что? Что он будет делать, даже если придёт туда? Сидеть и часами смотреть в воду? Слабый план, но другого на ум не приходит. Для начала нужно добыть карты. Это не станет сложностью, если Джейс опять не прилипнет к нему, как когда-то колючка к волосам. Шевелюру Алеку тогда подстригли, а вот с Эрондейлом так просто не выйдет. В любом случае, у Лайтвуда хотя бы появилась цель на следующий день. Сознание, обнадёженное хоть каким-то подобием спокойствия, медленно начало клонить в сон, и Алек закрыл глаза. Однако через несколько секунд за дверью раздались тихие шаги и дверь в комнату приоткрылась. Лайтвуд нахмурился и сел в постели, в слабом сиянии луны различая знакомую фигурку. – Макс? Что случилось? Макс подошёл впритык к кровати и робко остановился, сложив руки на груди. Протянув ладонь, Алек коснулся его шеи, щеки, чертовски холодных ушей и быстрым движением откинул одеяло. Макс нырнул под ткань, прижавшись к его груди, весь холодный и дрожащий. Алек успокаивающе провёл ладонью по спине, взъерошил тёмные волосы. – Плохой сон? – Брат кивнул в его грудь, всё ещё не говоря ни слова, и Алек глубоко вздохнул. – Ты можешь рассказать мне, и станет легче. Макс не ответил, только продолжил тихо сопеть ему в ключицу, постепенно согреваясь. Спустя несколько мгновений раздалось тихое: – Куда ты ходил? – Что? – От тебя дымом пахнет. И морем. Алек глубоко вздохнул. От его родственников скрыть что-то просто невозможно. Наверное, наблюдательность и желание засунуть свой нос в чужие дела является их фамильной чертой. Хотя нет, всё дело в общении с Джейсом. – Я хотел прогуляться. – Больше не ходи. Маленькие руки брата неожиданно сильно схватились за его тонкую рубашку, сминая ткань, и Алек нахмурился. – Почему? – Макс не ответил, продолжая прижиматься к нему. – Твой плохой сон был обо мне? – Море плохое, Алек, оно заберёт тебя. Алек покрепче обнял брата, утешающим жестом прижал губы к его макушке, вдыхая запах сухой травы и маминых духов. Макс всегда был впечатлительным, но после его исчезновения и вовсе боялся, что Алек может пропасть в любой момент. Видимо, тревожные события просочились в сны. – Никто меня не заберёт, слышишь? Всё хорошо. Спи давай. Хочешь, завтра подменим Джейсу сахар на соль? – А так можно? В голос Макса просочились привычные ему любопытство и азарт, и Алек тихо рассмеялся. Да, определённо, можно. Джейс это заслужил.