shadows on the water

Следующие пару дней Алек мирно трудится в мастерской, работая над особо сложной и тонкой частью броши – распростёртые крылья жаворонка из серебра – и тем самым постепенно отводит от себя пристальное внимание родных. Мама вновь возвращается к своим домашним заботам, Изабель помогает ему с брошью, занявшись овальной оправой, а Джейс, сильной стороной которого никогда не было ювелирное дело, выполняет различные поручения, оставленные Робертом. Жизнь постепенно возвращается в своё русло, спокойное и размеренное, если не считать тех вечеров, когда Алек сидит за картами, прокручивая в голове произошедшие события. С десяток раз он спрашивает себя: зачем? Зачем влезать в непонятную историю, верить рассказам уличной торговки и строить глупые планы, ведущие в никуда? Алек не знает. Глубоко вздохнув, он откладывает от себя слегка пожелтевший пергамент и записывает на отдельный лист координаты и примерный маршрут. Бухта Памяти – одно из самых отдалённых мест их побережья. Лайтвуд там не бывал, но слышал от Джейса, любившего поболтать с рыбаками, о том, что улова в водах бухты почти нет, и оттого место тихое и спокойное. Остальные найденные точки слишком отрезаны от города, Алек уверен, что они кишат русалками. Логично предположить, что Магнуса как раз в этих местах искать и следует, но гораздо раньше человек найдёт там смерть. Косые лучи рассвета заглядывают в мастерскую, пробегаются по дубовому столу и слепят чувствительные после бессонной ночи глаза. Алек хмурится, аккуратно собирая раскиданные карты, складывает их на место и быстро пишет записку о том, что его не будет до самой ночи. До обеда вряд ли кто-то заметит его отсутствие. Полночь приветственно ржёт, заметив его, и покорно ждёт, пока он закрепит на ней седло. Её черная густая грива заплетена в сложную косу, и сразу становится понятно, кто заботился о лошади всё то время, что Алек варился в собственных мыслях. Изабель всегда любила возиться с животными. Спустя два часа Лайтвуд смотрит на приветственно бьющиеся о берег волны, чувствует, как бриз зарывается в отросшие волосы, и не понимает, зачем он приехал. Округлые бока бухты словно зажимают его в объятиях, и Лайтвуд выдыхает, становясь на один из валунов, что стайкой уходят глубже в море. Легко перепрыгивает по ним, отдаляясь от берега, и останавливается на самом краю последнего камня. В голове тут же загораются воспоминания, глаза видят только бескрайнюю синеву, от которой чуть щиплет внутренности, и Алек просто вдыхает свежий воздух, стараясь понять, что нужно сделать, чтобы Магнус почувствовал его. Чтобы узнал, приплыл и помог разгрести тот беспорядок, что творится у него в голове. Он не уходит с берега до заката. Беспорядка в голове становится больше.

***

На протяжении месяца Алек наведывается в бухту несколько раз. Успевает доделать брошь, нарисовать эскиз нового кулона – золотая оправа в форме капли из тонких переплетающихся нитей, он не может решить, что будет внутри – и начать тренироваться с Джейсом, чтобы хоть как-то выплёскивать копящуюся злость от собственного бездействия. Все дни, что он проводит в бухте, полны тоски и какой-то иррациональной, жгучей обиды. На себя или ещё на кого-то, Алек не знает. Вот и сейчас, быстро сменив грязную после тренировки рубашку, Лайтвуд начинает ощущать лёгкое разочарование, ещё даже не выдвинувшись в путь. Вот он снова приедет туда, проведёт бесполезный день на берегу и вернётся домой. Какой в этом смысл? Шумно выдохнув, Алек уворачивается от шутливого захвата Джейса, пихая его в бок, и выходит из дома. Эрондейл выходит следом. – Не скучно тебе таскаться туда в одиночестве? Алек раздражённо хмурится. Каждый раз брат заводит один и тот же разговор, раздражающий и прицельно бьющий по собственным сомнениям. Но прежде, чем Лайтвуд успевает ответить, слышится голос Изабель: – Он от тебя прячется, дубина. Девушка выводит Полночь во двор, ласково треплет кобылу по шее и передаёт поводья Алеку, с любовью показывая Джейсу жест, за который родители частенько наказывали её в детстве. Вынужденная вести себя благовоспитанно со всеми, Изабель могла отпустить себя только рядом с братьями. Здесь-то и показывался её характер, далёкий от тихого и скромного. Ответная ухмылка Джейса обещает ей скорую месть, и Алек спешит быстро чмокнуть сестру в щеку и забраться в седло, пока ему не пришлось участвовать в их очередной баталии. Будто им снова по десять, в самом деле. Дорога пустынна, сегодня он припозднился, и лишь раз встречается едущая навстречу хилая повозка с дремлющим, закутанным в плащ погонщиком. Погода приятная, солнце изредка прикрывается облаками, лёгкий ветер проходится по оголённой коже шеи и лица, ласково тянет, чуть надувает рубаху на спине. Он проезжает примерно половину пути, когда Полночь неожиданно резко тормозит, издавая испуганное ржание, и делает пару шагов назад. Алек спешивается, успокаивающе проводит ладонью по её шее и удивлённо замирает, когда видит посреди дороги невозмутимо вылизывающего переднюю лапу знакомого кота. – Мяо? Животное награждает его взглядом, после чего мягко переступает через лежащую перед ним тушку змеи, приближается и невесомо трётся маленьким телом о ноги Лайтвуда. Алек не думая подхватывает кота одной рукой, находит длинную палку и кое-как убирает змею с дороги. На мгновение задерживает взгляд на чешуйках её брюха и осознаёт – ядовитая. – Чёрт возьми. Как ты здесь оказался? Мяо не отвечает, лишь довольно мурчит, щекоча усами ладонь, и смотрит так, будто хочет сказать: «ну да, я убил её, подумаешь, делов-то». Алек просто на всякий случай осматривает его на наличие укусов, после чего сажает на плечо. Кот понятливо вцепляется коготками в рубашку. Лайтвуд на мгновение прикрывает глаза и вздыхает. Частичка души Магнуса только что загрызла ядовитую змею, появившуюся на пути Алека. Чудесно. Лайтвуд, уже собирающийся вновь вскочить на седло, замирает в нелепой позе. Частичка. Души. Магнуса. Алек непроходимый идиот. Что может помочь с привлечением внимания Магнуса лучше, чем часть его самого? Мяо на плече зевает, щекотно зацепив кончиками усов щёку, и коротко требовательно мяукает. Лайтвуд улыбается и, чувствуя зарождающуюся в груди надежду, быстро забирается на лошадь. Полночь послушно пускается вскачь, подгоняемая громкими ободряющими словами и хорошим настроением наездника. Он добирается до берега быстрее, чем обычно. Торопливо выскальзывает из седла, подходит к кромке воды и невольно замирает, уставившись на мелкие камушки, смешанные с песком. И что дальше? Не может же он зашвырнуть кота в море, словно наживку. Издав нервный смешок, Алек поднимает руку, чтобы погладить притихшего на плече Мяо, но тот, будто услышав чужие мысли, уворачивается и спрыгивает на землю, едва не оцарапав ему шею. Кот деловито принюхивается, дёргая ушами, и неожиданно прытко запрыгивает на камни, которые Лайтвуд успел пересчитать за прошедший месяц столько раз, что уже впору давать им имена. Грациозно приземлившись на самый дальний валун, Мяо вновь принюхивается к воде и садится, обернув вокруг лап пушистый хвост. Тёмные глаза кота не отрываются от горизонта, когда Алек, неуклюже перепрыгнув, едва не поскальзывается на гладком боку камня и садится рядом. Прислушавшись, сквозь шелест волн слышно тихое мурлыкание. Алек не может не улыбнуться на это. Спустя некоторое время спина начинает затекать, и Лайтвуд подумывает вернуться на берег – размяться и выпить воды. Мяо всё ещё не шевелится, если не считать редкие подёргивания усов, и неизвестно, как долго кот может сидеть без движения. Алек усидчивостью не обделён, но спина и ещё одна часть его тела не восторге от гладкого, твёрдого камня. Лайтвуд поднимается на ноги, прогибаясь в пояснице, и разминает бёдра быстрыми движениями. Кожу чуть покалывает, и он морщится от этого неприятного эффекта. Краем уха улавливает тихий всплеск и тут же забывает обо всех ощущениях, всматриваясь в водную гладь. Опускается на камень и, будто бы кот действительно может ему ответить, спрашивает: – Ну что там? Ответ ему уже не нужен, потому что в следующее мгновение знакомая тёмная макушка всплывает перед ним в нескольких метрах от камня. Мокрые волосы облепляют шею и чуть задевают ключицы, когда Магнус показывается над водой. Его светлые глаза мечутся между котом и человеком, но русал всё равно не спешит подплывать ближе. Тяжело сглотнув, Алек решается заговорить: – Магнус? Ты помнишь меня? – Да. – Неожиданно глаза русала сужаются, и взгляд, которым он прожигает Алека, становится злым. – Ты забрал его, чтобы выманить меня? Я здесь. Теперь отпусти. Алек не ожидавший такого напора, непонимающе хмурится. – О чём ты… Ангела ради, нет! Мяо сам нашёл меня, я его не забирал. Я же не держу его, видишь? Лайтвуд поднимает ладони перед собой для пущего эффекта, и тут Мяо, взбудоражено вспушив хвост, нетерпеливо оборачивается на Алека, стукает передней лапой о камень. Мол, что тормозишь, человек, делай что-нибудь. – Он…он, наверное, соскучился по тебе. Недоверчивая злость сменяется растерянностью, и одним мощным движением мелькнувшего на глубине хвоста Магнус подплывает к камню и протягивает ладонь вперёд. Кот с готовностью трётся о мокрые пальцы, лижет внутреннюю сторону запястья и, кажется, собирается согнать всех птиц с деревьев громким мурлыканием. Алек решает, что счастливая улыбка, которая появляется на лице Магнуса, когда он второй рукой зарывается в серую шерсть своего фамильяра, вспоминая его, будет одной из самых завораживающих вещей, что он видел в своей жизни. Когда Магнус поднимает искрящийся взгляд на его лицо, Лайтвуд смущённо переплетает собственные пальцы, отчего-то ощущая себя так, будто его застукали за подсматриванием чего-то личного. Облокотившись о камень грудью, Магнус почёсывает довольного кота за ухом и неожиданно тычет указательным пальцем в алеково правое колено. – Прости, что подумал о тебе плохо. – Почему ты сбежал тогда? – Я не помню. Было больно. Магнус неуверенно пожимает плечами. Подсохшие волосы колыхаются на ветру, открывая его лицо, он вытягивает руки на камне и тяжело вздыхает, продолжая рассматривать Алека. От этого изучающего взгляда кожа начинает нагреваться, и Лайтвуд надеется, что послеобеденное яркое солнце с искажёнными облаком лучами скроет глупый румянец на его глупом бледном лице. – Ты красивый. Алек замирает, уверенный, что ему послышалось. Просто всплеск волны, исказивший реальные слова. – Что? – Ты выглядишь лучше, чем когда собирался умирать. Золотистые глаза Магнуса прищурены, а губы изогнуты в лисьей улыбке. Он опирается подбородком о ладонь и чуть склоняет голову вбок, словно ожидая ответного действия Алека. Лайтвуд набирает в лёгкие побольше воздуха. – Ты тоже...довольно красив? – Ты уверен? Звучит неубедительно. Алек тяжело вздыхает, отводя взгляд, и Магнус смеётся в ответ. Лайтвуд подозрительно прищуривается, ощущая, как на губах появляется улыбка. – Да ты дразнишь меня! – Не смог удержаться. Русал довольно хлопает плавником о воду, вызывая сноп брызг, и на мгновение опускается в воду, чтобы смочить жабры. Выплывая, он привычным жестом зачесывает волосы назад, чтобы не лезли в глаза, и Лайтвуд смотрит на него, не отрываясь. Во рту внезапно пересыхает, и Алек с трудом отводит взгляд, давая себе мысленную пощечину. Соберись, Лайтвуд. – Спасибо, что спас меня. Магнус удовлетворённо кивает, вновь опёршись о камень, и позволяет Мяо лениво покусывать его пальцы. – Я рад, что первым учуял тебя. Почему ты был так далеко от берега? – Так вышло. Я и сам толком не знаю. – А почему сейчас ты здесь? – Я приезжаю сюда время от времени. – Зачем? Лайтвуд вздыхает и чуть пожимает плечами, отводя взгляд. Становится жутко неловко. – Ну, я надеялся, что ты когда-нибудь приплывёшь сюда. Это было глупо. С чего тебе бывать здесь? Мне нужно было догадаться взять с собой Мяо раньше. Или спросить у Катарины совета. Услышав знакомое имя, Магнус хмурится, закусывает нижнюю губу, после чего его взгляд озаряется вспышкой узнавания. Точно так же, как когда он полез тискать Мяо. Любящая улыбка преображает его лицо. – Катарина, да. Она моя подруга. Я помню её красивые крылья. Мягкие синие перья, тёплый пух у лопаток. Он очень долго сох, если намочить. Сейчас крыльев нет. Русал мрачнеет, явно вспоминая тот день, когда впервые за много лет увидел Катарину. Алек чувствует себя неблагодарным и чёрствым, но всё равно спрашивает: – Ты помнишь, почему они исчезли? – Я виноват. – Что ты сделал? – Я не помню. Только знаю, что виноват. Магнус выглядит уж совсем разбито. Опущенные плечи и усталый взгляд вызывают странное тянущее ощущение в груди, и Алек неуверенно придвигается ближе, опускает ладонь на влажные волосы, чуть пропускает их сквозь пальцы, пытаясь игнорировать ответный удивлённый взгляд. – Я уверен, что ты не сделал ничего плохого. – Ты не знаешь меня. – Я знаю, что ты спас незнакомца, рискуя своей жизнью. Плохие люди так не поступают. Магнус вздыхает, укладывая голову на скрещенные руки, и какое-то время их дыхание перебивает только тихое шуршание волн. Алек умиротворённо распутывает редкие узелки в тёмных волосах, проводит лёгкими касаниями за чуть заострёнными ушами и думает о том, что теперь, да, всё на своих местах. Русал не мираж, не бред сознания, а вполне реален. Он прямо здесь, охотно подставляется под прикосновения, время от времени довольно вздыхая. Мяо любопытно обнюхивает тонкие чешуйки, покрывающие предплечья Магнуса. Алек понятия не имеет, что они будут делать дальше.