«… в то время увидел надежду. Сладкий сон, где война остановилась, и я мог играть со своими друзьями на берегу, не беспокоясь о том, что в следующую минуту меня пронзит клинок врага. Миг, где я не был Мадарой из сильнейшего клана Учих, не был наследником, подающим большие надежды. Я был просто собой, просто ребёнком, наслаждающимся летними деньками…»
Я сидел на земле и пытался отдышаться. Да, схватка с Хаширамой сегодня вышла по-настоящему напряженной. Будто бы ничего и не изменилось с наших прошлых встреч. Однако, помимо двух мальчишек, постоянно соревнующихся во всем подряд, на берегу реки появилось новое действующее лицо. Младшая сестра Хаширамы — Аванесс, или же Нэсс, по обыкновению. После того как она обнаружила нас тогда, Нэсс всегда сопровождала брата на встречах. И это было необычно. Она никогда не участвовала в тренировочных боях и редко вступала в наши разговоры. По большей части Нэсс сидела в тени деревьев и игралась со своим кроликом, разговаривала с ним вполголоса о чём-то, иногда просто задумчиво наблюдала за тем, как опавшая листва скользит по речной глади. Необычное поведение для семилетнего ребёнка. Но это было объяснимо теми обстоятельствами, в которых мы находились: ежедневные сражения, смерть, не отстающая ни на шаг, и жестокость, знакомая нам с малолетства. Кролик был под стать хозяйке. К слову, это был странный зверь. Казалось бы, белый пушистый кролик, что может быть милее? Но у этого зверька были красные, кровожадные глаза, да и сам он был будто неживой. Не пытался убежать, не ел травку, в общем, вёл себя как-то нетипично для кролика. Я бы конечно мог попытаться узнать о нём у Нэсс, да только вряд ли бы она мне ответила. Да, мы играли вместе, но друг другу не доверяли. Вот и сейчас, пока я и Хаширама отдыхали после одной из наших самых длительных схваток, она сидела в тени одного из деревьев и, витая в своих мыслях, рассеянно смотрела куда-то вдаль. Её кролик неподвижно сидел рядом с ней. Наверное, со стороны я выглядел схожим образом: полностью ушедшим в свои мысли. Поэтому Хашираме пришлось несколько раз окликнуть меня. — Мадара! Я встрепенулся и посмотрел на товарища. Он выглядел слегка недовольным, видимо долго пытался достучаться до меня. Увидев, что я готов его слушать, он произнёс: — Единственный вопрос: как конкретно мы сможем изменить хоть что-нибудь? О чём это он? А точно, наверное, про ситуацию в целом. Всё же это был не первый наш разговор на эту тему. — Лично я себе это очень слабо представляю… — опечалено произнёс он и полный надежд посмотрел на меня. Словно я чудесным образом предложу ему решение проблемы, что длится не один день. Для прекращения войны государств было всего лишь два выхода. Первый и самый вероятный — полное истребление всех возможных противников. Если в итоге останется кто-то один, то уже некому будет воевать. К этому всё и шло. Второй выход был очень маловероятен. Единственный способ предотвратить напрасную смерть это раскрыть врагу все свои мысли и чувства без утайки. И стать союзниками. Но это невозможно, потому что мы очень горды. Да и где гарантия того, что враг поступит подобно тебе? Возможно, он всего лишь воспользуется преимуществом, что ты по глупости предоставишь ему. Такими были мои мысли. Но Хаширама всё ещё ждал ответа на свой, казалось бы, риторический вопрос, поэтому я озвучил самую очевидную вещь, которая только могла прийти в голову: — В первую очередь следует придерживаться своих убеждений и становиться сильнее. Когда ты слаб, тебя никто не станет слушать. Собственно это было правило, которого я сам придерживался изо дня в день. Когда тренировал один и тот же захват или один и тот же бросок многие сотни раз. Доводил до истощения свой запас чакры, выполняя доступные мне техники. Да, новые техники и умения давались мне легко. Меня называли гением клана, но это была не просто на голову свалившаяся сила. Я упорно тренировался, оттачивая свои навыки до совершенства. И эта сила нужна была не для того, чтобы зваться одним из сильнейших в клане, а для того, чтобы защитить близких мне людей: отца и брата. — Верно! Если мы станем очень сильными шиноби с крутыми техниками, взрослые больше не смогут игнорировать нас! — воодушевился Хаширама. Кажется, сказанное мной пришлось ему по вкусу. Затем задумавшись на минуту, он добавил: — Ты должен избавиться от своих слабостей и усилить тренировки того, где не так хорош. Я понял, что сказанное не относилось конкретно ко мне, скорее он это даже для себя говорил, но, тем не менее, спокойно отметил: — А я и так уже сильнее, чем большинство взрослых. И у меня нет слабостей. Нет, я не хвастался, просто констатировал факт. Важно не только уметь признавать свои слабости, но и осознавать свои сильные стороны. Иначе можно забыть о любых стратегиях и разумном ведении боя. — Нет слабостей… Но когда у тебя кто-то за спиной, ты же не можешь… — хитро улыбнувшись, начал Хаширама. Но договорить не успел, так как я ощутимо пнул его по ноге. Не, ну ладно мы бы вдвоем были. Но тут его младшая сестра, чему он ребёнка учит. Да, не мог я справлять нужду, когда на меня смотрели. Но всей округе об этом знать вовсе не обязательно. Я чувствовал, как мои щёки горят от смущения. Чёрт, временами хочется прибить Хашираму. С другой стороны, Нэсс даже и не слушает нас сейчас. До сих пор в своих мыслях витает, наверное. Да, точно. Девочка сидела всё на том же месте. — Мадара, я узнал нереальную технику! — Хаширама вскочил на ноги и уставился на меня. Да, он был в своем репертуаре. Боюсь представить, что твориться в его голове. — Давай вместе потренируемся. — Что за техника? — что-что, а новые техники это действительно интересно. Возможно, она даст преимущество в будущих битвах. Я с интересом посмотрел на товарища, ожидая его ответа. — Я назвал её «Секретная техника тайдзюцу суперогненных иллюзий двойного броска ветряного сюрикена», — он буквально весь светился, когда говорил это. Я с сомнением посмотрел на товарища. Он что, серьёзно? — Ничего не понял… — кажется, он говорил серьёзно. Но как так можно назвать действительно хорошую технику? Название не запомнишь. — Чтобы понять нужно… — Хаширама буквально подскочил на месте, пытаясь донести до меня смысл своей крутой техники. Но я знал, что если не остановлю его сейчас, то ничем хорошим это не кончится. Поэтому перебив его, я категорично произнёс. — Тихо! Сегодня мы соревнуемся в беге по вертикальной стене и тем самым увеличиваем силу тела. Я умел принимать рациональные решения, подходящие ситуации. Впрочем, и Хаширама умел. Просто, иногда я сомневался: то ли он действительно дурачок, то ли прикидывается. Вот и сейчас, в ответ на мое рациональное и обоснованное предложение он резко сел на землю, обняв колени. Вокруг него возникла ощутимая аура печали. Ну каждый раз так, сколько уже можно? — И не надо каждый раз так расстраиваться. Это твоя слабость, если что, — быстро проговорил я, смущённый таким его поведением. Всегда чувствую себя каким-то засранцем, обижающим белого и пушистого. Но белый и пушистый оказался не так прост. Пока я думал, как получше извиниться и решить ситуацию, со смехом и криками «Повёлся! Я первый!» он рванул через речную гладь к отвесной скале, на которой мы и должны были соревноваться. — Так это была уловка! — воскликнул я и ринулся вслед за ним. Впрочем, он получил хорошую временную фору, поэтому вряд ли теперь победа будет за мной. Как я и предвидел — он забрался на скалу первый. И теперь, пока мы оба пытались отдышаться после стремительного подъёма, он произнёс: — И победителем становится… Я, — и весело расхохотался в конце. Обманул меня, теперь ещё и хохочет. Треснуть бы его хорошенько. — Ты победил только потому, что сжульничал, братик, — раздался голос совсем рядом. Мы с Хаширамой удивленно обернулись. Неподалёку от нас стояла Нэсс, неизменно сжимая в руках своего странного кролика. Она часто дышала, была бледна как полотно и выглядела так, будто сейчас упадёт в обморок. Но, не смотря на это, я был удивлён, что семилетний ребёнок смог последовать за нами и забраться сюда немногим позже нашего. Это говорило о хорошем контроле чакры в столь юном возрасте. — Нэсс, ты как? — Хаширама вскочил на ноги и подбежал к сестре. Тон его голоса выражал беспокойство. — Всё хорошо, — ответила девочка, покраснев и отвернувшись. Видимо такое открытое проявление заботы смущало её. Хаширама не отходил от неё и выглядел так, будто хочет сказать что-то ещё. Но он продолжал молчать. Воцарилась неловкая тишина. Честно, я до сих пор не понимал, почему Нэсс приходит сюда со своим братом. Вся её отстранённость говорила о том, что ей неинтересно здесь находится. С нами она не тренировалась, да и почти не разговаривала. Для чего же она приходила сюда? — Отсюда открывается потрясающий вид, — произнёс я, чтоб хоть как-то разрядить обстановку. Хаширама, убедившись что Нэсс в порядке и усадив её на камушек подальше от края обрыва, подошёл ко мне. — Согласен, можно всё разглядеть, — ответил он, уставившись вдаль как и я. Вид и вправду был потрясающий. Огромный лесной массив отсюда был как на ладони, вдали виднелись скалы, подобные той, на которую взобрались мы. Всё выглядело таким мирным, тихим, будто война не смогла пробраться сюда. — Я считаю, что в соревнованиях по зрению и наблюдательности со мной у тебя нет шансов. Хочешь потягаться? — весело протянул я, наслаждаясь моментом. Сейчас я был просто ребёнком, соревнующимся по пустякам со своим товарищем. — Нет ни единого шанса? — недоверчиво уточнил Хаширама. Что-что, а соревнования он любил, так же как и я, и не упускал не единого вызова. — Ты, видимо, очень гордишься своими глазами. В этот раз даже Нэсс заинтересовал наш разговор, и они вместе с Хаширамой уставились на меня в ожидании ответа. — Конечно, — без задней мысли произнёс я, — ведь это шар… Я резко запнулся. На эти мгновения я действительно поверил, что я обычный мальчик, играющий со своими друзьями. Но это было не так. Война всё ещё идёт и люди умирают вокруг каждую минуту, а я сейчас разговариваю не с друзьями, а с потенциальными врагами. Кто знает, возможно, завтра мы уже столкнёмся на поле боя. — Что с тобой? — Хаширама заметил, как резко я замолчал и ушёл в свои мысли. Нэсс тоже с интересом наблюдала за мной. — Не… на самом деле, я и не так уж хорош в этом! — попытался я исправить неловкую ситуацию. Было сложно обернуть всё в шутку, ведь сейчас перед моими глазами стояли все ужасы войны. — Что? А вот это уже странно. Впервые слышу от тебя такое, — серьёзно заметил Хаширама. И вправду, я никогда открыто перед другими не признавал свои слабости, а сейчас… — Если бы я действительно был хорош, как говорю, мои братья не погибли бы. Ведь я даже не смог защитить их! Какая от этого польза… Какая от меня польза! — вырвалось у меня. Я всегда контролировал то, что говорю. Но сейчас. Эмоции переполняли меня, и я не знал, что с этим делать. Воцарилось молчание. Никто и не думал прерывать его. Все думали о своем, скорее всего, не особо радостном. — У тебя ещё кто-то остался? — прервала тишину Нэсс. Неужели ей и вправду было интересно? — Да. У меня ещё есть младший брат, — ответил я, отгоняя от себя грустные мысли. И решительно добавил: — И я буду защищать его, что бы ни произошло. Нэсс, видимо, устроил мой ответ, поэтому она прекратила глазеть на меня и снова уставилась вдаль. Хаширама же подскочил ко мне и затараторил: — Тогда решено! Мы построим своё поселение тут! И эта деревня станет тем местом, где детям не придётся убивать друг друга! Я прямо вижу, как всё будет! Мы построим школу, где детей будут обучать, как стать сильнее. Миссии будут выполнять те, у кого больше навыков и способностей. Лучшие из лучших будут определять их уровень. В нашей деревне детей не будут насильно посылать в бой! Я смотрел на то, как восторженно он это рассказывает и перед моими глазами появлялись картинки этого восхитительного будущего. Того, где дети не должны будут умирать следуя приказам феодалов, спокойно сидящих в своих резиденциях и наедающих себе брюхо. Будущего, где у моего брата мог бы появиться шанс стать взрослым, завести свою семью и прожить долгую счастливую жизнь. — Да, не пойму я: провидец ты или душевнобольной… — протянул я, всё еще не в силах избавиться от чудесных видений в моей голове. — Так что думаешь? — Хаширама в ожидании уставился на меня. Наверное, он боялся, что я высмею его идею и обзову сопливой девчоночьей фантазией. — Мне нравится, — просто ответил я, улыбнувшись ему, — и когда мы построим нашу деревню… Отсюда я смогу следить за своим братом. Хаширама услышав, мой ответ тоже радостно улыбнулся. Мы бы и дальше витали в наших фантазиях о светлом будущем, но нас жёстко вернули на землю. — На словах-то оно, конечно, хорошо. Но это не возможно! Вы не сможете остановить тех, кто захочет убить! Вы всего лишь мальчишки, вас никто не послушает! — отчаянно воскликнула Нэсс. Мы с Хаширамой с удивлением посмотрели в её сторону. Ранее таких эмоциональных высказываний за ней не замечалось. Девочка почти всегда была невозмутима и почти не улыбалась. Но сейчас я смотрел на неё и видел в глубине её глаз горечь потери и боль. Весь её вид говорил о том, что в данный момент её мысли о ком-то важном для неё. О ком-то, кого она потеряла. Но длилось это недолго. Нэсс, смущенная своим всплеском эмоций, отвернулась от нас и тихо произнесла: — Вся эта идея с деревней не более чем мечта. Было страшно слышать такое от семилетнего ребёнка, который, казалось бы, должен жить подобными мечтами в этом возрасте. Но к своему ужасу понял, что Нэсс и мой младший брат, как я и Хаширама, тоже не были обычными детьми. Они также как и мы видели все реалии войны и также вынуждены были сражаться для того, чтобы выжить. И подобные высказывания для них были всего лишь выдумкой, сказкой с хорошим концом, которым было не место в нашей реальности. Воцарилось гнетущее молчание. Мы просто думали о своём и смотрели на пейзаж, открывшийся нам с высоты. Впрочем, я уже долго отсутствовал в лагере, поэтому нужно было возвращаться. О чём я и сказал Хашираме. Он был согласен со мной. В последний раз сыграв в блинчики* и оставив себе камень соперника для будущего раунда, мы разошлись.***
Назад я возвращался в смешанных чувствах. С одной стороны был рад, что смог увидеться с Хаширамой и Нэсс, но с другой стороны, разочарован осознанием того, что она права. Мы могли сколько угодно мечтать об идеальном мире. Настоящий — никуда не денется по мановению волшебной палочки. Уже на подходе к лагерю я заметил своего брата. Худенький, темноволосый мальчик сидел, прислонившись спиной к дереву, и протыкал кунаем землю. Когда я подошёл ближе, он поднял голову, и с интересом посмотрел на меня чёрными глазами, подобными моим. — Ты вернулся, братик, — протянул он, всё ещё сверля меня взглядом. Будто что-то знает. Но это невозможно, я всегда был осторожен. — Отец тебя ждёт. — Отец? — удивлённо переспросил я. Хотел спросить у Изуны, что же нужно отцу, но он уже убежал в сторону лагеря. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Отец ведь не мог узнать о моих встречах с Хаширамой? Или мог? Я думал, что мы пойдём в наш дом, но Изуна уверенно повёл меня в сторону тренировочной площадки. Значит, разговор действительно серьёзный. Отец хочет отчитать меня за что-то. На тренировочной площадке проходили только такие разговоры. Отец никогда не наказывал меня за проступки. Если я где-то ошибался, то он следил, чтобы в тот день моя тренировка заканчивалась изнеможением. В такие дни еле доползал до своей постели. Но сила духа шиноби основывалась на силе и стойкости его тела, поэтому я никогда не перечил отцу. А если перечил и не усваивал урок, то подобные тренировки могли следовать день за днём. Когда мы подошли к площадке, я увидел своего отца. Темноволосый мужчина лет тридцати с хмурым лицом и тяжёлым взглядом. Я ни разу не видел, как он улыбается. Однако, в условиях длительной и кровопролитной войны и с той ответственностью, что он нёс за клан, это было не удивительно. Отец смотрел куда-то вдаль, размышляя о чём-то своём. Но как только мы подошли, он перевёл свой тяжелый взгляд на меня. — Мадара, — молчание было не долгим. — Отец, — я уважительно поклонился. Я действительно уважал своего отца. Это был один из сильнейших шиноби того времени. Я стремился походить на него. — Я знаю, что ты ходишь не на разведку, — без всяких введений и предисловий произнёс отец. В этом был весь он: говорил коротко и по делу. — Ты виделся с другим мальчишкой. От изумления я даже не мог ничего ответить отцу. Как он узнал, ведь я был так осторожен. — Изуна видел вас, — будто бы прочитав мои мысли, ответил на не заданный мной вопрос отец. Я изумлённо посмотрел на Изуну. Он с интересом наблюдал за мной, ожидая чем же всё закончится. Я уверен, что Изуна не следовал за мной из лагеря. Как же он тогда обнаружил нас? Как узнал, где я был? — Мадара, тот мальчик, он — Сенджу, — продолжил отец, так и не дождавшись от меня никакого вразумительного ответа. — Сенджу? — только и смог произнести я. Нет, конечно, меня посещали мысли о том, что Хаширама — шиноби. Но чтобы Сенджу. Определённо у судьбы было плохое чувство юмора. Особенно с учётом того, что назревало в ближайшее время. Я знал, что дальше скажет мой отец. — Вижу, ты не знал об этом, — спокойно произнёс он. Затем, немного помолчав, уже громче добавил: — но Мадара, чем ты думал, когда встречался чёрт знает где с каким-то непонятным мальчишкой, да ещё и шиноби. Ты что? Забыл, чему я тебя учил с ранних лет? Никому нельзя доверять, кроме семьи… — Я не забыл отец. Поэтому никогда не говорил ему, к какому клану принадлежу, — попытался оправдаться я. Но понимал, что выгляжу сейчас крайне глупо. — К счастью, это всё ещё можно обернуть в нашу пользу, — продолжил уже более спокойным тоном отец, пропустив мимо ушей всё, что я говорил. — При следующей встрече ты должен будешь проследить за мальчишкой и узнать местонахождение его лагеря. — Но отец! Хаширама не так глуп! — возразил я, всё ещё надеясь уйти от этой ситуации. — А если он тебя обнаружит, то ты должен будешь убить его. Понял? Иначе ты станешь предателем, шпионившим для другого клана, — с нажимом закончил он, не дав мне ни единого шанса на отступление. То, что отец говорил в таком тоне, означало, что его уже не переубедить. Увидев, что я возражать больше не собираюсь и, приняв моё молчание за согласие, отец обошёл нас с Изуной и направился в сторону лагеря. — Как ты вообще с Сенджу познакомиться умудрился, — с интересом спросил брат. Видимо, его волновало только это. Я молчал. Поняв, что ответа от меня не дождётся, он хмыкнул и, развернувшись, последовал за отцом. Но я не обратил на это никакого внимания. Сейчас меня больше волновал вопрос, как решить эту ситуацию без кровопролития. Хаширама и Нэсс были неплохими людьми, не хотелось встретиться с ними по разные стороны поля битвы. Интересно, почему отец упомянул только Хашираму. Уже долгое время мы гуляли втроём. Может Изуна, когда шпионил, не заметил Нэсс? Это неудивительно, ведь она всегда сидела тише воды, ниже травы со своим кроликом. Как же он смог проследить за мной? Я прекрасно осведомлён о возможностях и сильных сторонах своего брата. И к ним явно не относилась незаметная слежка. Хотя, может проблема во мне. Я и появления Нэсс в нашу первую встречу не почувствовал. Что же делать? Я достал камень, принесённый с места наших встреч с Хаширамой, и задумчиво уставился на него.***
С тяжёлым сердцем я шёл на встречу с Хаширамой и Нэсс. Всё ещё надеялся, что они вообще сегодня там не появятся. Я чувствовал, как, буквально по пятам, брат и отец следовали за мной. Надеясь, что всё ещё может благополучно разрешиться вышел к реке. Но судьба издевалась надо мной: на другом берегу стоял Хаширама и бросал камни в воду, витая где-то в своих мыслях. Нэсс поблизости не наблюдалось. Я должен как можно быстрее предупредить его. С каждой минутой у него всё меньше шансов ускользнуть отсюда без последствий. — Хаширама, — окликнул я его, подойдя к речной глади. Он встрепенулся, услышав мой голос, и перевёл свой взгляд на меня. — Мадара, — просто ответил он на приветствие. Нельзя медлить, нужно предупредить его прямо сейчас. — Предлагаю с сегодняшнего дня вместо приветствия бросать камни через реку, — с напускной весёлостью воскликнул я. Отец не должен был ничего заподозрить. — Согласен, — на удивление легко согласился Хаширама. Однако, это было мне на руку. Я достал свой камень из-за пазухи. Еще вчера вечером кое-как я нацарапал на нём «Беги». Надеюсь, Хаширама сразу заметит эту надпись и всё поймёт. Удостоверившись, что оба готовы, мы одновременно кинули свои камни через реку. Хаширама поймал мой, а я схватил его камень. На нём тоже было что-то нацарапано. «Беги! Это ловушка!» Чёрт. Я думал, что хуже уже быть не может. — Хаширама, прости! Я сегодня занят, вспомнил про неотложные дела! — нужно было срочно уходить, иначе сражения точно не избежать. — Да ну? Я тогда тоже домой пойду. Удачи тебе там! — крикнул мне в ответ Хаширама, разворачиваясь в другую сторону и готовясь бежать. Ждать больше было нельзя, и я рванул в сторону лагеря. Но у моего отца было своё видение ситуации. Они с братом побежали навстречу мне и, обогнув меня, выскочили к реке, прямо на её середину. Обернувшись, я заметил, что напротив них стояли двое: беловолосый мальчик и высокий темноволосый мужчина. Хаширама был очень похож на него. — Так-так. Кажется, мы пришли к одинаковым выводам… Буцума Сенджу, — произнёс мой отец. Он выглядел оживлённее, чем обычно. Вот как влияет на него встреча с давним врагом. Вроде бы и непринужденно поздоровался, но я видел, как он напряжёно сжимал свой вакидзаси**. Это говорило о том, что соперник сильный. — Ты Тобирама, я полагаю? — с усмешкой спросил мой брат, разглядывая светловолосого мальчика напротив. Похоже, то, что мы с отцом находились рядом, он воспринимал как преимущество, не воспринимая противника всерьёз. Нужно было срочно остановить это. — Так и есть Учиха Таджима, — ответил на приветствие моего отца Буцума, поудобнее перехватывая кунай, который он держал в левой руке. — И Изуна, я прав? — спокойно уточнил Тобирама, не отрывая настороженного взгляда от моего брата. Все они были настроены серьёзно и, прежде чем я успел что-либо крикнуть, ринулись друг на друга. Буцума схлестнулся с моим отцом, а катана моего брата столкнулась с катаной Тобирамы. Но силы были равны. Видимо, решив получить преимущество над моим отцом, Буцума Сенджу запустил свой кунай в моего брата. Тот был настолько увлечён противостоянием с Тобирамой, что даже не заметил этого. Времени почти не было: я запустил камень, что держал в руке, надеясь, что он сможет отбить кунай. И у меня получилось. Так нельзя было продолжать. Мой брат мог пострадать. С этими мыслями я ринулся в гущу сражения. Хаширама пришёл к таким же выводам и, когда битва остановилась, мы оказались лицом к лицу. — Я никому не позволю навредить моему младшему брату. Плевать мне, кто вы! — разозлено воскликнул я. Ещё бы чуть-чуть и Изуна был бы мёртв. Больше нельзя было стоять в стороне, сейчас напротив — враги. — Я тоже! — воскликнул Хаширама в ответ. Я будто бы увидел отражение самого себя. Мы были в похожих ситуациях. Мы оба потеряли братьев в этой войне и оба хотели сохранить тех, кто был на данный момент жив. Поэтому, несмотря на то, что сейчас мы враги, я не хотел сражаться против него. — Эй, Хаширама. Может это просто невозможно для нас? Достичь… Этой детской мечты? — перед глазами стояли те счастливые моменты, когда мы соревновались во всём подряд, и мечтали о деревне, где дети не должны воевать. Чудесный сон, оставляющий привкус горечи при пробуждении. — Мадара, что ты несёшь? — кажется, Хашираму удивило, что в такой момент я заговорил об этом. Другие пока не вмешивались в наш разговор, с интересом прислушиваясь и используя эту неожиданную передышку как возможность разработать стратегию дальнейшего боя. — Хоть мы и дружили недолго, это было классно, — закончил я, грустно улыбнувшись. Если начнётся бой, то должен буду сражаться в полную силу, отбросив все эмоции и воспоминания в сторону. Иначе дорогих мне людей не защитить. — Трое на трое, — прервал молчание мой отец. Затем обратившись ко мне, спросил: — Мы сможем их одолеть, Мадара? Мой отец знал, что я трезво оцениваю свои возможности, ведь сам меня этому обучил. Поэтому сейчас он полагался в этом вопросе на меня, ведь мои знания о возможностях Хаширамы были обширнее, чем у него. Мне это было на руку. Я знал, что мы с Хаширамой приблизительно равны по силе. Но вслух я произнёс: — Нет, Хаширама сильнее меня. Если продолжим сражаться — погибнем, — возможно, это сработает. Может быть, получится избежать кровопролития. Мой отец был сильным и гордым шиноби, но если он понимал, что проиграет, он отступал. Это не трусость, а разумное ведение боя. — Этот парнишка сильнее тебя брат? — удивленно переспросил Изуна. Я не ответил ему, в напряжении ожидая решения отца. — Интересно… — протянул Таджима. Затем, не колеблясь, добавил: — отступаем. — Прощай, — обратился я к Хашираме и развернулся, чтоб уйти. Но тот окликнул меня: — Постой! Мадара… Ты… Ты ведь не сдался на самом деле? Ведь мы же пришли к одному… Чёрт, Хаширама. Ты что ли не понимаешь, к чему все идёт? Ещё чуть-чуть и бой возобновиться. Нэсс была права. Всем этим фантазиям суждено таковыми и остаться. Даже сейчас боя между нашими семьями не избежать, а тут всего четверо. То, что мы готовы разойтись без каких-либо жертв с обеих сторон — чудо. Но с целыми кланами и с большим количеством людей… Это невозможно. Нельзя влезть в голову к каждому и узнать его истинные мысли и мотивы. Нельзя, как по волшебству, прекратить между нашими кланами вражду, что длиться далеко не первый день. — Ты Сенджу! — перебил я его, — и как бы я не хотел этого изменить, но на руках твоего клана кровь моих братьев. А на руках моего — кровь твоих братьев. Я чувствовал, что это конец. Теперь наши встречи прекратятся и тот единственный друг, обретённый мной, станет врагом. И либо он повергнет меня в бою, либо — я его. Отчаяние поглотило меня, а сердце будто сковало ледяным обручем. — Нет больше смысла заглядывать друг другу в душу. Наша следующая встреча произойдёт на поле битвы, — подвёл я горький итог и, обернувшись, посмотрел на Хашираму. Тот выглядел ошарашенным, не мог вымолвить ни слова. — Отец, смотри! Глаза старшего брата, — услышал я голос Изуны словно издалека. — Хоть мы и не получили никакой новой информации о Сенджу, но уходим отсюда не с пустыми руками, — заключил мой отец. Судя по его тону, он был доволен происходящим. Не теряя больше ни минуты, мы покинули поле сражения. Так я попрощался с детством и своим первым другом: Хаширамой Сенджу.***
Наш бой продолжался уже не один час. Место, что было равниной с рекой посередине, превратилось в долину, ограждённую каменной стеной, с одной стороны. Река стекала по ней водопадом. Моя чакра была истощена: я больше не мог использовать шаринган. Множественные повреждения отзывались болью. Впрочем, мой соперник выглядел не лучшим образом. Он стоял прямо напротив меня, также как и я, пытаясь отдышаться. Хаширама Сенджу. — На этот раз тебе не достичь другой стороны, — усмехнувшись, заметил я. Победа должна быть за мной, иначе всё было напрасно. Не дожидаясь ответа, я ринулся в его сторону. Он, увидев это, тоже побежал навстречу мне. Но я успел нанести удар первым и Хаширама, как подкошенный упал лицом прямо в воду. Я смогу. — В этот раз я всё ещё на ногах, не так ли? — весело переспросил я, вспоминая былые деньки. Ощущение, что победа близко, даровало мне эйфорию. — Мы поменялись местами. — Я просто хотел защитить мечту, что стала явью… Я не позволю никому… — ну вот снова, он вообще о чём-то ещё может говорить? Хоть раз не прикрываться этими своими: «мечта ставшая явью», «воля огня». Он оправдывает этим все свои действия. — Чего ты такой серьёзный? Не до шуток, да? — протянул я. Вряд ли он помимо своей идеологии мне что-то скажет. Я не спорю, Коноха была прекрасной мечтой, которую мы смогли воплотить. Красивой детской фантазией. В её основе лежали жертвы единиц для блага множества. Но я был не согласен. Это было не справедливо. Те единицы не заслужили такой участи. Мой брат и… Они ведь тоже когда-то входили в это множество. И, кажется, только я один видел эту несправедливость, пока все остальные с пеной у рта восхваляли новый режим и Сенджу на вершине его власти. Но я смогу изменить это. Хаширама попытался подняться, но видимо у него совсем не было сил. Осталось сделать последний шаг, иначе не смогу достигнуть своей цели. Нужно убить Хашираму Сенджу. Он был единственным, кто у меня остался. Первый и единственный мой друг. Я должен сделать это. С этими мыслями перехватил каму***, что держал в руке, поудобнее. Я решился, но тут почувствовал, как в мою спину вонзился клинок. Его окровавленный конец вышел из моей груди, прямо напротив того места, где билось сердце. В изумлении я перевёл взгляд на Хашираму, который секунду назад лежал в воде и не мог встать. На его месте был деревянный клон. Настоящий Хаширама стоял у меня за спиной. — Клон… из дерева? — еле выдавил я из себя, чувствуя, как при каждом слове боль раздирает мою грудную клетку, — как ты смог зайти мне за спину? — Я защищу нашу… Мою деревню любой ценой. Я всё еще верю, что защита деревни лучший способ защитить людей, шиноби и детей. Я никому не позволю угрожать деревне. Будь это мой друг, брат или же собственный ребёнок, — холодно произнёс Хаширама. Я впервые видел его настолько хладнокровным. Силы быстро покидали меня, и я уже не мог стоять на ногах. В следующее мгновение почувствовал, как мои колени опустились в воду. Ледяная боль сковывала меня, я не мог дышать. Перед глазами стояли картинки из далёкого прошлого, где я, Нэсс и Хаширама стояли на краю обрыва, и смотрели туда, где в будущем возникнет Коноха. И я будто чувствовал тепло летних лучей и порывы лёгкого ветерка, хотя вокруг стояла темнота и лишь луна освещала место нашего сражения. — Ты изменился. Твои слова противоположность тому, что были раньше. Рано или поздно это приведёт деревню во тьму, — с усилием проговорил я. Сознание покидало меня, перед глазами стояла чёрная пелена. Звуки слышались будто издалека и вдруг стало жутко холодно. Радуйтесь. Учиха Мадара повержен. *Блинчики, или лягушки, — развлечение, заключающееся в бросании плоских камней (или других предметов) в воду таким образом, чтобы камень несколько раз подпрыгнул (отскочил от поверхности воды), прежде чем утонет. Чем больше прыжков сделает камень, тем удачнее запуск. Каждый прыжок камня называется «блинчик». **Вакидзаси — японский короткий меч, используемый наряду с катаной. Меч носился на поясе в паре с катаной, общая длина обычно составляла 50—80 см. ***Кама — вид холодного оружия, распространённый на Окинаве. Представляет собой короткое изогнутое лезвие, насаженное на короткую рукоять перпендикулярно ей. Он более похож на косу, чем на серп.