«Тогда я полагал, что один из ключевых моментов моей истории — встреча с Хаширамой. Ты была просто его сестрой. Ведь нас даже товарищами на тот момент назвать нельзя было. Несмотря на то, что видел тебя также часто, как и Хашираму, общались мы крайне редко, поэтому я почти ничего о тебе не знал. И после появления наших отцов думал, что в следующий раз встретимся уже на поле боя, по разные стороны баррикад. Но оказалось всё совсем не так. Судьба предпочла столкнуть нас ещё раз. В дальнейшем я осознал: это был один из поворотных моментов твоей жизни. И если всё тогда произошло иначе, возможно, исход был бы другой».
Я с трудом разлепил глаза и уставился в деревянный потолок над собой. Судя по свету, который лился сквозь щёлку между чёрной занавесью и окном, и по гомону людей с улицы, день давно вступил в свои права. Пробуждение было не из приятных. Ноющая боль сопровождала каждое незначительное движение, левый бок пекло, будто к нему приложили раскалённый металл, а волосы прилипли ко лбу и щекам. Всё это было результатом вчерашнего выматывающего боя. Через силу сел и огляделся. Окровавленного оружия, что я бросил на самом пороге комнаты не наблюдалось. Наверное, брат забрал, чтобы почистить. В углу комнаты стоял большой деревянный таз, наполовину заполненный водой. Видимо, Наори была здесь. Нужно привести себя в порядок. Я стянул с себя окровавленную рубаху, обнажившись по пояс. Зашипел, когда почувствовал резкую боль в левом боку. Я и забыл, что меня вчера ранили. За ночь одежда присохла к ране, что и вызвало столь неприятные ощущения. Игнорируя боль, направился к тазу с водой. Когда я уже почти закончил с водными процедурами, то услышал, как скрипнула дверь моей комнаты, а затем кто-то вошёл внутрь. Взяв полотенце, лежавшее неподалёку, я начал вытирать волосы и развернулся к вошедшему. В дверях стояла Наори. — Вы уже проснулись, Мадара-сама? — проговорила она, разглядывая меня. Взгляд её чёрных глаз зацепился за мою рану на боку и девушка нахмурилась. — Вам нужно позвать лекаря. — Не стоит, это всего лишь царапина, — спокойно отреагировал я. — Как обстоят наши дела? — Пятеро погибших, семеро раненых. Двое из них, скорее всего, не выкарабкаются. Всё готово к погребальной церемонии, — её голос ни разу не дрогнул, оставаясь ровным, будто она говорила о чём-то обыденном. Однако в нашем случае тема смерти была обыденнее разговора о погоде. С таким успехом наш клан вскоре и вовсе перестанет существовать. Когда-то я думал, что став главой смогу избежать этого. И вот уже два года безнадежно проигрывал в этой войне, где моим противником была сама смерть. Теперь я понимал отца как никогда, хоть его уже и не было рядом со мной. Не война забрала Таджиму, а страшная болезнь. Он сгорел за месяц, мечась в бреду в кровати и выкашливая кровь. Под конец он никого не узнавал, бормотал себе под нос имена жены и сыновей, которых потерял. Уже в это время группа Учиха готовилась захватить власть, избрав целью место главы. Но Наори предупредила нас с Изуной, и этого не случилось. Мы быстро приструнили заговорщиков, которые не были готовы, считая, что горе поглотило нас. Став главой клана и похоронив отца, стал разбираться в делах, что он мне оставил. Претендуя на это место с самого детства, как один из сильнейших в клане, и получив его, я оказался совершенно не готов к этому. Теперь на мне лежала ответственность не только за моего брата, но и за весь клан. Я встречался с дайме и феодалами, алчности которых можно было бы позавидовать, вёл свой клан в бой и провожал его членов в последний путь. Следил за тем, чтобы всем хватало продовольствия и жилья. Решал споры, наказывал преступников и дезертиров. Так что, порой, Учиха гибли не только от рук врагов, но и от моих. Мне и раньше приходилось убивать, но сейчас мне казалось, что я захлёбываюсь в крови погибших по моей вине, и этому нет ни конца, ни края. Иного выхода не существовало. Война не прекращалась, и, чтобы наш клан выжил, приходилось использовать все доступные средства и методы. Задумавшись, я отложил полотенце в сторону и взял бинт, замерев на месте. Очнулся от того, что подошедшая Наори выдернула его у меня и начала оборачивать вокруг туловища, закрывая рану. Другому такого бы не позволил, но ей я доверял. Она была надёжным помощником и моей правой рукой. Закончив, девушка отошла на пару шагов назад, вновь выжидательно уставившись на меня. Я не знал, что двигало ей, почему она была на моей стороне. Никогда и не пытался узнать. Наори потеряла своих родителей в раннем детстве и с тех пор была одна. Поддерживала дружеские отношения со многими в нашем клане, даже с теми, кто был настроен против меня. Поэтому девушка хорошо знала о ситуации внутри клана и была бесценным информатором. Кроме того, у неё были знакомые из разных стран, информация от которых также немало помогала нашему клану держаться на плаву. Она была одной из немногих заполучивших Мангёкьё и хорошо владела катаной. — Потери, которые мы понесли вызывают недовольство некоторых, — осторожно произнесла Наори, наблюдая за моей реакцией. — Даже благоприятный исход вызвал бы их недовольство, — хмыкнул я и отвернулся от девушки, разыскивая взглядом чистую рубаху, — возможно, убей я их, когда они пытались захватить власть, этих проблем не было бы. — Так или иначе, я продолжу пристально следить за ситуацией. Сейчас они боятся открыто поднять мятеж, — закрыла щекотливую тему Наори, заправив прядь фиолетовых волос за ухо. Я знал, что она всеми силами пытается предотвратить бессмысленные жертвы. Это была одна из причин моего глубокого уважения к ней. Затем некоторое время помолчав, пока я надевал на себя рубаху, обеспокоено продолжила: — Есть что-то гораздо важнее. Поступила информация, что кланы Хагоромо и Сенджу объединились. Да, новость была действительно не из хороших. Сенджу и так были противниками, в боях с которыми мы несли большие потери. А уж в альянсе с другим кланом… — Есть ли какая-то возможность повлиять на это? — застегнув рубаху, я обернулся к Наори в ожидании ответа. — Не думаю, — с сожалением проговорила девушка, отведя взгляд в сторону, — в последнем бою с нами глава Хагоромо потерял свою дочь. — Чёрт! — громко выругался я и в сердцах пнул свой футон. Эта новость означала предстоящую кровавую бойню. Вряд ли они объединились, чтобы поговорить по душам за саке. Скорее всего, уже планировали своё нападение на нас. — Клан пока не знает, все были заняты подготовкой к погребальной церемонии, — видимо, Наори тоже беспокоила новость, что она принесла. Девушка судорожно теребила рукав своей черной кофты. — Думаю, пора начинать погребальную церемонию. А после будем решать проблемы, — проведя ладонью по мокрым после мытья волосам, я попытался привести их в относительный порядок. Затем, вспомнив, что в последний раз видел брата на поле боя, спросил. — Где Изуна? — Он отобрал у меня ваши катану и кунаи и засел с ними на тренировочном поле. Вы же знаете, что он не может пройти мимо оружия, которое требует ухода и заточки. Это помогает ему очистить мысли и расставить всё по полочкам, — сразу же ответила Наори, слегка улыбнувшись. Я ухмыльнулся в ответ. Видимо, её, как и меня, веселила педантичность моего брата. — Думаю, все уже собрались, — она распахнула дверь моей комнаты, ожидая, пока я выйду наружу. Оправив свою одежду и убедившись, что всё в порядке, я направился к выходу.***
Погребальная церемония, как ставшее будничным событие, прошла быстро. Заметив, что мой брат не соизволил её посетить, я отправился на тренировочную площадку. Изуна сидел, прислонившись к одному из столбов для метания сюрикенов, и точил кунай. Рядом с ним лежала приличная горка уже почищенного и заточенного оружия. Мой брат был настолько сосредоточен на своём занятии, что даже не заметил моего появления. Выглядел он устало: под глазами залегли тени, плечи были опущены. На его щеке алел порез, видимо, полученный во вчерашнем бою. Почувствовав на себе пристальный взгляд, мой брат поднял голову и посмотрел в мою сторону. — Почему тебя не было на церемонии? — спросил я, подойдя к нему. Он прищурился, разглядывая меня своими чёрными глазами. Затем задержался взглядом на моём раненом боку, весело усмехнулся и, вернувшись к прерванному делу, ответил: — Не вижу смысла посещать эти церемонии. Ты постоянно меня об этом спрашиваешь, и каждый раз мой ответ не меняется, — немного помолчав, он добавил: — Или ты думаешь, что моё присутствие что-то изменит? Те идиоты всегда найдут причину, чтобы сместить тебя… — У нас появилась проблема важнее этого, — перебил я монолог брата, который мог затянуться надолго. Изуна закончил точить кунай, отложил его и, приподняв одну бровь, посмотрел на меня, ожидая продолжения. — Сенджу и Хагоромо объединились, — я уставился на брата в ожидании реакции, но его лицо не изменилось. В отличие от меня он умел держать маску до последнего. — Этого следовало ожидать, — спокойно проговорил он, устало прикрыв глаза. Использование Мангёкьё вызывало небывалое напряжение, поэтому глаза время от времени болели. Да и зрение начинало ухудшаться. — Если бы ты хоть раз меня послушал… — Ой, только не начинай, — эта пластинка тоже была уже порядочно заезжена. Я мог с точностью предсказать каждое слово, что он собирается сказать, даже не читая шаринганом по губам. — Нет, послушай! Если бы мы справились с Сенджу тогда, когда у нас была возможность… Тогда эта проблема не возникла бы, — начал свою воодушевлённую речь Изуна. — В сражении мы были на одном уровне. Никто бы не победил, — возразил я, потирая руками виски. Ну вот, голова уже начинала болеть. А еще предстояло собрание клана. — На одном уровне? Просто ты сражался без желания действительно убить и закончить эту глупую бесконечную битву победой нашего клана. Ваша дружба с Хаширамой должна была остаться в прошлом, на том берегу реки… — распалился Изуна. Почему-то из всех наших врагов именно к Сенджу он испытывал самую большую неприязнь. С чем это было связано, я не знал. — Не неси чушь! — разозлёно воскликнул я, прерывая его речь. Этими словами он выставлял меня слабовольным, сентиментальным дураком. Скрестив руки на груди, я уже тише добавил. — Как только судьба даст мне шанс, я прикончу любого из этого клана, если это принесёт нам победу. — Надеюсь, так и будет, — Изуна улыбнулся уголками рта и, поднявшись на ноги и прихватив с собой оружие, побрёл в сторону нашего дома.***
Как и ожидалось, собрание клана прошло не лучшим образом. Крики, вопли, Учиха, готовые перегрызть глотку друг другу. Но на словесных баталиях всё и закончилось. Учиха понимали, что преодолеть эту проблему и выжить они смогут только вместе, задействовав все силы клана. И пока мы пытались придумать разумное решение, произошло нечто неожиданное. Через неделю после заключения союза клан Хагоромо предал Сенджу, устроив засаду их отряду в лесу. К чести Сенджу следует сказать, что даже совершенно неготовые к такому они оказали должное сопротивление предателям: обе стороны понесли серьёзные потери в том бою. И сейчас небольшой отряд Учиха направлялся туда, чтобы разведать обстановку, получить важную информацию у выведенных из строя, но не убитых врагов. Мы разделились на входе в лесной массив, и теперь, активировав шаринган, я перепрыгивал с ветки на ветку. Пару раз мне попадались поверженные Хагоромо и Сенджу. Но от мёртвых никакой пользы не было. Я уже хотел сменить направление своего поиска, но тут услышал приглушённые голоса неподалёку. Направившись на звук, вышел к небольшой хорошо освещённой полянке. На другом её конце, прислонившись к дереву, почти неподвижно сидел шиноби в доспехах Сенджу. Присмотревшись внимательнее, я опознал Буцуму. Явных ранений не отмечалась, однако синюшность его кожи и еле заметное движение грудной клетки говорило о том, что состояние тяжёлое. Скорее всего, это был какой-то яд. — После всего, что мой клан для тебя сделал… И это твоя благодарность? — просипел Буцума, надрывно закашлявшись в конце и посинев еще больше. — Благодарность? — тихо проговорил кто-то из-за дерева рядом с синеющим Сенджу. Немного подвинувшись на ветке в сторону, я обнаружил говорившего. Странно, что сразу его не почувствовал. За деревом стояла девушка. Наклонив голову набок и скрестив руки на груди, она пристально наблюдала за Буцумой, изо всех сил пытавшимся сделать полноценный глоток воздуха. Длинные прямые тёмные волосы, бледное лицо, худощавое телосложение. На чёрной одежде незнакомки виднелся символ клана Сенджу. Никакого оружия не наблюдалось. Что же, вполне подойдёт для добычи информации. Возможно, что-то ещё и из Буцумы выбить удастся, пока он ещё может говорить. — Когда-то ты сказал, что если не нравится текущее положение дел — вырасти, стань сильнее и отомсти мне. Если, конечно, сможешь. Тогда я была слабым, испуганным ребёнком, — тихо, но чётко произнесла девушка из Сенджу. Затем, криво усмехнувшись, уже громче добавила добавила. — Теперь же стою над тобой, помирающим от простейшего яда, противоядие от которого исправило бы всё в считанные минуты. Слышала, что такая смерть довольно мучительная. Видимо, не только в моём клане есть противоречия и недовольство установленными порядками. Мне определённо повезло набрести на такой источник информации. А в качестве бонуса выведенный из строя глава клана Сенджу, стоящий одной ногой в могиле. Девушка присела на корточки, не сводя пристального взгляда с умирающего. На её лице отразилось напряжённое ожидание и плохо скрываемое ликование. Неужели она его отравила? — Но скорее мучительно для тебя вовсе не воздействие яда, — медленно проговорила она, отбросив тёмные волосы за спину. Да такими темпами от Буцумы точно уже ничего не добьюсь. Я уже было собирался привести свой план в действие, как заметил неподалёку от девушки ещё одного участника происшествия. Там неподвижно сидел белый кролик с ярко-жёлтыми глазами. Стоп. Я удивлённо моргнул и ещё раз посмотрел в сторону странного зверя. Точно белый кролик, но глаза у него были красные. Что за цветовые галлюцинации? Так, подождите, белый кролик с красными глазами. Я перевёл взгляд на девушку. Это Нэсс? Моя знакомая из далёкого детства сидела рядом с умирающим отцом, ничего не предпринимая и даже наслаждаясь происходящим. Интересно. Впрочем, еще тогда, в прошлом, я заметил её неприязнь к нему. Ранее она выражалась в несущественных деталях мимики или фраз, которым было сложно придать какое-либо значение. Но теперь я отчётливо видел: Нэсс ненавидела своего отца. — Мучительнее для тебя неизвестность, — завершила свою мысль Нэсс, а затем победно усмехнулась, наблюдая, как Буцума пытался подняться. Мужчина хрипел и тянул воротник своей одежды, хватая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. — Ты ведь не знаешь, что там с твоим кланом и твоими сыновьями после столь неожиданного предательства. Так самонадеянно заключил этот мир, чтобы повергнуть Учиха… Её монолог прервал крик, раздавшийся где-то неподалёку: — Отец! По голосу я опознал Тобираму, ведь не раз сталкивался с ним на поле боя. Он двигался в нашу сторону. Нужно уходить. Полноценный бой с кем-то из Сенджу не входил в план нашей разведки. Кто знает, может он и не один. С Тобирамой я бы ещё справился, но если там ещё и Хаширама… Уже отступая, я заметил, что Нэсс наклонилась к отцу и начала что-то тихо говорить. Но Буцума уже не слышал её. Его голова свалилась на бок, а взгляд был направлен куда-то вдаль. Буцума Сенджу был мёртв.***
Я вытер пот со лба и поудобнее перехватил катану. Бой продолжался уже не один час. Моим противником был Хаширама, ставший главой клана после гибели отца. Сенджу на удивление быстро оправились от предательства Хагоромо и смерти Буцумы, и вот, спустя месяц мы оказались на поле боя. Хаширама выглядел изрядно потрёпанным: вся его одежда была в пыли, а в длинных волосах запутались трава и веточки с земли. Думаю, я выглядел не лучшим образом. Неподалёку от нас неподвижно лежал один из Учиха — кажется, он умер ещё в самом начале боя. Где-то сбоку от нас с особым остервенением сражались Тобирама и мой брат. Скорее всего, они держались уже на чистом упрямстве. Я прикрыл глаза. Шаринган нещадно жёг их, а картинка расплывалась, превращая людей в кляксы. — Мадара! — окликнул меня Хаширама, вновь попытавшись начать свой вечный монолог. Я не дал ему этого сделать, возобновив с ним бой. Всё, что он говорит, всего лишь слова. Поверить ему — обречь свой клан на гибель. Если бы Хаширама действительно хотел что-то изменить, мы бы не оказались сейчас здесь. Ведь заключая договор с одним из феодалов, он знал, что его противниками будем мы. В очередной раз столкнувшись и скрестив катаны, вновь отскочили в стороны и замерли, осматриваясь вокруг. Вдали я увидел мелькнувшие фиолетовые волосы. Наори тоже сражалась с кем-то из своих противников. Краем глаза заметил, как мой брат, на секунду замерев, ринулся в сторону Тобирамы. Но тот внезапно исчез из поля зрения и мигом позже появился за спиной Изуны. Мой брат пошатнулся. Оттолкнув Хашираму, который ринулся на меня, я максимально быстро переместился к Изуне. На одежде в области его живота появилась большая прореха, и тёмная ткань с небывалой скоростью начала пропитываться кровью. И если бы я не придержал его, мой брат непременно бы упал на землю. Ранение было серьёзным. Необходимо было как можно скорее доставить его к лекарю. Я наставил острие своего оружия на Тобираму, опасаясь, что он закончит начатое. — Мадара, тебе не победить! Мы должны положить этому конец! — воскликнул Хаширама, подбежав к нам. Меня мало волновало, что он ещё там собирался сказать. Мой брат умирал у меня на руках и если мы сейчас не уйдём… — Если два сильнейших клана шиноби — Учиха и Сенджу — объединятся, все близлежащие страны поймут, что боевые действия против нас бесполезны. И со временем войны закончатся, — не оставлял своих попыток гений клана Сенджу, не сводя с меня пристального взгляда. Учиха, сражавшиеся рядом, бросали свое оружие на землю, сдаваясь противнику. Чёртовы трусы. Я взял ладонь брата, что он пытался удержать на животе и посильнее прижал к ране — нужно было хоть как-то замедлить кровопотерю. Снова поднял настороженный взгляд на противников. Хаширама стоял напротив безоружный и пристально смотрел на меня в ожидании ответа. Тобирама был слева от нас, готовый в любой момент напасть. Ещё пятеро Сенджу стояли неподалёку, ожидая развязки нашего разговора. Я бы мог побороться с ними один, но с раненым Изуной на руках… Трое Учиха тоже были здесь, но они трусливо предали своего лидера и теперь, сбившись в кучу, словно бараны, ловили каждое слово Хаширамы. — Брат, не смей! — Изуна опёрся на моё плечо и попытался выпрямиться. Даже при этом его лицо ничуть не дрогнуло, хоть это, наверняка, стоило больших усилий и сопровождалось сильной болью, — не позволяй ему обмануть тебя этими сказками. Изуна отвлёк на себя внимание, поэтому я смог незаметно бросить дымовую бомбу и покинуть поле боя.***
Я мерил шагами коридор, постоянно оглядываясь на дверь комнаты Изуны. Сейчас лекарь осматривал его. Ранение на вид было очень серьёзным, но я всё ещё надеялся на лучшее. Мой брат сильный: он сможет выкарабкаться. Входная дверь отворилась, и в коридор зашла Наори. Один из рукавов её кофты был оторван, и на плече виднелся длинный порез. Раненая рука безжизненно свисала. В другой руке девушка держала окровавленную катану. За фиолетовой чёлкой на лбу виднелась большая ссадина. — Как Изуна? — спросила Наори. В её голосе слышалось беспокойство. — Лекарь сейчас осматривает его, — коротко ответил я. Вновь воцарилось молчание. Я продолжил обходить коридор по кругу, а Наори устало прислонилась к стене, прикрыв глаза. Катана выпала из её руки и помещение огласилось звоном. Девушка даже не пыталась поднять её и просто продолжала стоять. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем лекарь наконец-то вышел к нам. — Ну что там? — спросил я, в ожидании уставившись на него. Это был старец с седыми волосами и куцей бородкой. Он лечил Учиха уже не один десяток лет, а возможно и дольше. Кого-то опытнее и искуснее его было сложно найти. — К сожалению, я ничего не могу поделать… — произнёс мужчина, но договорить не успел. В порыве отчаяния я схватил его за ворот светлого одеяния и приподнял худощавое тело лекаря над полом. — Мадара-сан! Остановитесь! — спохватилась Наори. Подскочив к нам, она схватила здоровой рукой мою руку и попыталась разжать хватку, — так вы не поможете своему брату! Я отпустил лекаря и, громко выругавшись, изо всех сил ударил по стене. На её поверхности образовалась глубокая вмятина. Я чувствовал, как тьма сгущается вокруг и словно сквозь толстый слой воды слышал, как лекарь, отдышавшись, продолжал что-то говорить. До меня долетали лишь отдельные обрывки его фразы: -… но задеты сосуды глубоко в брюшной полости… не… подобраться… невозможно остановить кровотечение… — Мадара-сан, идёмте. Ваш брат ждёт вас, — не знаю сколько прошло времени, прежде чем Наори произнесла это, коснувшись моего плеча. Ничего не ответив ей, на негнущихся ногах я направился к двери. Всё тело охватил холод, словно оно было и не моё. Мой брат неподвижно лежал на белых простынях. Черты лица заострились, а чёрные волосы ещё больше подчеркивали мраморную бледность его лица. Услышав мои шаги, он открыл глаза и посмотрел на меня. — Изуна, — только и смог произнести я. Вместо голоса из моего горла вырвался какой-то хрип. — Мадара… — тихо ответил он. Затем, будто собравшись с силами, продолжил. — Помнишь, отец рассказывал нам о вечном Мангёкьё… — О чём ты вообще говоришь? — возмущенно перебил его я. Нашёл время говорить о чём-то подобном. — Нет, Мадара, послушай меня. Ты должен его получить! Только так ты сможешь сохранить наш клан. Эта сила необходима тебе сейчас, — выпалил Изуна на одном дыхании, пытаясь приподняться на локтях. Но ему это не удалось. — Изуна, не неси чушь! Хоть понимаешь, что именно мне предлагаешь? — разозлился я. Даже на смертном одре Изуна продолжал говорить о силе для победы над всеми. — Я прекрасно осознаю, о чём говорю. Мадара, очнись уже! Вместо того, чтобы хоть один раз послушать меня и сделать, как говорю, ты продолжаешь упрямиться. Отбрось свои сентиментальные сопли, только сила сможет тебе помочь защитить клан. Закончив тираду, он обессилено опустил голову на подушку. На его бледном лбу выступили капельки пота. Я отвернулся от него, не желая слышать. Не хочу верить, что это конец. Не в силах смотреть, как жизнь медленно покидает моего брата. — Мадара, — теперь его голос звучал еле слышно. Видимо он много сил потратил на прошлую речь, — пожалуйста, послушай меня. Выполни моё желание, ведь оно последнее. С самого детства тебе было предначертано стать главой клана. Я же должен был стать твоей опорой, твоим самым верным союзником. Тем, кто всегда будет подле тебя. Так завещал нам отец, и это было обещано мной ему. Но теперь единственное, что я могу — дать тебе силу. Мне немного осталось. И только так я хоть частично смогу сдержать своё обещание. Ты же обязан защитить клан. Тебе нужна эта сила. И я рад помочь тебе в этом. — Изуна, — начал говорить я, повернувшись к нему, но остановился не в силах продолжить. Мой брат, увидев, мою растерянность и поняв, что возражать я больше не собираюсь, тихо обратился к Наори, которая всё это время стояла на пороге комнаты и слушала наш разговор: — Наори, позови лекаря. Я говорил ему не уходить, поэтому он должен быть поблизости. Девушка кивнула ему в ответ и скрылась за дверью. Изуна же тихо вздохнул и прикрыл глаза. Я подошёл и сел рядом с его постелью, не спуская взгляда с его бледного, уставшего лица.На некоторое время воцарилась тишина, прерываемая лишь нашим дыханием. — Помнишь, ты хотел узнать, как я обнаружил вас с Хаширамой тогда? — еле слышно произнёс брат и судорожно закашлялся. После того как приступ кашля стих, он тихо прохрипел. — Это был белый кролик… Моё сердце болезненно сжалось: Изуна был совсем плох. Бледен как мел, часто, поверхностно дышал. Я видел столько смертей за свою относительно недолгую жизнь, поэтому точно знал, что смерть моего брата уже сидит у его постели, готовясь забрать положенное ей. — Белый кролик? Изуна, да ты бредишь! — попытался пошутить я, но мой голос дрожал. В ответ на мою реплику мой брат схватил меня за руку и прошептал: — Не доверяй Сенджу. Им нельзя доверять… Последний судорожный вдох и его рука безвольно опустилась на пол. Взгляд чёрных глаз смотрел куда-то сквозь меня. Время будто остановилось. Секунды, минуты, а может быть и часы проплывали мимо меня. Я же был не в силах оторвать взгляд от Изуны. Не помню, как Наори вывела меня из той комнаты. Опомнился я, сидя на полу в коридоре. Она сидела рядом со мной. — Мадара-сан… Скорее всего лекарь уже закончил… Вам нужно принять дар своего брата… — тихо проговорила она, увидев что я снова воспринимаю окружающее. На её лице, покрытом пылью и копотью с поля сражения, виднелись светлые дорожки слёз. — Я сделаю это, — голос был словно чужой, а сердце по ощущениям будто бы и не билось вовсе. Облокотившись на стену, я, неуклюже шатаясь, встал. — Что со сражением? — Большая часть клана сдалась. Сенджу предложили переговоры и мирный договор, — быстро проговорила Наори, поднимаясь на ноги и пытаясь незаметно вытереть слёзы. — Слабаки! — гневно воскликнул, чувству как ярость разгоняет кровь по телу, и возвращаются силы. У них на глазах убили их товарищей, а они, словно трусливые собаки, сдались, не попытавшись добиться справедливости. Затем, будто бы опомнившись, холодно спросил: — Мирный договор? Это ведь то, чего ты хотела. Почему же ты здесь? Наори всегда стремилась к решению проблем с минимальным количеством жертв, поэтому мирный договор был для неё привлекательной идеей. Странно, что она не воспользовалась этим шансом. Возможно она пришла устранить последнее препятствие миру. — Не все Учиха сдались. Да, я желала мира. Но я не предам вас. Вы наш глава, и я верю… Нет, даже знаю, что вы примете правильное решение ради нашего клана, — воодушевлённо проговорила Наори, не разрывая зрительный контакт. — Ты так уверена во мне? Ты слишком хорошего мнения…- я всё ещё сомневался. Красивые слова могли таить за собой горькую правду. Даже самый близкий сторонник в один момент может вонзить нож в спину. — Нет, это действительно так. Вот уже два года ни один ребёнок нашего клана не погиб в битве. Вы не ввязывали наш клан в бой ради боя и сохранили жизнь многим своим противникам, хотя могли бы их убить. Клан был для вас на первом месте. Заботы о нём не дали вам должным образом проститься с отцом. Когда вы стали главой, наконец-то у нас появился шанс на лучшую жизнь. Поэтому я на вашей стороне, — перебила меня девушка. И я поверил в искренность её слов. Возможно, в будущем настанет момент, когда об этом пожалею. Но сегодня я не хотел терять ещё одного своего верного соратника. У меня не было времени на раздумья. Изуна, я выполню обещание данное тебе.***
Возможно, если кто-то наблюдал за сложившейся картиной со стороны, то счёл бы её нелепой. Горстка Учиха стояла против толпы противников и предателей. В начале стоял, конечно же, Хаширама и с грустью смотрел на меня. Действительно, как же так, его противник не собирался сдаваться и идти на уступки. Рядом с братом — Тобирама, безэмоционально оглядывающий наш маленький строй. Скорее всего прикидывал, как от нас быстрее избавиться. Не в силах более терпеть пристальный взгляд Сенджу на себе — как же он меня бесит — я прервал тишину: — Мой брат погиб от нанесённой вами раны… Оставив после себя последний дар — силу, которая позволит мне защитить Учиха, — моя речь была направлена моему клану, что посмел бросить оружие и сдаться, словно трусливые псы. Я даже не знал, кто меня злил сильнее Сенджу, возомнившие себя спасителями угнетённых, или Учиха, предавшие клан при первой же опасности. Звуки на поле боя стихли, и со всех сторон слышался шёпот: «Его глаза», «Вечный шаринган». — Ты хотя бы прочёл моё предложение о перемирии? Если ты и вправду думаешь о благе клана Учиха, мы должны прекратить кровопролитие! — громко проговорил Хаширама, прервав испуганный шёпот и приблизившись ко мне. Серьёзно? Мой брат не так давно испустил дух по их вине, а он мне тут про мирный договор говорит. Посмотрел бы я на него, окажись он на моём месте и потеряй своего брата. Пытался бы он заключить мир? Затаившаяся ярость охватила моё тело. Я их всех убью, к чёрту мир и к чёрту Сенджу. Краем глаза заметил, что Наори и верные мне Учиха, ожидают моего решения. Последуют ли они за мной? Впрочем, это уже не важно. С обретённой силой я смогу выполнить обещание, данное когда-то брату: убью любого Сенджу, что встанет на моём пути. Жестокая битва между Сенджу и не отступившими Учиха продолжалась целые сутки. Всё же они поддержали меня. Но Хаширама оказался сильнее. Возможно, ярость не давала мне мыслить здраво и вести бой осознанно, поэтому я и проиграл. — Мадара, я положу этому конец, — произнёс Тобирама, занося надо мной клинок. Я ничего ему не ответил. Мне нечего было сказать. Оглядевшись, заметил, что многие из сражавшихся Учиха были повержены. Наори лежала неподалёку, и я не знал, жива ли она. Попытался выполнить обещание данное Изуне, а в результате пострадали последние верные мне люди. — Тобирама, стой! — к моему удивлению Хаширама остановил его. — Но почему брат? У нас наконец-то есть шанс покончить с кровопролитием! — распалился Тобирама. И я понимал его точку зрения: Хаширама поступал очень глупо. Переводя взгляд с одного на другого, наткнулся на Нэсс. Она стояла за спинами братьев и со скукой наблюдала за их перепалкой. Видимо, её вовсе не волновало, выживу я или погибну. — Предупреждаю. Если хоть волос упадёт с его головы… — грозно проговорил Хаширама, напряжённо глядя на брата. Тот выругался и отошёл от меня. — Просто покончи уже с этим, Хаширама, — проговорил я как можно небрежнее, пытаясь побыстрее закончить этот фарс, — если сделаешь это, я смогу найти покой. Мне не нужны подачки от врага. И если он ждет, что буду просить сохранить мне жизнь, то не уважает меня как шиноби. Хаширама победил, а я проиграл. И теперь, в знак уважения моей силе, он должен сам убить меня. Иначе никак. — Прекрати уже играть в крутого парня. Если я убью главу клана, юные Учиха в ярости будут мстить. Начнётся настоящий хаос, — спокойно произнёс Хаширама, присаживаясь рядом со мной на корточки. Будто бы мы и не бились мгновение назад на смерть. Перед глазами возник берег реки и двое мальчишек на нём. — Нет. Ни один Учиха уже не считает меня кумиром, — тихо ответил я, снова посмотрев в сторону поверженных. Наори слабо пошевелилась. Я почувствовал облегчение — всё ещё жива. И груз вины стал чуть легче. — Ошибаешься, — просто возразил мне Хаширама, как и всегда. — Ты же знаешь, это уже невозможно. Оказавшись на перепутье, мы выбрали разные дороги… К тому же вы забрали у меня последнего родного человека, и я не смогу тебе доверять, — ярость ушла, и теперь чувствовалась сильная усталость и всепоглощающая грусть. — Как же мне заслужить твоё доверие? — мне послышалось или в голосе Хаширамы проскользнула мольба. Неужели он действительно не хочет меня убивать? Я не боялся смерти. Но смотрел на прогнувшийся под Сенджу клан и понимал: у них нет будущего. Никто из них не сможет стать достойным лидером, готовым в любой момент противостоять возможным врагам из вне или изнутри. Сейчас в толпе стояли сплошные трусы, бросившие товарищей на смерть и предавшие гордое имя нашего клана. — Если ты действительно этого хочешь… — с сомнением проговорил я. Мой клан всё ещё оставался моей ответственностью и если сейчас брошу всё на произвол судьбы, то нарушу обещание данное отцу. Но ещё я обещал брату, что устраню любого Сенджу, ставшего на моем пути. Как же выбрать между возможным счастливым будущим клана и обещанием брату? Вновь посмотрел в сторону Наори. Она лежала всё в том же положении. Я должен хотя бы попробовать. Но просто так довериться врагам было бы глупо. Был лишь один выход из этой ситуации. — Тебе придётся собственными руками убить брата… Сестру… Или себя самого. Лишь это сотрёт ошибки прошлого, и позволит мне доверять твоему клану. Жестокое предложение. Я знал, что Хаширама ни за что не причинит вреда своим родным. Поэтому если он действительно настроен серьёзно, то — убьёт себя. Но сможет ли он? Так просто отказаться от победы ради мира с поверженным кланом. Он же не настолько глуп и наивен… Я слышал, как Тобирама выругался, услышав мою реплику, Хаширама же, сидя рядом со мной, молчал, раздумывая над моими словами. Затем встал и произнёс: — Спасибо, Мадара. Я знал, что мы сможем договориться. Я в изумлении уставился на него. Неужели он действительно… Он достал кунай и направил острием себе в грудь и, прервав недовольные восклицания брата, продолжил: — Тобирама, слушай меня внимательно… Запомни мои последние слова очень чётко. Ведь, чтобы произнести их я отдаю свою жизнь. Передай их всему клану! После моей смерти запрещаю вам убивать Мадару. И вы не должны допустить новых сражений между Учиха и Сенджу. Поклянись мне в этом! — он дождался кивка Тобирамы, не согласного с ним, но сдавшегося под его напором, — а теперь прощайте… Проговорив это, он улыбнулся и замахнулся кунаем. Почему добившись своего, я всё равно чувствую, что проиграл. Почему он не сдался? Почему не принял моё поражение и не завершил войну убийством главы враждебного клана? Что же с тобой не так, Хаширама? Я был уверен, что ещё одного такого шиноби не сыскать во всём мире. Возможно, ты наш последний шанс всё изменить, поэтому сегодня я не позволю тебе умереть. Прости, Изуна. С этими мыслями я перехватил руку давнего товарища, остановив его. — Успокойся. Я вижу твою решимость, — ответил я на не заданный вопрос в его глазах и протянул руку в знак примирения. Хаширама, открыто улыбнувшись, пожал её в ответ. Так многолетняя война была окончена рукопожатием.