После прощения.

Весь день я не находила себе места. Всё казалось настолько странным, настолько необычным. И пусть я в этом проклятом доме. Снова оказалась заложницей собственных ночных кошмаров. Я вновь здесь с личным Дьяволом… Снова боюсь. Но даже этот факт так не пугал, как новая опасность. На нас объявили охоту? Или как это вообще назвать, учитывая то, что Волохов сейчас лежит раненый в той самой комнате, где я истекала кровью много лет назад. Возможно ему всё вернулось бумерангом. Возможно он сейчас чувствует то, что чувствовала я в те страшные часы. Ему больно, ему страшно?.. Именно эти вопросы меня мучали. Было словно плевать на его состояние. я хотела, чтобы он морально ощутил то, что и я когда-то. Почувствовал себя слабым. Почувствовал, что нуждается в помощи, но так её и не получит. Держа в руках бинты и антибиотики, я в сотый раз прокляла себя за это решение. Помочь ему? Для чего? Чтобы он защитил моего ангела? Защитил мою сестру? Защитил меня?.. Бред. Опускаю взгляд и слежу за своими шагами. Приближалась ближе к комнате, ощутив привкус солоноватой крови у себя во рту. Вновь прикусила губу изнутри и сейчас жадно глотаю капельки выступившей крови. И пусть где-то в глубине своего сердца я и хотела помочь Волохову, всё же отказывалась это принимать. Желала увидеть его мучения. Хотела сама лично прикончить эту мразь, и даже глазом не моргнуть. Наблюдать, кайфовать от его боли… Уловить момент, когда душа покинет его тело, а в глаза сразу же потухнут. Желала…, но в данным момент я этого безумно боялась. Ведь именно поэтому я дрожащей рукой оттолкнула дверь от себя и вошла в комнату, затаив дыхание. Он по-прежнему лежал на спине, но на этот раз его глаза были закрыты. Маленькими шагами я приблизилась к кровати. Он так и не пошевелился словно крепко спал. Но его грудь не вздымалась, информируя меня о том, что кислород поступает в легкие. Не дышит! Он не дышит!!! Страх просыпается мгновенно. Я выпускаю из рук бинты и антибиотики. Кидаюсь к Арсению молниеносно. Ладони на его холодное лицо. Поворачиваю его голову в свою сторону, трясусь от страха. Слезы застывают в глазах, пока я судорожно пыталась осознать, что Арсения больше нет в живых. Нет! Неееет! — Пожалуйста… Он внезапно делает глубокий вдох и открывает глаза. Растерянно смотрит мне в лицо, замечает мои слезы и тут же напрягается. Его брови приподнялись, на переносице вмиг показались морщинки. Меня внезапно попустило, но слезы всё же успели выскочить из глаз, как дикий звереныш после многолетнего заточения в клетке. Ощутив свободу они бурным потоком начали литься по щекам. Только сейчас я понимаю, что происходит. Едва его пальцы обхватывают мои, которые я до сих пор прижимала к его щекам, у меня в груди снова заполыхало. Арсений продолжал настороженно смотреть на меня, переплетая пальцы наших рук. Я следила за этим действием, боясь снова взглянуть в глаза Волохову. — Тсс… Всё хорошо? Его успокаивающее «тсс» действует молниеносно. Я начинаю плакать вслух. С тяжелым всхлипом пытаюсь разжать свои пальцы и убрать руки, но Арсений не отпускает. Он сильнее сжимает и начинает тянуть меня на себя. Потеряв равновесие, я падаю ему на грудь и снова позволяю нашим взглядам встретиться. — Что-о?.. — не успев ничего спросить, вмиг оказываюсь в его власти. Во власти его губ. Он целует осторожно, искусно, целует так, как и тогда в квартире. Привкус чего-то сногсшибательного. Я чую как морской бриз ударил мне в пылающее лицо. Ощущаю запах лесной чащи после дождя. Позволяю приятным мурашкам покрыть свою кожу. В груди приятно заполыхало, пока сердечко так сильно заколотило в груди. Не хотела даже дышать, но необходимость дала сбой моим желаниям. Вдыхаю через ноздри, вбираю в себя кислород и его личный опьяняющий запах. Я потерялась в этом поцелуе. Его губы властно начали владеть моими и я это позволяла. Черт возьми, я позволяла ему так с собой поступать. Снова. Резко отрываюсь от него и замечаю непонимающий взгляд. Волохов не может понять, почему я всё прекратило, ведь мне было хорошо! Он чувствовал это через поцелуй! В его глазах что-то загорается. Это была… ярость. В моем сердце сразу же вспыхивает страх. Я попыталась оторваться от крепкой хватки Волохова и сбежать, пока зверь внутри него не вырвался наружу. Нет, я не могла этого допустить… Не могла я… — Не смей противоречить собственным чувствам. — Моё тело боится тебя, — ссылаюсь на дикую дрожь, — моя душа мертва по твоей вине. — Твоя душа сейчас спокойно плавает в бассейне. — он дает понять, что слышал, как сын заходил к нему полчаса назад и хвастался тем, что сейчас пойдет купаться в бассейн вместе с Ангелиной. — Отпусти… — Я не сделаю тебе больно. Или ты этого хочешь? Повторить тот вечер? — он с силой тянет меня на себя и внезапно подхватывает за талию. Резкий выпад и я оказываюсь прижата спиной к кровати. Легкий холодок пробежался по всему телу, едва Арсений заменил его своим теплом. Лежа под ним, у меня судорогой свело всё тело. Хотелось кричать, но голос внезапно куда-то пропал. Хотела расцарапать ему лицо, но силы в руках совершенно не чувствовала. Я лишь могла смотреть ему в пылающие от желания глаза и ощущать как его эрегированный член уперся мне в бедро. Страх… Вот он. Горький на вкус. Совершенно уничтожающий меня. Разрывающий на части. Заставляющий кричать, заставляющий молить о смерти. Это произойдет. Он снова не остановится. Я чувствую. Я знаю. И я дико боюсь. Не прощу. Не позволю. Отомщу… Убью. — Этого добиваешься, да? — он наклонился к моему уху и тихо шепчет, обдавая своим дыханием мою кожу на шее. — Хочешь чтобы я снова тебя трахнул, Ксюша? А? Я молчала. Игольчатый ком был в моем горле. Он с острой болью впивался в каждый сосуд, причиняя мне столько боли. — А я хочу, моя милая. Я хочу тебя в твою сладкую попку. Ты помнишь, как тебе было хорошо? Тебе ведь было приятно, верно? Приятно? Слезы застыли в глазах. Я неподвижно смотрела на него, не проявляя никаких эмоций. — Хочешь этого, Ксюша? — поцелуй в шею. Горячий, страстный. Он обсасывает каждый участок кожи, оставляя после себя отметины. Я тихонечко заскулила от безысходности. Попыталась высвободить руки, но Волохов крепко сжал своими пальцами в районе запястья, специально надавливая на болезненные точки. — Хочешь? — он губами приблизился к вырезу моей майки, задевая своими зубами бюстгальтер, словно хотел разорвать его. — Моя девочка… — Нет. — Нет? — Я не твоя! — сквозь зубы проговариваю эту фразу и теряюсь в его жестокости. Волохов переворачивает меня на живот и мгновенно обхватывает край лосин, потянув их к коленям. От страха, от неожиданности и шока, у меня распахнулись глаза. Я мгновенно попыталась натянуть лосины и свои трусики обратно, но руки тут же снова были перехвачены. — Нет! — завопив во всю глотку, не боясь о том, что сын и сестра могут услышать. Пусть услышат! Пусть остановят! Вонзаясь в меня указательным пальцем, Волохов издает звериный рык, а затем я слышу его самодовольную усмешку. — Ты вся мокрая… Моя девочка. — специально повторяет эту фразу, проникая пальцем еще глубже. Проводит подушечкой пальца по стенкам влагалища, как и тогда. Он будто снова хочет подготовить меня, расширить, но на этот раз для себя. Слезы пропитали подушку. Я снова кричу, на что получаю шлепком по попе. Арсений предупреждает. — Не стоит орать, моя девочка. Тсс… я не трахну тебя… сегодня. Иначе снова придется трудиться над моей раной. Снова входит пальцем, но на этот раз он двигает интенсивно, напрягает его, дабы я почувствовала всё… я итак всё чувствую. Нет боли… Нет ничего, кроме страха, унижений и… и… — Ты течешь, Ксюша, настолько сильно, что я боюсь, что наплюю на свои гребанные швы. Противно от самой себя. Не хочется ничего… Даже дышать. Даже жить… Его палец словно специально замирает после такой «долбёжки». Арсений наклоняет свое лицо к моей макушке и вдыхает запах моих волос. Вбирает мою душу в себя заставляет ощутить все ужасные прелести этого момента. — Тебе должно быть приятно, — шепчет мне и специально задевает зубами ушную раковину, — ведь так. Ты хочешь большего? — Прошу, остановись. — Ты этого правда хочешь? Снова проникает пальцем. Резко, сильно… приятно. Затем еще раз. Еще и еще, пока я едва ли не теряю сознание от этого кайфа. От собственного унижения. Противно от самой себя. Тошно. Хочется разделить с Арсением ту пулю, которая предназначается ему. Хочу убить саму себя за то, что чувствую. Вынимает палец, едва услышав моё учащенное дыхание. Меня затрясло от вожделения. Я резко и внезапно для самой себя захотела продолжения, но попросить и даже подумать об этом не могла… Казалось, что я уничтожила в этот момент сама себя. Я ничем не лучше, чем он… — Только скажи… одно слово, Ксюша, и я продолжу. Его монотонный голос вторил мне согласиться. Горячее и такое родное дыхание вознесло до поднебесья. Я расслабленно прикрыла глаза, представляя себе наш половой акт… Без насилия, без боли… с любовью. Стоп! Такого быть не может. Я не могу его любить… Я его ненавижу. Жажду смерти. Я его… — Люблю тебя. — внезапно проговаривает Арсений, после чего своей ладонью начинает гладить меня по ягодицам. Тут же открываю глаза и всматриваюсь в промокшую от моих слез подушку. Не говори таких слов! Нет! — Прости меня. Прошу! Хватит меня уничтожать! Хватит делать мне больно! Умоляю! — И ты моя, Ксюша. Моя. Нет!!! — Продолжай. — едва шепчу это слово, как тут же он вонзается в меня. Охаю от неожиданности. От непонятной тупой боли, которая тут же принесла наслаждение. Его член полностью входит в меня и Арсений замирает. Он издает снова рык, пытаясь себя сдержать и не начать вторгаться в меня. Произносит что-то непонятное… Да я и слушать уже была не в силах. Внизу всё приятно скручивало, пока сердце разрывалось на куски. Толчок. Такой приятный… Такой необходимый. Ненавижу себя!!! Проводит по стенкам влагалища, заставляя их раскрыться и подстроиться под его размер. Головкой упирается прямо в матку и замирает, затем отводит тазом и снова вторгается в меня грубым толчком. Смерти! Я жажду смерти! Продолжает с максимальной нежностью. Никуда не спешит. Арсений тяжело дышит мне на ухо, одной рукой сжимает мою ягодицу, а другую направляет под меня. Пальцы его левой руки достигают клитора, поглаживают его, пока соленые слезы снова закрыли мне обзор. Я вглядывалась в расплывчатую темноту и кусала себе губы до крови. Мне было приятно. Он был необходим мне. Но я так сильно жаждала его смерти. Так сильно хотела его уничтожить, что кажется сама не заметила, как влюбилась. Дура! Ненормальная идиотка! Снова сильный толчок и он замирает. Я распахнула свой рот и жадно стала глотать кислород. Да, мне приятно. Да, это было необходимо для меня. Да, я хотела продолжения. Умоляла его, едва Арсений так долго задерживался во мне и не шевелился. Таяла от его горячего дыхания. От его поцелуев мне в шею, в щеку… Поворачиваю голову максимально влево и приподнимаю. Арсений враз находит мои губы. Впивается в них, словно пиявка и начинает высасывать последние жизненные силы. Толчки становятся чаще и интенсивнее. Наши вздохи смешались воедино. Ненавижу себя! Ненавижу его! — Ты должна это чувствовать, Ксюша. Ты должна понять, что любишь меня, что я тогда спас тебя. Что тогда ты уже была моей. Только моей. Ты должна! Снова грубый толчок. Он теряет ключ от клетки, где был его личный зверь. Толчки становятся болезненными. Пытаюсь как-то отодвинуться, но Арсений резко хватает меня за ягодицы и буквально насаживает на свой член. Мне снова больно… Становится не так уж и влажно, как было поначалу. — Ты должна всем сказать, что я невиновен! Что я пытался спасти тебя, а ты хладнокровно пыталась меня убить! Очисти моё имя, Ксюша! Очисти его и я покажу тебе, как могу любить… — Прошу… — от боли слёзы снова выскочили из глаз. Арсений начал вторгаться грубо. Без какого-либо сожаления. Он словно не чувствовал, как я содрогнулась от этой боли. Страх снова завладел мной, как только Волохов обслюнявив палец попытавшись войти в меня. — Прошу!!! — Ты должна! Должна. — Остановись. Умоляю. Остановись! Мне больно! Толчок и он пронзает пальцем мой анус. От боли искры выскочили из глаз, а мне захотелось завопить во всю глотку. — Должна! Должна!!! Он кончал снова в меня. Я чувствовала как его член содрогался внутри. Чувствовала, как Волохов обессиленный отклонился от меня. Облегчение, едва он достал свой палец и член, пришло мгновенно. Всё засудило от боли. Содрогаясь от слез и боли, я потянула руку к промежности и собрала на свои пальцы кровь… Кровь — я не сомневаюсь. Едва заметив этот знакомый ярко красный цвет, заревела с новой силой. Ощущаю его приближение. Хочу вскочить на ноги и покинуть эту страшную комнату, но не могу. Обхватывает меня за талию и прижимает спиной к себе. Замечает кровь на моих пальцах, хватает за них и пристально всматривается, учащенно при этом дыша. — Предсказуемо. Ведь у тебя десять лет не было мужчины, — на выдохе произносит Волохов, — прости за эту боль. — Вообще-то… был. — коротко и ясно. Гром среди ясного неба. Разворачивает меня лицом к себе и я понимаю, что совершила самую страшную ошибку в своей жизни.