После прощения.

Резко хватает меня за подбородок и поворачивает лицо к себе. Его глаза искрят от злости и неконтролируемого потока агрессии. Вот он — настоящий Арсений, безжалостный и жестокий, готовый убить, готовый снова уничтожить. В нем не было никакой человечности. Монстр, от которого я просто обязана отгородить своего маленького Ангела. — Кто был у тебя? — Для тебя нет никакой разницы. — Ты — моя. Разница есть и ты, твою мать, даже представить себе не можешь, насколько она большая. Отпускает, дает мне возможность слегка отклониться в сторону. Ноги так и не могу сжать. Все покалывает и неприятно «режет». Словно прошёлся не членом, а реально ножом в мою промежность, разрезая каждый уголок, каждый миллиметр. Особенно боль приходилась именно в том самом месте, куда он так стремительно захотел вставить палец. — Думаешь, после всего этого, я всем скажу о том, что ты не виновен? Думаешь, что я серьезно дам тебе возможность искупить вину и быть со мной? Что позволю любить себя? — взрываюсь на смех, хотя прекрасно понимала, как внутри все раскалывается. Отец моего ребенка, который рисковал дважды жизнью, чтобы спасти меня. Но простить его за ту боль, за то, что был одним из тех, кто уничтожил меня… я не в силах. Никогда. Не могу. Ощущала себя опустошенной. Хотелось действительно дать шанс, посмотреть… Что-то меня тянуло к нему. Невидимая нить, и этой нитью был не общий ребенок. Мы оба были уничтожены физической и эмоциональной болью и оба искали спасения в этом жестоком мире. Только я его нашла в своем сыне, а Арсений пытается найти его во мне. Не получится. Я не хотела быть для него единственным весомым звеном, которое удерживало бы его в этом мире. Я не хотела быть для него отдушиной, быть единственным, что могло бы удержать душу в теле, а монстра в клетке. Старалась всячески внушить себе, что ненавижу эту мразь и, блять, где мой пистолет…?! — Кто прикасался к тебе? — Ты реально считаешь, что я принадлежу тебе? Почему? Потому что являюсь матерью твоего ребенка, или?.. Резкий выпад в мою сторону и хватает за горло. Арсений опрокинул меня спиной на кровать, заломив вмиг правую руку так, что из глаз посыпались искры. Боль нетерпеливым потоком пронзала меня. Трудно дышать, тяжело что-либо придумать. — Не думай, что ты мне безразлична! Смотри! — он прижимает мою ладонь к своей вновь кровоточащей ране. — Я легко подставился, чтобы спасти вас, спасти тебя… Если надо, так же легко встану перед пистолетом, который ты будешь держать в руке! Едва представив эту сладкую картину, я вмиг воплю во всё горло. — Так встань! — от переизбытка эмоций, начинает кружиться голова. Арсений, в чьих глазах была лишь злость и жестокость, тут же поменялся в лице. Он приоткрывает рот, всматривается мне в лицо. Наблюдает за той решимостью, что вспыхнула во взгляде, а затем усмехается, ослабив хватку за горло. — Хочешь моей смерти? — Желаю. Молю. Выстрелю и даже глазом не моргну! — Ну что ж, — снова усмешка, после чего он вмиг встает с кровати и принимается одеваться, — тогда позволь мне, как любому заключенному перед казнью, исполнить самостоятельно своё последнее желание. Ни черта не поняв его мотивом, я лишь проследила как Арсений выходит из комнаты. Черт, что происходит?! Ненавидела… Хотя всего двадцать минут назад наслаждалась сексом, затем сходила с ума от его жестокости, а теперь… это. Он согласен? Согласен на то чтобы я убила его?! О черт, да я же убью нахер! Отомщу за всё! Позволяю себе вспомнить всю ту боль снова, поэтому резко встаю. Кровь хлынула по ногам вниз, тонкими, но яркими линиями. Меня немного трусило, но скорее не от физической боли, нет, трусило от предстоящего морального потрясения. Я в очередной раз посмотрела на кровь, а затем прижала руку к своему животу. Он кончил в меня? Верно?! Ничего не могла вспомнить! Всё так слишком быстро и внезапно навалилось на меня большим грузом, что невозможно было описать моё внутреннее состояние. Я всего лишь жадно открывала рот в попытке схватить побольше кислорода и продолжала надевать вещи, несмотря на поток крови. Она быстро прекратила своё движение, но я так и не удосужилась от нее избавиться. Выхожу в коридор. В полной прострации. Не способна ничего мыслить. Только боль, эмоциональная боль, затащившая меня снова в эту ебаную мглу. Не хочу быть здесь! Хочу выбраться! Обратно к свету. К своему Ангелу. Ангел… Федор о чем-то увлеченно говорит, а я никак не могу понять, с кем именно. Замираю на мгновение. Не собиралась показываться в таком растрепанном виде перед своим сыном. Почувствовав мгновенную слабость, облокотилась на стену. — Я люблю тебя, знай это, — голос Волохова ничуть не удивил, — так же, как и люблю твою маму. Ты — ангел, а она — мать ангела. Такая же чистая и невинная, какой и была в первую нашу встречу. Даже у нее самой не получится очернить себя, ведь душа навечно будет безгрешной. — Моя мама — ангел?! — Федор наверняка улыбчиво это спрашивает, ибо его голос становиться звонче. — Непременно. И я хочу, чтобы ты дал мне обещание, что этого ангела всегда будешь защищать. Нет! Меня не разжалобить этими глупыми словами и просьбами. Он плохой человек, насильник и монстр! Он даже сейчас не смог сдержать своего внутреннего зверя и не причинить мне вред! Мир, конечно, фальшив и каждый имеет какой-то грешок за собой. Да, я тоже не без греха и возможно как-то заслуживала боли. Но не думаю, что эта боль должна быть настолько адски сильной. Прощение? Могла бы я предоставить эту роскошь такому, как Волохов? Позволила бы ему реально очистить своё имя и сорвать это клеймо «насильника»? Разве меняются люди после стольких лет за решеткой? Разве они становятся лучше? Разве не хотят отомстить тем, кто их засадил?! Каждый в этом мире является самовлюбленным, либо же просто эгоистом. Это две стороны одинаковой монеты. Никто не считает себя виновным, никто не считает свое наказание заслуженным. Всем чересчур всегда много, каждый хочет выйти пораньше, каждый думает, что с ним несправедливо поступили. Но они не думают головой именно в тот момент, когда совершают подобные преступления. Хочешь секса? Так блять закажи себе шлюху и за деньги делай всё, что захочешь?! Хочешь жесткости, закажи шлюху именно по БДСМ! Но нет же, им хочется нечто иного. Им хочется Власти. Власти над беззащитным и испуганным человеком, который ничего не может сделать. Им хочется быть хищником, который растерзает свою жертву за одно лишь неповиновение. Хочется вернуться в свою настоящую стихию, где страшнее зверя, является человек! И сейчас, едва я возвращаюсь в комнату, у меня нет никаких чувств. Я лишь иду, молча и целеустремленно. Готовая на всё. Готовая убить, если потребуется. Теперь я буду хищником, в чьих руках будет чужая жизнь. Но это будет жизнь не какой-то там невиновной жертвы… Это будет жизнь настоящего царя монстров. В сердце бомба. Как я могу просто стоять под ледяным душем и ждать? Чего? Настраиваюсь на предстоящее? А что должно произойти?! Неужели он даст мне в руки пистолет и встанет напротив? Не думаю, что Арсений так отчаялся что-то мне доказывать, что решил просто всё пустить на самотек. Он серьезно полагает, что сможет заслужить прощение, а я смогу попросту забыть тот кошмарный вечер. Ту адскую ночь. Все эти ужасные годы жизни, когда даже по пути к дому каждый раз оборачивалась, едва темная иномарка притормаживала позади. Спать строго с ночником и кричать, просто кричать от эмоциональной боли, в которую я погружалась каждый раз, едва закрывала глаза. Оказавшись в плену ледяной стихии, обхватываю себя руками. Не видела смысла слегка разбавить воду горячей. Мне хотелось этого ледяного ада, иначе содрала бы с себя кожу. Изнутри полыхала. Было душно и безумно горячо. Мне в самом деле казалось, что я схожу с ума. От ненависти. От предстоящего… от чего-то еще, что так яро сжималось сердце. Не верю я в любовь. Да и никогда не любила никого, кроме своей семьи. Не думаю, что люблю Арсения! Это даже было бы невозможно, через чур жестоко, даже по отношению к нему. — Каждый раз, — услышав его голос в ванной комнате, я вмиг проверяю наличие душевой шторки, — когда я оставался наедине с собой, то спрашивал себя только об одном. Зубы застучали. Но явно не от холодного душа. Занервничала и попыталась дотянуться до того места, где лежало полотенеце. Сквозь тонкую щель между шторкой и стеной, высунула руку. Пусто. — Отдай мне его. — Ты даже не хочешь узнать, что это за вопрос? — Я не желаю ничего знать. — Признайся, Ксюша, ты жаждешь услышать от меня хоть что-нибудь. — Ты ошибаешься, Арсений, — так же сурово произнесла его имя, как и он закончил свое предложение, — я хочу лишь выпустить пулю тебе в сердце… — И я не против! Мои глаза снова расширились. Он серьезно??! — Но для начала, поинтересуйся, каким же вопросом я задавался. Сглотнув, я все же пересилила своё циничное безразличие. — И какой же?! — Отойду ли в сторону, когда спустишь курок?! Вмиг мне всё показалось не таким уж и важным. Вода оказалась вовсе не холодной. Стук сердца уже не таким уж и ритмичным. А моя злость на него не такой уж и важной. Но в тот же миг, все мои чувства усилились в тысячу раз. Закрыла глаза и вскрикнула, едва шторка отодвинулась и Арсений, укутав меня полотенцем, тут же приподнял. Хочу понять что происходит, но через чур растеряна. Он попросту вытащил меня с душа, велел стоять на месте и не дергаться, пока вытирал всё тело. Меня трусило. Зубы так и стучали, а губ совершенно не чувствовала. Наверняка они такие же синие, как и кожа. Замерзла до безумия. Кости ломило от жуткой боли, все суставы вмиг начало выкручивать на триста шестьдесят градусов. — Решила слечь с пневмонией, пока семья в опасности?! — грубо и жестоко схватил меня за волосы и оттянул их немного назад. Голова запрокинулась, а Волохов заглянул мне в глаза. Видела как бегали его зрачки, изучающе наблюдая за моей испуганной реакцией. Он был зол, был в ярости, но боли мне не причинил. Даже эта хватка показалась совершенно безобидной… Ведь знаю, что он может и хуже. Снова представляю себя с пистолетом в руках и то, как стреляю ему в грудь. Перетрусило. От холода, или же от представленной картины?! Я не знала, ни черта не понимала, почему слезы выскочили из глаз. Тело всё обмякло, а мне показалось, что прошла целая вечность с тех пор, как Волохов прижал меня к себе. От его тела исходит такое тепло. Как за необходимостью, я схватилась дрожащими пальцами за его футболку и притянула к себе. Уткнувшись щекой в его грудь, просто расплакалась. Вот так просто. Вот так легко. Становилось невыносимо от того, что мне реально было больше не больно дышать и стоять вот так со своим насильником… Наедине. Я, голая, обмотана лишь одним полотенцем, а он здесь, весь такой встревоженный… От него до сих пор пахло кровью. Его кровью. Слегка отодвинувшись, я посмотрела на его футболку, сквозь которую давно уже просочилась кровь. — Тебя нужно перебинтовать. Хотела дотронуться до края футболки и приподнять её, чтобы получше рассмотреть бинты. Он перехватывает мою руку в районе запястье и заводит другой за свою спину. Просто смотрела в его глаза, пока не почувствовала что на ладонь был положен какой-то груз… Моргала часто, дышала прерывисто. Смотрела на гребаный пистолет и не могла понять, что теперь… что? — Предохранитель я снял. Там один патрон, — пожимает плечами, — но уверен, ты не промахнешься. В голове пустота. Мыслей вообще не было. Только я, он, и пистолет! Что мне делать с этим пистолетом?! — Нет, прошу! Хватит!!! Эмоции переполнили. Я вмиг выставила руку вперед и посмотрела ему в глаза. Вот он, зверь. Без усмешки. Конечно, блять! Ведь, сука, у меня в руках пистолет и я не намерена оставлять тебя в живых! В этот момент я почувствовала себя настолько сильной. Настолько храброй и казалось даже не боялась последствий. Ну, а что, мы скроемся вмиг, а он останется в этом доме, как и должно было быть изначально! Его душа должна быть заточена в этих стенах, где я страдала, где я кричала и молила о помощи. Он должен сгнить здесь, точно так же, как и его дружки. — Мне больно!!! Видишь решимость в моих глазах, сука?! Видишь, как сильно я жажду отомстить?! — И какой же был твой ответ?! Какой ответ был?! — повторяю вопрос. Из глаз искры! Нет, это гребанные слезы… В руках сила! Нет, это просто лихорадка… В душе лишь ненависть! Да, но там нет страха… — Не отойду. Спокойно. Без всякого страха. Без всякой фальши. Он улыбается и делает шаг ко мне ближе, отчего дуло пистолета теперь упирается в его грудную клетку. Кивает. Так спокойно, так обреченно. Словно знал, что я выстрелю. Нажму на этот чертов курок и всё, его не будет. Давай Ксюша. Давай! Отомсти! Убей эту тварь!!! — Что ты хочешь? Она и так вся порвана! — Аккуратнее можешь? — Ксюша, сладкая, успокойся… Тсс. — Ксюша… В его взгляде недоумение. Связка ключей. Закрыв глаза, отпустив всю боль прошлого… Я стреляю.