Сердце Ван Цзи

      Маленький, уютный дворик с небольшой круглой запрудой в середине обычно украшали цветы, но сейчас он весь укрыт был полупрозрачным покрывалом снежной пороши, сквозь которую проступала чернеющая от влаги земля.       Он знал и помнил здесь все до мелочей.       Знакомая до боли дорожка, заботливо расчищенная хозяевами от снега, вела на крыльцо с верандой, вдоль которой, как и несколько лет назад, висели и колыхались на ветру колокольчики и фонари. Сейчас, в честь праздника все было украшено с особой любовью, и привычный прислушиваться к музыкальным звукам Лань Ван Цзи остановился рядом, чтобы послушать перезвон колокольчиков. Настроенные на разную высоту, они издавали тихий мелодичный звон.       Господин в белом прикрыл глаза и поднял лицо к небу. Плотные, крупные, словно рисовая крупа снежинки покрыли его волосы, ресницы, застревая в складках губ – обжигающе холодные, как маленькие льдинки. Он вздохнул и приоткрыл губы, пытаясь уловить их вкус.       Снежинки падали и падали, колокольчики звенели, лаская слух убаюкивали сознание… Открывать глаза не хотелось, и то невероятно желанное, давным-давно забытое ощущение свободы и покоя охватило его. Впервые испытанное здесь, на ничем не примечательном илиньском постоялом дворе, а точнее – в той самой комнате на двоих, на втором этаже: «третья дверь налево от лестницы…».       Он шел туда впервые спустя годы, в одной руке сжимая Бичень в другой – связанные тугой лентой кувшины с вином – символы противоположных внутренних сущностей, одинаково сильных и одинаково правых. Разящий контраст их кровавой борьбы сказывался на нем долгие годы весьма мучительно. Но последние пять лет Верховный заклинатель четырех могущественных орденов привык жить на их границе, словно на лезвии ножа, смирившись с тем, что рано или поздно та из них, что окажется сильнее, одержит верх.       Комната на втором этаже давно ждала его и хозяева постоялого двора – немолодая семейная пара начинали беспокоиться, - где же задерживается их неожиданный гость – от чайной до их постоялого двора две минуты пешком, и господин давно уже должен бы прийти. Но они не смогли бы предположить того, что Верховному Заклинателю страшно сделать последние шаги, чтобы вновь оказаться перед заветной дверью. Он медлил, стараясь оттянуть момент, и признаться в этом не смог бы даже самому себе. Но уже стоило войти внутрь – покрытая снегом одежда начала намокать, давал о себе знать легкий озноб.       Спустя минуту, обласканный вниманием хозяев, и сопровождаемый их любезным увещеванием, по лестнице на второй этаж поднимался полный достоинства и величия господин Хань Гуан Цзюнь, Верховный заклинатель. Однако, стоило хозяевам удалиться, и за спиной бесшумно закрылась дверь, в комнате остался только Лань Ван Цзи.       Он провел рукой по волосам, стряхивая влагу от растаявшего снега, вздохнул, положил меч на столик рядом с кроватью и медленно, с трепетом обвел взглядом комнату.       Здесь почти ничего не изменилось: единственная большая кровать, аккуратно застеленная все тем же покрывалом из алого шелка, маленький столик и подушечки для сидения, полки для вещей, циновка на полу, узкий длинный ковер у кровати…       Труднее и больнее всего оказалось посмотреть в сторону окна. Глаза Ван Цзи словно боялись его, - он никак не мог заставить себя сделать это. Но на такой случай у Ван Цзи было верное средство.       Он развязал ленту, соединяющую кувшины с вином в одну связку. Еще не совсем согревшиеся, пальцы слушались плохо, но Ван Цзи не спешил – сердце частило так, что приходилось задерживать дыхание, чтоб успокоиться. Только все это зря – он прекрасно знал, возможно именно поэтому и пришел сюда.       Справившись с завязками, он вытащил пробку и сделал большой глоток. Крепчайшее вино обожгло глотку, Лань Ван Цзи закашлялся в рукав, на глаза набежали слезы. Легкий шок, и мгновенно стало спокойней. Точнее, сердце по-прежнему отбивало удары в высоком темпе, но господин Лань этого не чувствовал. Его охватила мягкая как вата невесомость, окружающие предметы покрылись туманной дымкой, стало очень тепло…       Вот так, сжимая в руке на треть опустошенный кувшин, он и приблизился к окну. Большое, широкое, прямоугольной вытянутой формы сейчас оно было закрыто и Лань Ван Цзи не стал его открывать. Лишь дрожащие пальцы прикоснулись к подоконнику, и заскользили задумчиво вдоль…       Тогда, - много лет назад - Вей Ин сидел на этом подоконнике у открытого окна, согнув одну ногу в колене, другую свесив на пол. Расслабленная поза, ироничная улыбка, слегка растрепанные волосы – алая лента в темной гриве… Уставший, но отчего-то очень счастливый. Темно-карие глаза, и чертенята в них – Ван Цзи всегда с интересом наблюдал, как они оживают, заставляя господина Вея безбожно дурачиться и пошло шутить.       Он откинул голову назад, на оконную раму: кадык, выразительная линия шеи, мощные плечи… Дальше, вниз – к ямочке между ключиц – Ван Цзи не позволял себе смотреть, дыхание перехватывало и без этого.       В левой руке Вей У Сянь сжимал кувшин с вином, а правой опирался о колено. Она свисала с него так элегантно, словно это положение для нее было самым удобным.       «Лань Чжань! Между прочим – отличное вино. Неужели не хочешь попробовать? А? Лань Чжань!»       Черная флейта и ослепительно белый меч – "оружия Тьмы и Света" мирно лежали рядом на столике, словно так должно быть всегда.       В тот день после ночной охоты они изрядно вымокли, попав под ливень. Но Вей Ину как будто все равно – пару глотков вина и ему уже жарко. А он – Лань Чжань – мог лишь изумленно смотреть на это и подрагивать от холода, во всей красе демонстрируя одно из своих самых высоких искусств – сохранять невозмутимость и не подавать виду ни в чем.       «Переоденься, Лань Чжань! Ты промок совсем. Я отвернусь, смотреть не буду. Обещаю. Ну же, Лань Чжань!»       Лань Чжань – то, Лань Чжань – это. Лань Чжань, - и «очи – горе», Лань Чжань, - и заливистый смех, и легкое дыхание, и насмешка, и внимательный, теплый взгляд, и глоток за глотком… И все нипочем ему!       Свободен, как Бог. Талантлив, силен, как дьявол. Порочен и прекрасен. Непостижимо прекрасен - Рай и Ад в одном лице. Его – Лань Ван Цзи – персональный Ад и Рай…       «Интересно, зачем ему я? А он мне – зачем?..» - вопросы без ответа на всю жизнь.       Лань Ван Цзи, точнее сейчас уже Лань Чжань покачал головой, с трудом оторвал ладонь от подоконника, поймав себя на том, что пальцы задумчиво гладят пустую деревянную поверхность. Он взглянул в окно – еще недавно мирно падающие снежинки теперь кружились легкой поземкой. Поднялся ветер. Шестая уже зима, с тех пор как он стал Верховным Заклинателем, и третья – с тех пор как они виделись последний раз. Если это можно назвать – виделись.       Лань Чжань сделал еще глоток - кувшин опустел наполовину. Голова закружилась, в то же время чем-то острым больно резануло в груди. Он отступил от окна несколько шагов назад и сел на кровать.       Тот раз был, наверное, единственным, когда он помнил себя после того, как выпил. То ли вино не было слишком крепким, то ли выпил, вопреки увещеваниям Вей Ина, не так много, но та ночь помнилась до мелочей даже сейчас, вместе со всеми дьявольскими шутками господина Вея, даже близко не представляющего какие эмоции они вызывают у «холодного и скучного» Лань Чжаня. Он помнил и мучительное переодевание, и шелковое покрывало, в которое Вей Ин собственноручно завернул его...       «Тебе тепло теперь? А, Лань Чжань? Тепло?»       Наклонился к плечу, шепчет в самое ухо, щекочет кожу губами, ресницами, и сердце - вдребезги, словно разбившийся лед. Сладко. Больно. Страшно. В голове - туман. На границе сознания чудом цела всего одна мысль: "Руки! Держи руки, Ван Цзи, не сорвись! Удержи, во что бы то ни стало!" ..       Но мучитель исчез вдруг - раскатистый смех где-то рядом… Это и хорошо – так много легче, можно перевести дух. От вина голова кружится все сильней, а Вей, – настоящий чертенок - вино словно не действует на него! Прошелся раскованной походкой, оглянулся.       «Эта улыбка – мне?..»       И пока Лань Чжань гадает о ее возможных смыслах, он завалился на кровать прямо в одежде. Допил вино. Кувшин аккуратно поставил на пол – и на том спасибо. И снова – то ли серьезно, то ли шутит:       «Лань Чжань, ты спать собираешься?.. Или будешь всю ночь в этом красном халате по комнате бродить?.. Хотя, знаешь – а тебе идет. Очень даже… Правда-правда!»       Смеется, запрокинув голову назад. Картина ласкает взор: волосы – по плечам, длинная шея, улыбается лукаво. Раскован и кажется (ох, как кажется!) соблазняет...       «Почему он счастлив? Отчего и мне так легко, когда смотрю на него? Словно я так же свободен, как он. Словно он во всем прав, а я счастлив, что он прав. Будто бы мне просто нужно это принять. Да что тут принимать?! Ведь я и правда – счастлив. Рядом с ним. Почему так? Откуда это волнение? Почему не могу справиться с ним? Чего и когда я не мог? С чем и когда не справлялся? Почему? Почему? Почему?!!!»..       А он бросает открытые взгляды и снова смеется. Его можно понять – безупречный Второй господин Лань пьяный «в хлам». Тут и правда немало поводов для шуток.       «Лань Чжань! Ну что ты замер? Иди сюда! Места хватит. Ну, правда, Лань Чжань!..» И вдруг очень серьезно: «Или ты не хочешь, чтобы со мной рядом? Но, я могу и на циновке, мне все равно. Лань Чжань! Не молчи. Скажи что-нибудь! Почему ты такой холодный?!»       "Это я-то? Я холодный?.. Шутишь, Вей Ин?.. Все равно ему. Тебе, возможно, и правда – все равно. Мне не все равно! И лучше тебе не знать, насколько я «холоден» на самом деле.."       Тогда он и правда – не узнал. И после, и много раз потом. Не знает и по сей день. Лань Чжань не заметил, как опустошил первый кувшин. Дурман охватил тело. Существует ли в этом теле сердце, понять уже не сможет даже тот, кому оно принадлежит. Лань Ван Цзи теперь не тревожило ничего, даже внезапная острая боль в груди больше не приходила. Тело и мысли охватила такая же легкость, как тогда…       А тогда он таки послушался и лег. С краю. Как можно дальше. Пробовал заснуть, но не смог. От вина слегка мутило, и тянуло бодрствовать. Вей Ин же наоборот – быстро отключился. А он, трезвеющий, сел, опираясь спиной на спинку кровати так, чтобы иметь возможность видеть спящего друга во всей красе, и смотрел полночи, не в силах отвести взгляда.       Вей Ин спал: черты лица разгладились, губы чуть приоткрыты, дышит ровно и глубоко… Как создала природа такое совершенство? Каждая линия тела, черты лица – в нем восхищало все. Безумно хотелось обнять, согреть губами каждую родную до боли черточку.       «Ты влюблен, Ван Цзи. Бесповоротно и явно безответно влюблен! Ты сошел с ума?» - говорил он сам себе, даже не пытаясь представить, как все это будет выглядеть в глазах того же Лань Си Ченя, не говоря уж о клане Гу Су Лань и сообществе заклинателей в целом.       Эти мысли бродили где-то рядом, но в тот момент были словно не его. Они будто витали в чьих-то чужих головах. Ему же хотелось одного - коснуться. Один раз. Прямо сейчас - пока Вей Ин так глубоко спит, он ничего не заметит и ничего не вспомнит утром.       Думал ли Лань Чжань, что невинное прикосновение, которое он позволил себе в ту ночь, лишь глубже затянет его в сети мощнейшей притягательности господина Вея?.. Конечно, не думал. Да и не хотел, наверное.       Он осторожно наклонился, сдерживая дыхание, чтобы ненароком не разбудить и дотронулся его губами где-то около мочки уха. Прохладная ладонь сама обняла горячий висок спящего и Лань Чжань на доли секунды прижался к нему виском. Он кожей чувствовал пульсирующую вену, вдыхал винный аромат, смешанный с каким-то еще новым, незнакомым запахом, исходящим от одежды и тела Вей Ина, – горько-сладким, сумасшедше желанным.       «Так бы умереть однажды», - подумалось вдруг. Мысль была настолько ясная, отчетливая, к тому же Лань Чжань, Лань Ван Цзи и даже Хань Гуан Цзюнь были настолько искренне согласны с ней, что стало страшно. Но несмотря на это, отстраниться не было сил.       Спустя несколько мгновений он все же заставил себя это сделать и сжал свою голову руками – чувства, потревоженные невинным объятием, оказались настолько сильны, что Лань Ван Цзи срочно потребовался свежий воздух. Он встал с кровати, забрался на подоконник и сел в той же позе, как сидел недавно Вей Ин.       Ночное небо освещала луна. Свежесть заполнила легкие. Лань Ван Цзи закрыл глаза. Мысли утекли куда-то в темноту ночи. Как будто и правда умер – никогда раньше не чувствовал он себя так свободно, так естественно в присутствии кого-либо. Существовал ли он в этом мире раньше? Да или нет? Сейчас, когда винный дурман почти рассеялся, второй молодой господин Лань был уверен, что именно в эту минуту он – жив. Здесь, в этой комнате необъяснимым образом счастлив. И больше всего на свете хочет, чтобы это никогда не кончалось.       Второй кувшин опустел наполовину. Этого уже оказалось много – слишком сильно кружилась голова. Все вокруг качалось, хотелось спать, разбить чего-нибудь или исчезнуть, но сердце отчего-то вдруг решило обнаружить себя и Лань Чжань вновь услышал, как сильно оно бьется в груди. Но ничего кроме досады это не вызвало.       Думать о том, что сегодня Вей Ин не пришел снова - который раз уже за последние три года - очень не хотелось. Кажется, его не заинтересовало даже высшее совершеннолетие Сычжуя!..       Мальчишка вырос на славу – сильный, умный, красивый, искусный мастер меча и заклинаний - гордость Гу Су Лань. Неужели Вей Ин не скучает по нему? Ведь он знает его с младенчества. И любит. Или уже – «любил»?.. Как это понять?       На любое приглашение – вежливый отказ. Да такой еще, от которого бывает особенно больно – официальный. Вей Ин последнее время писал, обращаясь к Лань Чжаню по титулу – Хань Гуан Цзюнь. И причина отказов всегда была веской – не придерешься. Да и чего ждать? У человека своя, сложившаяся жизнь. Вей Ин никогда не сидел на месте – вот и воплотилась его страсть к путешествиям.       Лань Чжань всегда знал где Вей находится в данный момент. Словно это знание могло помочь им сблизиться заново. Знал, но не мог понять, почему тот так внезапно и так бесповоротно отдалился. Ведь они были близкими друзьями. Столько дрались плечом к плечу, столько пережили вместе!.. Что там чувствовал Лань Чжань – в конце концов его личное дело. Он никогда никому не говорил об этом, и не давал малейшего повода Вей Ину что-либо заподозрить. Но такой близости душ у него не было даже с братом. Это он знал так же хорошо, как сам Лань Си Чень.       Конечно, внешне безупречный, возвышенный Лань Ван Цзи никогда не позволил бы себе выказать малейшей слабости или расстройства, но получать вежливые отказы с каждым разом становилось все больней. Еще больнее было зачем-то надеяться, что вдруг свершится чудо и Вей Ин, быть может, передумает и придет..       Пять лет он пытался приучить себя к такому вот – новому Вей У Сяню, но душа протестовала, не принимая неизбежности так же, как тогда, когда Вей погиб. Даже спустя годы Лань Чжань старался не вспоминать это время, - тогда он едва не сошел с ума от боли и чувства вины.       Три года наказания, которые назначил для него разгневанный дядя, были невероятно тяжелы, но именно они и спасли его. Спустя время он понимал, что ему повезло оказаться под дисциплинарным кнутом – душа болела настолько, что хотела покинуть тело, и лишь острая физическая боль помогла этому не свершиться. Знал ли Ван Цзи, что в недрах его личных «Облачных глубин» живет способность к настолько сильным чувствам? Что он может кого-то так остро, почти болезненно любить и молчать об этом годами?..       Сейчас уже это было не важно. Иногда, отчаявшись, он искал средство, которое помогло бы оторвать его от господина Вея, Вей У Сяня, Вей Ина. Которое помогло бы перестать видеть его во снах, перестать думать о нем и ждать. Будто рок прилепил его душу к Вей Ину, словно флейту к губам Темного Магистра (теперь даже он про себя называл его так!).       Второй господин Лань в настоящее время был первой фигурой в мире заклинателей. Крупнейшей фигурой, могущественнейшей. Власть в его руках была огромной. Он был очень богат, имел колоссальное влияние и почтение не только среди заклинателей, но и среди простых людей. Даже духи уважали и боялись его.       Но здесь, в этой комнате - «третья дверь налево от лестницы» - он понимал, что ни власть, ни слава, ни почет и уважение в обществе никогда не дадут ему и грана того, что щедрыми горстями давало одно присутствие рядом Вей Ина. Того, что давала ему одна его улыбка, один насмешливый взгляд или заливистый смех, одно лишь повторяемое и склоняемое на все лады бесконечное: «Лань Чжань!». Когда-то он был настолько глуп, что сердился на него за это, но сейчас… Дорого бы он дал за то, чтобы услышать теплое и чуть насмешливое «Лань Чжань…» хотя бы раз.       Больше всего он тосковал по тому времени, когда можно было беспрепятственно выслушивать любые его шутки и смелые заявления, поддерживать во всех безумствах, быть рядом, делать все, чтобы он чувствовал себя в безопасности и был хоть чуть-чуть счастливее среди немалого количества тех, кто не способен его понять.       Он старался не вспоминать их последнюю встречу, после которой Вей Ин больше не приходил ни на одно совместное мероприятие кланов, - ни на посвящение юношей, ни на турниры совершенствующихся, ни на совместную охоту, да никуда совсем…       Сказал ли Ван Цзи сам что-то ненадлежащее? Может быть, невольно обидел чем-то старого друга?       Он сотни раз прогонял в голове их короткий диалог и понимал, что причина отстраненности Вей Ина в чем-то другом. Скорей всего решение «уйти» было принято им намного раньше. Возможно, прямо тогда, когда они расстались на вершине горы и каждый пошел своей дорогой.       Дороги. Может быть в этом все дело?..       Лань Ван Цзи сделал последний глоток и кувшин опустел. Он попытался поставить его на пол, но рука неловко дернулась и кувшин, выскользнув из пальцев, разбился вдребезги. Он равнодушно оглядел осколки, затем завернулся в алое покрывало, в надежде заснуть. Но сон не шел. Лишь картины прошлого вставали перед глазами. И везде был он – улыбающийся, сильный, опасный и рисковый, самый близкий, самый родной – Вей..       Спустя час мучений Верховный заклинатель плакал, стиснув ладонями лицо. Молча. Тихо. Как воспитывали. Как надо. Как – правильно. Но слезы не дали успокоения.       Организм, годами привыкший к одному и тому же режиму, ровно в 5 утра проснулся. Ван Цзи встал. Оглядел комнату как сквозь туманную дымку. Счел себя нелепым. Собирая осколки разбитого кувшина, довольно сильно порезался, но не обратил внимания и кровь испачкала белый рукав…       Он вышел из комнаты, прикрыв дверь и спустился по лестнице вниз, не позволяя себе оглянуться. Прошлое было прекрасно, но его нужно отпустить, сейчас он был в этом уверен. Однако уверенность не давала никаких гарантий, что сделать это получится.