***
Идёт дождь, когда он покидает университет. Он чертыхается и задумывается, как скоро он закончится, перед тем как просто побежать к машине. Ему удаётся это, но он слегка намокает. Он вновь чертыхается, уже сидя в машине, спешно выскальзывает из пиджака и бросает его на заднее сидение, а затем включает обогреватель. Какое-то время он сидит там, пытаясь согреться, и слушает, как дождь барабанит по крыше машины. В конце концов он выезжает с парковки.***
Улицы пустынны. Люди попрятались в первых попавшихся магазинах, пережидая дождь, если они, на своё несчастье, вышли из дома до того, как он начался. Лишь один человек спешит по тротуару. У Генри уходит не много времени на то, чтобы распознать в этом бедняге Теда. Конечно же. Он подъезжает к нему, притормаживая, как только равняется с ним. Тед не замечает, так что он опускает окно. — Тед! Он в замешательстве оглядывается. — Залезай, — говорит Генри, останавливая машину и поднимая окно обратно. Тед забирается; он промок до последней нитки. — Залезай? — повторяет он. — Спасибо, теперь я чувствую себя проституткой. Генри, всхрюкнув, хохочет. — Снимай куртку. — Я не настоящая проститутка, ты же в курсе? — Ты мочишь мне сидение. — Так и быть. Он стаскивает куртку, укладывая её себе на колени. Он дрожит. Дождь пробрался под верхнюю одежду. Его футболка липнет к его коже. Генри трогается, но краем глаза видит, как Теда трясёт и как он кладёт руки на обогреватель. — Ладно, я не могу это вынести. Там в моём портфеле ещё одна рубашка. Тед поворачивает голову в его сторону. — Что? — Ты промок и замёрз. Переодень хотя бы рубашку. — Зачем тебе запасная рубашка? — На случай, если я пролью на себя что-то, естественно. — Естественно, — бормочет Тед, будто никогда не берёт с собой запасную одежду. Возможно, так и есть. — Она в портфеле, возьми. — Ладно, хорошо. Тед тянется за портфелем, вытаскивая рубашку. — Спасибо. — Не за что. Что ты делал на улице, кстати? — Не знаю. Я думал, что там не такой сильный дождь, а в итоге промок. Он пытается выбраться из футболки, ударяясь локтём о дверцу, и этот стук звучит довольно болезненно. — Ты в порядке? — интересуются Генри. — Лучше некуда. Он наконец избавляется от мокрой ткани, и они оба со смущением осознают, что он теперь без футболки. Генри продолжает усиленно пялиться на дорогу, пока Тед быстро надевает рубашку. — Так, — начинает Генри, — куда ты хочешь поехать? — Не знаю. Куда ты хочешь поехать? Почему-то Генри не хочет просто забросить Теда к родителям опять. Было бы здорово провести немного времени вместе и поделиться последними новостями. Их вчерашняя встреча и разговор заставили его понять, насколько он по нему скучал. Пусть даже платонически. Только платонически. — Ты голоден? — Ты уверен? — Насчёт чего? — Я имею в виду… это прозвучало так, будто ты приглашаешь меня на ужин. — Так и есть. — Ты уверен, что хочешь этого? — Иначе я бы не спрашивал. — Но ты не хотел вчера. — Полагаю, да. Но мы ведь можем быть друзьями, верно? — Конечно. Если ты не против. — Я был бы рад попробовать. Ты? — Да. Друг — это круто. — Тогда друзья.***
Всё заканчивается тем, что они берут китайскую еду на вынос и останавливаются на парковке. Почему китайская готовая еда? Потому что первые рестораны, в которые они заезжали, были заполнены людьми, прячущимися от дождя, а потом им просто было лень искать дальше. Да и не особо им хотелось. За окном до сих пор льёт как из ведра, и на парковке стоят только три других автомобиля. — Что случилось с театром? — спрашивает Тед, после того как они проводят несколько минут, молчаливо жуя. — Что ты имеешь в виду? — Ты всё ещё занимаешься этим, правда ведь? — Вообще-то, нет. — Что? — он выглядит действительно шокированным. — Это было слишком ненадёжно, я бы не смог хорошо зарабатывать на этом, даже если бы занялся этим профессионально. И у меня не так много времени на хобби. — Но ты любил это. — Любил. И до сих пор люблю. Я всё так же наслаждаюсь просмотром. И… — он обрывает себя на полуслове, чтобы не начать разглагольствовать. — И? — Ничего. — Ещё как чего. Говори. — Это глупо. — Давай. — Я сочиняю свой мюзикл. Тед сразу же выказывает неподдельный интерес, чуть ли не подпрыгивая на месте. — Могу я прочитать? — Я не знаю. — Пожалуйста. — Никто не читал это, за исключением Чеда, и он сказал, что это вышло плохо. — Поебать на Чеда. Я уверен, что это восхитительно. — Ну, вообще, я тоже не думаю, что всё настолько плохо, как он утверждает. — Это шедевр. Генри смеётся. — Ты даже не прочитал его, не стоит так возбуждаться. — О чём он? Ты уже придумал название? — Ты серьёзно хочешь послушать про это? — Генри по-настоящему удивлён, потому что никому обычно не интересно. — Если бы я не хотел, я бы не спрашивал. — Ладно. Он называется «Трудяги: Новый Мюзикл» Но я не уверен, что не поменяю это. — Мне нравится так. Генри поднимает взгляд, чтобы убедиться, что Тед правда имеет это в виду, а не шутит. Но он выглядит абсолютно серьёзным, так что Генри продолжает. — Это… история о компании друзей — бывших сокурсников. Они добились успеха в бизнесе, но им всё равно хочется вернуть беззаботные времена. Проведённые в том… — он делает неясный жест, — стареньком домишке на краю кампуса. Но эти славные деньки ушли навсегда. Он вновь бросает взгляд на Теда, улыбаясь. Он так увлёкся рассказом, что не заметил, как именно Тед наблюдал за ним. Кажется, ему действительно интересно. Он искренне взволнован историей. — Или… — тихо продолжает Генри, делая драматичную паузу, — нет? Тед роняет челюсть и приподнимает бровь, его лицо освещает яркая улыбка. — Пиздато, — всё, что говорит он. Генри смеётся. — Серьёзно? — Да! Чёрт, это очень круто, Генри! Похоже, он в самом деле не шутит. Генри не может сдержать улыбку, прикусывая нижнюю губу. — Спасибо. — Я хочу прочесть это. Жду не дождусь, когда он выйдет на Бродвей. — Он не будет на Бродвее, Тед. — Ты должен мечтать о глобальном. Почему нет? — Ты реально думаешь, что я могу написать что-то настолько хорошее, что оно окажется на Бродвее? — Да? — Ну, ты всегда был моим главным фанатом, Ричардс. И, думается мне, единственным. — Ты заслуживаешь больше фанатов, ты знаешь? Генри хмыкает. — Я даже не знаменитый, с какой стати у меня будут фанаты? — Я не знаю? Но когда-нибудь они появятся. Они будут, блять, боготворить тебя. — Хах… Ну не знаю. — Могу я прочитать это сейчас, или что? — Я как бы не ношу его с собой. И он ещё не закончен. В любом случае, ты скорее всего будешь разочарован. — Без разницы. Откуда взялась эта неуверенность в себе? С каких пор ты такой стеснительный? — Я не стеснительный. — А вот и да? Этот сценарий охуительный, и мы оба это знаем. — Ты ещё не читал его. — И я всё ещё хочу. — Хорошо, я дам тебе его почитать, и ты поймёшь. — Пойму что? — Насколько ты неправ. — Послушай, солнышко, я никогда не ошибаюсь. — Ты ошибаешься очень часто, Тед, — возражает Генри. Он не может подавить крошечную улыбку, вызванную милым прозвищем, хоть он и очень старался проигнорировать его, потому что господь милосердный. — Не на этот раз. — Посмотрим. — Сколько времени? Генри быстро достаёт телефон. — Около семи. — Спасибки. — Тебе нужно куда-то? — Нет… Ну, домой, в перспективе. — Они ждут? — Что? Нет. Мама, наверное, только рада, что я с кем-то общаюсь. Генри усмехается. — Я не могу вспомнить ни одного момента, когда ты не общался с кем-либо. Ты всегда был душой компании. — Люди меняются, Хидженс. — Что ты имеешь в виду? — То, что мы не виделись пятнадцать лет, и моя жизнь была не совсем… приятной. Люди могут быть довольно дерьмовыми. — Прости. — Это не твоя вина, а моя. — Что случилось? — Ничего. — Ладно? — Ничего, но… много. Ничего, о чём бы я хотел рассказывать. Это смущающе. — Смущающе, — повторяет Генри, глубоко задумываясь. Он с сомнением наблюдает за Тедом, глядящим в окно. Солнце уже садится, и тёплый оранжевый свет заставляет лицо Теда сиять. Это красиво, но Тед выглядит каким-то встревоженным. — Ты в порядке? — спрашивает Генри. Тед выныривает из мыслей, немного вздрагивая. — Лучше некуда, я здесь, верно? Я снова в Хэтчетфилде, я разберусь с этим. — Ты разберёшься с этим. Что бы это ни было. Может, его жизнь, может, именно это он подразумевает. Тед лишь улыбается, кивая.