His demons

Уён сидит за последней партой, кажется, уже на тысячной лекции за день и все продолжает дразнить свой и без того возбужденный мозг воспоминаниями об утреннем сексе. Он растекается лужей по столу, натягивая капюшон толстовки на лицо и глубоко вдыхает. Все болит, конечности будто налились свинцом, локти и колени саднят, мышцы ноют, но чем глубже он вдыхает, тем сильнее каждая клеточка его тела пропитывается возбуждением, и хочется ещё. Ещё секса, ещё любви, ещё объятий. Ещё демонов. Уён тихо стонет и трется щекой о мягкую ткань. Толстовка Сана приятно греет и так вкусно пахнет им, что сознание плывет. Но хочется большего. Хочется человеческого тепла. В кармане вибрирует телефон, и Уён вздрагивает от ощущения. Он ожидает увидеть сообщение от Сонхва с вопросом «что хочешь на ужин сегодня», но на экране загорается имя Сана. «Сможешь уйти с пар через двадцать минут?» Последний раз, когда Сан дергал его так с занятий, был несколько лет назад, когда Уён ещё учился в старшей школе. Первый сбегал с работы, второй — с уроков. Сан часто делал сюрпризы, Уён тоже. У них был прекрасный конфетно-букетный период. И сейчас самое время для его продолжения, но уже втроём. От предвкушения по телу бегут мурашки. Не задавая лишних вопросов, он отвечает «конечно», тут же собирает вещи и, не дожидаясь конца лекции, выходит из аудитории. Кутаясь в легкую куртку, он быстрым шагом направляется к одному старому дому в квартале от университета. Там, в подвальчике без вывески, находится его любимый магазин для взрослых. Сан подъезжает к зданию университета ровно через двадцать минут. Уён как ни в чем не бывало, будто только что вышел, стоит у КПП. Покупка в чёрном пакете надежно спрятана на дне его рюкзака. Уёна немного потряхивает от холода и волнения, но как только он видит в окне автомобиля сверкающее ямочками и хитрющими глазами лицо, в груди разливается тепло и он тут же успокаивается. Уён садится на пассажирское сидение, захлопывает дверь и сразу тянется к Сану. Его тёплые мягкие губы такие родные. Рука сама ложится на его бедро. Уён любит личное пространство Сана, ему нравится просто находиться в нем, чувствовать его энергию, которая словно радиация заползает под кожу, обволакивая и поглощая. После секса ему всегда необходимо это успокаивающее, убаюкивающее чувство тепла родного тела под боком, а когда по утрам на него нет времени, то он чахнет и изнывает целый день в ожидании вечера, когда его обнимут и приласкают, даря все то, чего не хватало. И как хорошо, что сегодня не надо ждать до вечера. — Уён-и, правило... — шепчет Сан в губы между поцелуями, но не отстраняется, продолжая отвечать. — Никаких рук... — ладошка Уёна проскальзывает по чужому паху и забирается под низ толстовки. — Ног... — пальцы касаются пресса, и по его спине тут же бегут мурашки. — И других частей моего тела... — Уён посасывает язык Сана, ласкает его своим, умирая от ощущения легкой шершавости. — На твоём члене и где бы то ни было поблизости, — он сжимает пальцы на выпирающих рёбрах и горячо выдыхает, когда острые зубы прихватывают его нижнюю губу. — Пока ты за рулем, — он гладит рукой плоскую грудь под толстовкой, задевая ещё мягкие соски, и все напряжение, скопившееся в его теле от нехватки тепла, уходит. В окно автомобиля настойчиво стучат, но ни один из них не обращает внимания. — А я где? — спрашивает Сан, утыкаясь носом в чужую прохладную щеку, и, не глядя, блокирует одной кнопкой все двери. — В моем сердце, — Уён целует снова и чувствует губами, как Сан улыбается. — Под моей кожей, — он сжимает указательным и большим пальцем сосок и наслаждается ощущением того, как он твердеет. — В моей голове, — Сан тихо стонет, медленно отвечая на поцелуи. — Ты в одной половине всего этого, а во второй половине Сонхва хён, — после этих слов Уён вновь чувствует улыбку на родных губах и игриво скользит по обнажившимся зубам языком. Снова стук, в этот раз ещё настойчивей. Уён нехотя убирает руку с груди Сана и рычит ему в губы, нежно сминая их ещё несколько секунд перед тем как отстраниться. — Да всё-всё, — не открывая окна, он нервно машет охраннику, чтобы тот отстал уже. — Каждый раз он злится как в первый, — усмехается Сан, заводит машину и назло медленно отъезжает с места. По багажнику шлепает ладонь. — Пристегнись, — как только Уён щёлкает ремнём безопасности, Сан давит на газ. С бешеной скоростью под заливистый смех младшего они скрываются за углом, а охранник так и продолжает кричать им вдогонку проклятия. Уён сидит в пол оборота развернувшись к Сану и борется с желанием убрать его длинные волосы за ухо. Ни он, ни Сонхва не позволяют ему стричься, восхищенно наблюдая за тем, как отрастает его маллет, чёлка начинает лезть в глаза, но при этом выглядит это все дьявольски красиво. — Куда мы едем? — на светофоре Уён все же протягивает руку и убирает вылезшую прядку за ухо, а после невзначай скользит пальцем по веснушкам на шее. — За Сонхва, — Сан перехватывает его ладошку, переплетает их пальцы и опускает обе руки на бедро Уёна. — Правило зачем повторяли? Уён улыбается. Его радует то, что Сан все реже называет Сонхва хёном. Они становятся ближе. А яджа тайм и его маленький сюрприз в рюкзаке должны этому ещё немного поспособствовать. — В твоём правиле ничего не говорится про шею, — Уён лукавит, потому что прекрасно понимает, что правило говорит о том, что нельзя дотрагиваться до водителя с целью возбуждения, а так как шея у Сана очень чувствительная, маленькая шалость с пальцем автоматически становится мелким, но все же нарушением. — Ладно, я больше не буду. — он щурит глаза. — А куда мы после того как его заберём? Сан переводит взгляд с дороги, рассматривая лицо Уёна, пока не загорается зелёный. — Иногда мне кажется, что ты у меня в голове живешь, — Сан сжимает пальцами его ладонь и второй рукой умело крутит руль, поворачивая на девяносто градусов. — Как ты только догадался, что мы не домой поедем, засранец мелкий? — Хоть ты давно и не делал сюрпризов, но я все ещё помню твою стратегию, — Уён слегка давит на больное, совсем чуть-чуть, чтобы не только сказать, что он скучал по его сюрпризам, но и показать капельку своей обиды. Сан морщит нос и грустно улыбается, паркуясь у входа в здание, где работает Сонхва, и конечно же, снова на месте, где стоять запрещено. — Там есть парковка, буквально в паре метров, — Уён показывает свободной рукой в сторону бесплатной стоянки для посетителей. — А то ты на штрафы тратишь денег больше, чем на мою учебу, — ещё одна болевая точка, но Уён осознанно играет с огнём. — Там он нашу машину не увидит, — Сан отпускает его руку, глушит двигатель и отстегивает ремень. — А если я ему напишу, что мы его ждём, — он разворачивается к Уёну, щелкает его ремнём и дёргает за ворот толстовки на себя. — Он, как всегда, запаникует и начнёт ругаться до того, как узнает, какой классный я приготовил вам сюрприз. Не все такие прозорливые как ты. Уён чувствует на лице горячее дыхание Сана, но кажется, будто кожу обжигает не оно, а адское пламя, полыхающее на дне его глаз. — Так что за сюрприз? — шепчет Уён в губы напротив. Если бы Сан не набросился на него сегодня утром, он бы сам набросился на него прямо сейчас. — Мы поедем в дом моих родителей на море. Знаю, что сейчас не лучшая погода, чтобы ехать туда, но нам надо сменить обстановку. Там красиво, — начинает Сан, но Уён вскидывает бровь. — И романтично, — не лучшие аргументы, чтобы увидеть яркую реакцию младшего. — И там нет никаких соседей, и ты сможешь быть таким громким, каким только захочешь. Бинго. Голос Уёна может доходить до ультразвука, до тональности, на которой разговаривают дельфины, до громкости, от которой лопаются барабанные перепонки и совсем не ангельское терпение соседей. Старшие постоянно шикают на него и затыкают. Но если этого запрета не будет, и он сможет не сдерживаться во время секса, то... — Ты пожалеешь, что разрешил, — Уён самодовольно ухмыляется и подаётся вперёд. Горячие губы Сана соскальзывают на скулу, затем на шею, язык рисует влажные дорожки на коже, надавливая на утренние метки, которые отдаются легкой болью в уже покрытом дымкой возбуждения сознании, ладонь опускается на ляжку и с силой сжимает. — Больно, — шипит Уён. — Приятно больно? — Сан сжимает ещё раз, но уже нежнее. — Да-а-а, — младший пошло стонет и откидывается на спинку сидения, чувствуя как маленькие, но сильные пальцы разминают забитые с утра и ноющие сейчас мышцы. — Займёмся сексом в машине? — Втроём? — Сан отстраняется и хищно улыбается, смотря на часы, Сонхва должен закончить работу и выйти с минуты на минуту. — Да, — Уён ладонью проскальзывает по животу Сана вниз, до ширинки, чувствуя возбуждение, натягивающее джинсу. — Нет, — улыбается Сан, убирая руку младшего от своего члена, поднося к губам и целуя пальцы. — Но когда приедем, мы должны хорошенько извиниться перед Сонхва за то, что все утреннее веселье прошло без него. Через пару минут Сонхва садится на заднее сидение и недовольно смотрит на развернувшихся к нему младших. Оба в чёрных толстовках, но старший знает, что толстовка Сана на Уёне, а Уёна на Сане. Красные припухшие губы растянуты в хитрые ухмылки, на шеях красуются следы засосов и укусов. Уен облизывается и задерживает дыхание. Сонхва потрясающе выглядит — бежевое пальто, светлые брюки в тон, темный свитер, чёрные как смоль идеально уложенные волосы. Очки... Сонхва был в очках в тот день, когда они познакомились. Уён помнит строгий взгляд за тонкими линзами в изящной оправе, длинные пальцы в серебряных кольцах, ослабляющие чёрный галстук и расстёгивающие верхние пуговицы на такой же чёрной рубашке, бордовые брюки, обтягивающие самые выгодные места. Он помнит этот дьявольский образ, словно это случилось только вчера. В тот день самым сильным его желанием было разделить своё восхищение с Саном. Уён много трудился для достижения своих целей, поэтому сейчас все его желания становятся реальностью. Сан смотрит на Сонхва с приоткрытом ртом, не отрывая взгляда от лица. Старший лишь дважды забывал оставить очки на работе, и в эти моменты Сана не было дома, чтобы насладиться этим великолепием. Это — третий раз. И Уён может поспорить на миллион долларов, что Сонхва ещё не понял, что забыл их снять. — Я даже не знаю, хочу ли я видеть как все это выглядит у вас под одеждой, — злится старший, игнорируя взгляды полные желания, скрещивает руки на груди и кивает на метки, расцветающие красными и сиреневыми цветами. — Поверь, — Уён вызывающе скользит пальцами по кадыку замершего Сана и оттягивает ворот, с гордостью показывая россыпь укусов на плече и ключице. — Это выглядит просто прекрасно. — Назад, — Сан говорит слишком тихо. — Пересаживайся, — это даже ужасает. Уён отдёргивает руку, словно кипятком ошпарило. Он хочет сидеть спереди. Ему нужно это. — Черт, — вопит он, слишком поздно понимая свою ошибку. — Ну Санни! Это не считается! Он любит сидеть спереди и долгими минутами наблюдать за карими глазами устремлёнными на убегающую вдаль дорогу, изредка чувствовать горячую ладонь у себя на бедре, переплетать пальцы и смотреть, как розовый язычок проскальзывает по сухим обкусанным губам. И самое главное — он намеревался серьезно нарушить правило в тот момент, когда наказание просто не смогло бы вступить в силу. Но... — Давай-давай, быстро пересаживайся. А то мы никуда не доедем, — но Сан знает, видит Уёна насквозь также, как и он его. Уён обиженно выходит из машины, с силой хлопая дверью — он не оставит это просто так. Ведь среди множества самых обычных и весьма странных правил, у них с Саном есть одно особенное. Негласное правило. Месть за месть. И в эту игру можно играть втроём.