Издержки профессии

Проснувшись первым, Россия решил не будить сладко сопящего под боком Италию поцелуями. Молча взяв сигареты, зажигалку и надев шинель, он вышел из номера, намереваясь спокойно покурить в холле или где у них там отведено специальное место для курения. Иван прихрамывал на правую ногу. Всё же вчерашняя ночь удалась на славу, у него болит абсолютно всё от спины до пальцев ног, а внутри такая пустота, что можно вспороть живот и изучать принцип строения черной дыры. Выйдя в коридор, Иван ещё даже дверь не успел закрыть, как за спиной раздался голос: — Ну наконец-то! Десять минут уже жду, — ворчал Альфред, с брезгливостью смотря на помятого Ивана в старой шинельке. — На вот, это тебе. Америка сунул ему стаканчик с ещё горячим кофе. Не сразу сообразив, что к чему, Брагинский отшатнулся от него, как от чахоточного. Сегодня Альфред был сам не свой, и верный признак этого — отсутствие улыбки. Да и когда он в последний раз чем-нибудь угощал Россию? Уже и не вспомнить, а может, и вовсе не было такого до сего дня. — Спасибо, — Россия с естественным подозрением покосился на неожиданный подарок. Подняв взгляд со стаканчика на кисло улыбающегося Альфреда, Иван без слов догадался, чего он хочет, поэтому и подлизывается. Странно, что он ещё не выговорил претензии насчёт их вчерашней канонады. Россия его даже зауважал за сдержанность. — Я отдам тетрадь, — Иван хитро блеснул глазами, видно, придумывая, чтобы такого попросить у него взамен, — если ты споёшь гимн. — Чего?! — возмутился Америка, чуть не выронив из рук идентичный стаканчик с кофе. — Извини, конечно, но я сегодня не в голосе. — Жаль, — Россия снова перевёл взгляд на кофе. — Сколько стоит? Америка махнул рукой, как бы говоря: «Да неважно, бери даром, мне не жалко». Но Россию такой ответ не устроил. — Сколько стоит? — повторил он свой вопрос, но уже более требовательно. — Не хочу быть в долгу, особенно перед тобой. — Я не мелочный, так что возвращать ничего не на… — Америка не успел договорить, как Россия сунул ему обратно в руки стаканчик с кофе. Простояв несколько секунд, молча смотря друг другу в глаза, будто не зная, что сказать, страны вздохнули, после чего они одновременно заговорили и тут же замолчали, поражаясь своей синхронности. Потеряв интерес ко всяким разговором, Россия молча направился в холл, как и планировал изначально до встречи с Альфредом. А Америка так и остался стоять под дверью, обдумывая сложившуюся ситуацию. — П-ха-ха! Я снова проиграл! — нервно смеясь, выдал Джонс, вот только в голосе совсем не чувствовалось радости. Подойдя к мусорному баку, Альфред не раздумывая отправил в него остывший кофе и вернулся в свой номер. Сев на кровать, после упав на неё, раскинув руки, он тихонько стал напевать гимн, не понимая, с чего вдруг им мог заинтересоваться Россия. Своего ему, что ли, мало? Или петь некому? — О, скажи, видишь ты в первых солнца лучах Что средь битвы мы чли на вечерней зарнице? В синем с россыпью звёзд полосатый наш флаг Красно-белым огнём с баррикад вновь явится… Закрыв глаза, Америка затих, продолжая копаться в себе. Поведение Ивана можно было сравнить разве что с вирусом, оно так же непредсказуемо и способно поражать врагов на большом расстоянии. Америку точно осенило, когда он стал перебирать в голове череду последних событий, он увидел свет в разбитом окошке. Резко сев на кровать, Альфред смущённо пробормотал: — А если Брагинский заинтересован во мне как в мужчине? Он ведь знает, что я гей, поэтому пытается пикапить, но не получается. Дважды вздрогнув от собственных мыслей, Альфред соскочил с кровати и выглянул в коридор. Пусто, все ещё спят в своих номерах, один он мучается бессонницей. Нужно дождаться возвращения Ивана и тогда уже напрямую спросить его об этом. Конечно, честного ответа ждать не стоит, но в сложившейся ситуации Америка будет рад любому бреду. Главное, чтобы его сказал Россия. А сейчас время дежурства! Полчаса простояв у двери, сумев-таки изловить Россию и быстро и без всяких разъяснений затащить того в свой номер, Америка без подготовки зрителя, ничего не объясняя, запел гимн США под возмущенный мат Брагинского. Услышав знакомые слова, Россия замер, а Америка продолжал горланить. Да уж, у него совершенно не было слуха. Правильно говорят: медведь на ухо наступил, но в случае с Альфреда ему косолапый, похоже, на яйца наступил. (пояснять, думаю, не нужно, о каких яйцах идёт речь?) Присев на кровать, Иван решил терпеливо дождаться окончания концерта, а уже после высказать этому выпендрёжнику пару ласковых. К счастью, долго ждать не пришлось. Пропев пару куплетов, Америка сдулся. Тяжело дыша, он присел на стул и спросил хриплым голосом: — Доволен? — Нет, блядь, не свой гимн надо петь, а моей страны! — прорычал Россия. И надо же было этому Америке испортить такое прекрасное утро! Но с другой стороны, Россия хоть немного повеселился. Альфред резко затих, настроение с хорошего упало до плохого. Похоже, он жестоко ошибался в своей догадке. Неинтересен он России, так что можно закатать губу обратно. Глупо с его стороны было надеяться на симпатию после стольких распрей и Холодной войны, очень глупо. Стараясь держать всё в себе, не показывая слабости, как и разочарования, Альфред, скрестив руки на груди, недовольно хмыкнул. — Не знаю я твоего гимна и петь не буду! Будучи, мягко говоря, недовольным тем, что его против воли затащили сюда и заставили слушать этот бессмысленный набор звуков, который даже в качестве будильника не сгодится, Иван зло прошипел: — В таком случае ты не против, если я прочту на собрании хотя бы половину из содержимого той тетради? Америка опустил взгляд, точно виноватый ребёнок. Ему бы очень не хотелось, чтобы кто-то посторонний узнал хоть один из его постыдных секретов. Хорошо зная Россию, Америка уже догадывался, какую из записей он зачитает первой, а какую оставит на десерт. Если такое и правда случится, то Альфреду будет стыдно даже Англии в глаза смотреть, ведь половина его секретов связана с ним, а вторая половина — с Россией. Уняв злость, Иван решил, что пора бы уже прикрыть этот цирк. Бросив что-то вроде «я сейчас», он вышел из номера, а вернулся в него уже с той самой общей тетрадью, на обложке которой красовался белый парусник. В последний раз взглянув на обложку, Иван протянул тетрадь Америке со словами: — Она мне больше не нужна. Осторожно взяв её в руки, не веря, что Иван столь просто расстаётся с такой ценной вещью, Америка на радостях пролистал все сорок восемь страниц от начала до конца. Вскочив с места, Альфред растерянно завопил: — Она пуста! Россия, ты!.. Чёрт! Вот дерьмо! Каким же он был идиотом! Поверить в такой детский развод, это просто уму непостижимо. Он ведь и правда готов был едва ли не всё, только бы Россия никому ничего не разболтал, а в итоге получается, ему и шантажировать-то Альфреда было нечем. Но воображение Америки говорило об обратном. Господи, как же стыдно и больно. И почему он такой доверчивый? Случай с обманом повторился, точно как и во время СССР, когда Америка хотел сбросить на него бомбу. Но Брагинский пригрозил ему, сказав, что в долгу не останется и в ответ сбросит на него с десяток похожих бомб, и тогда останется от его Штатов одно только название.