Издержки профессии

Каждое утро с чего-то начинается: например, с кофе, как бы сказал Америка, с секса, вставил своё слово Франция, с похмелья, хватаясь за голову, поддержал бы разговор Россия. Италия бы промолчал, так как для него утро начинается часов этак в одиннадцать, а вот для его брата, Романо, оно всегда начинает по-разному, например, сегодня оно началось с марафона. — Ну чего ты застеснялся?! Это платьице тебе очень идёт! — радостно вещал Испания, догоняя Ловино. — Отвали, извращенец! — пищал Романо, спасаясь бегством от надоедливого испанца. Если изначально идея переодеться в платье и встать у входа, чтобы заманивать в кафе посетителей, показалось Ловино хорошей, то сейчас же он, наоборот, готов был руками и ногами упираться, лишь бы не заставили показаться на людях в таком виде. Остановившись возле фонарного столба, дабы отдышаться, Испания огляделся. Ловино нигде не было видно, как пить дать, спрятался. А ведь Антонио за этим чертёнком с самого утра бегает, надо с этим что-то делать. Испания задумался. Серьёзно задумался над тем, как бы перехитрить нашу вульгарную скромницу и уговорить поработать на него хотя бы сутки. В голову как всегда в таких ситуациях ничего не лезло, но одна идея всё же была, хоть и до ужаса абсурдная, и для этого Антонио понадобится приманка. Пицца или же паста точно не подойдёт, с ними возиться долго, нужно что-то поменьше и не требующее приготовления. Надеясь выманить Романо, Испания положил на асфальт спелый помидор и, спрятавшись за углом, принялся ждать, когда рыбка клюнет на крючок. Однако удача явно была не на стороне Испании, и вместо Романо на горизонте показались совершенно другие страны. Россия с опаской обошел коварный плод, недоумевая, откуда он мог здесь взяться. А вот шедший позади Америка, беззаботно попивая молочный коктейль и не сводя взгляда с широких плеч Ивана, естественно же, наступил на помидор, поскользнулся на нём и упал на Россию. Позади Америки также шли другие страны, поэтому их падение не осталось без внимания. Восемнадцать удивленных глаз с любопытством смотрели на этих двоих, другие страны пытались понять, что произошло. Альфред и сам бы очень хотел знать, что это было и как под ним оказался Россия, но одно он знал точно: эта сцена явно была кем-то подстроена, чтобы посмеяться над его чувствами. Маловероятно, что это мог сделать сам Россия, но исключать его из списка подозреваемых не стоит. Быстро поднявшись, Альфред окинул взглядом всех присутствующих. Да уж, немаленькую толпу они собрали, прям карта мира. Растерявшись от этого ещё больше, Америка с недовольным видом поднял стаканчик, растерянно смотря на растёкшийся по асфальту напиток. «Чего уставились? Мы вам не клоуны!» — бурчал про себя Америка, будучи уверенным в том, что подобную пакость мог сотворить только Италия и никто больше. Тут даже объяснять ничего не нужно, и так понятно, зачем и почему. Ревнует он его к Ивану, вот и всё тут. Среди толпы зевак за спинами братьев итальянцев Альфред заметил промелькнувшую невзрачную фигуру. Неужели Беларусь? Выходит, он тоже стал свидетелем этой неприятной сцены. Смутившись от собственных мыслей, Америка не стал устраивать скандал, а просто ушёл. Что в это время делал Россия и ушёл ли он следом за ним, Джонс не знал, но когда он заворачивая за угол, в глаза ему ударил отраженный от гладкой поверхности металла луч света. Остановившись возле столба, Альфред коснулся холодного железа. Перед глазами пронеслась сцена падения и ошарашенное лицо России. Разозлившись, Альфред крепко сжал корпус, сминая его. Сейчас ему больше всего на свете хотелось закричать, выплеснуть на ком-нибудь злость и убежать как можно дальше отсюда. — Чего скис? Америка вздрогнул, услышав знакомый хрипловатый голос. — Бел… — Америка снова забыл его имя. Республика Беларусь или Белоруссия? Как правильно-то? Николай медленно подошел к нему, держа руки в карманах, отчего эта встреча стала приобретать более интимный характер. — …ларусь, — помог ему Коля, раздражённо хмыкнув. Неужели этим безмозглым созданием так трудно запомнить название его страны? — Да, Беларусь, хех, — Альфред глупо улыбнулся, пытаясь скрыть за фальшивой улыбкой отчаяние. — Я помню, помню. Альфред опустил взгляд и, как брошенный щенок, стал ждать чуда, что кто-нибудь подойдёт возьмёт его на ручки и отнесёт домой, шепча на ухо всякие приятный штуки. — Пошли, — буркнул Николай, сделав несколько шагов в сторону аллеи. — Куда? — спросил он, машинально сделав шаг в его сторону. — Домой провожу, котёнок ты, блядь, брошенный. Америка раскрыл рот от удивления, пытаясь понять, его только-что оскорбили или сделали своеобразный комплимент? Если слово «котёнок» можно засчитать за милое сравнение, то «блядь» — это уже оскорбление. И выходит, его оскорбили, назвав котёнком? Бред какой-то. Он явно что-то не так понял. Всю дорогу до дома они шли молча, в какой-то момент Коля стал жалеть о своём необдуманном поступке, но стоило взглянуть на убитое лицо Альфреда, как все сомнения разом рассеивались. Выполнив обещание, Беларусь сразу же хотел уйти, но Альфред остановил его и пригласил в дом под каким-то мифическим предлогом. У Коли не было желания распивать чаи с этим… с Америкой, но в дом он всё же вошёл и, даже взяв на себя инициативу, сказал, что сам всё сделает, а Америка пускай пока мысли в порядок приведёт. Хоть и прошло почти два часа, но Америка ещё был расстроен, оттого и из рук всё валилось. Стоило только Николаю снять пальто и повесить его на вешалку, как у Америки глаза на лоб полезли и линзы запотели. Да уж, нечасто увидишь этого ворчуна в домашней футболке и потёртых джинсах. Если приглядеться, то они вполне сойдут за ровесников, даже стиль одежды держится на одном подростковом уровне. Мучаясь с чайником, у которого была треснута ручка, и поэтому, как ни старайся, но пар обжигал руки, из-за чего его невозможно было взять без прихваток, Коля постоянно шипел от боли и гневно посылал куда-то Америку с его, как он выразился, ёбанной силищей. — Давай помогу, — сказал Альфред и, подойдя к нему, надеясь галантно выпендриться, схватился за ручку голыми руками и, естественно, обжёгся. Коля закатил глаза, не понимая, чего это он так выпендрёжничает перед ним. Хочет показать свою силу? Звучит, конечно, логично, но не поддаётся объяснению, как и всё, что делает Америка. Схватив его за запястье, Беларусь внимательно осмотрел ожог, затем открыл холодную воду и сунул пострадавшую конечность под струю. Пока Альфред скулил то ли от холода, то ли от жжения, Коля не сводил с него глаз, любуясь страданиями и внешностью. Голубоглазый блондин с миловидной мордашкой. Будь он на голову выше и имей славянские черты лица, Коля мог бы и влюбиться. Что ни говори, а Америка — определенно его типаж, но братья явно не одобрят подобных отношений. Отпустив чужое запястье, Коля хмыкнул, смутившись от собственных мыслей. Вернувшись к заскучавшему чайнику, Николай дал Америке команду вымыть руки с мылом и больше не самовольничать, пускай уж лучше где-нибудь в сторонке посидит, целее будет. Уплывая в океан раздумий, Беларусь упустил момент, когда Альфред приобнял его со спины, разместив на плече подбородок. Ещё не до конца вернувшись из размышлений, Коля в пол-уха улавливал бормотания Америки: — Ты не такой, как брат, ты совсем другой. Пускай и ведёшь себя как последняя скотина, но, это… Внутри ты добрый. Николай не хотел и не собирался выслушивать сопливые льстивые комплименты, поэтому дёрнул плечом в попытке скинуть его с себя, но услышав характерные всхлипы, Коля замер. На сей раз утешать Альфреда он не собирался, но и бросить его вот так не мог. Америка ведь его не отпустит, а если отпустит, то обязательно озлобится и будет мстить. О да, он та ещё злопамятная скотина. — Долго собрался в жилетку плакаться? — проворчал Беларусь спокойным ровным тоном, даже и не скажешь, что злится. — Что? — у Альфреда всегда были проблемы с русским языком, а белорусского так и вовсе не знал, а Коля, пребывая в растерянности, перешёл на родную речь. — Хватит об меня сопли вытирать! — рявкнул Беларусь, отталкивая Америку. Взглянув в эти опечаленные голубые глаза, полные надежды, Коля, смилостивившись, буркнул: — Тащи бухло. — Зачем? — в данный момент Альфред соображал очень туго. Он, конечно, сумел уловить игривый намёк, но вопрос вырвался сам собой. — Об твою голову её разобью, может, полегчает, — Коля ехидно улыбнулся, скрестив руки на груди, а вот Альфред, похоже, не уловил юмора, оттого и напрягся. — Что за тупой вопрос? — фыркнул он, решив пояснить для особо несообразительных: — Лечить тебя буду. Америка больше не задавал вопросов, он молча достал из верхнего шкафчика бутылку виски и звучно поставил её на стол, ожидая реакции Беларуси. Коля медленно взял бутылку, прочёл этикетку и, похоже, остался доволен, это было прекрасно видно по его расплывающейся улыбке. Альфред отвернулся, собираясь достать стаканы. Немного алкоголя сейчас будет очень кстати: поможет успокоиться и согреться. Конечно, Альфред не являлся большим любителем такого рода успокоительного, да и Коля выглядит слишком свежо для алкоголика, но в хорошей компании можно и выпить. Взяв два стакана и закрыв шкафчик, Америка едва не лишился дара речи, увидев, как Николай хлещет виски прямо с горла. Недолго думая, Альфред оставил стаканы на столе и попытался его остановить, за что получил толчок в грудь и осудительную реплику: — Отвали, а! — Да без проблем, — хмыкнул Америка, не оставляя попыток забрать виски, — только бутылку поставь на место. — Пшёл нах! — выплюнул Коля и вновь присосался к горлышку. — С радостью! — машинально шикнул Америка, забыв, что находится у себя дома, а не наоборот. Коля подавился виски, приняв такой ответ за шуточное предложение переспать. Откашлявшись, Николай звучно рассмеялся, после чего, утирая слезы, выдал, находясь под действием алкоголя: — А знаешь, отыметь Америку — это прям моя голубая мечта. Хоть сейчас на кукан насажу. — Я не против, — ослепив его своей фирменной улыбкой, Альфред наконец-то забрал виски и вернул бутылку на верхнюю полку, где Николай со своим ростом её точно не достанет. — Чё? — Коля так и стоял, раскрыв рот от удивления, вытирая тыльной стороной ладони брызги, оставленные виски. Проморгавшись, Николай с немым вопросом посмотрел на Америку, понимая, что тот, судя по всему, не шутил насчёт переспать. Коля поджал губы. Алкоголь ещё играл в крови, значит, на утро он может ничего и не вспомнить, но Америка, жук навозный, обязательно напомнит ему об этом. «Англия, что же ты такую блядь-то воспитал», — пронеслось в голове Николая, который уже сам в себе запутался. — Не, я не хочу. Николай смутился, понимая, насколько по-гейски прозвучала эта фраза, от этого и сопротивляться стал меньше, когда Альфред снова подошёл к нему. Америка в плане характера ему не нравился не только как страна, но и как человек, но, как он и сам сказал, отыметь этого крикливого капиталиста — это не просто мечта, а практически цель всей жизни. Конечно, Коля не в прямом смысле этого слова хотел совокупиться с ним, но… надо же с чего-то начинать.