MINE

      Чулли воспользовалась советом отца, а именно навестить мать без предупреждения, но прогадала, так как та уехала в срочную внеплановую командировку на несколько дней. Уехала еще в понедельник рано утром, и никто этого не заметил. Это не сложно ввиду чрезмерной занятости генерального директора крупного конгломерата. У Чулли был доступ к календарю матери, но та редко вносила туда внеплановые мероприятия, поэтому, приехав в офис, была удивлена новости, что директор вернется только в субботу, а все запланированные конференции проведет по видео-связи без изменения в расписании. Поэтому-то девушка и ничего не заподозрила, отправившись в главный офис.       Набрав номер родственницы, Чулли вновь услышала долгие гудки, прервавшиеся почти сразу. Значит, мама целенаправлено сбросила звонок, после чего выключила телефон, потому что следующая попытка встретила короткие гудки и оповещение от робота об этом.       Пришлось ждать до субботы.       Сев в машину и скомандовав Чонгуку ехать домой, Чулли встретила одно молчание. Парень даже не кивнул, без слов выполняя приказ. Девушка чувствовала напряжение в воздухе, будто бомба готовилась взорваться, но в течение недели водитель не проронил ни слова ни находясь в машине, ни в университете, ни в особняке при случайных встречах.       В такие минуты Пак еще больше ощущала себя одинокой. Она привыкла к «нелюбимым» разговорам в машине, к откровениям с парнем, когда он, сам того не понимая, выпытывал информацию, которой девушка ни за что не стала бы делиться просто так. Какое-то наваждение.       — В субботу в десять утра будь готов, поедем в офис к моей маме, — произнесла Чулли в пятницу, предупреждая водителя о своих планах, но тот молча прошагал к себе в комнату. — Эй, ты меня слышал? — крикнула она ему вслед, желая получить хотя бы «угу».       — Я еще не оглох, — небрежно ответил тот и захлопнул дверь себе в комнату.       — Самый короткий разговор, клянусь, — пробурчала Чулли себе под нос.       Чулли внесла событие в календарь с оповещением, чтобы Чонгук не забыл или не оправдал опоздание отсутствием таковой записи в расписании.       Утром субботы он, как штык, ждал Пак на первом этаже в холле особняка и все так же молчал. «С трудом вериться, что он раньше был таким разговорчивым», — думала Чулли, глядя на сосредоточенного на дороге парня. Но, на удивление, Чонгук нашел что сказать:       — Мой рабочий день сегодня до двенадцати, имей в виду.       Чулли на это лишь ухмыльнулась — собственный водитель ставит условия. Пак и не планировала задерживать парня дольше положенного. Разговор с матерью займет не больше пяти минут, поэтому еще даже останется время доехать до дома и выполнить несколько поручений Хёка. Зря Чон волновался.       Девушка поднялась на верхний этаж как к себе домой, ее снова пропустили без предоставления пропуска. За считанные секунды Пак оказалась на этаже, где располагался офис генерального директора, и через прозрачные двери конференц-зала она увидела, что мать на месте и проводит совещание. Все согласно расписанию.       Через несколько минут двери конференц-зала распахнулись, и из него вышел практически весь состав совета директоров, продолжавших обсуждение важных вопросов совещания, сотрудничество между отделами для решения некоторых возникших проблем, а кто-то просто разговаривал по телефону, обещая скоро вернуться.       Чулли не стала ждать особого приглашения. Она ворвалась в кабинет, где скрылась мать, сразу, как та успела в него зайти.       — Чулли? — удивилась женщина при виде дочери. — Милая, что ты здесь делаешь?       — Я пыталась записаться на прием, но у тебя в расписании нет даже минутки для встречи с дочерью, — жаловалась девушка, но с улыбкой на лице. Она была рада такому стечению обстоятельств, что смогла, наконец, увидеться с матерью.       — Все верно, дорогая, у меня сейчас совершенно мало времени! — отвечала миссис Пак, садясь за рабочий стол.       — Обещаю, мой вопрос не займет много времени, и я тут же уйду.       — Ну хорошо, три минуты — не более. Затем у меня звонок с управляющим Сингапурского филиала.       — Я прошу тебя дать согласие на аннулирование контракта с Чон Ёндже, я уже получила… — начала Пак, но женщина с суровым видом перебила ее.       — Что, прости? Не ты ли настаивала на том, чтобы его продлить? Помню, как я говорила тебе бросить эту затею, но ты умоляла чуть ли не с истерикой, что это оправдано, что это заслужено.       — Мам, я все знаю, но пожалуйста, дай согласие. Клянусь, я не буду больше настаивать на…       — Знаешь, — снова не дала договорить миссис Пак, — в бизнесе дела обстоят так: есть условия договора, и все стороны должны им следовать. Любое отступление от положений контракта имеет последствия, и я тебя предупреждала, но ты уверенно заявляла, что доведешь дело до конца. Что в итоге? Девушка в больнице, а с ее братом ты, видите ли, не справляешься. Поэтому этот договор — урок и для тебя, что неугодных работников необходимо увольнять без вторых шансов или отработок. В этот раз я не пойду навстречу твоим капризам и не позволю унижать себя еще раз. Я все еще помню, как ты не явилась на благотворительный вечер неделю назад, хотя я тебе многократно писала, насколько он важен для нашей семьи.       — Но ты же знаешь, что я была… — попыталась оправдаться Чулли, но мать как заведенная продолжала свою тираду.       — Я говорю сейчас. Я устала вечно подтирать за тобой. Твои действия бросают тень на нашу семью, и я вынуждена тратить силы и деньги на решение этих проблем, которых не было бы, если бы ты делала так, как я говорю. Знаешь, во сколько обходится лечение той девушки? Знаешь, сколько труда было вложено, чтобы новость об этом не распространилась по сети, чтобы акции компании не упали ниже некуда, чтобы тормозить следствие насколько это возможно? Ты понимаешь, что натворила? Поставила под удар будущее всей семьи ради собственных капризов! На этот раз будет по-моему. Никаких аннулирований, никаких послаблений. Если только брат той девушки досрочно не погасит ее долг, и я запрещаю погашать этот долг за него! Впредь я буду следить за движением твоих финансов, и не дай Бог замечу что-либо подозрительное — я закрою для тебя доступ к нему! А теперь иди, у меня важный звонок.       Чулли весь разговор не дышала. Хотя это и разговором-то с натяжкой можно назвать. Девушку буквально размазали по стенке, дав понять, что она ничего не может сделать самостоятельно — за ней всегда стоит всемогущий родственник, который вправе воспользоваться либо кнутом, либо пряником.       В горле Пак застрял ком, но девушка стойко держалась, чтобы не разреветься перед матерью, показать свою слабость и дать повод для еще большего унижения. Слабо кивнув, она на ватных ногах зашагала к выходу, за спиной слыша радостный тон приветствия директора Сингапурского филиала компании. Чулли готова поспорить на свою жизнь, что за последние десять лет никогда не слышала, чтобы мать так разговаривала с дочерью.       — Подождите секунду, господин Вонг, — послышалось за спиной, после чего женщина вновь обратилась к Чулли: — Милая, у тебя меньше чем через неделю День рождения, затем через «Определение» начнется важный этап твоей жизни. Постарайся, чтобы тебе достался достойный молодой человек. Не зря я тебя просила заводить дружбу исключительно с соответствующими по уровню нашей семье людьми. Уж будь добра, сделай так, чтобы я опять не краснела.       Чулли даже не оглянулась, слушая это, и с силой сжимала ладони в кулак. Это все, что ей скажут? Про «постарайся»? Но это не зависит ни от кого. Главе огромной корпорации «MINE» уж должно быть известно, что ни один человек доселе не сумел обмануть, подстроить процедуру «Определения» таким образом, чтобы подгадать судьбу и подстроить более выгодную партию. История знала тех, кому «повезло» в этом плане, но были и те, кто заполучил «не соответствующего» по уровню молодого человека или девушку.       Пак чувствовала, как на нее вылили ведро помоев. Никогда она не чувствовала себя ничтожеством, пустым местом, пылью, униженной настолько, что хотелось провалиться сквозь землю.       Такого от матери было трудно ожидать. Простого отказа было бы достаточно, но чтобы из всех возможных обоснований выбрать настолько циничные… Даже оправдаться по поводу отсутствия на благотворительном вечере слова не дали вставить. Матери все равно на состояние здоровья дочери, как будто она специально не пришла, несмотря на приказ родственницы.       Чулли не знала, как оказалась в лифте, но когда пришла в себя, ощутила дикую панику наподобие клаустрофобии. Пак резко принялась нажимать каждую кнопку на лифте, пытаясь остановить лифт на любом этаже и оказаться в более просторном месте, где можно вздохнуть глубже.       На девяносто шестом этаже лифт издал характерный сигнал, двери открылись и выпустили девушку в холл. Чулли опёрлась о стену, стекая по ней как желе. Она тяжело дышала, в глазах плыло от наступающих слез и жуткой обиды на мать за подобное отношение. Как она могла? Слова доброго не услышать, зато весь негатив так легко лился из уст родного человека. Неужели дочь ничего не значила? Неужели она лишь приложение статусного человека, брелок, которым хвастаешься тут и там, демонстрируя на благотворительном вечере, вечеринке, показе?       — Девушка, с Вами все в порядке? — рядом оказался работник, который сразу подбежал к Чулли и постарался поднять ту на ноги.       — Да, — или что-то подобное выдавила из себя Пак, разрешая неизвестному мужчине помочь.       — Вам что-нибудь принести? Может, воды? — обеспокоено спрашивал он, усаживая девушку на близстоящую лавочку.       Чулли кивнула, крепко держась за мужчину и не желая отпускать его, пусть ему и необходимо уйти, чтобы вернуться со стаканом воды. Незнакомцу удалось вырваться, но он вернулся спустя секунду (так Пак показалось) и протянул девушке стакан воды, который она осушила мгновенно.       — Спасибо, — тяжело дыша, но приходя в себя, произнесла Чулли и откинула голову назад, ударяясь о стену.       — Вам нужна помощь? Может, вызвать врача?       — Нет, я в порядке, — замотала головой Пак. Врач узнает девушку, а там новость дойдет до матери, которая чуть ли не пообещала три шкуры с дочери спустить, если та еще раз опозорит ее. — Где туалет?       — Здесь налево, по коридору до конца и направо, — указал направление работник, вновь помогая девушке встать на ноги и проверяя, может ли она держаться самостоятельно.       — Спасибо еще раз.       — Не за что. Если еще что-нибудь понадобиться, обращайтесь. Я буду недалеко.       Чулли кивнула и направилась в сторону туалета, куда указал мужчина. Неизвестно, сколько она провела там, но достаточно долго девушка не могла заставить себя выйти, не приведя голову в порядок. Пак готова терпеть ненависть всех вокруг, но не близкого человека, который больше заботился собственной репутацией.       Чонгук ждал снаружи машины, то и дело смотря на здание и на часы. Прошел час, как богачка ушла, через полчаса заканчивался рабочий день водителя, а нужно ведь еще доехать до дома. «Где ее носит?» — как только он спросил себя, из входной крутящейся двери показалась знакомая фигура.       — Наконец-то, — вслух произнес он, но прежде чем сесть в машину, заметил нечто странное в походке Пак.       Оказалось, не показалось. Чулли шла вроде бы как обычно, но, почти дойдя до водителя и автомобиля, ускорила шаг и прошла мимо, уходя на тротуар в нескольких шагах от припаркованной машины. Никак не прокомментировав. Чонгук с негодованием наблюдал за стоящей спиной к нему Пак. Она заметно дрожала, то опускала, то поднимала голову, обмахивала себя руками.       Чон снова посмотрел на часы, уже пять минут он не понимал причины ее поведения. Она как будто специально тянула время, оттягивала такой долгожданный отдых работника. Конечно, ей же некуда спешить, а на дела других ей до лампочки.       Не выдержав, парень направился к Чулли, чтобы поторопить ее.       — Эй, мы можем ехать?       — Дай мне минуту, — услышал в ответ дрожащий голос Пак, которая даже не повернулась, оставшись стоять спиной.       — С тобой все в порядке? — что-то внутри щелкнуло и не давало сдвинуться с места.       — Да, просто дай мне время, — в перерывах между всхлипами произнесла Чулли, но голос ей не принадлежал. — Мне ну… нуж… но побыть одной, скоро подойду.       Чонгук сделал шаг к машине, чтобы выполнить просьбу Пак, но остановился. Впервые он видел, как Чулли плакала чуть ли не навзрыд. Но она была на грани, и минуты тут явно было мало.       — Послушай, — искренне хотел помочь он, но был перебит.       — Просто дай мне две минуты! — Чулли, срываясь на крик, резко развернулась к парню лицом. — Неужели так сложно? Я же попросила… оставить одну! Что ты смотришь? Счастлив, да?       — Я… — искал слова Чонгук, но решил, что тут слова не помогут. Тем более, что Чулли уже плакала на его плече.       Что происходит? Еще утром он был готов разорвать Пак в клочья, если та хоть на секунду задержит его. Сейчас же, увидев ее неподдельные слезы, не мог с собой ничего поделать — он молча гладил девушку по спине и терпеливо ждал, пока та успокоится. Стояли так несколько минут, Чон забыл о ходе времени и о том, что торопился как можно скорее сбежать из общества нелюбимого работодателя. Не хотел задерживаться ни на секунду, но и оставить в таком состоянии, как говорится, рука не поднималась.       Уже не первый раз Чонгук замечал реакцию Чулли на что-либо связанное с ее матерью. Буквально на неделе она чуть было не заплакала после неудавшегося разговора с ней, вместо которого ругалась с телефонным роботом. Еще ранее вспомнился день самого знакомства парня с хозяйкой особняка; он еще тогда во второй раз настраивал удаленный доступ, а Чулли зашла в рабочий кабинет матери для разговора, но нашла там Чона, рассказавшему ей о том, что мать передумала работать из дома и поехала в офис. Пак расстроилась, и это было видно невооруженным взглядом. Единственное, что Чонгук тогда не придал особого значения грустному выражению лица богачки, а после того, как она наехала на него за спущенную из бассейна воду, и вовсе забыл про это. Еще за все время работы Чонгука в особняке семьи Пак парень застал семейный ужин всего раз, и атмосфера ужина была, мягко говоря, напряженная — ни слова ни с той, ни с другой стороны. Возможно, разговор какой-то и пытался начаться, но сошел на нет настолько быстро, что его как бы и не было.       Кто бы мог подумать, что единственная дочь одной из богатейших семей страны будто бы никому и не нужна, будто бы и не любима самыми близкими людьми, будто бы и не избалованна вниманием с их стороны.       Чулли кулаком сжимала край рубашки Чонгука, оттягивала его в сторону и повторяла:       — Я же ее дочь, и это все, что она мне скажет?       Чонгук не понимал и просто слушал, ненадолго забыв, что торопился и что готов был убить за лишнюю минуту задержки его заслушанного отдыха.       Неожиданно девушка подняла голову и посмотрела в лицо Чона. Ее заплаканные глаза и слега потекший макияж выдавал с потрохами ее предыдущие эмоции, но сейчас Чулли смотрела скорее с недоумением. Она пришла в себя, осознав, что Чонгук все-таки застал то, что она боялась кому-либо показывать. В чужих глазах она всегда играла роль сильной, независимой, холодной, бессердечной стервы, и никто не должен знать, что это всего лишь вуаль, без которой она никогда не выходила из дома. Так ее учили с детства, так проще, так никто не предаст, ведь некому.       Быстро вытерев слезы с щек и еще больше размазав макияж, Чулли произнесла:       — Твой рабочий день почти закончен, поехали домой, — тон был равнодушным, практически таким же, каким был в день знакомства, привычным приказным, но полностью избавиться от грустной нотки не удалось.       — Да, — шепотом ответил Чонгук, проследовав в машину за Чулли, уже захлопнувшей пассажирскую дверь.       Тишина в машине по дороге домой повисла гнетущая и в разы хуже утренней, когда, наоборот, Чонгук не разговаривал с девушкой. На этот раз Чулли не двигалась, смотрела в одну точку, игнорировала беспокойные и любопытные взгляды водителя через зеркало заднего вида, не поняла, что уже подъехали к особняку, — даже после нескольких достаточно громких «Приехали» Пак оставалась сидеть неподвижно, пока Чонгук открыл пассажирскую дверь и не толкнул девушку несколько раз.       — Приехали, — вновь повторил он, улавливая изменяющийся взгляд хозяйки дома с задумчивого на почти равнодушный и высокомерный.       — Да, — хрипло отозвалась Чулли и добавила после того, как прочистила горло: — Твой рабочий день окончен, увидимся утром в понедельник.       — Угу, — выдавил Чонгук, закрывая дверь автомобиля.       — Можешь взять машину, если надо, — произнесла Пак, отойдя на несколько шагов. — Раз уж я тебя задержала.       — Хорошо, — кивнул парень, сжав в руке связку ключей, о которой, он думал, она забыла.       Чонгук не рассчитывал на разрешение взять машину, даже просить не собирался, поэтому был немного рад, что все сложилось таким образом, однако все еще не понимал, почему Чулли так поступила, и вообще ее сегодняшняя истерика на парковке у главного офиса корпорации «MINE» после встречи с матерью не выходила из головы. Как бы Чону не хотелось знать что произошло, он понимал: это далеко не его дело.       Парень взглянул на часы — Чулли задержала его на десять минут, поэтому при обычных обстоятельствах он бы опоздал на встречу с друзьями, но в связи с тем, что ему разрешили взять служебную машину, у Чонгука был запас по времени. Тем более необходимо зарегистрироваться у Хёка.       — Все нормально? — спросил мужчина, встретив Чона в коридоре, когда тот был на пути к выходу. — Вы задержались, — тут же назвал причину своего интереса.       — Да, — кивнул парень будучи неуверенным, можно ли кому-либо сообщать о произошедшем, хоть и управляющему, который знает эту семью более десяти лет.       — Тогда до понедельника, — не стал расспрашивать Хёк.       — Я это… — произнес Чонгук, — машину беру, разрешение получил.       — Интересно как, если ты не разговариваешь с молодой госпожой, — слегка хмыкнул мужчина, все-таки достав электронный органайзер для регистрации служебного автомобиля для личного пользования работником.       — Я, по-моему, ясно просила не называть меня «госпожой», — сказала Чулли, спускаясь в холл и держа в руках знакомый планшет. Но Чонгук обратил внимание не на это, а на тот факт, что девушка за такое короткое время успела поправить макияж.       — Прошу прощения, — поклонился мужчина в знак извинения. Сложно называть двух хозяек дома по-разному.       — Думаешь, раз не слышу, то можно?       — Ни в коем случае, мисс Пак. Просто привычка.       — Уже не в первый раз. Дай ему машину в пользование на сегодня — я подтвержу.       — Слушаюсь, — Хёк повиновался, отмечая в органайзере окончание рабочего дня Чонгука и регистрируя на его имя служебный автомобиль.       — На завтра нужна? — спросила, повернувшись к Чону. — Скажи заранее, чтобы потом никого не отвлекать.       — А, да, спасибо, — на автомате выпалил парень, не до конца понимая, что происходит.       — Удивительно, как разрешение на пользование автомобилем влияет на твою способность и желание говорить со мной, да?       — Я не… — попытался оправдаться Чонгук, но вряд ли он нашел слова, если бы его не перебили.       — Не важно. Хёк, можешь идти.       Управляющий поклонился и молча удалился, после чего Чулли обратилась к Чону, который расценил приказ Хёку в том числе как к себе.       — Погоди, Чонгук, — остановила его девушка. — Или стой, ты же просил не обращаться к тебе по имени. Подпиши это, — она протянула озадаченному Чонгуку знакомый планшет. — Я аннулировала твой…       — Что это? — не понимал он, даже не посмотрев на экран. — Я опять сделал что-то не то?       — … контракт, — продолжала пояснять Чулли, не обращая внимания на параллельно говорящего парня. — Завершаешь контракт сестры и можете оба быть свободны.       — Что? — Чонгук метнул взгляд на экран планшета, где горела надпись «Подпишите для согласия на аннулирование». Рядом, в соседней клетке, уже стояла подпись Чулли. — Не понимаю, — вновь поднял глаза на девушку.       — Если тебе нужно время подумать, я даю его тебе до понедельника.       — Стой, я подпишу, — мигом согласился парень, оставляя отпечаток в центре ячейки. Решил не медлить, а то вдруг богачка передумает до этого самого понедельника. Она же совсем недавно настаивала на подписании этого договора, но внезапно первой инициировала его аннулирование. — Держи, — протянул планшет Чулли, которая безмолвно взяла его и повернулась в сторону лестницы.       — Ты вроде торопился, — с ухмылкой произнесла Пак стоящему в ступоре Чонгуку.       — Да, просто не понимаю, почему ты…?       — А что-то изменится, если я скажу причину?       — Нет, но было бы неплохо.       — Не хочу больше иметь ничего с тобой и твоей семьей. Такой ответ тебя устроит?       Прозвучало грубо, но Чулли иногда плохо формулировала мысли, особенно когда сильные эмоции застилали глаза и с трудом удавалось держать себя в руках. Сейчас именно такой случай, когда фраза была как будто брошена в укор самому Чонгуку, будто это он во всем виноват. В чем конкретно? Не важно. Хватало лишь того, что он и так стал свидетелем многого, чего Чулли не хотела показывать никому.       Чонгук ничего не ответил, повернулся к выходу и ушел, торопясь на встречу с друзьями. Они все вместе планировали навестить Ёндже, а после пойти в бар и просидеть там до позднего вечера, чтобы максимально ограничить контакты с ненавистной семьей Пак, в частности самой молодой из них.