Writober by Шинечка

Персонажи/Пейринг: Рип Ван Винкль/Зорин Блиц Жанр: ангст, романтика (фэмслеш) Рейтинг: PG-13 Редко кто подходил к старшему лейтенанту Блиц с правой стороны: у нее было, если можно так выразиться, «свое настроение». Правая рука Зорин — тяжелее, и ее она бережет только для своих сослуживцев. Пока левой рукой она заносит косу над орущими от страха наркоторговцами, чем-то не угодившими Майору, правой она выбивает зубы проштрафившемуся капралу. Правой ногой она топчет череп очередного “matador”, решившего, будто он достаточно хорош для стычки с какой-то там “puta que pariu”. Левой ногой может выбить кишки через рот провинившемуся бойцу, а после заставит их же сожрать на глазах у сослуживцев. В «Миллениуме» есть примета: видишь дурной глаз фройляйн Блиц, значит, недалек от смерти, она редко поворачивается им к тем, кто не портачит. Как и все мертвецы, солдаты «Последнего батальона» весьма трепетно относятся к поверьям, присказкам и приметам, особенно к тем, что пророчат скорую гибель. В глаза старлею Блиц старается не смотреть даже ее названый «отец». «Прекратите пялиться, фройляйн, — почти рычит он на плановом осмотре, — у меня от ваших бафометовых фокусов голова начинает болеть». После чего нарочито сильно, беспощадно давит ей на клыки, вынуждая пошире распахнуть пасть. Зорин усмехается: не будь она так благодарна Доку, его многочисленным оккультно-медицинским познаниям и тому кровавому оргиастическому обряду, который наделил ее такой силой, она и его бы могла довести до сумасшествия. Хотя, думает иногда она, куда уж больше. Из-за глаза, в черном омуте которого слабым духом мерещится темное, полное кошмаров будущее, Зорин почти привыкла к одиночеству. Ей уютно в нем, наедине с иллюзиями, до которых она — мастерица. Для нее это все равно что старое кружево из тонкой овечьей шерсти: увлечешься — порежешь пальцы, будешь внимательна — получишь тонкую нежную вязь. Зорин, как и в детстве, любит выплетать из чужих мыслей и обрывков чувств, которые ее дурной глаз затягивает, будто воронка, монументальные сети. Кто запутается в них, заплутает в самом себе. Во всем «Миллениуме» находился лишь один… человек, если можно так выразиться. Ганс Гюнше и Шредингер за скобками: эти больше звери, с их вертикальными зрачками и странноватыми повадками. Один человек — одна отбитая на голову. Которая совершенно ее не боялась. Рип Ван Винкль всегда подныривает к ней со стороны дурного глаза — знает, что тот ее совершенно не видит: он слеп к бесстрашию и безрассудству. Она целует ее в перекрестье линий на щеке, в самый центр Давидовой звезды, иногда даже кусает в нее и повизгивает от радости, если Зорин вздрогнет. Или прикрикнет. Или как-нибудь еще среагирует. Рип посмеивается и хватает ее правую руку — ту, что изукрашена до кончиков пальцев, ту, которой Зорин только и умеет, что убивать и наказывать своих. Рип говорит: эта твоя рука для меня. И почти вынуждает Зорин вытворять этой ладонью такое, что ей совершенно несвойственно. Зорин покоряется безумству отваги и безрассудству Рип, потому что та однажды заглянула в ее черный глаз и увидела там… Зорин до сих пор не знала, что именно. Но Рип захихикала, потом расплакалась, а потом схватила Зорин за правую ладонь, поцеловала ее в распахнутый на коже глаз и сквозь слезы сказала: — Я точно знаю, что умру не от нее. Я точно знаю, что не умру вовсе! А ты! О, как же тебе не повезло! А потом потянула Зорин на себя, а та даже изумиться не успела. С тех пор они так и играют: Рип заглядывает в бездонный колодец кошмаров и вылавливает из них что-то… что обнадеживает ее? Внушает ей ужас? Веселит? Она каждый раз напевает после этого — Зорин незнакомы слова, но, похоже, это из какой-то оперы. Зорин заглядывает в сияющую улыбку Рип и пытается ее разгадать, покуда их ладони и ноги сплетаются друг с другом и познают оборотную сторону их одежды и потаенную, чувственную связь их тел, из которых Зорин силится сплести какую-нибудь сеть, чтобы изловить в нее Рип Ван Винкль, допросить ее… Но та, всякий раз незаметно, умудряется ускользнуть из обеих рук Зорин. И первой разжимается правая ее ладонь. Иногда Зорин смотрит в зеркало. Пристально, мрачно. Темнота ее глаза абсолютна и непроницаема — она умеет лишь наказывать того, кто осмелился заглянуть в нее. И сама Зорин — не исключение. Ведь и многие годы спустя она не может прочесть по телу, словам, смеху и вздохам Рип Ван Винкль, что же та увидела и записала в мрачные предсказания. «Чертова шизофреничка», — иногда думает Зорин, злобно растирая сигарету о стол. Дает себе зарок — в следующий раз она точно поймает момент, когда Рип Ван Винкль подойдет к ней и… …и каждый раз позволяет всему произойти сначала.