Writober by Шинечка

Персонажи/Пейринг: Интегра Хеллсинг, Артур Хеллсинг Жанр: почти драма Рейтинг: G Артуру еще не доводилось видеть, чтобы его дочь рыдала так безутешно. В рыданиях этих слышалась неуместная, взрослая самобичевательная горечь, отвращение к самой себе. Интегра рыдала, изредка пытаясь ударить себя кулаком то в грудь, то по колену, и Артуру приходилось перехватывать ее тоненький острый кулачок, чтобы она не причинила себе настоящего вреда. Предмет ее страданий стоял посреди комнаты в той же нелепой позе, в которой его застигла смерть. — Милая, — в тысячный, наверное, раз предпринял он попытку, — но ты же не знала. Не убивайся так, доченька. Ну, перестань плакать, пожалуйста. Ну ради меня. Интегра его не слышала. Она не переставая обвиняла себя в «дурости», в том, что она «гадкая, непослушная», в том, что она… Убийца. Она так и сказала. Артур мог обвинить ее разве что в излишней самостоятельности: во-первых, они уже обсуждали, что есть места, в которые ей нельзя ходить одной, а во-вторых, эти места не просто так обозначены как запретные. Мост через ручей был за границами территории особняка и никогда не реставрировался, потому что ни один земельный комитет не знал, кому он принадлежит. Что же до ее находки… Их семья всегда привлекала к себе разнообразную нечисть. Повезло еще, что конкретно эта нечисть была крохотной и сравнительно безопасной. Интегра разглядела тролленка в сумерках. Он был чуть крупнее курицы, маленький, похожий на камень, которому шутки ради налепили грустные мшистые брови и вытесали нос крючком. Только она и могла счесть это существо милым. Более того, сумела очаровать его и увести из-под моста домой, чтобы «оставить его себе». Тролленок прожил под кроватью почти две недели, не вызвав ни у кого подозрений. Он питался мелкими камушками и вниманием своей новой хозяйки, пил холодную воду и изредка, когда Интегра почти засыпала, перебирался к ней в кровать. Рыдая, Интегра сообщила, что он был на ощупь, словно нагретый солнцем камень у моря. И пах примерно так же. Артур попытался объяснить все, что он сам знал о кремниевых формах жизни, но тщетно. Интегра в какой-то день все-таки решилась познакомить отца со своим «новым другом» и вывела его на середину комнаты, не придав особого значения тому, что друг этот упирается и ведет себя почти агрессивно, отчаянно не желая вылезать из-под кровати. Артур не успел даже удивиться приобретению дочери и осмыслить его. Попав в луч солнечного света, тролленок погиб мгновенно. Он окаменел, почти успев на прощание обернуться к своей хозяйке. Мшистые его брови выражали теперь подобие недоуменной обиды. Как могла она так поступить с ним? Артуру оставалось только помочь Интегре с похоронами. Как бы комично это ни выглядело, тролленок стал надгробием самому себе. А Артур, наблюдая за скромной похоронной церемонией на заднем дворе, решился спросить дочь: — Тебе не было страшно? — ведь о мифических тварях Интегра знала только из книжек и его рассказов. И вот так, впервые встретившись с одной из них, она ничуть не испугалась, не растерялась и даже умудрилась подружиться с ней. — Ему было одиноко, — сухо ответила Интегра, не найдя больше слов. Она явно устала плакать, выглядела почти больной. С тех пор могилу своего друга она не посещала, но Артур знал, что она всегда о нем помнит. И как бы цинично это ни прозвучало, именно этот печальный опыт, несколько несуразный для взрослого человека, окончательно склонил чашу весов его выбора в сторону дочери. Пожалуй, только такой человек и мог унаследовать организацию «Хеллсинг» со всем ее «обременением».