Как я был счастливым

      Потрясенный папочка смотрел на меня с крыльца, явно недоумевая, почему мы вернулись так рано и возмущенный неподобающим поведением своего отпрыска.       – Эли, что случилось?       – Случилось то, что мой истинный опозорил меня на весь город! – рявкнул я, пролетая мимо него в дом.       Сбросив в прихожей как попало туфли и даже не подумав их вытереть, я взлетел по лестнице и запер дверь в свою комнату. Меня трясло от злости. Мало начистил рожу этому подонку, ой мало!       Через несколько минут послышался шум отъезжающей машины и, практически сразу, звонок папиного телефона. Спешат доложить. Ну, и хорошо. Пусть лучше папе все расскажут «независимые эксперты», чем сейчас объяснять ему свой поступок. Звонки следовали один за другим, и я слышал, как папочка громко разговаривает с очередным абонентом. Несколько раз он пытался подняться по лестнице, очевидно, чтобы побеседовать со мной. Но каждый раз его останавливал следующий звонок.       Таким образом «разбор полетов» произошел только после ужина. Меня спасло то, что отец пришел с работы и разговор шел при нем. В присутствии своего альфы папочка всегда был не таким скандальным и агрессивным как тогда, когда мы оставались наедине.       Выслушав мою версию событий, отец пришел в настоящую ярость.       – Да как этот негодяй посмел говорить такое о нашем сыне!       – Эли тоже виноват! Он вел себя отвратительно!       – Он омега и, к тому же, еще ребенок. Как настоящий нормальный альфа мог так низко поступить со своим истинным! – бушевал отец.       Родители сцепились не на шутку. Причем отец порывался сейчас же идти искать Дилани, чтобы набить ему морду (я благоразумно умолчал, что уже внес свою лепту в это благородное дело). Папа же старался его отговорить, мотивируя тем, что я сам отчасти виноват и что драться с Фарро – дело весьма рискованное. Так и за решетку угодить можно.       В конце концов, сошлись на том, что после такого скандала наследник миллиардов вряд ли появится в нашей жизни еще раз. А если обнаглеет настолько, что появится, то тогда уже от гнева отца его ничто не спасет.       Но свою долю наказания я все же получил. Утром, после того, как отец ушел на работу, папочка устроил мне такую головомойку, которой давно не случалось. И было, признаться, за что. Все соцсети пестрели скандальными фото. Родственники, друзья и знакомые увлеченно смаковали подробности, приукрашивая и добавляя такие детали, что оставалось диву даваться буйному полету их фантазии. В одну минуту я из никому не известного вчерашнего школьника и скромника-недотроги превратился в городскую знаменитость с весьма подмоченной репутацией.       Даже папа на минуту усомнился, что я не знал Дилани раньше и на самом деле от него не беременный. И требовал признаться, где и когда мы познакомились и зачем пытались скрыть этот факт.       – Ах вот как! – вскричал я, взвинченный до крайней степени подобной несправедливостью. – Такого вы все обо мне мнения? Значит, по-твоему, я лгун и безнравственный, распущенный омега?!       Папочка сразу сообразил, что признать подобное – расписаться в полном провале своей системы воспитания. И слегка сдал назад.       – Я вовсе не говорил такого! Думаю, ты просто поддался магии истинности, а потом постеснялся признаться…       – Папа! Но забеременеть я мог только в течку, а ты сам сидел со мной все три дня!       – Ну, – смутился мой родитель, – говорят, что от истинного можно забеременеть и без течки…       – Чушь! Наукой это не подтверждается!       – Наукой, может, не подтверждается… – еще более смущенно пробормотал папа и отвернулся, пряча глаза.       Очень интересно… Это не из личного ли опыта такая информация? Но развивать тему я не стал. Мои родители – не истинные. И задавая вопросы на столь скользкую тему, можно так огрести, что предыдущий вынос мозга покажется цветочками. Уж лучше пока промолчу. Не до семейных секретов сейчас, со своим бы дерьмом разобраться.       Хуже всего было то, что наш дом стали осаждать газетчики. Ясно, они не могли пропустить мимо такую сенсацию: наследник миллиардов красавчик и умница Дилани Фарро нашел своего истинного – весьма посредственного омегу из провинции. На следующий день после происшествия в ресторане налетели местные акулы пера, а еще через день подтянулись и столичные. Я не мог выйти даже на порог, папа выбирался за продуктами огородами в парике и солнцезащитных очках как герой детектива. И только отец практически не страдал от журналистской осады: он уходил на работу слишком рано, когда эта братия еще спала, и возвращался затемно, когда газетчики уже расходились.       Мои друзья жаждали подробностей произошедшего из первых уст, но из-за приставучих репортеров вынуждены были довольствоваться интернет-общением. Думаю, уже не только наша семья, но и соседи, благодаря этой шумихе, начали тихо ненавидеть Фарро.       Слава всем богам, длилось это недолго. Через несколько дней осада представителей СМИ была снята. Очевидно, нашелся новый скандал. Но еще долго на улице прохожие показывали на меня пальцами и шушукались за спиной. Хорошо, что школа уже позади. Страшно подумать, как бы я ходил на уроки.        Мы действительно надеялись, что после такого представления больше не увидим Дилани. Но вскоре поняли, что недооценили фамильное упрямство Фарро, целеустремленность опытного бизнесмена и инстинкт взрослого альфы, который жаждет соединиться со своим истинным.       Дело в том, что примерно недели через две репортеры неожиданно вернулись. Мы с папочкой как раз выходили из супермаркета с множеством пакетов, когда перед нами как черти из преисподней вынырнули три журналиста и оператор с камерой.       – Несколько слов для прессы! Вы уже назначили дату свадьбы?       – Какое чувство вы испытали, когда узнали, что Дилани Фарро – ваш истинный?       – Уже известен пол ребенка?       – Где будет проходить торжество?       – Правда ли, что медовый месяц вы будете проводить на яхте жениха?       Я завис от неожиданности и только тупо таращился на три микрофона под самым носом. Положение спас папочка. Он произнес надменным тоном.       – Все вопросы к семейству Фарро!       И потащил меня к машине. Газетчики преследовали нас по пятам, продолжая кричать, толкаться и щелкать затворами фотоаппаратов. Мы со скоростью звука забросили покупки в багажник, запрыгнули в авто и захлопнули дверцы. При этом мой омега-родитель едва не прищемил ухо особо ретивому репортеру. Из переулка рядом с супермаркетом показалось еще несколько представителей СМИ с микрофонами и фотоаппаратами. Они бросились наперерез нашей машинке, но папочка показал чудеса контраварийного вождения, лихо вывернул со стоянки и умчался прочь на полной скорости.       – Па, а что они все кричали про свадьбу? – спросил я, едва переведя дух от крутых виражей и отчаянного скрипа тормозов.       – Не знаю! – зло процедил сквозь зубы вцепившийся в руль родитель. – Но скоро узнаю!       Все выяснилось, едва мы переступили порог дома. В гостиной расхаживал отец, оживленно споря с кем-то по телефону. Заметив нас, ввалившихся в двери с кучей пакетов и перекошенными физиономиями, он пообещал собеседнику перезвонить позже и с досадой швырнул телефон на диван.       – Что за наглая семейка эти Фарро! – рявкнул он. – В столичной газете опубликовали объявление о помолвке Элиара с этим хамом! Меня уже полным ходом поздравляют родственники и сослуживцы! И все интересуются, когда свадьба! А еще намекают, чтобы замолвили за них словечко перед новой влиятельной родней! Меня сегодня вызывал директор и намекал, что новые заказы от корпорации Фарро были бы очень выгодны нашему предприятию. И предоставил мне оплачиваемый отпуск для подготовки к свадьбе!       Папочка выронил пакеты и там что-то жалобно звякнуло.       Я свои пакеты не выронил, а швырнул. И там явно разбилась пара бутылок с соусом или банок с любимыми маринованными огурцами.       – Никакой свадьбы!!! – мой голос дрожал такой злостью и негодованием, что в серванте жалобно зазвенели стекла. – Ни за что! Пусть катятся к черту!       – Эли, – осторожно произнес не на шутку испуганный папа, – ты понимаешь, что…       – Слышать ничего не хочу! – меня трясло так, что попадись мне сейчас Дилани – порвал бы голыми руками. – Что хотите делайте, но я не хочу больше никогда ни слышать, ни видеть этого альфу!       – Сынок, успокойся, – папа обнял меня за плечи и повел в кухню. – Мы все решим. Правда, дорогой?       Отец молча кивнул.       – Вот, не стоит волноваться. Пойдем, выпьем чаю с твоим любимым смородиновым чизкейком…       – Никогда! – взорвался я. – Никогда даже не вспоминай про смородину!       Родители переглянулись.       – Хорошо, хорошо! Разве я сказал смородиновый? Просто оговорился. Конечно же, я имел в виду вишневый, – продолжал ворковать папочка.       Меня отвели на кухню и напоили чаем, а потом спровадили в свою комнату. То ли папочка добавил в чай успокоительное, то ли от всех этих переживаний я сильно устал, но мне захотелось прилечь и укрыться легким пледом. А как только желание исполнилось, глаза сами собой стали закрываться и меня поглотил спасительный ласковый сон.       Пробуждение наступило от легкого толчка в плечо. Надо мной склонился взволнованный папочка почему-то при полном параде: прическа, новый шелковый костюм цвета корицы, легкий макияж.       – Эли, ты только не нервничай, но там приехали Фарро. Тебя сватать.