Кто Вы?

Светлее солнца тронный зал, Над стройным мальчиком — корона…²

      В королевстве три беды: принц болен неизвестным недугом, не хочет брать в жены принцессу соседнего государства, союз с которым мог бы помочь в надвигающейся войне.       Возле открытого окна, выходящего в сад, сидел рыжий юноша, чьи вьющиеся к концам волосы еле ощутимо, щекотливо касались широких плеч. Он задумчиво глядел куда-то вглубь густых зелёных зарослей, отчего его лазурный оттенок глаз казался серо-зелёным. Лучи солнца то и дело пробивались через листву, и, попадая на винтажный витраж, стелились яркими цветными пятнами на деревянном полу.       Со стороны такая картина создает ощущение полной беспечности: тёплый свежий воздух, щебетание птиц, шелест листвы, тонкие ароматы поздних цветов. Только беспечности здесь нет. Лицо юноши серьёзное, обеспокоенное. Руки скрещены, плечи напряжены, брови сдвинуты к переносице. На столе перед принцем давно отложенная рукопись. Последнее предложение в ней не закончено. Видимо, он как раз хотел подобрать нужное слово, когда океан мыслей и чувств поглотил его.       Он не выбирал, кем родиться. Но так вышло, что он — принц. Король уже давно стар, однако всё ещё мудр и крепок. Королева, к несчастью, мертва. Поэтому забота о благополучии королевства частично лежит и на пока не окрепших юношеских плечах. Но это было бы вовсе не страшно, если бы на эти самые плечи гранитной глыбой не обрушилась ответственность за один единственный выбор. Война. От этого слова Оддмунд всегда чувствовал холод внутри, будто сам был свидетелем всему тому, что обычно происходит на войне. Будто он на своей шкуре в самой полной мере ощутил все её тяжести. Будто он ею вдоволь насытился, будто она тошнотворным комом давила где-то в горле при одном лишь упоминании. Но откуда ему, бережно оберегаемому наилучшими королевскими служащими с самого своего рождения, знать это?       В соседнем, а вернее было бы сказать вражеском государстве, обстоятельства были более благосклонными. Наличие аж четверых прямых наследников заметно укрепляло позиции государства на политической арене. Одной из них как раз была та самая принцесса Андре. Оддмунд хорошо помнит их первую встречу. Совершенно не принуждённую. С этой хорошо образованной девушкой, обладающей к тому же весьма запоминающимися чертами внешности, он встретился на балу по случаю семидесятилетия её дорогой бабушки. Среди толпы утончённых и причудливых дамских причёсок и шляп выделялась копна пепельно-белых длинных волос. Через полтора часа они были официально представлены друг другу. Всё сухо и официально, за исключением одного: принцесса не поднимала глаз. За густыми белёсыми ресницами нельзя было разглядеть цвет, обрамляющий зрачки. А он — алый. Династия Жид была знаменита преобладанием альбиносов. Но даже для них кровавый цвет глаз — редкий. Когда Оддмунд впервые взглянул ей в глаза, внутри будто что-то сжалось, скрутилось, разорвалось. Сердце заныло непонятной ему болью. Тоска. Безграничная тоска, сожаление, скорбь, злость, но одновременно что-то близкое, хорошо знакомое. Чуства были такими сильными, что в груди непривычно закололо. Будто четырёхкамерная мышца была на миг чем-то поражена. Принц долго стоял, пытаясь прийти в себя. Его резко ухудшившееся состояние было хорошо заметно извне, судя по тому, что юная принцесса непозволительно близко приблизилась, взволнованно заглядывая в лицо. — Вы, наверное, утомились приёмами, — заключила она, — Я попрошу, чтобы вас сейчас же проводили в покои. Только оказавшись в гостевой комнате с богатым убранством Оддмунд смог усмирить не на шутку разыгравшиеся чувства. Он не понимал что это. И вряд ли понять бы смог тогда. Только решил, что, во что бы то ни стало, обязательно встретится с принцессой снова, чтобы разгадать только что зародившуюся внутри него самого тайну.       Искать следующей встречи не пришлось. Оказалось, они были запланированы чуть ли ни на полгода вперёд. Сначала они были лишены практически всякой нагрузки. Сухость, официальность, правильность. Даже темы для бесед оговаривались заранее, согласовывались между двумя собеседниками. На четвёртый раз Оддмунду даже разрешили предложить свою, что обрадовало юношу. Но лишь на миг. Он отпустил прислугу так и не добавив ничего нового в уже знакомый список. За все прошедшие встречи ему совершенно не удалось узнать принцессу поближе. За необходимой маской деловитости, заинтересованности и серьёзности было невозможно разглядеть ничего живого, настоящего. Было бы опрометчиво предлагать темы наугад, поэтому юноша предпочёл сдаться. Однако одно было ясно с самой первой встречи: между ними определённо что-то не то. Взгляд человека, как полагается, меняется в зависимости от множества различных факторов. Бывали моменты, когда взгляд Андре по какому-либо случаю, менялся. Он становился совсем иным. Не таким, какой может быть у принцессы или в общем у девушки её возраста. Её взгляд будто бы старел, мудрел. Он становился практически нечитаемым, но определённо точно выражал целый ансамбль чувств. Но всё это было бы не так примечательно, если бы не стойкое понимание того, что этот взгляд Оддмунду хорошо знаком. Принц по несколько раз пересмотрел все семейные портреты Жидов. Он каждый раз внимательно всматривался во взгляд очередного представителя голубых кровей, но алых глаз. Ничего. Ни у одного из них не было такого взгляда. Юноше даже начало казаться, будто все это не более, чем заблуждение, фантазия. Загадка, которую он сам себе выдумал. И эта самая загадка магнитом тянула его к ней.       И это стали замечали при дворе в обеих странах. Кто-то запел про любовь. Почему-то короли решили, что идея сама по себе не плохая: «раз молодые так друг к другу тянутся, то почему бы не помочь им с этим?». Встречи теперь были довольно чётко эмоционально-окрашены. Список предложенных тем претерпел изменения: добавились литература, эпохи сентиментализма и романтизма, философия… Время встреч безоговорочно было вечерним. Места: пышные сады обязательно с цветниками и беседками, реже театр или опера. Однако ни принцессе, ни принцу такие перемены по душе не пришлись. Однажды всё затихло.       Отношения между странами стали стремительно ухудшаться, ввиду столкновения интересов правителей. Надуманный зарождавшийся роман двух наследников отошёл на второй план и забылся. Ни Оддмунд, ни Андре не вспоминали друг о друге. Даже та неразгаданная тайна взгяда алых глаз была похоронена. Так прошло почти два года. Отношения государств тем временем напоминали аттракцион, то взлетающий вверх, наполняя посетителей восторгом, то резко срывающийся в низ, вселяя ужас. Точка невозврата была достигнута, когда король и королева некогда братского государства всомнили о давних теплых отношениях между их дочерью и принцем. Уже тогда было ясно, что он чрезмерно хорош собой как умом, так и внешностью. Им было выгодно взять под свой контроль такого перспективного будущего правителя.       После долгой паузы было решено начать с переписки. Направление ей задали первым письмом, написанным, разумеется, не самой принцессой, но хотя бы в ее присутствии. Самостоятельно написать ответ Оддмунду тоже не позволили, но упорством он добился того, что внес в письмо свои коррективы, пусть и не значительные. С третьего письма влюбленным (как считалось, но не являлось на самом деле) позволили общаться самостоятельно. Это было сродни глотку свежего воздуха.