2.7
13 октября 2019 г. в 18:02
-----//-----2.7
Во тьме готэмской канализации игралась пьеса с двумя главными ролями. Мужской и женской. На первую судьба-режиссер поставила незаурядного, скажем так, персонажа – зеленокожего карлика, с большими ушами, акульей пастью, горбатым носом, сплошь покрытого бородавками - в общем, типичного гоблина. На женскую же роль в свое время претендовало множество кандидаток...
Вообще, когда гоблин, малость оклемавшийся от прощального удара рыжеволосой амазонки, разглядел из кустов, в которых он отлеживался, на городском пляже среди полуголых отдыхающих множество женщин, девушек и девочек… то его чуть удар не хватил от эдакого изобилия. А ведь еще в тот момент что-то царапнуло его сознание – чуйка о чем-то хотела предупредить – но он не обратил внимания, занятый более интересным времяпрепровождением по рассматриванию потенциальной добычи и между делом щедро удобряя слюной приютившие его заросли. Все помыслы наблюдателя в тот момент были сосредоточены на одной мысли – как бы поскорее урвать новую самочку взамен сбежавшей. Несмотря на состояние, ему хватило ума перед охотой восстановить силы, найти укрытие в канализации и дождаться ночи. Вот только, когда гоблин вернулся на пляж, его ожидал лишь холодный ветер, который разогнал любителей потусоваться ночью на морском берегу и теперь лишь гонял по песку оставленный людьми мусор.
Охотник на самочек крался в ночи по пляжной зоне, исследуя мусорные урны в поисках остатков еды, попутно пристально оглядывая окрестности в поисках легкодоступных для захвата самочек. И если в первом деле ему сопутствовал успех (почти целый гамбургер тому свидетель), то во втором в поле зрения отсутствовали не только легкодоступные, но и любые другие – пляж вообще казался вымершим. И так бы и было, если бы волны не выбросили на берег человека, при чем, чуть ли не рядом с ним.
Углядев на груди две характерных округлости, гоблин, торопливо проглатывая остатки пищи, торжествующе вскрикнул и бросился к желанной добыче. Оглядев стройную, подтянутую, а где нужно и довольно объемную и охватистую фигурку самочки, карлик предвкушающе оскалился и, подхватив за подмышки, потащил в кусты. В какой-то момент похититель сильно дернул свою ношу, и та разразилась громким продолжительным кашлем, избавляясь от морской воды. На что гоблин не обратил внимания, хотя не случись данного инцидента, он рисковал притащить в новое логово труп. Но в этом случае ему повезло, а вот в остальном… не очень. Однако мореплаватель еще не подозревал об уготовленной ему судьбой-злодейкой участи и упрямо двигался в направлении городской канализации, назначенной ее режиссерским талантом в качестве сцены будущей драмы достойной шекспировского «Ромео и Джульетта»…
Гоблин ярился и негодовал! Он просто выл от бессилия, не забывая проклинать коварную самку. Увидь его, любой кинокритик без вопросов сразу бы вручил Оскар за лучшую мужскую роль – столь выразительными были его мимика и жестикуляция.
Будучи в гневе, свою ярость он направил на ни в чем не повинную стенку, обрушив на нее пинки, удары кулаков и даже несколько раз приложился головой. Последнее позволило взять эмоции под контроль и несколько снизить их накал, но обида на чернейшую несправедливость не давала успокоиться. Перед ним лежала готовая ко всему (без учета ее мнения, конечно же) самка, а он… он просто не мог! Его дубинка моталась соплей между ног, не реагируя на голые девичьи прелести, а шары надулись и посинели, но отнюдь не от излишков спермы: сказывался тот самый пинок, которым его наградила рыжеволосая сучка. От одного воспоминания об этом эпизоде внизу появлялось тянущее ощущение, и шары поджимались, едва ли не полностью втягиваясь в жопу, и начинали пульсировать.
Пометавшись по закутку одного из готэмских коллекторов, гоблин осознал, что беготней и долблением стены делу не поможешь. Он в очередной раз попытался воспользоваться проверенным поколениями гоблинов методом – помощью рук. Но снова, как и в предыдущие разы, данный способ не принес успеха: инструмент ни в какую не хотел оживать.
Осознание случившегося, наконец, настигло горемыку. Карлик привалился к стене и сполз по ней, утыкаясь лицом в колени. Идеи как вставить самке закончились.
Едва он подумал об этом, как сработала ассоциативная цепочка, замкнув неведомо откуда взявшиеся извилины в гоблинских мозгах. Он вспомнил, что возбуждался не только от вида самки, но еще и непосредственно от действий. На этом логическом выводе его ненадолго перемкнуло: ведь для них нужно сначала поднять своего «друга», а с этим-то у него как раз и проблемы. Благо память подсказала решение – действия тоже бывают разными.
Подняв голову, он уставился на самку, лежащую в углу. Тьма, присутствующая в каждом уголке помещения, не была помехой ночному созданию, а потому ему ничто не помешало разглядеть, бессознательную юную девушку, распятую голой на полу, чьи руки были привязаны к трубам коммуникаций ее же одеждой, порванной на лоскуты, а ноги просто связаны между собой.
Бархатистая кожа пленницы была покрыта россыпью мурашек, а само тело периодически судорожно подергивалось в ознобе.
Подступившись к самке, он с сомнением посмотрел на ее зафиксированные руки и замершее лицо: развязывать необъезженную самку ему не хотелось, а использование рта по назначению, насколько он помнил гораздо эффективнее, когда самка в сознании. Взгляд сам собой опустился ниже, скользнув по правильной форме груди, и зацепился за темный треугольник под животом. План дальнейших действий сформировался сам собой.