***
На другом конце Сторибрука, на пиратском корабле, скрытом от любопытных горожан заклинанием невидимости, парочка посредственных злодеев зализывали раны в каюте. Кора корчилась на жёсткой лавке, чувствуя, как магия горячим свинцом разливается по венам. В этом мире, в отличие от Зачарованного леса, процесс восстановления был мучительно медленным и болезненным. Крюк подпирал плечом балку. От его дьявольски хорошего настроения не осталось и следа. Он мрачно наблюдал за Корой. — Наблюдать за тем, как тебя раз за разом уделывает Свон, то ещё удовольствие, — прорычал пират. — Не напомнишь, когда начнём охотиться на Румпельштильцхена? Он слишком поздно вспомнил, что злить опасную, злобную и владеющую магией ведьму — себе дороже. Кора до побелевших костяшек сжала одеяло. В тот же миг Крюк оказался связан по рукам и ногам собственными верёвками. Изощрённый способ закрепления справедливости — наказывать людей при помощи принадлежащих им вещей. — Меня не уделали, Киллиан, — прохрипела ведьма. — Неужели? — пират отчаянно боролся с верёвками. — А как бы ты это назвала? — он расхохотался над безуспешными попытками Коры сесть. — Даёшь им передышку… — выдох. — На чай и печенье?.. — он застонал, напрягаясь всем телом, проигрывая магической хватке. Верёвки затягивались на шее, грозясь вот-вот задушить его, а лицо багровело всё сильнее. Но верёвки попадали на пол так же внезапно, как и накинулись на него. Кора выразительно взглянула на него. — Я строю планы, Крюк. Итак, ты можешь помочь мне или… — верёвки змеями поползли вверх по штанинам пирата. Он с усмешкой отмахнулся от них и шагнул ведьме навстречу. Ей не по силёнкам тягаться с ним. Не сегодня. — Ты утаила от меня информацию, сладкая, а всё из-за того, что мне не одолеть крокодила в одиночку. Но как только я найду чёртов кинжал, — прорычал пират, — ты мне больше не будешь нужна. Или будешь со мной дружить или я прикончу тебя, заодно и город избавлю от демона. Кора слабо улыбнулась. — Понимаю, мой дорогой. Тебе всё ещё больно. Прошло столько времени, а твоё сердце так и не оправилось от потери. Но… — она вздохнула. — Моя смерть тебе не поможет. Я нужна тебе. Я и моя дочь. Помоги мне вернуть её, а потом мы отправимся… охотиться, — она тяжело вздохнула и тревожно округлила глаза. — Разве ты не хочешь, чтобы я была счастлива? Мы через столько прошли. Понимаю, ты бы давно меня уничтожил, если бы не возможность добраться до крокодила. Крюк попятился от ведьмы и осклабился. — Я помогу, Кора. Ты знаешь, у меня нет выбора, — его глаза сузились. — Но будь осторожна, сладкая. Кажется, в этом городе у вещей есть привычка портиться, наши отношения может постичь та же участь. — Понимаю, ты злишься, — спокойно сказала Кора. — Но прошу тебя. Поможешь мне осуществить мою следующую попытку? Она не провалится. Беспроигрышный вариант. Крюк фыркнул и снова подпёр плечом балку. — Откуда такая уверенность? — Я этого не допущу. Но мне нужна твоя помощь, человека, так сказать, сомнительных талантов. — Хочешь, чтобы я что-нибудь украл для тебя. — Нет. Мне нужно, чтобы ты кое-что принёс мне, — Кора взмахнула запястьем и прямо в воздухе появилось размытое изображение. — Видишь? Я спрятала это в маленьком убежище Реджины. В склепе. Под гробом её отца. Это принадлежит мне. И я всего лишь хочу, чтобы моё вернулось ко мне. — А что оно делает? — с любопытством спросил пират. Его глаза светились азартом. — Убивает? — Нет, дорогой. Наоборот. Заставляет любить, — губы Коры изогнулись в улыбке. — Или что-то вроде того.Глава 17
3 декабря 2019 г. в 21:59
Примечания:
Большое спасибо за ваши комментарии. Они бесценны. Простите, что не отвечаю, бывают периоды, когда сложно подобрать слова. Добра вам и волшебного декабря!)
Когда Эмма спустилась в столовую, завтрак был почти готов. Генри уже проснулся и теперь сидел на своём излюбленном месте за обеденным столом, небольшими глоточками потягивая горячий ароматный напиток.
— Лучше бы это было какао, пацан, — Эмма подхватила довольно объёмную кружку. Понюхала, попробовала и выразительно посмотрела на Генри, в ответ на что тот, ничуть не смутившись, пожал плечами и потёр глаза. — Зачем тебе кофе? Тебе десять. Ты за ночь заряжаешься энергией по самое не могу.
— Да, но… — Генри снова зевнул. — Я сегодня совсем уставший.
— Серьёзно, мисс Свон? — подошедшая Реджина покосилась на кофе. Вопросительно изогнула бровь. — Третья кружка. Это правда необходимо?
Реджина стояла у Генри за спиной, поэтому не могла видеть, каким умоляющим взглядом он смотрит на Эмму. А та, не желая, чтобы сын спалился, прикинулась, будто ничего не замечает. Пригубила напиток, оказавшийся отвратительным пойлом, и, сделав мысленную зарубку, что надо бы научить ребёнка заваривать добротный кофе, заставила себя улыбнуться.
— Ничто больше так не бодрит по утрам, — заявила Эмма.
Реджина растянула накрашенные красной помадой губы в улыбке, обнажая белые ровные зубы, и Эмма почувствовала, как мелкая дрожь прошлась вдоль позвоночника. Она сразу пожалела о своём ответе, но было поздно. Реджина скользнула выразительным взглядом по её губам. Эмма в свою очередь напряглась всем телом, мысленно благодаря Бога за присутствие Генри. В противном случае, и в этом она была уверена почти наверняка, Реджина не постеснялась бы продолжить нападки.
Впрочем, решила Эмма, страх — не самое подходящее слово в сложившихся обстоятельствах. Его не было. Скорее, нервное предвкушение.
Реджина вышла из комнаты, и Генри заметно расслабился.
— Спасибо, ма, — выдохнул он. — Чуть не попался.
Если Эмма и была удивлена новым прозвищем — а она была — вида не показала.
— Не проблема, пацан, — поставив кружку обратно на стол, она плюхнулась на стул напротив Генри. Подалась вперед и заговорщически прошептала. — Но когда твоей мамы не будет дома, я научу тебя заваривать хороший кофе. Твой — отстой.
Генри хмуро уставился в кружку.
— Мне казалось, он именно таким и должен быть.
— Нет, если ты, конечно, заваривал его не по пьяни или с похмелья, — сказала она, но тут же осеклась, вспомнив, что говорит без пары лет с подростком. — Просто…
— Понял, — заулыбался Генри. — Ты ничего не говорила.
— Хороший мальчик, — она взъерошила его волосы.
— И я не передам маме твои слова, при условии, что ты не расскажешь ей про кофе, — Генри покосился на кружку. — По рукам?
Эмма застонала, но протянутую ручонку пожала и подтвердила:
— По рукам.
— Вы слишком много общаетесь с мистером Голдом, — проговорила Реджина неодобрительно. Остальные слова наверняка бы растворились в восторженном детском лепете. Эмма и Генри разве что слюни не пускали на поднос в её руках, где на тарелках ароматно дымились жареный бекон, колбаса, яйца и румяные тосты, в общем, все те лакомства, что пришлись бы парочке по душе после вчерашнего богатого на события дня.
Они мигом схватились за столовые приборы. Подобрались и стали неотрывно наблюдать за действиями Реджины. Как только тарелки с подноса перекочевали на стол, они, будто по команде, набросились на съестное.
— Нужно ли мне напомнить вам о необходимости дышать? — спросила Реджина.
Эмма и Генри покачали головами, но даже не подумали есть медленнее, на что Реджина нахмурилась.
— Нет, мама, — ответил Генри. — Прости.
— Может быть, — отозвалась Эмма, налегая на бекон. — Обалдеть.
Она широко улыбнулась, а затем нехотя отвела взгляд от Реджины и снова взялась за завтрак.
Пусть хорошими манерами даже не пахло, но комплимент Реджина оценила и с гордой улыбкой заняла место во главе стола. Сама решила ограничиться фруктовым салатом и одним вареным вкрутую яйцом. Ей хватило и того, что тряслась за уровень холестерина, пока жарила мясо, успокаивая себя мыслью, что Эмме и Генри понравится.
Постепенно, кусочек за кусочком, еда исчезла с тарелок. Реджина маленькими глоточками цедила апельсиновый сок, пока Эмма и Генри, схватившись за животы, не развалились на стульях.
— Наелись? — осведомилась Реджина. Ответом ей стало согласное мычание. — Хорошо. А теперь, пока я буду наводить порядок, вы можете тихонько посидеть на диване и переварить всё съеденное.
Эмма поторопила Генри, который с радостью сбежал из столовой, но сама не спешила подчиняться просьбе. Подхватив со стола пустые тарелки, она прошла за хозяйкой дома на кухню, при чём обе старательно делали вид, будто не замечают, что она, Эмма, не сводит взгляда с её, реджининой, задницы.
— Что ты делаешь, мисс Свон?
Эмма невинно улыбнулась.
— Помогаю с посудой?
Реджина погрузила тарелки в посудомоечную машину, выпрямилась.
— С чего ты решила, что мне нужна помощь, дорогая?
— Я не говорила, что тебе нужна помощь, — с этими словами Эмма уселась прямо на кухонный прилавок. — Я сказала, что помогаю.
Стаканы последовали за тарелками, столовые приборы были аккуратно сложены. Реджина запустила посудомоечную машину. Следующие несколько минут прошли в напряжённой тишине. Реджина старательно отмывала сковороду, а затем, вытирая руки полотенцем, развернулась. Эмма успела отвести взгляд. По крайней мере, она на это надеялась, но очень зря. Реджина заметила, только ничего не сказала, ограничилась улыбкой и внесла ещё один пункт в воображаемый список «Любимые вещи Эммы».
— Готово, — Реджина протянула руку Эмме. — Можешь больше не вытирать мой прилавок, спасибо.
— Не за что! — ответила Эмма дерзко и спрыгнула на пол. — Это было быстро. Ты всё делаешь так быстро? — поинтересовалась она. Голос её звучал буднично, но взгляды, которые она бросала на лицо Реджины и на губы в частности, были далеко не будничными.
— Есть вещи, которыми я действительно занимаюсь с удовольствием, — Реджина вела себя так, как если бы не замечала ни единого намёка, но всё было не в пример сложнее. Дорого бы она дала, чтобы разобраться в происходящем, например, во внутреннем трепете. Казалось, что Эмма оправилась от шока, вызванного поведением Реджины, и решила присоединиться к игре. Набравшись дерзости, Реджина шагнула ей навстречу, но в ответ получила самодовольную улыбочку. Тогда она накрыла её руку, лежавшую на столешнице, своей ладонью, и призывно моргнула подкрашенными ресницами.
— Мама! Ма! Вы где?! — закричал Генри.
Женщины, мигом переключившись в режим родителей, ответили одновременно:
— Не кричи в доме! — и обменялись улыбками.
Не успела Реджина немного отойти от Эммы, как прибежавший из гостиной Генри, застыв на пороге, стал переводить подозрительный взгляд с одной матери на другую и обратно.
— Вы чего?
— Мы идём, Генри, — Эмма подошла к сыну, опустила ладонь на его плечо и вывела из кухни. — Ты выбрал фильм?
Он кивнул и с разбегу плюхнулся на диван. Реджина скривилась, но промолчала, впрочем, её реакция не осталась незамеченной. Эмма укоризненно покачала головой.
— Не сломай ничего в доме мамы, Генри.
Миллсы, мать и сын, поражённо уставились на неё, но Эмма — сама невозмутимость — беспечно уселась на диван.
— Что смотрим?
Генри с энтузиазмом ввязался в спор с Эммой. Он хотел смотреть третьего «Железного человека», а она настаивала на «Мстителях». Реджина с улыбкой наблюдала за ними. Дом наполнился шумом. Счастливым шумом. Шутками, смехом и обменом колкостями, беззлобными, но едкими. Реджина блаженно закрыла глаза. Никогда прежде дом не казался ей таким наполненным любовью.
— Реджина! — вздохнула Эмма. — Объясни Генри, что «Мстители» лучше «Железного человека»!
— Почему?
— Потому! «Мстители» — нормальный фильм, а «Железный человек» — трилогия. Не первый фильм, не второй, а следующий за вторым. По всем кинозаконам — полная лажа, — Эмма сложила руки на груди и деловито кивнула.
Реджина вопросительно посмотрела на Генри, который покачал головой и сделал щенячьи глазки. Пухлые губы растянулись в широкой улыбке.
— Прости, дорогая, — сказала она Эмме. — Третий «Железный человек». Двое против одного.
Эмма сузила глаза, а когда Генри вскочил, чтобы включить фильм, посмотрела на Реджину.
— Ты ещё пожалеешь об этом, — прошептала она.
— Угрожаешь, мисс Свон? А я думала, ты слишком благородна для такого низкого занятия.
Эмма сама не заметила, как придвинулась к Реджине на несколько дюймов ближе.
— Это предупреждение, Реджина. Поверь мне. Ты пожалеешь, — она наклонилась и прошептала прямо на ухо. — Фильм отстойный.
— Мама! Ма! — Реджина и Эмма, на мгновение забывшие о присутствии сына, отшатнулись друг от друга. Зато Генри ничего не забывал. И, сложив руки на груди, буравил нечитаемым взглядом сначала Эмму, а потом — Реджину. — Что происходит?
— Ничего.
— Совсем ничего.
— Абсолютно.
— Ни малейших догадок.
— Не представляю, о чём ты.
Генри слушал, слушал, а потом вскинул руку.
— Я передумал, ничего не хочу знать, — от него не скрылось, что матери вздохнули с облегчением. — Но если вы хотите поцеловаться — я этого видеть тоже не хочу, — они в ужасе уставились на него. — И вы не будете целоваться, пока мы смотрим фильм, потому что это невежливо! — он махнул на левую сторону дивана. — Эмма, садись сюда, — она без слов подчинилась. — Мама, оставайся, где сидишь, — сам Генри устроился посередине и торжественно передал пульт Реджине. — И не переговаривайтесь, будто меня здесь нет. Ясно?
Эмма и Реджина кивнули, одинаково застенчиво, и Генри заулыбался.
— Хорошо. Здорово, что вы любите друг друга, у меня теперь две мамы, и это суперски, — он определённо не понимал всей важности своего заявления. — Включай, мама.
Реджина нажала кнопку воспроизведения, но происходящее на экране проходило мимо неё. Эмма, сидевшая слева от Генри, тоже не могла сосредоточиться на фильме.
Они понимали, что между ними возникло влечение — сложно игнорировать такое сильное напряжение при их непреодолимой тяге друг к другу. По-детски непосредственное замечание Генри «вы любите друг друга» заставило их обеих задуматься, чтобы осознать то, что их сыну казалось очевидным.
Для Эммы осознание было простым, но в то же самое время сложным в принятии. Да, Реджина виделась ей чертовски привлекательной. Да, любовь Реджины к Генри была сильной, невероятной и вдохновляющей. Да, сама Реджина была умной, могущественной и весёлой. Но разве можно полюбить человека, превратившего твою жизнь в Ад на земле?.. Несомненное и однозначное да. Реджина бывает жестковата, имеет некоторые проблемы с контролем эмоций, впрочем, как и Эмма. Дальше больше, Реджина помогала ей, хотя могла бросить, а потом и вовсе опустила стены, которые годами возводила вокруг себя, представ прекрасной и невероятной женщиной.
Эмма, проигнорировав приказ сына, посмотрела на Реджину и прошептала:
— Ты мне тоже нравишься.
Что до Реджины, она отмахивалась от утверждения Генри до последнего. Подленькие мыслишки и чувства, которые умело игнорировала последние дни, вернулись с новой силой, и она закатила глаза. Эмма раздражала. Неуклюжая, некомпетентная и неумелая. Не сосчитать, сколько нервных клеток она попортила своими тщедушными попытками управлять документацией и вести отчётность в бытность их мэром и шерифом. Реджина перебирала в памяти все те случаи, когда Эмма доводила до белого каления, причиняя страдания и боль, как вдруг та повернулась. Украдкой взглянула на Генри, а затем с идиотской улыбкой и блестящими глазами прошептала: «Ты мне тоже нравишься».
Реджина ещё раз закатила глаза, но улыбку вернула.
— Я тебя не ненавижу, — ответила она.
Эмма вздохнула. Открыла рот, чтобы ответить, но получила от Генри тычок локтем в живот.
— Хватит болтать! — проворчал он, не сводя взгляда с экрана телевизора.
Реджина пожала плечами. Эмма решила не нарываться и ничего больше не сказала. Вплотную придвинулась к Генри, прижав его к Реджине, и забросила руку ей за плечо.
Реджина не стала возражать.
Оставшийся день они провели вместе, наслаждаясь семейным счастьем и будничными заботами. Ничего интересного не произошло, разве что небольшой пожар, пока Эмма разогревала обед, за что была изгнана с кухни до конца дней своих.