Green Looks Good On You / Зелёный тебе к лицу

      Следующие несколько раз, когда Эмма просыпалась, она слышала почти неразборчивое «наконец-то», видела затуманенным взглядом фиолетовую вспышку, хмурилась, смущённая скоростью, с которой её — «кто»? — её Реджина спешила убраться из комнаты.       — Почему она ушла? — спрашивала Эмма.       Детская ладошка — Генри — неловко похлопывала её по руке. Он даже не смотрел на неё. Читал книгу и рассеянно жевал кончик закладки.       — Она захотела пописать ещё часа три назад. Я говорил ей, чтобы шла, но она ответила, что подождёт.       — А она не может использовать магию? И спасибо за твою чуткость, пацан. Меня чуть не прикончили, но ничего страшного, ерунда какая-то.       Генри сморщил нос и опустил книгу.       — Брось, ты давным-давно здорова, а ждать, пока выспишься, уже становится утомительно. И, фууу, Эмма! Думаю, использовать магию для таких целей опасно, — он понизил голос до шёпота. — Что если… разлетятся далеко в стороны?       Эмма скривилась.       — Ладненько. Мы не будем экспериментировать. Никогда.       Генри торжественно кивнул. Затем немного приподнялся, положил книгу на диван, где ещё совсем недавно сидела Реджина, и перевёл взгляд на Эмму, которая приглашающе подняла руку. Генри буквально запрыгнул на кровать, но когда прильнул к Эмме всем телом, из её груди вылетел болезненный стон. Стоило же откатиться в сторону, как она притянула обратно и крепко сжала его в объятиях.       — Я соскучился, — пробормотал он.       Мгновение Эмма молчала.       — Потому что Реджина не будет болтать с тобой об опасностях при магическом мочеиспускании, да и о нём в частности, правда? — Генри рассмеялся, и она с улыбкой покачала головой. — Я тоже скучала по тебе, малыш, — почувствовав на себе чужой взгляд, от которого волоски на шее зашевелились, Эмма оглянулась и тепло улыбнулась стоявшей в дверном проёме женщине. — Сколько я валялась в отключке? — спросила она.       — Ну, где-то недели три, — ответил Генри.       Эмма обняла сына.       — Три недели? — в её голосе послышались взволнованные нотки. — Ты как, малой, в порядке? — поймав недоуменный взгляд Генри, она поспешила пояснить: — Просто… В последнее время произошло столько всего плохого, и это, наверное, страшно.       Генри пожал плечами.       — Всё нормально.       Реджине не нужно было обладать суперспособностью Эммы, чтобы понять, что сын врёт. Смело, дерзко, откровенно. Они с Эммой, изогнув брови, недоверчиво уставились на него.       — Ну да, было страшновато, — признал он со вздохом. — Но, как я и думал, настоящая любовь победила, поэтому всё нормально.       Эмма украдкой взглянула на залившуюся румянцем Реджину, но ничего не стала говорить, за что та была только благодарна. У них ещё будет возможность поговорить по душам, сейчас не время и не место, сейчас не было ничего важнее сына.       — Хочется верить, что всё худшее осталось позади, дорогой, — сказала Реджина, но, заметив, как Эмма слегка дёрнулась, сразу пожалела о своих словах.       — Ма?.. — позвал Генри испуганно.       — Всё отлично, Генри, — парировала Эмма, а Реджина кивнула.       Генри не стал допытываться. Взрослым иногда позволительно врать, особенно, если это помогает им поскорее выздороветь.       Эмма приподнялась на руках в попытке сесть и болезненно поморщилась от дрожащей слабости. Реджина присела на край кровати. Некоторое время все трое сидели молча, наслаждаясь уютной тишиной, как вдруг внизу раздался шум взволнованных голосов. Эмма напряглась всем телом и невольно потянулась; за пистолетом или мечом. Не обнаружив ни того, ни другого, она наколдовала себе блестящий клинок. Реджина округлила глаза и потянулась было к ней, но Эмма не сводила напряжённого взгляда с закрытой двери. Генри, почувствовав неладное, встал на колени, так, чтобы Ма его наверняка заметила.       — Это всего лишь бабушка и дедушка, — улыбнулся он. — Им не нравится мамина кухня, — а когда Эмма растерянно моргнула, будто сомневаясь в искренности его слов, с жаром заверил: — Честное слово! — покосился на сверкающее лезвие. — Ма, серьёзно, там Снежка и Дэвид.       Клинок исчез. Реджина и Генри вздохнули с облегчением. Эмма заулыбалась, закивала, но Реджина видела, что она не в себе, поэтому как бы невзначай попросила сына присмотреть за прекрасной парочкой идиотов, пока те не разнесли особняк.       Оставшись с Эммой наедине, Реджина помогла ей подняться, взяла под руку и повела в ванную комнату. Дважды Спасительница чуть не рухнула, споткнувшись на ровном месте, а когда оглядела себя в зеркале — встревожилась. Никогда ещё она не чувствовала себя такой слабой. Мышцы взбунтовались, рёбра и кости резко выступали, а спутанные волосы беспорядочно свисали ниже плеч. В целом она выглядела измождённой и опустошённой. Она в ужасе посмотрела на Реджину.       — Могу позвать твою мать, чтобы помогла тебе, — предложила та.       Эмма яростно помотала головой.       — Нет! — и вздрогнула от того, как резко прозвучал собственный голос. — Просто… — она сложила руки на животе, отвела глаза.       Реджина кашлянула.       — Если переживаешь о шрамах — не стоит. Твоя мать их видела. Ты была несколько обнажена.       — Несколько? — со стоном переспросила Эмма. — Или полностью?       Реджина помедлила.       — Полностью.       Эмма заставила себя лукаво улыбнуться, хотя ей было совсем невесело.       — Ты целовала меня, пока я, голая, валялась без сознания? Шалунишка!       Реджина вздохнула.       — Ты, боже… — она осеклась. — Ты такой ребёнок, Эмма, — прошипела укоризненно. — Я одела тебя! — она махнула на полностью одетую Эмму. — И, — добавила уже спокойнее, — ты просто спала, когда я тебя «поцеловала».       Если Реджина и запнулась на последнем слове, Эмма не стала заострять на этом внимание, а просто отвернулась       — Я хотела бы… — Эмма кивнула на душ. — В общем…       — Тебе помочь? — Реджина, словно зачарованная, разглядывала стены ванной комнаты.       Эмма хотела согласиться. Видит Бог, она этого хотела. Мадам мэр была просто великолепна, и больше всего на свете Эмме хотелось накинуться на неё, затолкать в ванную, чтобы позволить струям воды испортить идеальную укладку. Впрочем, Эмма подозревала, что Реджина использовала магию, и, если это действительно так, поднимался другой вопрос, как рьяно она будет сопротивляться и будет ли вообще. Но великолепие и совершенство Реджины были превыше всего, поэтому Эмма, чувствовавшая себя отвратительной, слабой и полностью измождённой, покачала головой.       — Нет, — прохрипела она. — Всё нормально.       Реджина кивнула.       — Хорошо. Вот, — она наколдовала полотенце, — держи. Не закапай мне весь кафель, ладно? Я оставлю чистую одежду на кровати, — и с этими словами вышла из ванной комнаты.       Эмма закрыла за ней дверь и обессиленно прижалась спиной к деревянной поверхности. Ноги предательски дрожали. Долгий выдался денёк, ничего не скажешь.       Каким-то чудесным образом ей удалось не только раздеться самостоятельно, но и оставаться в вертикальном положении следующие двадцать минут. Разве что, когда случайно уронила бритву и наклонилась, чтобы поднять, почувствовала, как перед глазами всё плывёт и больно приложилась плечом о стену. Шампуни и кондиционеры с оглушительным грохотом попадали с полок. Эмма вздрогнула, отчасти от шума, отчасти от боли, — одна из бутылок проехалась по руке.       О появлении Реджины её предупредил тихий щелчок. Эмма уселась в ванной, прикрылась, но в этом не было необходимости. Реджина, зажмурившись, протянула ей огромное и невероятно пушистое полотенце. Эмма подавила благодарную улыбку, неуклюже вылезла из ванной, вплотную подошла к Реджине и позволила ей обернуть себя полотенцем.       — Спасибо.       — Да, но… — заговорила Реджина, собираясь отмахнуться, но в последний момент нашла в себе силы выдать добродушное: — Не за что, — она приобняла Эмму за талию и проводила обратно в спальню. — Пойдём, твоя мать сходит с ума от волнения, ей не терпится закормить тебя до потери пульса.       Живот Эммы одобрительно заурчал, да так громко, что даже Реджина осталась впечатлена.       — Звучит здорово, — произнесла она, покраснев, а потом её взгляд зацепился за разложенные на кровати вещи. Ничего примечательного, обычные джинсы и рубашка, но Эмма сомневалась, что сможет справиться даже с этим. Она чувствовала себя слабой. — Поможешь? — Реджина приподняла бровь. — Ну, одень меня магией, а не просто одень, — пробормотала она. Неловко вышло.       Реджина покачала головой.       — Ты должна что-то делать сама, если хочешь выздороветь. Для начала будешь одеваться и наедаться до отвала, а потом, как окрепнешь, сможешь вернуться к утренним пробежкам и поглощению своего любимого фастфуда, без которого ты дня прожить не можешь.       Эмма засмеялась.       — А я знала, что ты следила за мной! — воскликнула она. Реджина, осознав, в чём именно она сейчас проболталась, покраснела. — Это ты заставляла дорожных работников ставить объездные знаки, да? — произнесла она с деланной обидой. Реджина поджала губы, промолчала. — И ещё, чего это ты вскакивала в пять утра, а?       — Я всегда рано встаю, мисс Свон.       — Да тебе просто нравилось смотреть на меня, признайся? — Эмма поиграла бровями.       Реджина развернулась на каблуках и взмахнула запястьем. Рубашка, взмыв в воздух, хлестнула Эмму по лицу. Не дожидаясь ответной реакции, Реджина решительно вышла из спальни, но внизу, в гостиной, её поджидало очередное разочарование. Она всеми силами старалась игнорировать пустые тарелки, оставленные на обеденном столе, и мятые диванные подушки. Подумаешь, мелочи какие, с ними можно прекрасно жить… Но всё упиралось в то, что каждая такая мелочь, неуместная или отсутствующая деталь интерьера, каждая ерунда, лежавшая не на своём месте, выводили её из себя. Когда Реджина переступила порог кухни, она была на взводе, а когда увидела царивший там беспорядок чуть не сорвалась. Она медленно дышала в попытке успокоиться, тщательно подбирала подходящие слова, но взгляд остановился на заляпанной блинной смесью столешнице, и это стало последней каплей.       — Довольно! — процедила Реджина. — Ты! — она смерила взглядом Белоснежку. — Пошла вон отсюда! А ты… — она посмотрела на Дэвида, который бочком подбирался к выходу в сад, и покачала головой. Махнула на распахнутые шкафчики. — Вынеси мусор! — Дэвид приуныл, и неудивительно, учитывая, что они с Белоснежкой перевели большинство, если не все, продуктовые запасы в доме, а мусорное ведро было заполнено до отказа.       У Реджины застучало в висках, и, когда Дэвид, сгрузив мусор в мешки, выскочил из кухни, она сгрузила всю посуду в раковину и наполнила её горячей водой.       — Всё не так уж плохо, — проговорила Белоснежка. Вероятно, она пыталась успокоить, но Реджина не слышала слов, только интонацию — тошнотворно покровительственную.       — Не так уж плохо? — прорычала она. — Всё плохо, и это не обсуждается. Ты провела в моём доме три недели, Белоснежка, а это ровно на три недели больше, чем мне того хотелось бы, — она стала наступать на нежеланную гостью, оттесняя её вглубь кухни. — Ты спала в моей кровати, принимала душ в моей ванной комнате и готовила на моей кухне. Ты пользовалась моими вещами… и чем отплатила?       — Тебя не арестовали за преступления, Реджина. Ты должна быть благодарна.       — Благодарна? — переспросила Реджина. — Значит ли это, что в знак благодарности я обязана открыть двери своего дома для недоумков вроде тебя? — склонившись к лицу Белоснежки, она зловеще произнесла, так тихо, как если бы говорила сама с собой. — Неужели ты не понимаешь, что это ты должна быть благодарна? — на кончиках её пальцев заиграли фиолетовые всполохи, и она провела рукой вдоль горла Белоснежки, едва касаясь кожи.       Белоснежка, задыхаясь, схватилась за шею — там ничего не было, невидимая сила не пыталась придушить. Её затравленный взгляд метнулся в сторону двери.       — Эм-ма, — выдохнула она.       Реджина отступила и развернулась. В дверном проёме действительно стояла Эмма. Точнее, подпирала плечом косяк, чтобы не завалиться. Реджина отдёрнула руку и, отвернувшись, подошла к раковине.       — Прости, — бросила она Эмме.       Эмма пожала плечами.       — Брось, — она задумчиво закусила губу. — Хочется, конечно, чтобы в будущем ты воздержалась от попыток придушить кого-нибудь из семьи, но сегодня я слышала достаточно. Снежка сама напросилась.       Реджина и Белоснежка уставились на неё.       — Что?       — Она пыталась меня убить! — дрогнувшим голосом выпалила Снежка.       — Нет, — отрезала Эмма холодно. — Придушила чуток любовно, и всё, — она улыбнулась смущённой Реджине. — Да и потом… загадить её дом? Это большое ни-ни! — прилипший к потолку блин с противным звуком шмякнулся на кухонный прилавок. Эмма скривилась. — Серьёзно? Вот что, Снежка, шла бы ты отсюда. Я хочу поговорить с Реджиной наедине.       Снежка разочарованно покачала головой, но послушалась. Как пить дать, побежала искать муженька, чтобы нажаловаться на то, что Реджина испортила их ребёнка.       — Реджина? — Эмма провела рукой по столешнице, чтобы убедиться, что есть твёрдая поверхность, на которую при необходимости можно будет опереться.       — Прости, — Реджина продолжала пялиться в раковину. — Мне не следовало этого делать.       Эмма подошла к ней. Мгновение обдумывала следующий шаг, а затем развернула Реджину к себе, подцепила пальцем подбородок и приподняла вверх.       — Не следовало, — согласилась Эмма, — но есть и плюс. Ты осознаёшь это и в следующий раз не сделаешь, — кажется, её слова не убедили Реджину, поэтому она добавила: — А если сделаешь, я буду рядом, — твёрдо встала на ноги. — И позабочусь, чтобы с тобой не случилось ничего плохого. Или со всякими там, ну, ты понимаешь, — её голос звучал до невозможного беспечно.       Реджина невольно улыбнулась.       — Ты совсем без ума.       — Без ума от тебя, — парировала Эмма, и Реджина округлила глаза. — Ай… не надо было говорить, да? — она попыталась отступить на шаг, но Реджина, схватив за воротник рубашки, удержала её на месте. — Я просто подумала, а что такого? — затараторила она. — Ты поцеловала меня, я проснулась, и это что-то да значит, да? Потому что если это не то, о чём я думаю…       — Это значит, что я тоже без ума, — прервала Реджина нежным голосом.       Эмма улыбнулась и упёрлась лбом в её лоб.       — Знаешь, что? — прошептала она. — Если Снежка и Дэвид разозлили тебя, ты всегда можешь сделать это…       — Это?       — Это, — Эмма провела пальцами по щеке и, не давая времени опомниться, небрежно поцеловала в губы. Реджина вскрикнула от неожиданности, легонько оттолкнула Эмму, но придержала за локоть, чтобы она не упала и не поранилась. Эмма надула щёки.       Реджина оглядела её с ног и до головы, ухмыльнулась.       — Да, — промурлыкала она. — Это можно устроить. Запросто, — её глаза озорно блеснули. — Может, попробуем ещё разок? — спросила у Эммы, увидев, что Снежка и её прекрасный принц возвращаются на кухню. Она обвила рукой её шею и нетерпеливо потянула к себе.       Эмма сопротивлялась недолго, меньше секунды, прежде чем слиться с Реджиной в сладком поцелуе. Все мысли о Чармингах предсказуемо улетучились из головы. У обеих. Эмма лизнула шрамик над верхней губой Реджины, скользнула языком в её рот и вдруг услышала сдавленное покашливание. Отстранившись, хмуро посмотрела на Дэвида. Реакция родителей оказалась вовсе не такой, на какую она — они — рассчитывали. Дэвид старательно отводил глаза, а Белоснежка тихо ахала. Реджина и Эмма обменялись смущёнными взглядами. И только реакция одного человечка оказалась вполне предсказуемой. Генри, маячивший позади Белоснежки и Дэвида, скривился с поистине детским: «Фуй!», а затем, влетев на кухню, протиснулся между матерями, чтобы взять со стола тарелку.       Эмма прыснула со смеху и, поймав Генри, смачно поцеловала его в щёку. Тот вскрикнул и, смерив её сердитым взглядом, показал язык.       — Фуй! — повторил он с выражением. — Эмма! Не надо так! Гадость!       Реджина невольно улыбнулась.       — Да, Эмма. О чём ты только думала? Гадость, — она провела языком по нижней губе и потянулась, чтобы стереть с бледных губ Эммы следы помады, а в ответ получила весёлый взгляд и покачивание головой.       — Молчи уже, — затем Эмма повернулась к опешившим родителям. — Хотели что-то сказать?       — Вообще-то, да. Мы хотели извиниться перед Реджиной, — Дэвид слегка поклонился. — И поблагодарить за гостеприимство.       Реджина ни за что не позволила бы себе выказать удивление в присутствии жалкого крестьянина, коим и являлся Дэвид Нолан, но видит Бог, она этого хотела. К счастью, за неё это сделала Эмма.       — Чё?       — С твоей стороны было очень любезно позволить нам оставаться здесь, пока наша дочь выздоравливала, — продолжал он. — Если есть какой-то способ отблагодарить тебя, только скажи, — с этими словами он посторонился, предоставляя слово Белоснежке, лицо которой расплылось в вымученной улыбке.       Эмма насторожилась. Если извинение матери выйдет в половину не таким искренним, она выставит её из особняка пинками. Но уже в следующее мгновение улыбка Снежки из натянутой превратилась во вполне добродушную. Она склонила голову.       — Мы хотели бы извиниться за беспорядок, — сказала она, но тут же поспешила уточнить. — Я бы хотела, — обвела рукой кухню. — Знаю, вела себя грубо… Но я ничего не замечала вокруг… Разволновалась, что Эмма пришла в себя, и… — Дэвид легонько толкнул её в бок, и Снежка, выдохнув, покачала головой. — Прости. Я не хотела оправдываться. Я хотела сказать, что мы с Дэвидом решили предложить тебе отвезти Эмму и Генри в закусочную, чтобы мы могли прибраться в доме…       Реджина поджала губы.       Генри со стуком поставил пустую чашку, ещё минуту назад полную хлопьев, на столешницу и вытер губы тыльной стороной ладони. Он едва ли не с благоговением наблюдал за разворачивающейся на его глазах необычной сценой. Услышав про закусочную, он с энтузиазмом кивнул.       Реджина исподлобья взглянула на Эмму, которая, умоляюще округлив глаза, тоже кивнула.       — Хорошо, но когда я вернусь, кухня должна сверкать чистотой, — сдалась Реджина, а Эмма, схватив её за руку, потянула в сторону двери. Генри схватил за другую. — И кровати должны быть заправлены. Было бы неплохо, если бы пропылесосили все комнаты в особняке, — Дэвид и Снежка кивнули. — И о гостиной не забудьте, верните ей первоначальный вид, а ещё…       Эмма застонала.       — Реджина! Я есть хочу. Пошли уже, — она вытолкала её на крыльцо и пригрозила пальцем родителям. — Не облажайтесь, не то она вас прикончит.       — Мы знаем, — ответила Белоснежка.       — Вот и ладно, — Эмма расправила плечи и улыбнулась родителям. — То, что вы делаете, это очень здорово, ребята. Правда.       — Истинная любовь, — отозвался Дэвид. — Нам может не нравиться та, с кем ты её обрела, но мы рады, что это произошло, — он перевёл глаза на Реджину, которая чуть поодаль что-то оживлённо обсуждала с Генри, и задумчиво нахмурился. — А сегодня утром… она изменилась, — признал он. — Та Реджина, которую мы прозвали Злой королевой, она убила бы нас без колебаний. Она ни за что на свете не впустила бы нас в свой дом. Она не любила бы ни тебя, ни своего сына, — Дэвид обнял жену за плечи. — Думаю, для нас всех будет безопаснее, если мы будем называть её Реджиной, а не Злой королевой.       — Всё в прошлом, — подхватила Белоснежка.       — Вы очень снисходительны, — протянула подошедшая Реджина, услышав последние слова Чармингов.       Белоснежка ответила ей неуверенной улыбкой.       — Мы всегда были такими, — напомнила она.       — Да, — тёмные глаза мэра внимательно изучали её давних врагов. Она кивнула. — Вам придётся извинить нас. Нам нужно быть в другом месте, а у вас полно дел, — с этими словами Реджина взяла Эмму за руку и повела к машине.