***
— Так достаточно? — Отрежь еще короче. Может быть, тогда будет не так космато. — Не думаю, что это поможет. Плюс, хорошо, когда они такие непослушные! — Юми взъерошила мокрые волосы Мирай. — Ты шутишь. Я их ненавижу. У моей мамы такие красивые, мягкие кудри, а мои похожи на конскую щетку! Так нечестно. Юми рассмеялась. — Может, они достались тебе от отца? Мирай провела рукой по волосам. — Думаешь? Может быть… Я никогда не думала об этом таким образом. Тогда, возможно, я не ненавижу их… — Ты скучаешь по нему? — спросила Юми, почувствовав угрызения совести. — Не совсем. Я никогда не знала его. У меня всегда был папа, я имею в виду Обито, который был рядом. С моим настоящим папой это как бонус, у меня есть что-то дополнительное, чего нет у других. — Твоя мама рассказывает тебе о нем? — Да, и очень много. Я знаю все истории. — В голосе Мирай было что-то очень мягкое. Юми отстригла прядь волос на затылке Мирай. — Говоря об историях. Ты спрашивала? — Мирай была спиной к ней, теперь ей нужно было только контролировать свой голос, а не лицо. — Да, но я до сих пор не понимаю, почему бы тебе самой не спросить свою маму. — Мы спрашивали. Но она никогда не рассказывает. Я знаю больше о детстве моего отца, что действительно странно, если судить об обстоятельствах, в которых он вырос. Мама рассказывала нам кое-что о том, когда она была совсем маленькой, может быть, что-то об Академии. А потом ничего. Понимаешь, ничего с того времени, когда она была нашего возраста. Она смеется и говорит, что это слишком долго. Или неинтересно. — Юми сделала паузу, сосредоточившись на спутанных волосах. — А Нанадайме-сама? — Да… Он только и рассказывает о том, как его каждый раз избивал Саске. — Юми поморщилась и сказала фальшиво восторженным голосом. — Каждый раз, даттебайо! — Могу себе представить… Постоянно слышать от Хокаге такую чушь… — Да, но твоя мама тебе рассказала, правда? — Рассказала… Но это так странно, что я не знаю, как мне в это поверить. Это совсем не соответствовало поведению твоей мамы. И Саске тоже, хотя я его не очень хорошо знаю. Я действительно не знаю… — Теперь мне действительно любопытно. Просто выкладывай все. — Юми ткнула Мирай в спину ножницами. — Итак… Видимо, твоя мама была по уши влюблена в Саске. Мол, просто безумно, с самого детства. Она бегала за ним хвостиком. А ему не было до нее дела. Все были шокированы, потому что она была такой настойчивой, а он — таким отчужденным. Затем он перешел на сторону этого парня… я забыла его имя, и твоя мама пыталась остановить его. Они нашли ее без сознания на скамейке у ворот. Юми щелкала ножницами по волосам Мирай. Она была слишком не собрана, рискуя порезаться, но не хотела, чтобы Мирай останавливалась. — Потом была пара попыток поиска, предпринятых твоей мамой, Нанадайме и другими. Они даже находили его несколько раз, но так и не смогли убедить или заставить его вернуться. Он действительно стал нукенином. — Ох… — сорвалось с губ Юми. — Подожди, дальше будет еще лучше. Или хуже. Во время одной из этих поисковых миссий, когда Саске уже был преступником, объявленным в международный розыск, он зашел так далеко, что они с твоей мамой попытались убить друг друга. Оба потерпели неудачу: она из-за нерешительности, он — только потому, что вмешался Нанадайме. Ой, Юми! Осторожнее с ножницами! — Прости. — Так что, как видишь — это все кажется бессмыслицей. Я, правда, думаю, что у моей мамы немного неверное представление. Она была очень близка со своей командой, особенно с тетей Хинатой, возможно, это из-за того, что все ее тревоги были о Седьмом… В конце она сказала: «Слава богам, она встретила твоего отца, потому что она стала бы несчастной до конца своей жизни, выйдя замуж за парня, не способного ни на одну нормальную человеческую эмоцию». Я не знаю, как она вообще связала одно с другим… Как она могла быть так уверена, что они собирались пожениться? Но она была так взволнована, что я больше не спрашивала. Юми выдохнула, она даже не заметила, что замерла. Как это могло произойти? Когда она видела их разговаривающими друг с другом — как вы перешли от попытки убийства к этому? Как мама могла относиться к Саске так же, как сейчас, со всем этим теплом, заботой и спокойствием? Когда Мирай, казалось, закончила, Юми с усилием выдавила: — Да, это действительно странно. Она последний раз щелкнула ножницами. — Ммм, Мирай, думаю, я закончила. Тебе лучше принять душ — эти волосы повсюду. Мирай посмотрела на свои плечи. — Ага. Это будет ужасно чесаться. Хорошо, спасибо огромное, Юми! Юми вышла на улицу. Солнце было слишком ярким, и голова кружилась. Она предчувствовала, что у ее матери что-то было с Саске, но она ожидала чего-то… нормального. Увлечение. Или в худшем случае они встречались. Но не такой кошмар. И если то, что тетя говорила о Саске, было правдой… Тогда это было ужасно. Если он был таким, то какой он сейчас?***
— Я выгляжу отвратительно! Ген предпочел проигнорировать ее вспышку. — Отвратительно! Гадко! Видимо, Юми не хотела, чтобы ее игнорировали. И он знал, что лучше исполнить ее желание. — Нет. — Я выгляжу как свиток. Свиток, который писали три разных человека! Только посмотри на меня. Ген послушно посмотрел. Теперь, когда она указала на это — три печати друг на друге, все в разных стилях, образующие действительно немного резкую комбинацию. К сети защитной печати и яростным линиям девятихвостого, которые она недавно получила, добавили цветочный венок вокруг ее бедер. Касай и Сайя тоже его получили — мама не рисковала. Но, тем не менее, он не видел смысла так расстраиваться. Печати были только на ее коже. Все остальное, фигура, изгибы не пострадали. — Ты не отвратительная и не гадкая. Только сумасшедшая. Юми яростно посмотрела на него. Ген вздохнул. — Ты прекрасна. Ты самая красивая девушка во всем мире — почему она в последнее время так глупо ведет себя? Она должна бы знать это. — Во всем мире? Ты ни разу не покидал даже деревню. — Хорошо. Самая красивая девушка из всех, что я видел. — Даже красивее Касай? — Конечно. Касай даже рядом не стояла. — Эй, берегись. Я могу сказать ей, и после этого она не будет так нетерпеливо бегать к тебе. — Ой, да ладно. Касай потрясающая, и я женюсь на ней, как только они позволят мне. Но что касается внешности, тут ты выигрываешь. Юми прищурилась. Да, Ген умеет льстить, он точно знает, что она хочет услышать, и просто говорит это. — А как насчет всех этих девушек, с которыми ты продолжаешь встречаться? — Эти? Эти тупые коровы? Я не помню имен даже половины из них. — А что насчет другой половины? Ген пожал плечами. — Тем не менее, ты встречаешься с этими коровами! И вытворяешь с ними Бог знает что! — Ну и что? Что мне тогда делать? Из всех девушек, заслуживающих внимания, — это ты, моя сестра, а Касай слишком маленькая, по крайней мере, для всех. Кстати, это чушь собачья. Так что же мне делать? Я должен где-то выпускать пар… В глазах Юми читалось неописуемое убийство. — Я осторожен. Никто из них от меня не забеременеет… Мама достаточно подробно мне об этом рассказала. Во взгляде Юми больше не было ничего неописуемого. Четко и ясно говорилось: «Сначала я убью тебя, а потом сожгу дом. Чтобы скрыть улики». — Что с тобой? Зачем ругаться на меня?! Почему ты так внезапно ревнуешь? Я имею в виду, больше, чем обычно… — Потому что по отношению к тебе я, по крайней мере, МОГУ БЫТЬ ревнивой! Последовавшая тишина была тяжелой. Через некоторое время ее нарушил Ген. — Он не возвращается, и ты задаешься вопросом, что он делает — сказал он медленно. — Он отсутствует уже три года. Взгляд Юми был каменным. — Не три года? Тогда сколько? Ты ведь знаешь точно, не так ли? — Три года, восемь месяцев и семнадцать дней — стиснув зубы, ответила Юми. — Он вернется. Для него даже не так уж необычно отсутствовать так долго. Бывало и дольше… — Да уж. Он вернется. На день или неделю! И потом снова уйдет! — голос его сестры был таким расстроенным, каким Ген за всю жизнь не слышал. — Это не имеет смысла! И никогда не имело, а я все еще жду! — Юми яростно одевалась. Ген удивлялся, как ей удалось не порвать свою одежду, так неправильно с ней обращаясь. — Все говорят, что я должна держаться подальше! Все! — Все — это кто? — Ген не мог себе представить, чтобы его сестра обращалась к кому-то за советом в сердечных делах. — Все! Даже Курама. — Он? Правда? — Правда. Он заставил дядю Наруто прибежать ко мне через всю деревню, чтобы сказать мне это. — И что ты ответила? — В основном я сказала ему заткнуться. Прошли годы, но его ответ все еще звенит в моих ушах… — Курама ненавидит Саске. Все это знают. У тебя есть менее предвзятый советчик? И кто конкретно эти все, про которых ты говорила? Юми закусила губу. — Тетя Куренай, например… — Ты говорила об этом с ней?! — Нет! Я попросила Мирай узнать о маме и Саске. — И что она сказала? Юми покачала головой. — Это было так ужасно, что я даже не хочу это повторять. В основном, что он был абсолютно бессердечным. Не… нормальным. — Ха. Довольно резко. И довольно несправедливо. На самом деле, я думаю, что Саске крутой парень. И я думаю, что вы подходите друг другу. Я действительно не понимаю, почему ты так внезапно расстроилась. Если ты хочешь его, просто скажи ему. — Ты с ума сошел?! — Ладно, тогда покажи это ему как-нибудь. — Ни за что. — Почему нет? Я всегда так делаю. Это хорошо срабатывает. — Ты парень! И тебе наплевать на тех девушек, которых ты подцепляешь. Представь, что это будет с Касай! — Я поступил точно так же. Два года назад я сказал ей, что она мне нравится и я хочу жениться на ней. — Два года назад? Сколько ей было? Тринадцать? — Двенадцать. Но я был уверен в этом уже тогда. Юми вновь покачала головой. — Невозможно. Я не смогу сделать что-то подобное. Плюс, он меня даже не замечает. Он никогда бы не подумал обо мне так… — Ты так думаешь? Я уверен, что он очень даже тебя замечает. Он вообще все замечает. И давай начистоту, он проводит с тобой больше времени, чем с кем-либо еще. По-настоящему он говорит только с тобой! В противном случае — с отцом. — Не только — с мамой тоже. — Это мама говорит. Он всего лишь стоит рядом. — Мы на самом деле тоже не говорим. Просто сидим… — Но вам обоим это нравится. — Наверное…