— Слышно что-нибудь о Саске?
— Нет. В последний раз письмо было в конце зимы. Он писал, что вернется весной.
— Тогда он опаздывает. На полгода.
— Только не говори мне, что беспокоишься о нем. — Сакура хихикнула.
— Нет, конечно, нет. Мне просто интересно, слышала ли ты что-нибудь.– Он не волновался за Саске. Вернее, не напрямую. Даже если бы Юми прекрасно скрывала это, он мог видеть ее насквозь. Мадара очень хорошо помнил, каково было чувствовать это притяжение, быть беспомощным и не иметь надежды. Он подозревал, что это как-то связано с тем, чтобы быть Учихой — эта привязанность, которая когда-то сформировалась, похоже, не исчезала, независимо от времени и обстоятельств. И поскольку он не был в восторге от выбора своей дочери, он знал, что это не обсуждалось. И с самого начала это даже не было выбором. Никто, имея хотя бы толику здравомыслия, не захотел бы влюбиться в вечно отсутствующего бывшего сокомандника своей собственной матери. Точно так же, как никто не хотел бы оказаться во сне о блаженном будущем с заклятым врагом. Совсем нет выбора. Какая ирония. И как же бесит, что те, кто обладает такой силой, в конце концов, не управляют собой. Нет выбора, но все равно горько.
По крайней мере, Гену повезло. Из того, что он слышал, в доме Обито царило безумие: полным ходом шла подготовка, даже если до свадьбы Касай оставалось еще несколько месяцев. Но чем ближе было данное событие, тем больше времени мужская половина семьи Обито проводила, укрываясь на своем дворе. И в его доме. И где угодно.
— Я бы сказала тебе. Но почему ты спрашиваешь?
— Мне было просто интересно… Как ты думаешь, он когда-нибудь прекратит эти путешествия?»
— Ты имеешь в виду, действительно начнет здесь жить? Я так не думаю, он никогда не упоминал, что у него были такие планы. Думаю, у него нет особой причины оставаться здесь. В этих миссиях он чувствует себя полезным. Он чувствует, что он возвращает свой долг, защищая Коноху извне.
— Как ты думаешь, почему он не нашел кого-то за все это время?
— О, это… я думаю, он просто никогда не встречал никого, кто бы ему подходил. Конечно, не было ни одной девушки, которая бы подходила ему в нашем поколении. Я не думаю, что он сможет выдержать кого-либо из нас в долгосрочной перспективе.– Сакура хихикнула. — Саске просто… сложный. Но почему ты вдруг заинтересовался этим?
Мадара понял, что у него не было готового оправдания. Какой он идиот, так ослабить бдительность. К счастью, Сакура сделала поспешные выводы и спасла его от неприятностей, сама отвечая на свой вопрос.
— Нет, не говори мне, что это совет?! Они снова оказывают давление?
— Пока нет. Но это произойдет рано или поздно.
— Им правда стоит устроить конкурс среди старейшин на самую дурацкую идею! Я не могу поверить, как эта деревня все еще существует! Пожалуйста, не заставляй его делать это! Не принуждай его. Это будет очень, очень плохо. Он будет чувствовать себя преданным и отвернется от всего, что нам удалось построить до сих пор. Пожалуйста, не делай этого.
Мадара посмотрел на жену, такую взволнованную, такую обеспокоенную, такую полную любви и заботы и такую… любимую, что глядя на нее у него до сих пор перехватывало дыхание. Он хотел ударить себя из-за того, каким уязвимым он с ней стал.
Сакура решительно посмотрела на мужа.
— Если все из-за этого, я могу снова забеременеть. Скажи им это.
Мадара всегда был немного раздражен тем, как легко она вводила его в сентиментальное настроение. Теперь она дала ему идеальный повод, чтобы избавиться от этого. Он нежно взял Сакуру за руки, оторвал ее пальцы от чайной чашки и отставил ту подальше.
— Этот конкурс — ты готовишься к участию? Потому что это самая идиотская причина иметь ребенка, о которой я когда-либо слышал.
Сакура топнула. Чашка чая была вне ее досягаемости.
— Дурак!
Возможно, в конце концов, это было не слишком хорошо, потому что, когда она злилась, она выглядела еще красивее.
— Я тут стараюсь сделать все как можно лучше для всех, а ты высмеиваешь меня!
— Успокойся, я просто дразнил тебя. Почему после стольких лет ты все еще на это ведёшься?
— Дело не в том, что с тобой я всегда настороже. Ты мой муж.
Мадара посмотрел на нее. Должно быть, увидев что-то в его глазах, она покраснела и потянулась ступнёй под столом, чтобы погладить его ногу. Мадара улыбнулся.
— Ты замечательная, ты знаешь? То, как ты заботишься обо всех. Я восхищаюсь тем, как отважно ты пытаешься защитить их.
— Это единственное, что я могу сделать, как его друг. Кто еще защитит его? Даже если я слабее, когда дело доходит до битвы, с этими общественными делами он беспомощен, как ребенок, беззащитен.
Мысли Мадары вернулись к исходному вопросу. Следует прийти к какому-либо заключению. Стоит идти тем или иным путем, потому что чем дольше Юми ждала, тешась лишь напрасными мыслями, тем больше шансов у этой любви стать… чем-то другим. Чем-то не очень хорошим.
И это никак нельзя будет изменить, по крайней мере, не скоро. Для него жизни было мало. Все то хорошее, что у него было, превратить в кровь и ненависть, но и этого оказалось недостаточно. Потребовалась его смерть, чтобы, наконец, отпустить. Для Юми все не зашло еще настолько далеко, но знать, что такую же боль испытывает его собственный ребенок, было нелегко. И, в конце концов, он нес ответственность за все ее страдания, даже больше, чем за всех остальных, избежавших Цукуёми. Потому что она его плоть и кровь.
Слова Сакуры отвлекли его от этих мыслей.
— То, что я сказала… о ребенке. Это было не из ниоткуда. Понимаешь, я уже думала об этом…
Мадара дернул головой.
— Я думала и, может быть… Может быть, мы могли бы иметь еще одного?
— Я думал, ты завязала с этим.
— Я тоже так думала, но сейчас, когда они все выросли…
— Разве ты не хочешь больше сосредоточиться на больнице?
— Работа в больнице хорошо налажена, и теперь, когда трое уже съехали из дома, а Хиро занимается своими делами, у меня есть только Ашока.
— Ну, значит, ты проделала отличную работу, не так ли?
— С одной стороны, да, но потом я смотрю на Ашоку, и она уже такая большая, что скоро она станет выше меня. Я даже не могу больше держать ее должным образом; стоит забыть о том, чтобы она сидела у меня на коленях — ее ноги такие длинные и… Она больше во мне не нуждается. Это эгоистично, я должна быть счастлива, я знаю.– Ее глаза опасно заблестели, она сидела с опущенными плечами.
— О, иди сюда.
Сакура поднялась со стула и забралась на колени к мужу.
— Видишь, ты говоришь ерунду — я все еще могу держать тебя, независимо от того, насколько большая…
Сакура дала ему подзатыльник.
— Эй, я не стала больше!
Мадара засмеялся.
— Но мрачное настроение пропало, по-видимому.
Сакура обняла его за шею, клюнула его в щеку.
— Так что? Можем ли мы попробовать? С ребенком…
— Если хочешь. В любом случае, моя роль не особенно сложная.
Сакура уткнулась носом в изгиб его шеи. Он почувствовал ее губы и затем язык на своей коже.
— Мы можем потратить время на попытки…– пробормотала она. Мадара подумал, что может пересмотреть свое согласие. Если все удастся, таких моментов не будет в течение многих лет. Но разве эта мысль не была прямым доказательством того, что тогда он сделал правильный выбор?
***
Саске не мог предвидеть, какой будет его реакция на встречу с Юми. Конечно, он никогда бы ничего не сделал. Скорее, он сомневался в своей способности скрывать эмоции. Что если что-то отразится на его лице?
Поэтому по возвращении он вошел в главный дом как на базу противника. Он был готов к внезапной атаке со всех сторон. Но ее там не было. Не желая ослаблять бдительность, он сел за стол, ответил на приветствие Сакуры и принял чашку чая, которую она подала ему. Прибежал Кагу, а за ним и Ашока. Он должен был рассказать обо всех «приключениях», которые у него были в прошлом году, любознательному юнцу. Ашока слушала со своего места рядом с Сакурой на другой стороне стола, иногда задавая вопрос, но в основном просто наблюдая за ним. У него было странное чувство, что его анализируют. Его поразило, насколько сдержанной была девушка– очевидно, вспыльчивость Сакуры передалась другим ее детям. В основном близнецам, предположил он.
Из разговора он выяснил, что и Ген, и Юми теперь живут в отдельных домах в квартале. Это полностью изменило его проблему — это был уже не вопрос, как он поведет себя, случайно наткнувшись на нее. Теперь он должен был активно искать ее. Или нет. Саске решил прогуляться.
***
— Прекрати! Возьми свои слова назад, ничтожество! Я никогда не позволю тебе так говорить о моей сестре! — Хиро бился, как бешеная собака, в объятиях Гена. Но Ген быстро схватил его за шею. Другой рукой он держал одного из младших мальчиков Обито, обхватив за пояс.
— Хорошо, хорошо, я все это придумал! Кто бы вообще хотел твою сестру! Если бы я когда-нибудь был с ней, я бы заморозил свой чле…
Мальчик не закончил, потому что в этот момент Ген ослабил хватку на шее Хиро.
За буйной дракой младших мальчиков Саске заметил, что Ген смотрит на него. Взгляд неумолимый, как у Мадары. Пристальный.
Тем временем потасовка закончилась, и трое мальчиков сбежали. Четвертый не справился и теперь неподвижно лежал на земле.
— Нии-сан! Он не дышит!
Ген подошел, держа руки в карманах, присел на корточки.
— Дышит — сказал он и поднялся.
— Но что нам теперь делать с ним?!
— Пусть Ашока подлатает его–пожал плечами Ген.
— Но мама сказала, что Ашока должна тренироваться только на рыбах! Она сказала, на мертвых кои!
— Тогда не говорите маме — ответил Ген тоном, излагающим очевидное, и направился к кварталу Учиха.
***
— Саске вернулся! — забегая, крикнул Ген.
— Я знаю.– Ген вскинул голову, удивляясь выдержке в ее голосе. — Ашока уже заходила ко мне.
— Тогда что ты все еще делаешь здесь? — Юми пожала плечами. — Иди, взгляни на него!
— Нет.
Ген плюхнулся на пол.
— Почему? Ты так долго его ждала.
— Да. А теперь я могу подождать еще один день, пока он не решит прийти сюда самостоятельно.
— Ты серьезно? Правда? Упустить такую возможность? Ты так уверена в себе или просто рисковый игрок?
— Ни то, ни другое. Если он не придет сам, то все равно не стоило бы выходить из этого дома.
«Может быть, он вообще не придет. А может быть, так будет лучше. Может, он нарушит обещание. Увидимся в следующий раз. Уверена, он даже не вспомнит, что говорил это! Давай, просто уходи! Просто уйди снова, не увидев меня! Дай мне повод для страданий, и я буду счастлива когда-нибудь. Дай мне повод, я бы хотела, чтобы ты…»
— Юми!
«Дай мне причину сжечь этот дом дотла. Чтобы отпустить тебя. Давай, я бы хотела, чтобы ты это сделал».
— Юми! — Ген схватил ее за запястье, вытащил руку из складок кимоно и насильно распрямил пальцы. Красные полумесяцы отпечатались на ее ладони. Он выпил кровь из-под ее ногтей. — Соленая кровь, соленая. Как слезы.
— Соленая кровь, соленая.
— Достаточно. Мы уходим отсюда. Я буду рядом.
— Я не могу.
— Можешь.
— То, что для тебя так легко, невозможно для меня. Даже с твоей помощью. И я не хочу. Я не хочу видеть его, пока он не придет сюда.
«Я хочу видеть его так, как никогда ничего не хотела в своей жизни».
— Тогда что ты хочешь? Ты уже с катушек съехала!
«То, что я сейчас чувствую – это любовь или ненависть? Больше всего на свете я бы хотела, чтобы ты пришел. Я буду ненавидеть тебя, если ты этого не сделаешь. Я буду ненавидеть тебя, если ты это сделаешь. Потому что тогда мне никогда не остановить это безумие. Буду сидеть здесь и ждать до конца своей жизни».
— Ты действительно в состоянии ждать до завтра?
Юми опустила голову.
«Это как черная горящая смола, наполняющая меня, я едва могу ее сдержать. Курамабылправ».
— Что я должен делать?! Я не могу видеть тебя такой! Ты мой самый дорогой человек во всем мире, ты знаешь…? — Ген обхватил ее лицо ладонями. Она посмотрела на него невидящими глазами.
Ген провел пальцами по ее скулам, привлекая, наконец, ее внимание.
— Просто останься здесь со мной. Расскажи мне историю. Что-нибудь, чем можно занять мысли.
— Какую историю? Я не знаю ни одной; именно ты всегда их рассказываешь.
— Просто любую историю.
