ХХХ
– Должен сказать, Александров, что, несмотря на моё неприятие того, что вы приняли этих беженцев, это единственное, что вызывает у меня недовольство в нашей текущей операции. Вы управляете, так сказать, кораблём с очень слаженным экипажем, – сказал Конев, наливая себе маленькую рюмку водки. Инженеры уже завершили строительство штаба Красной Армии, и поэтому Александров уже не руководил операциями из палатки. Штаб был большим зданием, с обширной подземной инфраструктурой и внушительной надстройкой, в которой они сейчас находились. Надземная часть была сделана из кирпича и других легкодоступных дешёвых материалов, которые прослужили бы более десяти лет, прежде чем нужно было проводить их капремонт. Под землёй были всё ещё голые бетонные стены и этажи с висящей проводкой, с минимумом мебели и домашнего уюта. Однако кабинет Александрова был обшит деревянными стенами, ковровым покрытием и обставлен мебелью из его старого кабинета. – Спасибо, товарищ фельдмаршал. – Теперь насчёт ещё кое-чего, о чём я хотел бы вас спросить, – сказал Конев, откладывая рюмку, после того, как уселся в кресло с мягким сиденьем, – Это доклады о магии в этом мире. Есть ли какие-либо доказательства этих сообщений или это суеверные заявления местных жителей, как полагает разведка? – Ну, товарищ фельдмаршал, строго говоря, мы не были свидетелями каких-либо подобных действий того, что можно назвать магией, однако, скажу, что наши эльфийские союзники сообщили нам, что магия очень важна и считается священной и что практикующих магов немного и все они живут далеко отсюда. – Я полагаю, что все эльфы могут использовать магию, так же как в работах Толкина? – Это предположение имеет основания, хотя мы не видели никаких доказательств в поддержку данной теории, однако эльфы непреклонны в том, что могут использовать магию. – Тем не менее, они никогда не показали того, что владеют ею? – Нет, не показывали, товарищ фельдмаршал. – Значит слухи о магии – не более чем суеверная чепуха. Добыча скоро начнется, верно? – Мы собираемся начать копать через два дня. Шахтёры только устроились на месте и подготовили своё оборудование. – Я видел, но почему они идут к месту в шести милях к западу? Разве гора не расположена над большим мифриловым бассейном? – Это так, товарищ фельдмаршал, но я беспокоюсь о Вратах. Мы не знаем, как именно они работают, и я не чувствовал себя комфортно, если бы начались масштабные горные работы вблизи от Врат. Я считаю, что мы не должны трогать залежи под горой Рубикон, пока мы не сможем определить, что разрабатывать их безопасно. – Разумный ход, генерал. Даже если мы выкачаем из этого мира весь мифрил, он для нас бесполезен, если мы не можем его доставить на наши заводы. Кроме того, потеря всех людей и оборудования здесь будет… неприятной, если не прямой катастрофой для Союза, от которой, я сомневаюсь, что политбюро сможет легко отделаться. Хотя место безопасно? То, на котором вы намереваетесь начать добычу? – Да, товарищ фельдмаршал. После того, как этой колонне беженцев удалось подойти так близко без каких-либо предупреждений, я развернул 33-ю мотострелковую дивизию в окрестностях, чтобы они встречали всех, кто направляется к нам. Целый полк был развернут вокруг месторасположения будущей шахты, чтобы обеспечить её безопасность. Есть ещё кое-что, что я думаю, вы должны знать, товарищ фельдмаршал. – И что же это? – Вы знаете что это за место, откуда сбежали все эти рабы? – Нет. Но вы-то знаете? – Это мифриловая шахта, самая большая в Империи. Из того, что наши геологи смогли выяснить благодаря беседам с беженцами, данное месторождение имеет более чем вдвое больше доступного мифрила с потенциально большими залежами, чем установлено на уже намеченном участке раскопок. – Почему же вы решили сообщить мне об этом сейчас? – Я узнал об этом только сегодня, товарищ фельдмаршал. – Понятно. И вы хотите, чтобы я дал разрешение "освободить" эту шахту и использовать её в дальнейшем для наших собственных целей. Правильно? – Так точно, товарищ фельдмаршал. – Не в данный момент. Мы будем работать там, где мы планировали. Расширяться и обосновываться мы будем, но, как я слышал, эта шахта находится на расстоянии более пятидесяти миль. Это слишком большое расстояние чтобы расширяться за столь короткое время, особенно когда мне сообщили, что на этой шахте и в прилегающих штольнях работают ещё десять-пятнадцать тысяч рабов. Рабов, которых мы не сможем обеспечивать, генерал, ваших четырех тысяч беженцев уже достаточно, мне не нужен кочевой стан Чингисхана в нашем лагере. – Хорошо, товарищ фельдмаршал, я просто подумал, что должен сообщить вам. – Нет, вы хотели посмотреть, отвечу ли я «да», – устало сказал Конев, – Разведанных участков будет достаточно, чтобы обеспечить нас должным количеством мифрила. Контролируемая нами область будет расширяться на юг, к плодородным лугам, которые пригодятся для выращивания сельскохозяйственных культур. Как только будет обеспечен приемлемый уровень безопасности, прибудет первая волна колонистов. В основном из Украины и Польши, им будут предоставлены дачные участки и оборудование для ведения сельского хозяйства. Ваша задача – обеспечить их безопасность, а также безопасность наших шахтёров. – Я в курсе моих задач, товарищ фельдмаршал. – Тогда перестаньте притворяться, что это не так, – раздраженно сказал Конев, – Кстати, орки, которых вы захватили, когда покоряли окружающие холмы и леса, каково ваше мнение о них? Говоря прямо, вы не включили их в свои отчёты. Александров тяжело втянул воздух через нос, прежде чем достать сигару и закурить, долго затягиваясь, прежде чем ответить. – Честно? Я не думаю, что они когда-либо смогут сосуществовать с чем или кем-либо. Они жестокие, мерзкие и презренные существа. Насилие распространено среди них, даже у матерей по отношению к собственным детям. Хотя они размножаются быстро и имеют выносливый организм. Они вырастают большими и сильными, быстро взрослеют. К семи годам орк считается взрослым и, скорее всего, уже убил хоть одно живое существо. – Другими словами, это самые худшие соседи из всех возможных для колонистов-гражданских? – Так точно, товарищ фельдмаршал. Они отвергли все наши попытки заключить долгосрочный договор. Похоже, что они будут соблюдать мирный договор только до тех пор, пока не будут готовы снова начать войну, что случиться довольно быстро. Они не понимают принципов организации нашей армии или степень опасности нашего оружия. Они также, кажется, не понимают концепцию геноцида. Я пытался заставить моих переводчиков и офицеров объяснить им, что, если они не покинут наши земли и не оставят наших граждан в покое, мы убьем их всех. Но они думают, что мы имеем в виду всех, кто будет сражаться. – Правильно ли я догадываюсь, что вы не хотите быть тем, кто устроит это "мероприятие"? – Я не буду делать этого, товарищ фельдмаршал. – И не будете. Мы передадим их 15-ому управлению. Они выяснят, что с ними делать. Всё ещё не одобряете? – Товарищ фельдмаршал. Я понимаю, что дал им осуждающую оценку, но я не могу потворствовать геноциду. Да, они жестокие, но не до такой степени, чтобы калечить друг друга на всю жизнь. У них есть свой язык, письменность, устные предания, культура, традиции, они во всех смыслах – живые существа. Я понимаю, что они представляют угрозу сейчас, но… я не знаю, как сказать, но я чувствую, что есть что-то, для чего мы могли бы их использовать. – Хорошо. Александров, я даю вам месяц, чтобы пристроить орков или использовать в каких-то других своих планах. Через какое-то время, если воз останется и ныне там, они будут переданы 15-ым и тогда они будут не в вашей власти. – Я понимаю, товарищ фельдмаршал. – Хорошо, тогда… что это был за шум? – спросил Конев, вставая с кресла. За дверью что-то тяжёлое с грохотом упало на пол. Затем последовала тишина. – Там не должно быть ничего, кроме двух офицеров военной милиции. Влад, – сказал Александров, обращаясь к мудрому прапорщику. Ветеран кивнул, прежде чем достать старый служебный пистолет ТТ-33 и направиться к двери. Конев вытащил пистолет Макарова из своей кобуры, а Александров подхватил точно такой же со своего стола, попутно нажав на кнопку тревоги под деревянной столешницей. Влад был как раз у двери и уже тянулся к ручке, когда дверь влетела внутрь. Прапорщик, возможно, благодаря своему многолетнему опыту был готов к этому и выстрелил из пистолета четыре раза подряд. По всему зданию загрохотала тревога о стрельбе в кабинете, один из трёх нападавших остался в дверном проёме, упав на спину и держась за живот. Другой нападающий ткнул длинной голенью прапорщика в грудь. Александров сразу понял, кто их атаковал. Это были кролики-воины, раса с преобладанием женских особей, которые непрерывно воевали друг с другом до недавнего поражения и последующего порабощения Империей. Сильнее и проворней, чем обычный человек, они больше походили на девушек, собравшихся на Хэллоуин, чем на совершенно другой вид. И всё же их кроличьи уши и хвосты были частью их тел и плодились они, скорее всего, как те самые пресловутые кролики. Они заслужили своё имя, потому что любили сражаться. – ВЛАД! – закричал Александров, открыв огонь из собственного пистолета по кроликам-воинам, когда те ворвались в кабинет. Тела двух офицеров военной милиции виднелись в открытом дверном проёме. Александров долгое время не видел активных боевых действий и его меткость снизилась, чему также не способствовал тот факт, что кролики были чертовски быстры. Конев также вёл огонь из личного оружия, но, казалось, ему так же не везло, как и Александрову. Генерал видел, как Конев нырнул под удар одного из убийц, прежде чем другой достиг Александрова. Он попытался выстрелить, но кролик-воин сильно ударила его ногой в грудь, дыхание перехватило, и генерал отлетел от стены своего кабинета. Отпрыгнув назад, кролик-воин поймала Александрова в захват и через плечо бросила на пол. Александров ударился головой, приложившись об пол, взор застилали тёмные пятна, смахивающие на монстров Лавкрафта – большие, с шевелящимися длинными червеобразными усиками, которые не исчезали, когда он моргал, попутно пытаясь восстановить дыхание. Он почувствовал руку на своей шее, держащую горло, и увидел перед собой лицо в выражении мрачной решимости. Он смутно осознавал, что нападавшая вознесла над своей головой кинжал, готовясь опустить его. Затем, за мгновение до того, как кинжал опустился к генеральскому горлу, Александров увидел чёрный солдатский ботинок, врезавшийся в лицо девушки и отбросивший её в сторону, позволив генералу вновь дышать. Затем он увидел Влада, своего верного прапорщика и друга со времён окончания Великой Отечественной войны, из раны на его груди капала кровь. Александров успел встать, когда Влад и кролик-воин снова схлестнулись в схватке. Влад дважды выстрелил, прежде чем кролик-воин добралась до него, но едва она на него навалилась, как прапорщик тотчас же выставил руку. Она пыталась нанести ему удар, но ветеран-прапорщик принял классическую стойку для ножевого боя и остановил клинок, получив взамен только небольшой порез на предплечье. Влад расстрелял последние два патрона мимо головы крольчихи, когда она увернулась, но заставил её взвизгнуть от боли, когда пули впились в одно из её ушей. Она вскинула руку к повреждённому органу. Это была та самая оплошность, которую ждал Влад. Он повалил кролика-воина на землю, прижал её своим весом и врезал ей своим огромным, как медвежья лапа, кулаком. И снова. И снова. И снова, пока его кулак не окрасился кровью, но не его собственной. Лицо крольчихи теперь представляло распухшее кровавое месиво, безропотно принимающее очередной удар. С каждым ударом сражающиеся ослабевали, пока Влад мог лишь погладить свою противницу по лицу сбитыми костяшками, делая неглубокие вдохи. – Влад, ты в порядке? – спросил Александров, отрывая кусок ткани от чужой формы, чтобы использовать его в качестве бинта для прапорщика. – Вы сами-то в порядке, товарищ генерал? – спросил Влад грубым ворчливым хрипловатым голосом, ставшим таким из-за чёртового фашиста, который захотел также забрать с собой и всю остальную часть горла. Белая линия, тянувшаяся через горло – напоминание о травме. – Да, да, я в порядке, она меня даже не ударила. Давай, мы отведём тебя к доктору, Влад. Давай, вставай, – сказал Александров, его голос беспокойно дрожал от всё более слабых вдохов, которые делал его друг, и от того, что его форма спереди пропиталась кровью. – Я рад, Артём, что сделал свою работу. Но не думаю, что доктор поможет. Она попала прямо в моё сердце, я чувствую это. Не убила меня сразу, но ранила. В любом случае, работай должным образом. Артём, не позволяй обстоятельствам изменить человека, за которым я с гордостью следовал. Будь человеком, которым ты всегда был, человеком, который был моим другом. Это было всё, что сумел сказать прапорщик, прежде чем он вздохнул и успокаивающий голос, наконец, замолчал. Его голова наклонилась чуть вперёд, но его тело оставалось над кроликом-воином, словно прижимая её к полу. – Влад? – спросил Александров практически шёпотом, когда он положил руку на плечо своего друга. Его прикосновения было достаточно, чтобы тело прапорщика потеряло равновесие и упало в сторону, его белый глаз от катаракты теперь действительно перестал что-либо видеть, – ВЛАД! Это был скорее крик агонии, чем простой окрик. Александров безуспешно начал оказывать первую помощь прапорщику, используя свою форменку, чтобы замотать уже переставшую кровоточить из-за остановившегося сердца рану. Владимир Адамович был мёртв. Александров уставился на тело своего старого друга, не в силах понять, что он уже ушёл в лучший мир. Глядя на него в шоке, генерал поднёс красные от крови друга руки к голове. Его кисти дрожали, и когда он закрыл ими лицо, его тело содрогнулось от рыданий. Затем кролик-воин начала вставать. Александров почувствовал, как его горе и печаль превратились в ослепляющую ярость, а лицо исказилось в злобной гримасе. Он вновь повалил кролика-воина на пол и, отбросив пистолет, замахнулся и ударил её так сильно, как только мог. – ТЫ УБИЛА ЕГО! ТЫ ЁБАННАЯ СУКА! ПОЛЬЗОВАНАЯ ШЛЮХА! ВЛАД МЁРТВ! ТЫ! УБИЛА! ЕГО! – разум Александрова заполонила ярость, каждый удар был тяжелее и быстрее, чем предыдущий, кабинет наполняли шлёпающие звуки отбиваемой плоти. Лицо убийцы теперь едва кто мог опознать. – АЛЕКСАНДРОВ! – резкий и властный окрик пронзил гнев Александрова. Задыхаясь, он посмотрел на того, кто назвал его фамилию, и был удивлён, увидев, что именно Конев окрикнул его, стоя с длинным кинжалом в плече. Другая кролик-воин бездыханно лежала с единственной дырой в голове. Лицо Конева было бледным от боли и, возможно, начавшегося шока, но он держался на высоте, – Она мертва. Грохот тяжёлых сапог заполнил прихожую, и вскоре вместе с ними в кабинете оказался полный отряд спецназа, помогший Александрову подняться и усадивший Конева в кресло. – Я-я пошлю за Тиранниэль, – это сказал Риссиен. Эльф был переведен в штаб после инцидента с беженцами и, прибыв с командой спецназа, теперь бросился прочь от места бойни, чтобы найти своего собрата. – Эта всё ещё жива, товарищ генерал, – сказал один из спецназовцев, связав руки кролику-воину, которую подстрелил Влад. – Убедитесь, что она выживет. Я хочу знать, кто их послал, – сказал Александров, возвращая себе самообладание. – Так точно, товарищ генерал, – сказал спецназовец, он и ещё один боец утащили кролика-воина из комнаты. – Чёртов беспорядок, – сказал Александров, прислонившись к своему столу, внезапно почувствовав слабость. – Нет, это не так, – сказал Конев напряженным голосом, хотя в целом он был в порядке. – Что вы имеете в виду? – Я имею в виду, что этого, – сказал Конев, обведя кабинет рукой, – никогда не произошло бы. – Трое человек мертвы, вас ранили. Как, чёрт возьми, этого бы не случилось? – Потому что, Александров, сейчас важна сила, а не слабость. Сила или, по крайней мере, восприятие силы имеет значение. Посмотрите со стороны как это будет выглядеть, если два самых влиятельных человека в этом лагере были почти убиты в собственном штабе? Может быть это была попытка деморализовать наших людей и, возможно, прощупать нашу оборону для ещё одного такого покушения, которое может увенчаться успехом. Может быть, это нападение даже заставит нас повременить с началом переселения. Нет, эти… создания действительно пытались убить нас, но были остановлены охраной, прежде чем они даже приблизились к нам. За стенами штаба до сих пор никто не слышал о стрельбе. Скажите, что твой прапорщик нас спас, что это он и те милиционеры нас спасли. – Я не буду так всё упрощать, – прорычал Александров. – За свой подвиг он получит долбанную медаль. Либо так, либо он просто исчезает из списков, а его семья никогда не узнает почему. Таким образом он останется в истории как герой. Мы не можем допустить, чтобы произошедшее стало достоянием общественности. Вы можете подумать, что я всего лишь штабист, Александров, но я тоже участник Великой Отечественной и большую часть войны я служил майором НКВД. Я работал в поле до тех пор, пока винтовочная пуля не раздробила мне плечо. Теперь мы должны, как никогда раньше, сохранять представление о том, что Красная Армия непобедима. Если наши враги всей душой поверят, что они не смогут добиться успеха, то они даже не попытаются. – Я понимаю, – сказал Александров, – Это будут пышные похороны со всеми воинскими почестями, ведь так? – Да, предназначенную ему медаль мы передадим его семье. – У него нет семьи. Фашисты убили его жену и детей в годы войны. Он никогда не женился повторно, а я дёргал за ниточки, чтобы удержать его в армии даже после того, как он почти лишился зрения. Он потерял всё, и я не мог позволить ему остаться в одиночестве, – тихо сказал Александров, глядя на тело своего покойного друга, – Мы сражались вместе с 41-го по 45-ый, в поле рядом плечом к плечу с самого начала. Он был моим лучшим другом, и он мёртв, потому что я пытался помочь чёртовым беженцам, – закончил Александров, впечатав кулак в столешницу. Его костяшки были ободраны и кровоточили, но он, казалось, не обращал на это внимания. – Чёрт побери, – прошипел Конев, чувствуя, как лезвие кинжала что-то повредило в его плече, – Александров, если это убьет меня, скажите, что у меня случился сердечный приступ. Лобова приведут к присяге на случай моей кончины, и он компетентный человек, он даст тебе всё, что нужно. Он оценивает текущую ситуацию так же, как и я. – Будет исполнено, – пообещал Александров, а затем повернулся к ближайшему спецназовцу, – Врачи снизойдут наконец прийти? – Так точно, товарищ генерал, они сейчас прибудут. Ведущий к кабинету коридор внезапно заполонили голоса, мелодичные и обычно спокойные голоса эльфов яростно спорили с голосом спецназовца, охранявшего кабинет. – Впустите их, – сказал Александров, накрывая лицо Влада своим кителем. В кабинет буквально ворвались Риссиен и другой эльф, одетый в советскую униформу. Другим эльфов, скорее всего, была та самая Тиранниэль, к которой и побежал на всех парах Риссиен. Тиранниэль была высокой эльфийкой с длинными чёрными, как крыло ворона, волосами, медово-золотыми глазами, которые двигались столь грациозно, что ей могли позавидовать даже другие эльфы, и длинной лебединой шеей. В общем, она была очень красивой женщиной, но Александрову в тот момент было всё равно. – Я привёл Тиранниэль на помощь, – сказал Риссиен. – Я вижу. И зачем? – Она целительница. – Мне нужен не грёбаный мистик, а опытный хирург, – резко сказал Конев. – Маршал, я могу помочь вам больше, чем любой другой хирург. Я обучена лечебной магии, и я верю, что могу быть столь же искусна, как один из ваших хирургов, и справлюсь гораздо быстрее, – сказала эльфийка. Её голос – квинтэссенция спокойствия и мудрости, струящаяся, как спокойная речушка. Терпеливая, мудрая и соблазнительная. – Ты и пальцем не тронешь этот проклятый нож, – сказал Конев. – Мне и не нужно касаться этого оружия или даже вас, маршал. – Господа командиры, Тиранниэль – величайший целитель среди моих родственников. Пожалуйста, позвольте ей помочь, – сказал Риссиен, переводя взгляд с Конева на Александрова. – Ладно, я даже шутить ничего не буду, – сказал Конев, тяжело дыша – шок уже прошёл, и он ощущал каждый миллиметр вонзённого в него лезвия. Тиранниэль подошла к Коневу на несколько шагов и протянула руки. Спецназовцы отточенными движениями направили на неё автоматы Калашникова, но она не обращала на них внимания. Вместо этого она начала петь. Это было медленное пение, и, хоть Александров не мог понять слов, они вызывали в голове образы спокойствия, жизни, роста и обновления. Он расслаблялся, даже просто слушая пение и ощущая, как все проблемы куда-то исчезают. Затем её руки начали светиться, яркий золотой свет сначала образовался между пальцами, а затем распространился на фельдмаршала. Казалось, что кинжал сам по себе вышел из раны Конева, без единой капли крови или вскрика боли со стороны фельдмаршала. Затем рана начала затягиваться, плоть не просто зарастала, а соединялась так, словно её никогда не протыкали лезвием. Пение прекратилось, и золотой свет погас, но Александров всё ещё слышал голос эльфийки, словно эхо. В вазе на торцевом столике стояли увядшие цветы, которые теперь были живыми лишь потому, что были близко к только что произошедшему явлению. Магия. Конев недоверчиво положил руку на плечо, ощупывая рану, но вместо этого обнаружил безупречную кожу и неповрежденные мышцы. Он посмотрел на эльфа с выражением чего-то вроде страха на лице. – Это… магия? – Да, маршал. Мы не используем её часто, потому что это будет серьезным злоупотреблением нашими дарами, но, когда речь идет о спасении жизни, мы более чем готовы ею воспользоваться. – Понятно, – сказал Конев. Его глаза буквально сияли от открывшихся ему перспектив того, что только что на нём использовали. – Это… исцеление, – сказал Александров с отчаянным проблеском надежды в голосе, – Это может… ты можешь помочь Владу? Тиранниэль медленно покачала головой, закрыв глаза, словно с сожалением. – Я не могу вернуть мёртвого, генерал, но могу помочь живым. Если бы я была здесь чуть раньше, ещё был шанс, но… я действительно сожалею, генерал, – закончила эльфийка, вытирая выступившие слёзы, – Я знаю, он много для вас значил. – Откуда ты это знаешь? – спросил Александров. – Я чувствую ваше горе, вашу печаль, ваш гнев. Это очень сильные эмоции, но я чувствую решимость, решительность и внутреннюю силу. Но я также чувствую желание мести и кровопролития, которое вы, кажется, подавляете. Я понимаю, почему они сделали вас лидером армии, генерал. Вы хотите, чтобы я исцелила вашу руку? – Что? Нет, пусть заживает как обычно, – сказал Александров, осматривая свои сбитые костяшки. – Как вам угодно, генерал. Есть ли что-то ещё, что вы хотите, чтобы я сделала для вас? – Нет, вы свободны, – сказал Александров. – Подожди, – вдруг сказал Конев, – Это волшебство… есть другие, которые могут его использовать? – Да. Многие люди и многие другие кочевые расы могут использовать его в разной степени и для разных видов магии. – Можно ли изучить эту магию? – Не каждый может научиться использованию магии, а те, кто обладает даром и, возможно, с соответствующим обучением и практикой, смогут её использовать, а некоторые могут даже стать крайне могущественными. – Понятно. Спасибо за помощь, Тиранниэль. – Я просто возвращаю долг за помощь моему народу, маршал, меня не за что благодарить. Вскоре в комнате были только Александров и Конев с горсткой спецназовцев-телохранителей. – Генерал, я передумал. Освобождай шахту и принимай каждого кочевника, который сюда придёт. Мы отправим больше инженеров, каждый чёртов стройбат в Союзе, если это необходимо. Проверь всех колдунов, рунических жрецов, гадалок, ведьм, мне наплевать как они сами себя называют, но разыщи их. – Вы уверены, товарищ фельдмаршал? – Конечно. Если целительная магия реальна, то это почти гарантирует, что другие виды магии также реальны. Это может быть столь же полезным для нас, как и мифрил. Также заставьте эльфов поискать в наших рядах тех, кого они считают способными выучиться использованию магии. Меня не волнуют затраты, просто сделай это. – Так точно, товарищ фельдмаршал.ХХХ
Феликс проснулся от того, что услышал затрудненное дыхание и движения по ковру в комнате. Чуть приподнявшись со своей кровати, он увидел, как Ианта держится за живот и тихо дышит на полу. Феликс включил лампу у своей кровати и подошёл к сереброволосой наёмнице, которая смогла прислониться к своей кровати, продолжая держаться за живот. – В чем дело? – спросил Феликс, присев рядом с ней. – Боль. Боль, – это было всё, что сказала Ианта и смог понять Феликс из того многообразия слов на её родном языке. Феликс поднял край её рубашки и его лицо помрачнело, когда он увидел, что весь живот был чёрно-синим. Неужели врачи могли пропустить столь серьёзную рану? Её органы настолько пострадали, что началось внутреннее кровотечение? – Я за помощью, – сказал Феликс, бросившись к двери и распахнув её, попутно удивив парочку японских охранников, – Срочно нужен врач, моя спутница очень сильно ранена. Двое солдат СССЯ посмотрели поверх плеч Феликса на лежащую на полу Ианту, держащуюся за живот и тихо похныкивающую от боли, прежде чем старший из этой парочки связался с кем-то по рации. Некоторое время спустя медицинская команда была уже у их двери, медик опустился на колени рядом с Иантой и принялся прощупывать её живот, из-за чего она издала громкий вопль и череду, несомненно, проклятий. – Мы должны везти её в медблок, – сказал медик. Другие санитары помогли поднять Ианту и положить её на носилки. На секунду появилось ощущение, что Ианта отправиться в медблок в одиночестве, а Феликс останется в комнате, но наёмница вцепилась в его руку стальной хваткой и не отпускала. – Нам нужно переместить её, вы могли бы попросить её отпустить вас? – спросил медик, не сумев разжать пальцы Ианты. – Нет, я не знаю её языка. Но она не хочет, чтобы я исчезал из поля зрения, – добавил Феликс. – Ну ладно, тогда вам придётся пройтись с нами, – сказал медик. – Ему приказано оставаться в своей комнате, – сказал один из солдат Сил самообороны. – Да, но у меня есть пациент, который нуждается в немедленной помощи, поэтому я отменяю этот приказ. Или помогайте, или убирайтесь с дороги. Помявшись, пара солдат СССЯ расступились, и каталка практически полетела по коридору. Феликс чуть ли не бежал, чтобы не отставать, в то время как хватка Ианты на запястье Феликса не ослабевала ни на секунду. Феликс не успел надеть ботинки и бежал босиком, одетый только в нижнее белье и рубашку, тогда как Ианта была одета так, будто была готова немедля выдвинуться в путь, что было странно, потому что, когда она ложилась спать, одежды на ней было намного меньше. Но вдоволь подумать над этим фактом Феликс не успел, потому что вскоре медбригада была в медблоке и этой поздней ночью кроме них никого не было. Прямо по курсу на столе стоял экран похожий на телевизор, а на стенах вокруг располагались шкафчики и полки, полные различных медицинских инструментов, измерительных и контрольных приборов. Таблетки, маркированные аккуратным почерком, были разложены в белые контейнеры и ёмкости, расставленные ровными рядами, в комнате пахло антисептиком. Медики осторожно перенесли Ианту с каталки и начали снимать её одежду. Как только закрылись ведущие в медблок двери, Ианта перестала плакать от боли, а затем схватила одну из медсестер и ударила её своей головой. Медсестра отпрянула, схватившись за нос, и Ианта спрыгнула со стола, обрушив локоть на голову одного из врачей и тот упал без единого вскрика. Последовавшие за медбригадой японские солдаты было вскинули своё оружие в боевое положение, но, следуя примеру Ианты, Феликс схватил одну из винтовок, бросил её владельца на пол, а затем, используя оружие как дубинку, ударил другого солдата по шлему. Солдат ударился о полку позади себя, осел на пол и, прежде чем обмякнуть, успел снова посмотреть на Феликса, чтобы увидеть, как советский офицер подошёл к нему и двинул прикладом винтовки японцу по зубам. – Внимание, никому не двигаться! – сказал Феликс, наводя винтовку на всех, включая солдата СССЯ, который поднял руку, как будто она может отразить пулю. – Просто успокойся, – сказал один из медиков. – Я спокоен. Спокойным я перестаю быть только тогда, когда стреляю в людей, неподчиняющихся моим командам. Теперь, все вы, встать в угол, – сказал Феликс, покачивая свою винтовку на руках. И охранники, и медицинский персонал медленно прошли в угол комнаты подальше от окон, – Ианта, заставь их опустошить свой карманы. Сереброволосая наёмница вопросительно посмотрела на Феликса. – Ах да, точно, – сказал Феликс, ещё раз вспомнив, что наёмница его не понимала, – Собери… трофеи у врагов. Собери трофеи. Казалось, что наёмница все поняла и в скором времени все "пленные" вывернули карманы и практически разделись до нижнего белья. Процесс прошёл быстро и эффективно, работа Ианты сводилась к тому, чтобы отнимать у японцев все ценно выглядящие вещи. Пришедший в сознание солдат Сил самообороны попытался схватить Ианту, но быстро обнаружил, что он наёмнице неровня, и вскоре оказался на полу со свежими синяками. – Что я сказал о том, что будет при невыполнении моих команд? – угрожающе прорычал Феликс, наведя винтовку прямо на столпившихся сотрудников Сил самообороны. – Не стреляйте, пожалуйста. Мы больше не сопротивляемся, видите? У нас нет оружия, мы не являемся угрозой для вас, мы будем делать то, что вы скажите. Вам не нужно ни в кого стрелять, – это была одна из медиков ССЯ, она говорила, подняв руки ладонями вверх, чтобы показать, что у неё нет оружия. – Хорошо, я тебе верю, но есть проблема с моей одеждой. Эй, солдат, какого размера твои ноги? – спросил Феликс солдата ССЯ, потирающего свою челюсть. – Что? Одиннадцатого. – Как и мои, – сказал Феликс солдату Сил самообороны, – Разувайся. Несколько мгновений спустя японцы были связаны, и Ианта собиралась заткнуть им рты, когда Феликс взял прямоугольный кусок резины с экраном, похожим на экран мини-телевизора. Внешнюю сторону корпуса украшали наклейки мультяшных девушек с негабаритными головами и маленькими телами с хвостами и прочими элементами, присущими братьям нашим меньшим. Феликс положил большой палец на экран и был удивлен, когда тот загорелся и всплыла клавиатура. – Эй, это даже не мой телефон, – сказала одна из медсестер. – Пойдёт в счёт репараций Советскому Союзу, – сказал Феликс, положив устройство в карман, – Ианта, как тебе удаётся терпеть всю эту боль от повреждений органов? Ай, чёрт. Боль. Ианта, где боль? Взгляд Феликса на мгновение стал непонимающим, когда наёмница широко улыбнулась, вытаскивая из кармана те самые ягоды, которые она взяла из комнаты для допросов. Она раздавила их кистью и подождала некоторое время, прежде чем разжать пальцы и, как всем показалось, явить свету большущий синяк. – Нда, – Феликс не знал, хвалить или ругать наёмницу. «Если бы что-то пошло не так, её план потерпел бы фиаско, но кто не рискует – тот не пьёт шампанского» – подумал он. Со второго этажа здания беглецы спустились на землю по дренажной трубе, предварительно распахнув окно. Они держались в тени, избегая патрулей, как могли. В темноте, если сильно не приглядываться, то Феликс мог сойти за солдата Сил самообороны. Однако, если бы кому-нибудь удалось увидеть его лицо, обман рассеялся бы со скоростью пули. Так что, подставляться и терять возможность "сойти за своего", Феликс не желал. В идеале было бы завладеть униформой американских морпехов. Он мог легко сойти за американца. Пока никто не спросил бы его «А чё происходит?». Казалось, что японским военным нравились модульные и простые конструкции, когда речь шла о проектировании их базы, что значительно облегчало передвижение по ней. Феликс сверялся с мысленной картой, пытаясь определить, где они находятся и где находятся казармы, в которых находятся его люди. Искомые строения располагались на краю лагеря около возведённого японцами городка для местных. Ранее прошёл дождь, асфальт под ногами был мокрым, и поэтому, несмотря на все их усилия, каждый раз, когда они делали шаг, слышался приглушённый всплеск. В воздухе чувствовался холодок, который, казалось, перебивал окружающие запахи и выхлопные газы автомобилей. Сейчас была поздняя ночь или раннее утро, поэтому, как предполагал Феликс, у них было ещё несколько часов, прежде чем личный состав получит приказ "Подъём!" в то же время, что и войска НАТО. Феликс заставил Ианту подождать за несколькими поддонами с припасами, пока он шел впереди, чтобы убедиться, что путь свободен. Большой грузовик свернул за угол, выхватив Феликса из темноты светом своих фар, но вместо того, чтобы пригнуться и убежать, Феликс продолжал спокойно идти, словно не торопясь куда-то добирался, и просто повернул голову в сторону, спасаясь от света грузовых фар. Он почувствовал, как учащается его сердцебиение, адреналин начинает циркулировать в организме, а пальцы напрягаются на винтовочном ремне. Грузовик проезжал мимо них целую вечность, и, когда он скрылся, Феликс сдержанно выдохнул, а затем слегка махнул рукой, и Ианта вскоре снова оказалась рядом с ним, сопровождаемая звуками шлепков по воде. Лейтенант провёл их через базу, в конце концов добравшись до казарм, в которых располагались его люди. Здание походило на миниатюрную тюрьму с примыкающей к задней части ограждения из проволочной сетки. Снаружи также было двое охранников, но они не были похожи на солдат ССЯ. Более всего они походили на морпехов. Феликс пытался придумать, как убрать охрану, не издавая много шума, когда услышал тихое бормотание Ианты и увидел какое-то свечение между её пальцами. Это явление резко исчезло, сопровождаемое едва слышимой руганью. – Что ты делаешь? – вопросил Феликс, за что заработал подзатыльник. – Отвлекаю, не мешай, – яростно сказала наёмница, глядя на советского офицера. Феликс замолчал и смотрел, как наёмница снова начала петь, очень тихо, прежде чем шар в её руках вырос до размера баскетбольного мяча, а затем полетел, как будто она его бросила. Шарик летел к морским пехотинцам и ударился об землю у их ног, испуская пурпурный свет, в воздухе расплылась едва различимая рябь и оба морпеха упали на сырую землю. Феликс смотрел на происходящее в шоке. Это была магия? – Пошли, – сказала Ианта, жестом показывая Феликсу следовать за ней. Они побежали к казарме и открыли дверь, таща за собой тела морских пехотинцев. – Какого? – раздался сонный голос с двухъярусной кровати. – Вицин, тихо. Разбуди остальных. – Что? Так точно, товарищ старший лейтенант, – сказал блондин, немного неуверенно вставая с кровати и помогая разбудить остальных. Вскоре все одиннадцать советских солдат встали со своих постелей, потирая глаза. – Что происходит, товарищ старший лейтенант? – спросил молодой снайпер Давыдов. – Мы убираемся отсюда. Оказывается, наши "гостеприимные хозяева" очень не дружелюбны, и у них нет намерений отпустить нас в ближайшее время. Возьмите оружие, одевайтесь и прорывайтесь через забор за казармами. Берите всё доступное снаряжение и направляйтесь к лесу. – Что насчёт вас, товарищ старший лейтенант? – спросил Вицин. – Я должен убедиться, что у них не будет возможности изучить нашу технику. Возьмите с собой Ианту и убирайтесь отсюда. Я догоню вас, когда закончу, но, я повторюсь, ждать меня не надо. – Так точно, товарищ старший лейтенант, – сказал Вицин, он и другие солдаты похватали то, что было в карманах морпехов, прежде чем покинуть казарму. – Иди с ними, – сказал Феликс, жестом показывая Ианте следовать за остальными солдатами. Она было двинулась к выходу, но остановилась, увидев, что Феликс и с места не сдвинулся. – Вы… идёте? – Нет, – сказал Феликс, качая головой. Наёмница нахмурилась в ответ на это и вызывающе скрестила руки, глядя на него. Она сказала ему что-то на своём языке, и, хоть Феликс не был уверен, что именно она сказала, он был уверен, что это было что-то нехорошее, – Ладно, у меня нет времени на пререкания. Продолжай в том же духе. Они направились через базу к автопарку, стараясь избегать хорошо освещённых участков и оставаться вне поля зрения охраны. Когда они добрались до автопарка, там было несколько человек и Феликсу потребовалось время, чтобы понять, что это были Итами и его группа, садившиеся в свои машины. Феликс и Ианта спрятались за несколькими бочками с топливом, ожидая, пока машины уедут. Хлопнув дверьми и переключив коробки передач, грузовики или Хамви (как лейтенант слышал, некоторые люди так называли этот тип джипов) направились к выходу с базы. Феликс подождал несколько минут, чтобы убедиться, что они отъехали достаточно далеко, прежде чем он вышел из-за бочек с топливом, поднял винтовку и осмотрелся через прицел. Недалеко он увидел другого человека, похожего на механика, и вытащил свой нож. Ианта положила руку ему на плечо и покачала головой, снова закрыв глаза и тихо напевая, пурпурный свет снова начал окружать её. Но в этот раз человек оглянулся в их сторону. – Эй, что ты делаешь? – окрикнул их человек, приблизившись и вытащив оружие. Это лишило Ианту концентрации и пурпурный свет погас. Так как магия развеялась, Феликс снова вскинул винтовку и выстрелил в грудь человеку два раза. Эхо выстрелов винтовки несколько раз прогрохотало, нарушая тишину ночи, мужчина непонимающе схватился за грудь, прежде чем упал на землю. – Дерьмо, – выругался Феликс, вскочив и выстрелив в другого механика, когда тот выполз из-под Хамви, над которым работал. Через несколько мгновений заревела тревога. Не длинным затяжным воем воздушной тревоги, а сердитым и громким электронным звуком, повторяющимся вновь и вновь, – Да где же они, где? – Феликс и Ианта побежали от автопарка к гаражам в поисках советских УАЗиков. По счастливой случайности они наткнулись на них в ближайшем гараже. Советские автомобили казались нетронутыми за исключением того, что их "внутренности" были рассыпаны по полу вокруг них. Феликс щёлкнул выключателем, заливая джипы бледно-белым светом. Он немедленно подошел к сумкам с излишками боеприпасов и взрывчатых веществ, которые были пронумерованы и лежали рядом с запчастями. Феликс взял пластичную взрывчатку и детонаторы, затем поставил их на джипы на место двигателей. Быстро снарядил взрывчатку и связал её с единственным детонатором. Лейтенант должен был быть уверен в том, что ничто из СССР не попадёт в руки этих людей, невзирая на цену. Ианта вполглаза смотрела, как он работает, нервно поглядывая за ворота гаража, словно ожидая появления целого взвода солдат в любое мгновение. Вооружившись последним зарядом, Феликс закрыл капот джипа и выбежал из гаража с последовавшей за ним Иантой. К гаражам приближались голоса. Они не кричали «Видит ли кто нарушителя?», а громко задавали вопросы «Что происходит?» и «Кто стрелял?». Феликс нажал кнопку подрыва на детонаторе. Крыша вздыбилась словно вырывающийся из жерла вулкана столб пепла, гараж разлетелся за секунды, обдав округу волнами тепла. Рёв сирены, крики – всё было заглушено взрывом. Феликс открыл рот, чтобы не лопнули барабанные перепонки, и вцепился в челюсть Ианты, чтобы и она сделала точно также. Феликс прикрыл от жара Ианту, смотрящую широко раскрытыми глазами на разрушающийся гараж. Пламя поднималось всё выше и выше, а когда взорвались запасы топлива, то к языкам пламени прибавились взмывшие ввысь огненные шары. Феликс использовал все десять фунтов взрывчатки, которые были выданы разведгруппе. Этого было достаточно, чтобы при желании снести жилой дом. Джипам взрывчатки хватило с лихвой, чтобы разорвать их на искорёженные обломки. – Всё, сваливаем, – сказал Феликс, схватив Ианту за плечи. Но она просто стояла на месте, словно потрясённая пожаром. Феликс потянул наёмницу за собой, но та не двинулась, ошарашено глядя вперёд. Проследив за её взглядом, лейтенант увидел, что не пламя испугало Ианту. А та самая маленькая девочка. Она стояла на частично обрушившейся от взрыва и пожара крыше гаража. Огромная алебарда была лихо закинута на плечо, её силуэт вырисовывался на фоне пламени, словно пришедший в мир живых мрачный жнец душ. Исходящий от неё смех словно эхо отдавался вокруг них. А затем события понеслись вскачь. Феликс вскинул винтовку и выстрелил в апостола, Ианта поднесла ко рту пальцы и громко свистнула, а девушка-жнец высоко подпрыгнула. – Блять, – выругался Феликс, выпустив несколько пуль в апостола, отдача винтовки ударила в плечо, запах пороха заполонил нос, а когда она кувырнулась в воздухе, лейтенант даже не понял, попал он или нет; но он был уверен в том, что кем бы она ни была, человеком она точно не являлась. Девушка приземлилась с таким ударом, в разы превышающим её вес, что поднялась ударная волна из капель воды, вскоре окруживших её лёгкой пеленой тумана. Асфальт под ногами треснул. Феликс щёлкнул переводчиком огня в положение автоматической стрельбы и выстрелил в девушку, только чтобы увидеть, как большинство пуль срикошетили от массивной алебарды, которую апостол крутанула в своих руках. Ианта снова свистнула. На этот раз громче. Девушка бросилась на них, двигаясь со скоростью внедорожника, и Феликс принял положение стрельбы с колена, дав очередь в грудь, а потом по ногам. Направленные на грудь девушки патроны были отбиты, но те, что направлялись к ногам достигли цели. Феликс был в этом уверен, потому что видел, как брызнула кровь и девушка споткнулась, но это было всё. Она продолжала приближаться, как будто её даже не ранило. Феликс перезарядил винтовку, но был вынужден броситься в перекат, чтобы избежать девушки и её алебарды. Выйдя из переката, Феликс увидел, что девушка уже повернулась к нему, высоко вскинув оружие. Он нажал на спусковой крючок и наблюдал, как пули прошивают тело апостола. Но затем алебарда обрушилась вниз и ударила его в грудь, разорвав бронежилет и оставив на лезвии брызги крови, когда Феликс начал падать на землю. Боль, словно зажигательный заряд, пронзила его грудь, пока лезвие покидало тело советского офицера. Девушка тихо хихикала себе под нос, когда в глазах Феликса начало темнеть. Ианта знала, что она не сможет победить апостола, но, тем не менее, она встала между Волковым и Рори Меркурий, молясь, чтобы лейтенант был жив. – Ты так хочешь умереть, что попробуешь снова сразиться со мной? На этот раз без оружия или доспехов? – спросила Рори, опять забросив свою массивную алебарду на плечо. – Я не могу позволить тебе убить этого человека, – сказала Ианта, вытаскивая нож, который она взяла у одного из людей-в-зелёном. – О, маленькая мессалонская девочка, ты забыла, что я тебе говорила про игры с острыми предметами? – спросила Рори, её фиолетовые губы растянулись в усмешке Чеширского кота. Апостол сделала шаг вперед, а Ианта отступила назад, лицо наёмницы побледнело от страха. – Ну, по крайней мере, ты знаешь, что боишься на этот раз, – сказала Рори, идя вперёд безо всякого чувства срочности, – Хочешь умереть первой, чтобы сказать, что умерла, защищая своего хозяина? Вместо ответа, Ианта снова поднесла пальцы к губам и издала длинный пронзительный свист, который, казалось, эхом разносился по всему холму и основанию. И на этот раз ей пришёл ответ. Рори отскочила назад, когда струя огня ударила в то место, где она только что стояла, и дракон, а не виверна, которые так нравились Империи, закованный в тяжёлые стальные доспехи, приземлился на внушительные мускулистые ноги, сотрясая здания вокруг и заставляя стёкла испуганно зазвенеть в своих рамах. Угрожая разорвать всякого на пути, дракон поднял свою голову и издал рёв, первобытный, могущественный и словно вызывающий на поединок, пламя лизало края его рта. Он устремил свои красные глаза на апостола и угрожающе зарычал на неё, делая шаг вперёд. Его когти толщиной с кость слона и прочнее стали вонзились в асфальт, а мышцы напряглись, словно готовой кинуться кошки. Его бронированный сталью хвост мотался из стороны в сторону. – Ого, Мессалонский королевский синий огненный дракон. Как тебе удалось заполучить что-то подобное? – спросила Рори, её улыбка даже не дрогнула, даже когда дракон зарычал таким тоном, что любой посторонний наблюдатель ощутил бы физическое давление на диафрагму. – Он выбрал меня, – сказала Ианта, перебрасывая пребывающего без сознания лейтенанта через плечо. – Да неужели? Интересно, почему? – размышляла Рори, медленно кружась вокруг них. Максимус повернулся мордой к ней, – Какой хорошо выдрессированный, – похвалила апостол за мгновение до того, как бросится к ним. Максимус выпустил концентрированный поток голубого пламени, превращая воду на земле в пар, но Рори прыгнула выше струи пламени, взмыв высоко в воздух и намереваясь обрушить алебарду на драконью голову. Максимус ударил своим хвостом, чей кончик был увенчан длинным металлическим шипом. Он отразил атаку Рори со звуком, похожим на то, как если бы две машины врезались на полной скорости, куски металлической брони откололись и полетели прочь. Сама Рори отлетела назад, проскользила некоторое расстояние, прежде чем остановиться, и снова отскочила назад, когда Максимус набросился, мощные челюсти, способные переломить пополам лошадь, сомкнулись там, где только что была апостол. Красные глаза зловеще смотрели на Рори, когда она отскочила на дорогу. Ярость, которую ни одному человеку не суждено достичь, кипела прямо в этих красных глазах. Вновь взревев, Максимус выпустил ещё одну струю ярко-синего пламени, поджигая всё по обе стороны дороги и заполняя область паром. – Максимус, седло! – крикнула Ианта, бросаясь к дракону. Дракон послушно опустился в коленах, ища апостола взором, многократно превосходящим зрение орла. Ианта усадила Феликса в седло, но раздавшийся свист заставил её обернуться вовремя, чтобы увидеть Рори в нескольких шагах от них. Словно лавина, хвост Максимуса пронесся по воздуху и вонзился в апостольскую алебарду, мастерски сделанные десятилетия назад доспехи поддались, и лезвие алебарды вкусило драконьей крови, прежде чем было отдёрнуто. Максимус взревел от боли и ярости, метнув сноп синего пламени в сторону апостола, которая всё время прыгала и мешалась на пути, хихикая без остановки. Максимус шагнул и рыкнул в сторону апостола, намереваясь броситься за ней в погоню. – Максимус, вверх! – скомандовала Ианта. Дракон неохотно, но повиновался, расправив крылья размером с паруса и могучим взмахом поднялся в воздух и начал быстро набирать высоту. Вслед беглецам раздался смех. – Убегаешь, маленькая мессалонская девочка? Не волнуйся, малютка, мы закончим как-нибудь в другой раз, – крикнула им в след апостол, попутно махая так, как будто она прощается с подругой. Примечание автора: Ну, я думаю, что всё в порядке, это не самая моя любимая глава, но это более или менее то, что я хотел сделать. На случай, если кому-то интересно, всё происходит как раз перед тем, как японцы отправятся в Италику. Любые вопросы о чём-либо оставляйте в комментариях, и я отвечу на них. Также вы увидите действительно… интересного персонажа, скажем, в следующей главе.