ХХХ
Восемь лет назад, Осада Борджии
Воздух был заполнен бешеным хором кричащих людей, ревущих зверей и пламени, жадно пожирающего толстые деревянные брусья. Дым вздымался жирными колоннами, сковывал горло и заставлял глаза слезиться. Запах дыма забивал нос, перебивая даже запах крови, стали и пота, которые всегда пронизывают поле брани. Дым перебивал даже запах гниющих трупов и необработанных ран. Единственное, чего он не смог перебить – это запаха горящей человеческой плоти. Стрелы луков и болты арбалетов сердито свистели в воздухе, ударялись о баррикады, воздвигнутые для защиты осаждаемых от мессалонцев, словно метеориты. После каждого залпа воздух заполняли насмешки от осаждающих, хриплые крики осуждали, казалось бы, всё – от матерей защитников до их сомнительных сексуальных действий с вьючными животными. Мессалон известен двумя военными аспектами – своими пиками и драконами. Для этого боя они привели их в большом количестве. Пикинёры, одетые в широкие панталоны и ярко отполированные стальные нагрудники и шлема, были самыми громкими из всех. Самые смелые из них выходили из укрытий, дразня лучников и предлагая им более заманчивую цель для стрелы, прежде чем наглец бросится обратно в укрытие. Мессалонцы не использовали в сражении крестьян-ополченцев, нет, они бы до такого не опустились. Они использовали профессиональную военную доктрину, очень похожую на имперскую, но с большим акцентом на индивидуальные навыки, а не на сходное снаряжение в военном механизме. На архипелаге была поговорка: «Ты взял либо сеть, либо меч». Для многих поле сражения было гораздо более заманчивым, чем жизнь рыбака, и потому так много молодых мессалонцев овладевали искусством фехтования и умением правильно обращаться с пикой. Ианта была одной из таких юнцов. Для женщины не было чем-то неслыханным быть в составе мессалонской наёмнической роты. Некоторые истории повествовали о девах-воинах, которые вели жизнь полную воинской славы и завоеваний, но таких воительниц было немного и они были далеко друг от друга. Женщины в целом меньше и слабее, чем их коллеги-мужчины, что порождает определённые недостатки на поле битвы, где сила и дальность замаха могут быть определяющими факторами в бою. Ещё одна причина низкого числа женщин-солдат была гораздо более тёмной. Если женщина-солдат попадала в плен, то её положение намного опаснее, чем у её сокамерников. Наёмники и солдаты в целом не самые нежные души, и разграбление городов красноречиво говорит о том, что будут делать люди, живущие в постоянном страхе смерти и противостоящие злоупотреблениям военной дисциплины, когда им дается свобода творить что удумается. Если женщину-солдата схватят живой, то она долго не протянет. Возможно, она будет жить какое-то время, но лишь столько, сколько выдержит тело. От двадцати до пятидесяти, может быть, даже до ста мужиков, пока плоть не окажется в таком состоянии, что принять очередной член будет невозможно. Говорить о разуме в таком состоянии будет лишним. Однако Ианта была высокой девушкой, ростом в шесть футов и одарённой крепким телосложением, она могла легко сойти за парня такого же возраста и, будучи девушкой 14-ти лет, решила испытать своё мастерство в бою. Она готовилась стать рыцарем-драконом, но никто из рода рептилий ещё не выбрал её, и поэтому в этой кровопролитной битве она сражалась на своих двоих. Она знала об опасностях боя, и поэтому на её поясе висел кортик. Но не для врага, а для собственного горла. Ианта нерешительно присоединилась к хору голосов, столь же громко, как и любой стоящий рядом человек. Когда её пульс учащался, рот девушки наполнял вкус металла, перебивавший даже запах дыма. Она вцепилась в свой длинный меч и щит мёртвой хваткой до белых костяшек пальцев, чувствуя, словно бы её стальные рукавицы разорвались на части от оказанного на них изнутри давления. Её шлем с забралом скрывал черты её лица, и за это она была ему благодарна. Она не хотела, чтобы товарищи видели её страх. Это были лучшие их лучших, когда дело доходило до мессалонских полков пикинёров. Они звались Драги Артигли или же «Драконьи Когти». Ветераны, надевающие тонкие шелка или хлопок под доспехи и походящие на стаю тропических птиц. У множества из них были лихо вьющиеся усы и хорошо расчёсанные и уложенные волосы, словно они собирались не сражаться на поле боя, а участвовать в каком-то спортивном мероприятии. Их презрение к смерти и "небрежная" храбрость были как заразительны, так и чужды Ианте. Как они могли быть такими бесстрашными? Стрела наполовину прошила укрытие, за которым пряталась Ианта, заставив её сердце пропустить удар. Она внезапно почувствовала, будто бы её доспехи сделаны из ткани, а не из стали, и Ианта тяжко сглотнула и крепче схватила меч. Она не посрамит своего отца, лорда Небесных всадников, вставшего в пеший строй, чтобы сражаться рядом с ней в её первом сражении. Это была честь, от которой она не могла отказаться, и потому поклялась, что не разочарует его. С громким стоном пылающий барбакан рухнул из-за разрушения каменной кладки и деревянных балок, похоронив под своими обломками несколько несчастных душ. В воздух взметнулся огромный столб дыма, так как обрушившаяся конструкция затушила большую часть пламени. Мессалонцы возликовали, а защитники издали мученические стоны. – В СТРОЙ! ПИКИ К БОЮ! ЖИВЕЕ ШЕВЕЛИТЕСЬ! ЧЁРТОВЫ СТРЕЛЫ! ПОСТРОИТЬСЯ! Приказы проносились по строям, и мессалонцы быстро построились, но не в длинную цепь, а в форме клина, заострённого и крепкого словно готовый к удару кулак, знамёна и блестящие наконечники пик взметнулись до небес. Ианта и другие бойцы, вооружённые мечами, топорами, булавами и другим оружием, не относящемся к пикам, встали по центру построения, чтобы вступить в рукопашный бой, если пикинёры не смогут нагнать ужасу на врага или их атака не удастся. Несмотря на свист стрел казалось, что на поле битвы опустилась тишина, ибо теперь бал правила дисциплина войска пикинёров. Каждый человек походил на статую – молчаливую, неуклонную, стойкую, несмотря на нескончаемый дождь стрел. Немногочисленные лучники на несколько мгновений высовывались из-за грубо сделанных зубцов на вершине стены, чтобы пустить стрелу наугад, а затем снова нырнуть вниз, пытаясь избежать ответного огня хорошо обученных арбалетчиков. – ГОТОВЬСЬ! Тысячи пик одновременно опустились вперёд, но не было слышно ни звука, кроме шороха вымпелов и звона спорадически сталкивающихся наконечников. – В АТАКУ! Подобно волне, три тысячи глоток издали клич, возросший до оглушительного первобытного злого рёва. Три тысячи мессалонцев двинулись вперёд волной плоти и стали. Первые ряды не колебались, даже вступив на горящие останки барбакана, твёрдо держа пики. Это было нереально, всё приняло почти глянцевый вид, чересчур реальный, и Ианта едва могла поверить, что она действительно вступает в свой первый бой. Её взгляд не отрываясь глядел на блестящую броню перед ней. Её доспехи, хоть она и привыкла к ним, были тяжёлыми. Ситуация усугубилась, когда она проходила пылающие руины барбакана – от набегающего жара Ианте казалось, что она сварится в своём доспехе, как кабан на вертеле. Она чувствовала себя неуклюжей и нервной, будто бы ей стоило повернуть и пойти другим путём, дабы её собственное тело не убило её, но пути назад не было. Отступить сейчас – значит угодить в петлю или быть четвертованной. Это означало бы отбросить даже самый малый клочок чести, на который она претендовала, и больше всего это опозорило бы её отца. Так что она продолжала идти в атаку. Было большое столкновение стали и дерева, сопровождаемое криками боли, хотя Ианта не могла видеть ничего из этого, даже будучи в гуще события. Те, кто был позади неё, толкали вперёд, а она и другие в её строю напирали на тех, кто был впереди. Они замедлились лишь на короткое время, прежде чем солдаты снова набрали скорость, Ианта почти бежала, чтобы не отставать. Она чуть было не споткнулась о тела, некоторые из которых были буквально истыканы колотыми ранами, а у одного была снесена половина лица. У Ианты было лишь несколько секунд, чтобы взглянуть на него, прежде чем она наступила на него и продолжила бег. Гарнизон дорого продавал свои жизни, город горел. Над головами солдат раздавался страшный рёв наступающих рыцарей. Их скакуны поднимали и рвали своими челюстями лучников с крыш домов или же извергали потоки пламени, освещая большую часть города. Не было никого, кто мог бы выступить против них, кроме виконта и его людей, спрятавшихся в крепости. Теперь для них это был котёл. Волна наступающих разделилась, и по всему городу расползлись разные группы, которые брали то, что хотели, сжигали то, что хотелось, и убивали стольких, сколько им вздумается. Ианта была рядом с таверной, когда она убила своего первого человека. Она должна была быть более внимательна, но дым заставлял слезиться её глаза, да ещё вдобавок дезориентировали крики со всего города, рёв пламени и звуки столкновения стали. Её собственные шаги отскакивали от мощёных улиц грохотом сабатонов, только добавляясь к огромному количеству звуков. Несмотря на это, это почти стоило ей жизни. – Ай! – взвизгнула Ианта, когда алебарда ударила по забралу шлема, ошеломив её и оставив длинную царапину на металле. Она вовремя развернулась, чтобы выставить свой треугольный щит на пути второго удара. Алебардщик был одет в зеленовато-золотую ливрею виконта и дешёвый железный шлем. Его лицо исказилось звериным рычанием, когда он поднял алебарду, прежде чем обрушить на Ианту лезвие топорика. Ианта снова попыталась заблокировать удар своим щитом, но тяжёлый топор расколол мягкую древесину, разорвав ремень, которым щит был прикреплён к руке девушки. Топор застрял в изломанном щите. Перехватив инициативу и действуя инстинктивно, Ианта бросила щит и схватила рукоять алебарды, когда мужчина попытался отвести оружие назад. Кровь застучала в ушах, когда Ианта громко вскрикнула и ткнула своим длинным мечом вперёд. Клинок мгновенно воткнулся в шею алебардщика, сталь прошила плоть, словно той и не было, и вонзилась между позвонков. Глаза мужчины широко и с долей непонимания раскрылись, став словно две коричневые тарелки, когда кровь потекла сначала по мессалонской стали, а затем изо рта. Он издавал булькающие звуки, будто кто-то старался сдержать кашель, и он упал на землю, схватившись за горло, когда Ианта с хлюпающим звуком выдернула меч. Ианта тяжело дышала, каждая мышца её тела дёргалась, когда её тело била дрожь. Вокруг неё всё было ярким и блестящим, каждый звук был кристально чист, несмотря на шум умирающего города вокруг. Кровь человека, умирающего у её ног, была такой ярко-красной, что казалась красителем. Человек, которого она убила. Она смотрела на него в его последние минуты жизни словно в трансе. В этом состоянии она ясно услышала шаги, быстрые и целеустремленные, позади себя. Даже не задумываясь, Ианта схватила свой меч обеими руками и с криком бессмысленной ярости провела своим клинком по острой дуге со скоростью мессалонского мечника. Клинок разорвал плоть и ткани, как масло. Только это был не солдат. Лишь после того, как удар был завершён, Ианта увидела, кого она поразила своим мечом. Это была крестьянка, ненамного старше самой Ианты, но уже в положении. Длинный кусок стали в руке Ианты, однако, рассёк её, как перезрелый плод. Не все вывалившиеся из живота крестьянки внутренности принадлежали её телу, ибо розовый, но ещё не родившийся ребёнок выскользнул из раны, как какая-то непристойная галлюцинация. Рот умирающей раскрывался, но не мог издать не звука ни звука. Её зелёные глаза смотрели на Ианту, словно та была горгоной, обращающей её в камень. Ианта не могла отвести взгляд. Обвиняющий и смиренный взгляд запал в её душу словно два изумрудных угля – П-прости, я… я не знала, – пробормотала Ианта, когда её охватил ужас и отвращение. Её живот свернулся в узел. Сердце стучало до звона в ушах. Лезвие в её руке, скользкое от крови, зловеще сверкало в слабо пробивающимся сквозь завесу дыма свете солнца и Ианта выронила его из рук, словно готовую укусить змею. Она обнаружила, что не может отдышаться, – АААА! Не трогай меня! – закричала Ианта, когда раненая её мечом девушка потянулась и схватила её за лодыжку. Ианта упала и в спешке начала ползти прочь от девушки, – Прости! Прости! – она произносила эти слова не задумываясь и вскоре Ианта бросилась мимо девушки к городским воротам. Она рыдала, когда бежала, опустив голову и не глядя перед собой. Так что было неудивительно, что она столкнулась с чем-то, а точнее с кем-то. Ей показалось, что она врезалась в крепостную стену и со стальным лязгом упала на спину. – И от чего ты бежишь, дорогуша? Голос был глубоким баритоном, излучающим власть и превосходство. Тот голос, который заставлял людей ниже рангом подчиняться и не требовал почти ничего, кроме молчания, когда он раздавался. Это был её отец, Акамус. Командир роты Небесных всадников и Гранд-мэр великого города Плутус. Он поднял её в доспехах на ноги, словно простой человек – ведро воды. Его ледяные голубые глаза смотрели из глазниц забрала его шлема, меч в руке был измаран кровью. Его мифриловые доспехи сверкали в полуденном солнце. – Т-там была женщина, отец. Я-я не имела в виду, я не поняла. Она была беременна, отец… с ребенком! А я, а я, – заплакала Ианта. Прилетевший удар заставил её увидеть звёзды, ослепил лучами небесного светила, когда её шлем чуть было не развалился у неё на голове, но сила отца удержала её на ногах. – Довольно! – громыхнул голос отца, излучая силу дракона, которого он приручил и на котором вступал в бой, – Это поле битвы, место для воинов. Ты здесь или убиваешь, или умираешь. Если ты начнёшь оплакивать своего врага, то они тебя изрежут, пока ты будешь хныкать над их синяками! Здесь нет места для твоих детских слёз. Только твои товарищи за твоей спиной и твои враги перед тобой! Будь жестокой, девочка, или убирайся с глаз долой в лагерь для слуг, чтобы приготовить еду и почистить одежду настоящих воинов. Ты меня поняла? – Да, отец, – рыдала Ианта. – Где твой меч? – Я… я обронила его, оте… – ещё один удар заставил колени Ианты почувствовать слабость, и она чуть было не упала на землю. – Если ты бросаешь своё оружие, ты бросаешь свою жизнь! Этот клинок – это то, что стоит между тобой и смертью. Не смей впредь его бросать! Ты хочешь умереть, дитя!? Или ты хочешь жить? Иди, отведи меня туда, где ты потеряла своё оружие. – Да, отец, – хныкнула Ианта, чувствуя себя муравьем, идущим в тени великана, когда она шла рядом с отцом. Когда она была рядом с ним, то она ничего не боялась. Её отец был физическим выражением силы и боевого мастерства. Когда он шёл, он словно бы щеголял своим званием мечника-ветерана, человека, абсолютно уверенного в своей власти. Каждое движение, каждый жест совершался с идеальным контролем и уверенностью. Там, где ступала его нога, всё покорялось ему, и никто не смел посягать на его владения. Потому что он был мессалонским мастером клинков, одним из величайших мечников в известном мире. Другие мужчины были всего лишь призраками на фоне её отца. К ужасу Ианты, крестьянка была ещё жива, когда они вернулись на место, рядом с ней лежал мёртвый нерождённый ребенок, всё ещё прикреплённый пуповиной к куче крови и внутренних органов. Она избегала смотреть на неё и чувствовала, как глаза отца впиваются в неё. – Возьми свой клинок, Ианта. – Да, отец, – послушно ответила Ианта, взяв в руки окровавленный клинок и протерев его тканью, прежде чем вернуть его в ножны. – Что ты творишь? – это был не злой вопрос или упрёк, но то, что заставляло Ианту покрываться потом и отнюдь не от жары вокруг. – Я очищаю меч, отец. – Значит, ты оставишь эту женщину страдать до тех пор, пока она не умрёт? Ты смертельно ранила её, Ианта, так даруй ей чистую смерть. – Н-но я не… – Прекращай ребячится! Это результат твоих деяний. Каждый раз, когда ты обнажаешь свой меч, каждый раз, когда ты им размахиваешь, ты должна быть готова убить, иначе твоя кровь обагрит чужой клинок. Ты должна быть готова разобраться с последствиями своих действий! Теперь закончи то, что начала, Ианта. – Н… – Сейчас же! – голос отца походил на рёв дракона, заставив Ианту дрожать перед его силой. Взяв клинок в обе руки, она вознесла его над женщиной, всё ещё борющейся за жизнь, её оливковая кожа приобрела серый цвет погребальной маски. Ианта так сильно сжала меч, что была уверена, что ручка сломается, а затем, отбросив все мысли из своей головы, опустила лезвие вниз и надавила на него всем своим весом. Сталь прошла сквозь грудь женщины и вонзилась в землю под ней. Когда она попыталась вытянуть меч, лезвие застряло, и Ианте пришлось надавить сабатоном на грудь женщины, чтобы высвободить его. Она сделала это молча, отец также не проронил ни слова. – Ты и этого зарубила? – спросил отец, указывая на растянувшегося возле таверны алебардщика. – Да, отец. – Это было хорошее убийство. Хорошо справилась. Теперь иди за мной, эта битва ещё не окончена. – Да, отец.ХХХ
Ианта предполагала, что ей следовало бы подольше смотреть на здания, которые простирались до небес, словно жадные пальцы из стекла и стали, внушительные и стерильные внешне, будто неуклюжие великаны, и она с трепетом взирала на них. Но физические потребности пересиливали даже новые и удивительные вещи, которые, казалось, были способны перевернуть картину мира любого человека. Ей объяснили, что такое «зима», но теперь Ианта неохотно признавала, что не до конца поняла значение этого слова. Она выросла и прожила почти всю свою жизнь на мессалонском архипелаге. Там всегда было тепло, почти жарко, как писали некоторые, и одежда как правило была тонкой и лёгкой, а в некоторых случаях отсутствовала в принципе. Броня создавалась с расчётом на практичность и мобильность, без множества слоёв, так распространенных в Империи, чтобы предотвратить перегрев. Рыцарь-мессалонец был гораздо менее бронирован, чем многие его коллеги на континенте Фалмарт. Ианта встречалась с холодом всегда перед дождём, прохладной ночью и ранним утром. Обычно было достаточно надеть штаны вместо тоги или юбки, но не более. Но этот обжигающий холод, который охлаждал стальные звенья её кольчуги, создавал ощущение, будто сквозь ткань одежды её обволакивают ледяные полосы. По телу пробежала лёгкая дрожь и она почувствовала, как стучат зубы. Последний раз такое случалось только тогда, когда она отправлялась в длительный полёт на драконе, не надев тяжёлую шерстяную куртку и шапку заранее. Хуже всего то, что её чёртовы эльфийские уши быстро замёрзли, а чувствительные связки хряща и плоти наиболее сильно реагировали на холод. Ианта обхватила свои плечи, плотнее запахиваясь в свой тонкий дорожный плащ, с досадой замечая, что она оказалась единственной, кто кроме эльфийки Туки беспокоился из-за холодов. Японцы оделись в тёплые вещи заранее, другие жители Фалмарта были одеты явно по погоде, а для Советов, похоже, температура приходилась комфортной. Даже эльфийка Луэлла, которая никогда не знала ничего, кроме продолжительного лета с короткой и мягкой зимой, казалось, совсем не беспокоилась из-за мороза, одевшись в толстые тёплые одежды, которым Ианта завидовала и корила себя за то, что не взяла такие же с собой. – Холодно? Ианта сжала челюсти, чтобы зубы не стучали в унисон, прежде чем ответить своему работодателю. – Всё хорошо, Феликс. Всё хорошо, – медленно и тяжело ответила она ему на языке его Родины. Ей даже удалось улыбнуться, несмотря на появившуюся на лице лейтенанта застенчивую улыбку, которая появлялась всякий раз когда он спрашивал её о чём-либо. После непродолжительной заминки в течение нескольких мгновений, пока её покусывал мороз, она почти стремилась сесть в длинную повозку с чёрными стеклами и плоской передней частью. Повозка было глянцевой, как будто отполированной, но на самом деле это было не так. Дверь отодвинулась, но никто её не касался, и Ианте пришлось заставить себя не делать защитный жест от злых духов, чтобы не показаться невеждой перед своим господином. Это технология, а не магия. Итак, без лишних слов она сделала несколько коротких шагов и села недалеко от хвоста повозки. К счастью, внутри кареты было тепло, и она с довольным вздохом села на обитое тканью сидение, поблагодарив тех богов, которые присматривали за этой землёй, за их милость, когда зловредный холод убрал свои костлявые пальцы от её ушей. – Слишком холодно для тебя, а? Несмотря на температуру, от этого голоса кровь Ианты обратилась в лёд. От голоса, с которым девочка становится девушкой, но с оттенком жестокости и отзвуком многих лет жизни. Она тяжело сглотнула, прежде чем ответить апостолу, стоящей прямо в проходе с фирменной чеширской улыбкой. – Я выживу, жрица, – ответила Ианта спокойным тоном. – Может да, а может и нет. Откуда тебе знать? Лучше скажи мне, как дела? Не дожидаясь ответа, апостол заняла вакантное место рядом с Иантой и обняла её за плечи, её пальцы сомкнулись позади шеи. Несмотря на свой больший рост, Ианта никогда ранее не чувствовала себя такой беспомощной. Словно драконьи лапы, пальцы Апостола, способные вонзиться в сонную артерию словно стальные шипы, нежно прижимались к её шее. – Мне сейчас так с тобой грустно, я уже говорила тебе? – Нет, жрица. – Хм, ну, тогда тебе хорошо бы это запомнить, ты согласна? – Да, жрица. – Хорошо, тогда не забывай, – закончила Рори, вновь став радостной как прежде и махнув рукой, покидая сиденье рядом с Иантой и устремившись ещё дальше в карету. Ианта выдохнула. Она не знала, что делать, и положила руку на свой меч в поисках уверенности, которую могла дать только хорошо кованная сталь. Апостол был созданием, которое она не могла победить. Мало того, что она не могла её убить, так она не могла от неё сбежать. Если бы Рори Меркурий хотела её смерти, то она бы сделала это незамедлительно. Легко и непринуждённо. Ианта крепче сжала рукоять длинного меча, пытаясь найти хоть сколько-то смелости в знатно изношенной рукоятке.ХХХ
– Лейтенант Итами, могу я поинтересоваться, почему мы едим здесь? – спросил Феликс, – Не хочу жаловаться, но порции кажутся довольно… маленькими. – Да, знаю. В связи с недавними сокращениями военных расходов наверху сократили размер пособий на питание, которые мы получаем. Несмотря на то, что мы вызваны в парламент, это считается командировкой и поэтому наши расходы на питание ограничены 500 йенами. Кстати, мне понадобится твой чек. – Сокращение военных расходов? – переспросил Феликс. Сама эта идея была непостижима для него. В его мире армия были просто продолжением дипломатии и власти. Каждая новая система оружия увеличивала престиж страны, каждая новая дивизия добавляла весу к вашим словам. Каждая ядерная ракета была затрещиной для международного сообщества. Они сидели у стойки, ближе к стене и вдали от уборных, стоящих перед дверным проемом. Большинство остальных маленькими группками расселись по всему ресторанчику. Люди Феликса в полном составе сидели вместе, Тука и Луэлла были практически неразлучны, а имперская принцесса и её спутница сидели сами по себе. – Ну, конечно, это не совсем сокращения, но с тех пор, как был избран Трамп, Япония полностью платила за американские вооружённые силы на своей территории. Фактически, из-за этого и сократили наше финансирование, – довольно мрачно продолжил Итами. – Товарищ старший лейтенант, как вы используете палочки для еды? – спросил Вицин, борясь с двумя кусками дерева. – Вот так. – О, спасибо, товарищ лейтенант, – сказал Вицин, справившись с непокорными столовыми приборами. – Так где ты учился говорить по-японски? – спросил Итами. – В Японии. – Разве ты не из Советского Союза? – Да. Но это не значит, что, когда мы покидаем страну, за нами следует группа ликвидаторов. Мне всего-то было нужно получить надлежащее одобрение и визу. Как правило, немногие путешествуют из СССР в США или в их страны-союзники и наоборот. Основная причина заключается в том, что информационная война всё ещё на пике своей мощи, хоть все и зовут её «холодной». Поэтому и ещё по некоторым причинам Союз может отказать в получении разрешения на выезд из страны. – А как же шпионы? – Шпионов пруд пруди. – Ваши шпионят и за Японией? – Феликс рассмеялся над этим заявлением. – Шпионят ради чего? Написания кандзи? Нет, это был культурный обмен. Я изучал историю в Токийском университете в течение года. Я нахожу Нобунагу довольно занимательным. Кровожадным, но занимательным. Что о нём думаешь? – Да мне всё равно. Никогда в школе не уделял много внимания истории. Я был таким отаку, что со мной никто не сравнится. Не пойми неправильно, я старался прилежно учиться, но это была просто зубрёжка, и как только я сдал тест, так я сразу же всё забыл. Как еда, кстати? – Нормально. При любом раскладе лучше, чем армейские пайки, хотя должен признаться, что не отказался бы от чего посочнее. Мне нравится питаться более мучными блюдами, и я бы не отказывался от небольшого количества водки. Хотя я никогда раньше не был в Гюоноя. Не думаю, что Ианта разделяет мои вкусы. Услышав своё имя, серебристоволосая наёмница быстро оторвала взгляд от почти нетронутой еды и с любопытством посмотрела на Итами с Феликсом. – Да? – Нам было просто интересно, нравится ли тебе еда. – Вы можете говорить на Общем? – Ну, да, – сказал Итами. – Ох. Должна признать, что это приятная неожиданность. Я хотела бы официально представиться, мой господин. Я – Ианта, дочь Акамуса и рыцарь-дракон Мессалона. Для меня честь познакомиться с вами, сэр Итами. – О, приятно познакомиться, – сказал Итами, протягивая руку для рукопожатия. Он понял, что совершил ошибку, когда наёмница в шоке открыла рот, а затем её лицо исказилось от ярости. Жёсткий удар слева породил жгучую боль на лице и звон внутри черепной коробки, – Ай. – Не думай, что я какая-то дешёвая блудница, на которую можно безнаказанно руки распускать! Я много чего сделаю взамен того, чтобы показывать тебе тыльную сторону ладони, кретин, в следующий раз, когда тебе взбредёт в голову устроить тут церемонию помолвки! – Церемонию чего? – пробормотал Итами, потирая челюсть. – Не…о, ты действительно не знаешь, – пробормотала Ианта. Черты её лица разгладились, и она увидела, как на неё смотрит весь ресторан, – Возможно, я сделала поспешные выводы о ваших намерениях. Я приношу свои искренние извинения. Вот, – Ианта лёгкими движениями прошлась салфеткой по тому месту, где она ударила Итами, и попутно поправляя воротник его кителя. – Спасибо. Как еда к слову? – спросил Итами, потирая всё ещё побаливающее лицо. – Это… не в моём вкусе, должна признаться. Тем не менее, я очень благодарна за еду. – Спасибо. Еда ей не понравилась, – сказал Итами, поворачиваясь к Феликсу. – Неплохо она тебя ударила, да? – Ага. – Она это умеет, – утешил Феликс, – Надо было предупредить тебя об этом заранее. – Случается, – безразлично сказал Итами, – Похоже, что во всех передрягах, что происходят со мной в последнее время, меня бьют женщины. Так что ты собираешься сказать в парламенте, когда мы пойдём туда завтра? – Полагаю, что правду, какой бы она ни была. Сомневаюсь, что от моих слов благосклонность ко мне увеличится, скорее всего, они просто разозлятся. Что насчёт тебя? – Наверное, то же самое. Хотя, учитывая все обстоятельства, меня ждёт лёгкая прогулка в отличие от вас, ребят. Депутаты могут всерьёз решить сжечь тебя прямо там, а заступиться за тебя будет практически некому. Тем более если учитывать то, что ты был тем, кто нажал на спуск. – Я не боюсь столкнуться с последствиями своих действий, Итами. Я прекрасно знал, что может случиться со мной, и я не буду церемониться, когда это происходит. Я просто хорошо делаю то, что умею. Думаю, о второй порции не стоит заикаться? – Нет, плати за неё из своего кошелька. Я сейчас на нуле. Все мои деньги уходят на алименты. – Примут ли они золото? – Кха! Ха, ха, ха! – Итами прыснул со смеху, выплюнув свой гёдан, прежде чем прикрыл рот салфеткой. – Я не шучу. Красная Армия выпустила несколько золотых монет весом в одну унцию. – Погодь, серьёзно? В ответ на это Феликс достал небольшой кожаный кошель изнутри своего парадного кителя и положил на прилавок. Внутри него оказалось 20 золотых монет, каждая в своём отделении. У Итами отвисла челюсть. – Моя страна только что увеличила военные расходы на 3%.Тридцать минут спустя
– Итами, я продал все монеты и теперь у меня на руках более четырёх миллионов йен. Что мы на это можем купить?ХХХ
– Мне правда ничего не нужно, – застенчиво сказала Луэлла. – Мы хотим купить тебе что-нибудь красивое, дорогая. Мы собираемся пойти на правительственное слушание и должны одеться как можно лучше. – Это, наверное, дорого, – пробормотала Луэлла, глядя на стойки одежды, расставленные по всему магазину, – Я не стою таких хлопот. – Ты стоишь гораздо больше, чем всё это, дорогая. Кроме того, мы хотим тебе что-нибудь подарить, – продолжал уговаривать Борис. – Вам, правда, не стоит. – Дорогая, это всё равно что вырывать себе зуб. Мы подарим тебе платье. – Но… стой! – воскликнула Луэлла, когда ветеран взял своей здоровой ладонью эльфийку за руку и повёл её к стойкам с платьями. Луэлла захихикала. Они примеряли различные платья, и женщина, помогавшая им, казалось, не могла решить, на кого смотреть больше: на здоровенного советского солдата в парадной форме с металлическими зубами или на низкорослую и жизнерадостную эльфийку с фиолетовыми глазами, примеряющую одежду. Они перепробовали разные комплекты одежды, большинство из которых Луэлле не очень понравилась, но она всё равно их примерила. От некоторых она только краснела и вежливо отказывалась от того, что ей предложили. Они были сделаны из самых разных материалов и во множестве стилей, которые Луэлла никогда не видела раньше. На самом деле само место выглядело как нечто фантастическое. Башни из стекла и стали, которые простирались высоко в небо, выше, чем даже самые могучие деревья, казались чем-то вроде земных сказок. Здания выглядели хрупкими, чтобы устойчиво держаться на фундаменте и слишком массивными, чтобы их могли сотворить руки смертных созданий. Или людей. Казалось, что люди со всего света собрались в этом городе. А товары… Везде продавалось всё, что взбредёт в голову. Еда, одежда, сумки и тому подобное. Луэлла понятия не имела, как работает что-либо из этого, но всё равно выглядела радостной. Только леса не хватало. Не было тихого шепота или вздохов духов леса. Ветки не покачивались и листья не шуршали от дуновения ветра. Всё здесь было… стерильно. Стекло и сталь были молчаливы, камень – холодным и искусственным. Это было место, полное людей, которые отвергли природу и её украшения, её величие. Гигантские и внушительные башни походили на безмолвные гробы, а в них постоянно кто-то находился. Луэлла почти расстроилась из-за того, что людям приходилось в них жить. – Нашла что-нибудь, что тебе приглянулось, дорогая? – Пока нет, Борис, но я всё ещё в поисках, – сказала Луэлла, улыбаясь и симулируя интерес к нескольким разным платьям. Она хотела, чтобы Борис был счастлив, а на самом деле из вещей её ничего не интересовало. – Если вы не нашли то, что искали здесь, то у нас есть в наличии более традиционные наряды, мисс… – Луэлла из Деревни скрытой поляны, – на японском ответила Луэлла сотруднице. Она неустанно изучала его всю поездку к Алнусу, без остановки задавая вопросы Волкову, чтобы получить некоторые знания об языке. – Ясно. Хорошо, мисс Луэлла, если вы проследуете за мной, то сможете найти то, что ищете. – Ладно, – ответила Луэлла, после чего потащила Бориса вслед сотруднице. – Это наши более официальные кимоно. В зависимости от того, что вы ищете и каков ваш бюджет, я уверена, что мы сможем найти то, что вы ищете. Луэлла едва слушала её, потому что она смотрела на сине-белое кимоно с изображёнными на нём цветами и деревьями. Её глаза расширились от восторга. Это было то платье, которое, как она всегда думала, может надеть только принцесса или императрица. – Хотели бы вы это примерить? – осведомилась сотрудница, заметив её напряженный взгляд. – Да, очень хотела, пожалуйста, – с энтузиазмом ответила Луэлла. Через несколько минут на была полностью облачена в кимоно и все полагающиеся к нему аксессуары, – Такое мягкое и гладкое, – удивилась Луэлла, вращаясь на месте и наблюдая, как материал следует за ней. Длинные рукава сверкали и переливались. – Оно сделано из шёлка. Это одно из самых традиционных кимоно. Из-за длинных рукавов, как видите, это кимоно называется фурисодэ. Обычно его одевают молодые и незамужние девушки. – Ну, я не замужем. – Вы слишком мало себе доверяете. Надеюсь, это не покажется вам грубостью, но вам где-то около 18? – Ну, мне 136, почти 137, – ответила Луэлла, наблюдая, как челюсть сотрудницы устремляется к полу. – Чт… как? – Я эльф, – простецки ответила Луэлла. – А… настоящий эльф? Не… притворяешься? Как люди, которые ходят на свои гиковские сходки? – Эмм… Хм, я лесной эльф родом оттуда, что вы зовёте Особым регионом. – Извините за вопрос, но как долго могут жить эльфы? – До бесконечности, если не случится чего-нибудь из ряда вон. – Я-ясно. Ну, мисс Луэлла, ношение фурисодэ также означает, что девушка готова выйти замуж. У вас с этим не возникнет проблем? – Не-а, всё хорошо. – Это летняя модель, так что в ней кое-чего нет. Хотите вместо этого примерить зимний вариант? Просто в этом будет немного прохладно. – Нет, мне хорошо в этом, спасибо. Откуда я родом очень тепло, поэтому я не смогу носить что-то тёплое, когда вернусь домой. Я очень хотела бы приобрести это. – Не желаете посмотреть что-нибудь другое? – Нет, я хочу этот, – весело воскликнула эльфийка. – В таком случае, хороший выбор, мисс Луэлла. Тогда мне следует прояснить несколько положений этикета в отношении кимоно. Для повседневного ношения кимоно заворачивают слева направо. Справа налево кимоно заворачивают на похороны. Если в какой-то момент вы выйдете замуж, то больше не сможете носить фурисодэ. Вместо этого вам понадобится иротомэсодэ или куротомэсодэ для аналогичного или более высокого уровня официоза. У меня есть небольшой учебный буклет, который я могу вам дать, чтобы вы научились правильно завязывать юби. – Большое спасибо. Если мне когда-нибудь понадобится новое кимоно, я обязательно вернусь сюда. Сколько я должна вам за всё это? – Это кимоно и всё сопутствующее в настоящее время стоит 2 200 000 йен. Или около 20740,20 американских долларов. – Ч-что? – пискнула Луэлла. – Да, этот тип кимоно, как правило, ручной работы, и он очень высокого качества. Если вам понравилось что-то из данной области, то есть несколько более дешёвых моделей одежды для официальных встреч и мероприятий. – Да, похоже, что придётся склониться к этому варианту, – покорно сказала Луэлла, – Извините, что отняла ваше время. – Это вовсе не проблема. На самом деле, я думаю, вы выглядите довольно красиво в этом кимоно. – Большое спасибо. Поможете снять? – Конечно. – Эй, Луэлла, с чего ты так внезапно помрачнела? – спросил Борис, наблюдая, как радость соскользнула с лица эльфийки. – О? Оказалось слишком дорого. Я собираюсь купить что-нибудь дешевле, – ответила Луэлла с застенчивой улыбкой. – Сколько это стоит? – Много, – смущённо ответила Луэлла. – «Много» – это сколько? – Ну, более двух миллионов йен, – крайне застенчиво ответила Луэлла. – Подожди здесь секунду, Луэлла, я пойду, перекинусь парой слов с Феликсом. – Нет, всё в порядке, я смогу купить что-то ещё. – Нетушки, дорогуша, и думать не смей о том, чтобы снять это кимоно. Борис проигнорировал протесты Луэллы и пошел на другую сторону магазина, где Феликс стоял рядом с Иантой и девушкой с платиновыми волосами, которая была с японской делегацией. – Нет, Ианта. Лелей, можешь сказать ей, что цена – это цена и она не может торговаться по этому поводу? – Она говорит, что, если не торговаться, то тебя обманут и что любой уважающий себя торговец всегда будет торговаться, – ответила магичка почти безэмоциональным голосом, – Она также сказала и кое-что другое, но повторить это я не могу, – продолжила Лелей после минутной паузы. – Скажи ей, что цены здесь фиксированные, – голос Феликса вовсю играл нотками раздражения. – Товарищ лейтенант, можно вас на минуту? – Конечно, что тебе нужно? – Ну, Луэлла нашла одёжку, которая ей нравится. – О? Я её отсюда вижу, она выглядит очень мило в этом кимоно. В чём проблема? – Ну, это официальное кимоно, поэтому оно стоит немного дороже. – Да, бывает. О какой сумме идёт речь, Борь? – Более двух миллионов йен, – Феликс присвистнул. – Хрена себе «немного дороже». – Да, знаю. Слушай, ей правда нравится, и мне интересно, можем ли мы купить это кимоно для неё. Я думал, что мы просто спишем покупку как расходы. Просто, они дали нам эти деньги, чтобы потратить их за пару дней, а мне ничего особо и не нужно. Можешь взять из моей "доли". – Чёрт, я надеюсь, что другие твои дети не станут ревновать, когда узнают, как сильно ты обожаешь свою новую дочь, Борис. Скажи ей, что всё будет в порядке. – Ты уверен? – Да, уверен. Это кимоно, вероятно, даже не стоит столько, сколько некоторые костюмы, которые носят в Политбюро. Я искренне подозреваю, что нам дали денег, чтобы наш внешний вид был подобающим. Чтобы мы хорошо выглядели для народа Японии. Раз так, то и мою долю в печь. Сомневаюсь, что Ианта собирается делать что-либо кроме споров со мной и персоналом. – Спасибо, Феликс. – Эй, это для милой девочки, а не грубого здоровяка, так что не благодари. – Никакого уважения от вас не добьёшься, товарищ лейтенант? – Нет, сержант. – Ианта говорит, что вы идиот, если думаете, что цены фиксированы, – сказала Лелей своим ровным голосом. – Чёрт побери, скажи ей, либо пусть выбирает что-нибудь и платит запрашиваемую цену, либо она ничего не получит! – огрызнулся Феликс. Борис оставил их наедине, дабы те наспорились всласть, и вернулся к Луэлле, которая стояла так, словно ей было стыдно носить кимоно. – Привет, дорогая. Я поговорил с Феликсом, и он сказал, что всё в порядке. Ты можешь купить кимоно. – В самом деле? – сказала Луэлла, её лицо озаряло ликование. – Да, оно всё твоё. – О, спасибо! Спасибо! Спасибо! Спасибо! О, боги, у меня есть кимоно! – Луэлла подпрыгнула на месте, прежде чем рассмеяться. Смех был высоким и чистым, как звенящий хрусталь, а сам его звук, казалось, наполнял радостью и Бориса, и сотрудницу. Они оба улыбнулись, и Борис почувствовал тепло и бодрость, словно он вернулся, чтобы прекрасно провести со своей семьёй Новый год. – О, боги, спасибо! – сказала Луэлла, бросаясь и обнимая Бориса, – Обещаю, я буду заботиться о нём! Я не позволю, чтобы с ним что-то случилось, клянусь! Я пойду и покажу это Ианте! – выпалила эльфийка, убегая на другую сторону магазина к седовласой наёмнице. Однако Борис нахмурился, увидев в магазине другую женщину, внимательно следившую за Луэллой. Это был не любопытствующий взгляд, как у кого-то, кто смотрит на что-то ранее невиданное, а взгляд человека, изучающего и запоминающего всю возможную визуальную информацию. Если женщина и поймала на себе взгляд Бориса, то она не подала никаких признаков, просто вернувшись к осмотру забитой блузками стойки.ХХХ
– Здесь и правда неплохо, – прокомментировал Виктор, ожидая, когда лейтенант и японцы закончат с их регистрацией в качестве постояльцев отеля, – Это телевизор? – спросил медик, указывая на длинную плоскую панель, свисающую со стены, с кристально чистыми изображением и звуком, которые он когда-либо видел и слышал. Он не мог понять ничего из того, что раздавалось из панели, но изображение было очень красивым. – Думаю, что да. Выглядит очень большим, но при этом очень тонким. Как они впихнули в него вакуумные трубки? – Может, у них они просто маленькие? Эй, Абрам, у тебя когда-нибудь был телевизор? – Нет. Мы никогда не сидели внутри хаты дольше чем было нужно. В колхозе всегда есть чем заняться, поэтому мы в основном слушали радио. Ой, я вам не говорил, но мой брат и его семья получат участок в Особом регионе. – Правда? Везёт кому-то. Жаль, что он женат, правда? В Особом регионе так много симпатичных девушек, – сказал Вицин, бросая взгляд на Луэллу, которая была одета в своё новое кимоно. – Не смотри! – удручённо сказал Абрам, – Если сержант удумает, что ты собираешься сделать ей предложение, то он изобьёт тебя до смерти. Он защищает её больше, чем мой отец – мою младшую сестру. – Я не хочу будить тёмную сторону старшего сержанта Котова, – содрогнулся Виктор, – В любом случае, для твоего брата это хорошая новость. – Спасибо. Я слышал, что они создают различные хозяйства в Особом регионе. Фактически, моему брату даётся возможность владеть землёй и сохранять большую часть урожая, который вырастет на его земле. Это своего рода экономический эксперимент, чтобы увидеть, какой тип хозяйств будет производить больше продукции чем колхозы. Мой брат будет очень этому рад. – Ты тоже думаешь попытаться получить там землю? – спросил Виктор. – Хотелось бы попробовать. Земля идеально подходит для сельского хозяйства, а почва очень плодородна. Что насчёт тебя? – Я не крестьянин, но я хотел бы жить в особом регионе, да и людям всегда нужен врач. – Ты хочешь стать врачом? – Да. У меня была трёхлетняя отсрочка от армии для учёбы и пока я служил, я закончил четвёртый курс заочно. В увольнительной я пишу экзамены и выполняю лабораторные. На самом деле мне осталось служить всего четыре месяца. – Думаешь, начальство будет препятствовать тебе из-за нашей операции, когда ты дембельнёшься? – Нет, – пренебрежительно сказал Виктор, – Особый регион де-факто не военная операция. Это скорее охранная служба. Тем не менее, если они задержат меня в Особом регионе, я и слова против не скажу. Вы видели тех девушек, которые похожи на кроликов? Огромные, – сказал Виктор, лапая воображаемую грудь. – Ну да, – сказал Абрам, покраснев, но продолжая улыбаться, – В деревне, через которую мы проезжали по пути к Алнусу, была одна девушка и она была очень милой. Думаю, её звали Дрейфорд? Я был бы не против познакомиться с ней поближе. – Вот это наш разговор, – сказал Виктор, ухмыльнувшись и хлопнув молодого парня по спине, – Собираешься создать семью больше, чем та, которая у тебя есть сейчас? – Не думаю, что получиться. – Нет? – Нет, моя семья правда большая. – «Правда большая» – это сколько? – У меня 24 брата и сестры. – Ёпт! Как? Нет, серьёзно, как?!! – Ну, мои родители поженились, когда им было по 17 лет, и с тех пор в нашем доме вовсю пашет конвейер по рождению детей. В прошлом месяце у меня родился ещё один брат. Алексей. – Чёрт возьми. Мои родители завели шестерых, но не думаю, что в будущем моя семья увеличится. Шесть детей, как по мне, очень много, но таков закон и что можно сделать против? – Не знаю, мне нравятся большие семьи. Когда твои братья и сестры нужны тебе, они всегда рядом. Три мои сестры стали медсёстрами. Ты знаешь кого-нибудь из них? – Скорее всего нет, я из Сталинграда. – Ну ладно. Здесь всё по-другому, правда? Я имею в виду, что здесь везде стоят компьютеры и они все такие маленькие. – Знаю. А ты знаешь, что это за маленькие квадраты, которые все постоянно с собой таскают? Это телефоны, но при этом и мини-компьютеры. Они называют их Айфоны. – Но как они могут звонить без шнура? Они используют радиоволны? – Будь я проклят, если знаю, но они есть у всех. Завтра спрошу лейтенанта, можно ли мне купить один такой. Они выглядят очень круто, – сказал медик. – Думаешь, японцы позволят нам забрать хоть один этот "Айфон" с собой в Особый регион? – спросил Абрам. – Я буду в недоумении, если они этого не сделают. Только если они не собираются бросить нас в тюрьму за то, что сделал лейтенант. – Думаешь, что они могут так поступить? – с трепетом спросил молодой снайпер. – Надеюсь, что нет. И я думаю, что нам следует постараться не думать об этом. – Да, – согласился Абрам. – Ты когда-нибудь задавался вопросом, что люди из Особого региона думают о наших технологиях? Просто эти вещи удивляют даже меня. Как думаешь, что наши спутницы думают обо всём этом? – Понятия не имею, – честно признался Абрам.ХХХ
Магия. Это была какая-то новая чёртова магия и Ианте было всё равно, что ей говорили другие. От говорящих коробок с людьми внутри до дверей и конных экипажей, которые двигались сами по себе. Она хотела прекратить попытки понять, как всё работает, и просто кивать, улыбаться и принимать как само собой разумеющееся любую странную вещь, которая случалась, являя какой-то очередной аспект новой магии. Изначально она планировала жить в одной комнате с Луэллой, но оказалось, что эльфийке такое предложение не понравилось, и наёмница едва не разозлилась в вестибюле этой гигантской гостиницы. Ианта хотела слегка ударить эльфийку по голове, но вместо этого её начальник пошёл на уступки, и она добилась своего. Так что теперь Луэлла была с Борисом, а она – с Феликсом. Честно говоря, ей гораздо больше понравился такой вариант. Теперь она делила те же комнаты, что и её сеньор, и, таким образом, могла выполнять все свои обязанности, как верный ему меч. Не говоря уже о том, что помещение ей было предоставлено явно больше, чем подобает её статусу, и она вынуждена была признать, что её эго упало в обморок от осознания того, что в её распоряжении были такие роскошные покои. Даже кровать! Достаточно большая для четырёх человек, и вся она была только для нее, а у Феликса была своя собственная. Ей также нравилось находиться рядом с Феликсом, чтобы его защищать. Хотя она не знала, как пользоваться этим… "душем". Ианта стояла в стерильно-белой ванной комнате с большим зеркалом, размеру или качеству которого она более не удивлялась. Казалось, что в этой стране стекло было дешевле воды, но она и понятия не имела, как это возможно. Сейчас внимание Ианты занимала пара ручек в ванне и попытки понять, как оно работает. Феликс уже пользовался подобным устройством и быстро показал ей, как его использовать. Она была раздета до пояса и продолжала крутить металлическую булавку, необходимую для включения душа, но она продолжала бессмысленно крутиться, что только раздражало наёмницу. – Да чтоб тебя через коромысло, – выругалась Ианта, потянув за металлическую булавку, сняв её с места и смотря на неё, как будто отвалившаяся деталь намеревалась дать стрекача на место. Ианта бросила её, деталь упала с мягким звоном, – Чёрт возьми! – закричала Ианта, стукнув кулаком по стене, – Феликс, эта хрень не работает! Подожди, эмм. Феликс. Приди… помочь. Феликс, можешь подойти помочь? – сказала Ианта, подбирая нужные слова русского языка. – Да? Ах! – сказал её работодатель, быстро отводя взгляд после того, как отворил дверь в ванную. Ианта практически зарычала от отчаяния. Она была не в настроении терпеть его чрезмерно ханжеское поведение. Посему, шагнув вперёд, она схватила его за руку и потянула за собой в ванную, не обращая внимания на протесты. – Сделай так, чтобы эта хрень работала, – сказала Ианта, указав на ванну. После минутного колебания и с красным, как варёный рак, лицом Феликс вернул металлическую булавку на место и повернул одну из ручек. Вскоре вода полилась из носика рядом с верхней частью ванны, а по дну ванны потекла тёплая вода. – Спасибо, – сказала Ианта и продолжила раздеваться для купания. Она не знала, смеяться или злиться, пока её работодатель чуть ли не бегом покидал помещение, словно он боялся женских прелестей. Порой она ловила себя на мысли, что Феликс похож на её брата. Если он и дальше будет себя так вести, то довольно быстро она начнёт чувствовать себя так, будто бы она уродлива. Она была мускулистой, но это не значит, что она не была женственной. Проклятье! Он уже заставил её стесняться! Ианта с удивлением смотрела на обнажённую спину Феликса. Кожа на большой её части была пятнистой, как будто она была обожжена или порезана, а может и всё сразу. У неё было всего мгновение, чтобы взглянуть на неё, прежде чем дверь захлопнулась, разорвав зрительный контакт. Что могло оставить такие следы? В одиночестве Ианта сняла металлические ремешки, которые держали её уши прижатыми к голове, и вздохнула с облегчением, когда уши вернулись в заложенное природой положение, словно оттянутая назад и отпущенная ветка. Ианта с облегчением потёрла их, невольно чувствуя, как те дёргаются в ответ. В Мессалоне полуэльфы воспринимались с подозрением и недоверием из-за Южных рейдеров, поэтому Ианта приняла все возможные меры, чтобы скрыть наследие своей матери. Доходило до дуэлей с теми, кто дерзнул сказать, что она была больше эльф, чем человек. Тем не менее, было приятно не прижимать свои уши к голове бесчувственным металлом.ХХХ
Луэлла проснулась из-за тихих ворчаний и прерывистого дыхания. Зевая и потирая сонные глаза, она оглянулась и увидела, как Борис крепко сжимал простыню и елозил по ней своим телом. Скинув одеяло, она подошла к нему с обеспокоенным видом, будучи одетой в свою новую розовую пижаму. Борис сильно потел, а его глаза быстро двигались под веками, как будто собираясь выскочить из глазниц и сбежать. Его голова крутилась туда-сюда, периодически сержант всхрапывал словно боров, бессвязные фразы обрывались на полуслове. На мгновение Луэлла испугалась, что он одержим или, возможно, умирает, но, потратив немного времени, чтобы успокоиться, она поняла, что дело обстоит иначе. Это были воспоминания Бориса, не дающие ему покоя. Его прошлые поступки не позволяли спокойно спать. Внутренне споря сама с собой, потому что она не должна была использовать свою магию без необходимости и при этом желая помочь, Луэлла нерешительно протянула руку, чтобы увидеть, что мучило сержанта и была ли она права. Как только её разум коснулся его, она почувствовала то, что он чувствовал. Его ярость, его боль, его страх, его сожаление и его ужас. Образы крови и смерти нахлынули на неё, и Луэлла собрала свою волю в кулак и остановила поток эмоций. Если не проявить осторожность, то можно полностью погрузиться в столь сильное эмоциональное переживание, что это навредит как "мыслеходцу", так и человеку. Это было самой большой опасностью одной из способностей Луэллы. И всё же, несмотря на то, что она заблокировала поток видений, она не могла удержать слёз от осознания тяжести бремени, которое Борис нёс каждый день своей жизни. Из-за боли, которую он скрывал ото всех. Луэлла вытерла пот со лба рукавом пижамы и положила голову ветерана себе на колени. Он был так поглощён воспоминаниями, что даже не сделал попытки сбросить морок сна. Затем она начала петь. Низкое и тихое пение Луэллы, наполненное магической силой, вырвало его из оков страданий, изгнав его кошмары обратно в глубины разума, откуда те явились. Она убрала его страх, гнев и страдания, как будто вытянула гной из раны. Она пела, пока он не отпустил сжатые до белых костяшек пальцами простыни. До тех пор, пока тело Бориса больше не била дрожь, а глаза перестали безумно метаться. Вскоре его дыхание стало глубоким и ритмичным. Его мышцы расслабились. Луэлла улыбнулась и наклонилась, поцеловав Бориса в лысую макушку, прежде чем уложить его обратно на подушку. Обнаружив, что спать несколько расхотелось, Луэлла нашла выход на балкон своей комнаты. Каменный пол под ногами был очень холодным, но потерпеть это неприятное ощущение она могла. Город был прекрасен, даже ночью он ярко освещался разными цветами. Это был мир, чуждый для неё, и она задалась вопросом, может ли он вообще существовать. Воздух был грязным. Он пах алхимическими средствами и от него першило в горле. Было ли это тем, что технологии привнесут в её мир? Но что более важно, не выступят ли против этого апостолы? Одним щелчком затвора Луэлла была навсегда запечатлена на снимке фотокамерой, смотрящей на неё с другой высотки. Ещё один щелчок затвора – и она вновь запечатлена на фото, но в другой позе. Затвор камеры щёлкал без остановки всё время, пока эльфийка стояла на балконе. Примечание автора: Ну, вот и ещё одна глава. Скажите мне, что вы, ребят, думаете, и если вам нравятся небольшие флэшбэки, которые я делаю, или если бы вы предпочли, чтобы я прекратил их делать, то с кем из персонажей вы хотели бы больше взаимодействия. Спасибо за чтение и спасибо за терпение.