ХХХ
Харон уже давно не чувствовал себя столь энергичным. Он чувствовал бодрость, как будто его тело разорвалось на части от силы, которая снова прошла через него. От силы, которая была отвергнута и запечатана слишком далеко, СЛИШКОМ долго; и всё же он не мог просто наслаждаться тем, чего уже достиг. Предстояло ещё много работы, чтобы просто почувствовать себя удовлетворенным восстановившимися силами. Империя как таковая не была для него угрозой. Маги Рондела были бы проблемой, но они спорили и дискутировали, а потом размышляли о том, какой будет лучший путь действий. К тому времени, когда эти дураки наконец решат, будет уже слишком поздно остановить приведённые в исполнение планы. Тем не менее, помощь лишней не будет. Харон взял свою косу и провел рукой по краю лезвия, оставляя на ладони глубокую рану, прежде чем провести ею над землёй. Несколько капель его крови смогли пролиться до того, как рана затянулась, мягко ударившись о поверхность земли. Харон воспел слова на языке, который не предназначен для того, чтобы его слышали уши или произносили уста смертных. Листья высохли и стали коричнево-чёрные, кора деревьев потрескалась, а дерево раскололось, изливая сок, как кровь из раны. Лес вокруг Харона застонал, словно от боли, так как жизнь вокруг Харона медленно умерла. Затем, так же внезапно, как он начал петь, Харон остановился. Кровь извивалась и перемешивалась, пузырилась, как пена в котле, когда она росла в объёме и начинала принимать форму. Струи пузырящейся и извивающейся крови, изливающиеся из центра, тянулись и ползли по земле. Вскоре мясистый шарик начал обретать форму, превращаясь в грубое подобие человеческой фигуры. Оно выглядело так, словно было сделано из пудинга, придатки росли и расширялись до грубых подобий конечностей, прежде чем начали проявляться более мелкие детали. Пальцы на руках и ногах, пустые глазницы, где были бы глаза, и раскрытый в бессловесном крике пустой рот. Фигура корчилась в явной агонии при трансформации, прежде чем начали расти волосы, кожа появлялась поверх мышц, а затем, когда процесс свершился, воздух заполонил задыхающиеся лёгкие. Женщина лежала перед Хароном на суглинистой земле, глубоко дыша, её грудь поднималась и опускалась с каждым вдохом, оживляя новое тело. Её волосы были чёрными как смола, а кожа бледной, как будто она никогда раньше не видела солнца, что в отношении неё (если так можно выразиться) было правдой. Когда она набралась достаточно сил, чтобы подняться, она посмотрела на Харона глазами, которые были чуть бледнее оттенка серого. Её зрачки были чуть темнее, чем цвет глаз. Светло-серые, когда они должны были быть чёрными. – Вы…, – начала женщина, впервые проверив собственный голос, когда Харон наклонился и схватил её за руку. Потянув с дикой силой, апостол швырнул женщину в дуб, наблюдая, как та врезалась в него и упала на землю, прежде чем остановиться рядом с другим. Её тело дрожало от удара, но было всё ещё очень живо, когда она поднялась на колени. Харон подошёл и поднял женщину на ноги, схватив за челюсть и поворачивая её голову сначала в одну сторону, затем в другую, как будто осматривал породистую скотину. – Ну, по крайней мере, я сделал тебя достаточно сильной, что избавляет меня от необходимости делать другую, – размышлял Харон, – Никаких ран, за исключением нескольких царапин и синяков. Никаких уродств, всё там, где и должно быть, работает так, как должно, и, в довершение всего, есть даже развлечение на сегодняшний вечер, – закончил апостол, ощупывая промежность женщины, – Имя тебе будет Дездемона, а я – твой хозяин. Ты будешь говорить, когда с тобой будут говорить, а не раньше. Ты будешь исполнять все мои желания и поступать в соответствии со всеми моими прихотями. Если ты подведёшь меня или окажетесь бременем, я убью тебя. Ты поняла? – Да, я поняла, господин Харон, – сказала женщина, и Харон с восторгом улыбнулся. Женщина уже знала его имя, что означало, что ритуал с его кровью сработал так, как он и надеялся. – О, и Дездемона? – Да, мой господин? Громкий хлопок эхом разнесся по лесу, когда Харон отбросил женщину на землю. – Обращаться ко мне ты будешь только с колен. – Да, мой господин, – простонала Дездемона, заставляя себя встать на колени, прежде чем ответить. Харон улыбнулся, довольный тем, как быстро училась его новая слуга. В небе что-то мелькнуло и, подняв глаза, он увидел почти дюжину лезвиеподобных объектов, прокладывающие себе путь сквозь небо. Обладая улучшенным зрением, Харон мог сосчитать каждую заклёпку на них и в мельчайших деталях рассмотреть выступающие трубки с нижней стороны, которые назывались пушками. Как ему сказали, это были МиГи и принадлежали они Пятнистым Людям или Советам, как они предпочитали себя называть. Куда они направлялись? Харон не знал и, откровенно говоря, его это не заботило. Они направлялись глубже в Эльб, возможно, чтобы нанести удар по королю, но он был мёртв, убит на Алнусе, если верить слухам. То, что они делали, не имело значения, но как бы то ни было, это была возможность проверить его вновь обретенные способности. – Дездемона. – Да, мой господин? – Присядь. У тебя есть на что посмотреть, – сказал Харон, разводя руки в стороны и, видимо, погружаясь в глубокую концентрацию. Круги пентаграммы, пылающей адским красным, прожигали землю вокруг него и окутывали Харона полупрозрачным конусом красного света. Харон медленно поднял руки к небу, и мир откликнулся.ХХХ
– Звено 1-1, это "Спектакль", измените направление на курс 0-7-3 и продолжайте движение в течение пятнадцати минут. – Вас поняли, "Спектакль", меняем курс на 0-7-3 на пятнадцать минут, – ответил капитан Николай Васильев, корректируя направление своего МиГа и своих ведомых, а также Сушек, которых они сопровождали. Сегодня они играли в игру «найди точное местоположение дракона и врежь ему». Ракеты, которыми они поразили его в прошлый раз, возможно, немного ранили, но в целом просто разозлили его. Было принято решение о том, что такому животному нельзя позволять жить, чтобы оно не обратило внимания на передвигающиеся советские войска. Лично Николай думал, что причина заключалась в том, что их командир хотел похвастаться тем, что его войска убили дракона размером с чёртов Кремль. Четыре МиГ-21 Николая сопровождали шесть новых советских штурмовиков Су-17, вооружённых ракетами «воздух-поверхность» Х-25. Николай не был уверен, насколько сильным был дракон, но он сомневался, что тот выживет, если по нему вдарить 48 ракетами, предназначенными для уничтожения танков. У них был ещё самолёт, один из разведывательных МиГ-25, предназначенный для того, чтобы сфотографировать и подтвердить уничтожение цели. В общем, Николай не ожидал никаких неприятностей на этом задании. Ничто не могло их перехватить, у них было более чем достаточно топлива, поскольку они были переброшены на передовую авиабазу в непосредственной близости от местоположения дракона и Королевства Эльб. С другой стороны, Николай никогда не доверял метеорологам. – "Спектакль", это лидер звена 1-1, приём. – Лидер звена 1-1, это "Спектакль", продолжайте движение, приём. – "Спектакль", на нашем пути быстро формируется пасмурная погода. Похоже, сильная гроза и ливень, запрашиваю новый курс. – Эм, вас понял, лидер звена 1-1, подождите минуту. Радио затихло, и Николай с наивысшим восхищением наблюдал за тем, как грозовые облака и тучи начали формироваться справа от него, как над, так и под ними. Формировались стремительно быстро. Он наблюдал, как голубое небо за считанные секунды сменялось тяжёлыми тёмными облаками. Этого было достаточно, чтобы вызвать у Николая чувство беспокойства. – Лидер звена 1-1, это "Спектакль", измените курс на 0-7-0 на десять минут для последующей корректировки. – Вас понял, "Спектакль", меняю курс на 0-7-0. Николай отработал рулями своего МиГа и его звено последовало его примеру, но, даже когда они повернули на новый курс, облака снова начали формироваться перед ними. Николай уставился на них со смесью недоверия и ошеломления, когда перед ними снова начали появляться тучи. Тёмные и злые, выглядящие предтечами грозы. – "Спектакль", это лидер звена 1-1, пасмурная погода снова формируется на нашей траектории полёта. – Хм, что? Лидер звена 1-1, у нас ничего, кроме ясного неба… ждите, – раздражённо сказал диспетчер. – Что происходит? – спросил один из пилотов Су. – Тяж-3, хорош болтать, держи канал чистым, приём. – Вас понял, лидер 1-1, отключаюсь. – Лидер звена 1-1, на наших экранах мы видим растущий фронт. Но мы видим чистое небо, если вы измените курс на 0-6-0. Это должно увести вас подальше от любых неблагоприятных погодных условий. Как с вашей стороны всё выглядит, приём? – "Спектакль", это лидер звена 1-1, вас понял; я не вижу ничего, кроме ясного голубого неба, приём. – Вас поняли, лидер 1-1, измените направление, мы будем вести вас вокруг грозовых фронтов. – Принято, "Спектакль", меняем курс, конец связи, – сказал Николай и снова положил рули своего МиГа, а остальная часть звена продублировала манёвр. Около 3 минут полёт шёл без проблем, но затем, словно из ничего, перед ними начали образовываться облака, быстро темнеющие и тяжелеющие под весом капель дождя. Они росли в размерах так же быстро, как и предыдущие, больше походя на пыль и дым от взрыва, а не обычные облака. – "Спектакль", это лидер звена 1-1, вам это не понравится, но у нас на пути снова плохая погода. – Лидер 1-1, вы говорили, что путь был чист, – снова ответил диспетчер тоном, который говорил о разочаровании кем-то, кто не мог понять выданных чрезвычайно чётких инструкций. – "Спектакль", это лидер 1-1, курс не менялся и соответствовал последней радиопередаче. Погода ухудшается сверхъестественно быстро, минуту назад было синее небо, а через секунду уже гроза. – Ох, поняли вас, 1-1. За вами появляются погодные образования, но, если хотите, я могу дать вам новый курс, но посмотрите, сможете ли вы вылететь из этой мешанины или попытаться пробиться сквозь щель между двумя фронтами. Приём. – Понял, "Спектакль", мы сжигаем слишком много топлива, летая взад-вперёд как сейчас, так что будем пробиваться между фронтами и скорректируем курс, как только вылетим отсюда, приём. – Вас поняли, лиде-кррр 1-1…Ра-кррр…передаю-кррр. Всё, что ещё собирался сказать диспетчер, было не разобрать, так как радиосвязь нарушилась из-за статических помех, вызванных формирующейся грозой. – Всем ведомым, это лидер звена 1-1. Мы собираемся пробиться между этими грозовыми фронтами и восстановить связь, как только доберёмся до другой стороны. Следуйте за мной, конец связи, – сказал Николай, коротко покачав крыльями, а затем сократив расстояние к пути между двумя грозами. Было…почти страшно от того, как быстро они сформировались. Видеть, как то, что всего несколько минут назад представало глазу голубым небом, превратилось в горы грозовых туч. Это было не естественно, но в конце концов это были просто облака. Подобно сияющим серебряным дротикам, советские самолёты прорезали каньон между двумя горами тёмных грозовых облаков. Облака скручивались и двигались, словно пена в кипящем горшке, или как будто что-то боролось, чтобы освободиться от их оков. Темнело, когда опухшие от дождя тяжёлые серо-чёрные облака продолжали подниматься вверх. Они расширялись вверх и навстречу друг другу до тех пор, пока путь советских пилотов из каньона не превратился в тоннель. Прошло совсем немного времени, пока дождь не застучал по стеклу кокпита Николая, но пилот мог видеть на расстоянии чистое небо, хотя до него было ещё много миль, но казалось, что это расстояние росло, как будто облака продвигались вперёд, пытаясь продлить для пилотов сквозь грозу. Это было смешно, но в то же время эта мысль отказалась покинуть голову Николая. – Лидер 1-1, это Тяж-5, облачный столб, приближается к вам с правой стороны. – Тяж-5, повто-ого! – воскликнул Николай, резко дернув гашетку, и его МиГ выстрелил, когда колонна чёрных облаков пронеслась под его машиной, словно брошенное с невероятной силой в его самолёт копьё. Вот ЭТО явно было ненормально. Выровнявшись и взглянув налево и направо, сквозь дождь он увидел то, что на стенах облаков казалось почти пузырями. Затем Николай наблюдал, как они будто бы разорвались и выстрелили. – Всем ведомым, манёвр уклонения! – крикнул Николай по радио, не зная точно, что происходит, но у него было ощущение, что чем бы это ни было, им нужно этого избегать. Не понимая, но реагируя в силу укоренившейся дисциплины и подготовки, все советские самолёты сломали формацию и начали маневрировать, хоть и нерешительно. Зачем им исполнять сложные манёвры с ПТБ и тяжёлым вооружением, чтобы избежать облаков? Это не имело смысла. Один Су-17 немного поднялся, чтобы уклониться от выскочившего слева столба чёрных облаков, но при этом врезался в тот, что пришёл справа. Столб ударил по правой стороне Сушки…и смял крыло внутрь, за мгновение до того, как разломать фюзеляж и поджечь боезапас и топливо на борту. Тяж-2 обратился в огненный шар. – ТЯЖ-ДВА СБИТ! ЕГО СБИЛИ! – Что? Кто его сбил? – Святые угодники! Оно раздавило его самолёт! – Облака! Это были облака! – Всем ведомым, сбросить баки и уклоняться! – закричал Николай, перекрывая своим голосом панические крики, уходя вниз и крутясь, чтобы пропустить мимо себя другой чёрный облачный столб. Десять подвесных топливных баков отделились в одночасье, и под визг воздуха и рёв турбин советские лётчики вывели свои машины на полную мощность. – Смотрите во все стороны! Во все стороны! – Что за нахуй происходит?! – Тяж-3, берегись! – Следуйте за мной! Следуйте за мной! Идём на прорыв! – крикнул Николай, ныряя под одну колонну, только чтобы резко оттянуть рукоять, чтобы избежать другой, перед тем как повернуть влево и нырнуть вниз, чтобы избежать ещё одной. Перегрузки тянули и толкали его, словно он был марионеткой на верёвочках. Остальная часть его звена крутилась, взлетала и ныряла, чтобы остаться в живых. Теперь вспыхивали молнии, освещая черноту вокруг них и давая только самые короткие предупреждения о надвигающейся гибели. – Спереди! Они спереди! Николай быстро бросился вправо, чтобы увернуться от того, что пролетело дальше под углом, намереваясь разорвать его на куски. Оно потеряло его, но Кинжал-3, один из МиГ-21 звена Николая, влетел в него, поскольку уклонялся от другого снизу. Самолёт исчез в россыпях металлических обломков и расцветшем огненном шаре. – КИНЖАЛ-3 СБИТ! СБИТ! – Тяж-5, берегись! Облачный столб с ослепительной скоростью бросился в сторону одного из Су-17 и его пилот то ли на рефлексах, то ли из-за паники выпустил одну из своих Х-25, рванувшую вперёд словно огненная комета. Ракета ударила по облачному столбу и взорвалась почти так же, как если бы попала в бронированную цель. Взрыв разорвал переднюю часть колонны и будто бы лишил остальную часть жизни, рассеивая облачную громадину, словно это был не более чем воздух. – Если по ним стрелять, то они распадутся! С этими словами из носов советских самолётов вырвались зелёные огненные следы, поразившие воздушные смертельные потоки и выпускавшие их облака. Нос МиГа изрыгнул пламя, освещая кабину самолёта Николая, когда тот давил на гашетку, разрывая колонны, которые оказывались в перекрестье. Тяжёлый гул его пушки ГШ был самым приятным звуком. Тем не менее, они не могли стрелять в стороны. – 1-1, впереди нас, – испугано крикнул пилот. Перед ними образовалась сплошная стена из тяжёлых чёрных облаков, которая с нарастающей скоростью направлялась к ним, несмотря на то, что эта преграда закрывала туннель, в котором они оказались, от пола до потолка. Как небольшое утешение пред ликом их предстоящей смерти, меньшие столбы перестали на них бросаться. – Тяж-звено, сформировать построение! Если вы не хотите умереть, встать в формацию! – скомандовал Николай, и благодаря железной дисциплине пятёрка оставшихся Су-17 вновь сформировали строй, – Я хочу, чтобы вы вдарили по этому всем, что у вас есть! Запускайте все свои Х-25, и мы пролетим через дыру, которую вы проделали, поняли!? – Огонь, – таков был ответ Николаю, и, подобно строю мушкетёров Наполеона, Су-17 пускали залп за залпом по направлению к приближающейся, катящейся и кипящей массе чёрной смерти. Вишневое и оранжевое пламя от ракет обозначило их курс, когда им наконец разрешили делать то, для чего они были созданы. Ракеты ударили по стене вспышками пламени, посылая рябь по её поверхности словно брошенные в воду озера камни. Советские самолёты скучковались, как сжатый кулак, пролетая сквозь эти пучки облака, оставшиеся после детонации ракетных БЧ, едва избегая разрушения, когда дыра быстро затягивалась, как гель, заполняющий дыру. – Мы сделали это! – ликующе воскликнул пилот, когда они прорвались в светлые облака, хотя они были всё ещё окружены ими. – Кинжал-4 и Тяж-1 накрылись, – встревожено сказал Николай, осмотревшись. Кинжал-4 находился слева от него, когда они прошли сквозь дыру, и лишь на короткое время скрывался за тонкими серыми облаками. Теперь его машина выглядела так, словно она пролетела через лопасти вентилятора. Самолёт был разорван и изломан, как будто кто-то обстрелял его лезвиями. Кабина была пуста, фонарь выглядел так, будто кто-то взломал его и вытащил изнутри пилота. В течение самых коротких мгновений он видел кровь на том, что осталось от самолёта до того, как машина вяло перевернулась и рухнула. – Нам пора сваливать, – прозвучал тот же голос одного из пилотов Сушек, и его голос был полон спешки. Посмотрев в зеркало, Николай увидел, что облака позади них быстро чернеют, распространяясь, словно инфекция, вдоль стен "тоннеля", по которому они двигались. – Уходим на форсаж, – сказал Николай, изо всех сил толкая РУД своего МиГа. Семь маленьких солнц зажглись, когда советские пилоты перевели двигатели своих самолётов в режим форсажа, и машины помчались через адский туннель, в котором они оказались. На самом деле им удалось оторваться от преследующей их чертовщины, когда скорость подобралась к отметке в два Маха. – Лидер 1-1, это Тяж-1, есть какой-нибудь контакт с командованием? – Никак нет, Тяж-1, через эту мешанину ничто не ловит. Мы должны убраться отсюда, если нам нужна помощь. – Что за чёрт? Оно уходит вниз? – с недоверием спросил пилот, так как их "путь" выглядел так, словно он спускался вниз. – Всем ведомым, снижаем скорость и продолжаем движение. Никто не должен пролетать через облака, – сказал Николай и получил в ответ хор «Так точно». Они зашли в поворот в тоннеле, и почти сразу же им пришлось маневрировать, чтобы продолжать движение по начавшему скручиваться пути. Свет сделался тусклым, а тоннель будто поддерживали металлические стыки кокпита, когда Николай крутился, кренился и в целом старался следовать этим новым американским горкам, на рельсах которых они оказались. Наоборот, несмотря на опасность и потери, которые они понесли, Николай наслаждался. Это было то, чего ему не хватало. Восторженный стук пульса от манёвров на скорости, принятые за доли секунды решения о жизни и смерти, и только его умения и рефлексы, удерживающие его на этом свете. Вот что значит быть лётчиком-истребителем. Внезапно перед ними появилась новая стена из тёмно-серых облаков и с несколькими почти идеально круглыми отверстиями. – Что за херня? – Ещё одна? – ДЕРЬМО! Из-за нехватки времени для координации советское звено распалось, большинство пилотов выбирало отдельный путь каждый сам для себя, когда они мчались к тому, что их ожидало. Николай, казалось, выбрал не тот путь. Его туннель гнулся и крутился, как бурное море, его стены были теми же чёрными облаками, которые разорвали половину его звена. – Ну давай, – сказал Николай и почувствовал, что всё остальное исчезло. Влево, вправо, крен, вверх, влево, вниз, спираль вниз, спираль вверх, крен, вправо, Николай двигался с почти сверхчеловеческой скоростью реакции, его разум был совершенно лишён чего-либо, кроме полёта. Он довёл себя и свой МиГ до предела своих возможностей, и иногда туннель становился достаточно узким, чтобы кончики крыльев почти касались стен с обеих сторон. Десятая доли секунды промедления во время любого маневра, любого решения, и он будет мёртв. Прямо как в догфайте. Как будто этого никогда не было, Николай вышел из туннеля в своего рода широкий открытый котел. Было ясно, в нескольких милях по почти идеальному кругу повсюду были облака, за исключением пустот впереди и прямо сверху. Облаков там не было. – 1-1, вы в порядке! Ликующий голос принадлежал Кинжалу-2, последнему из его звена МиГов, за ним следовала пара Сушек. МиГ-25 и два других Су-17 также летели вместе, будучи выше. – Всем ведомым, это лидер 1-1, готовимся идти на прорыв через дальнюю дыру. Мы убираемся отсюда. Тем не менее, даже когда Николай сказал это, дальние стены котла начали темнеть, и словно из небытия вокруг них начали образовываться тёмные усики облаков, которые поднимались снизу. Поднимались как змеи, извиваясь и крутясь, как будто каждый усик был живым и обладал собственной волей. – ПОШЁЛ! ПОШЁЛ! ПОШЁЛ! – закричал Николай, переводя свой МиГ на форсаж и бросаясь в дальнее отверстие, МиГ-25 и другие две Сушки потерялись из виду.ХХХ
Капитан Олег Кедров не знал, в какой кошмар он попал, но он намеревался выбраться из него живым. Поэтому, когда их путь оказался заблокирован корчащимся и поднимающимися чёрными столбами облаков, похожими на деформированные пальцы на руке, он начал набирать высоту. Он с трудом взмыл выше, двигатели его МиГ-25 завывали, когда в них подавалось топливо, и два Су-17 последовали примеру Кедрова, когда им был дарован другой путь к спасению. Они резко вошли в форсаж, становясь больше ракетами, чем самолётами, борясь за высоту и чистое небо над головой. 25 000 футов, столбы превратились в одну чёрную массу кипящих облаков, больше похожую на смолу, которая мчалась за ними. 27 000 футов, масса продолжала гнаться за ними. 30 000 футов, один из Су-17 обогнал его, и Олег наблюдает, как тот исчезает из зеркала, даже не взорвавшись. Пилот оставшегося Су-17 увеличивает скорость своего самолёта, нанося в процессе, без сомнения, непоправимый ущерб двигателю, но если пилот здесь погибнет, то ему на это будет уже всё равно. Они были почти у пропасти над ними, в нескольких шагах до свободы. Затем, к своему ужасу, Олег увидел, как края начинают приближаться к центру. 33 000 футов… «Невозможно», – вот единственная мысль, которая пронеслась в голове Олега, когда рука – настоящая рука, огромная и невообразимая, вытянулась из-за растущей массы облаков и раздавила другой Су-17 в своих объятиях, словно ребенок – бумажный самолётик. Затем оно потянулось за Олегом. На двигатели уповаю. Олег вывел свой МиГ-25 за все безопасные пределы, когда толкнул РУД до упора, и ушедшие в форсаж двигатели стали парой сверхновых, сила ускорения тянула в кресло. МиГ-25 был разработан с одной целью – заставить перехватчик с самыми мощными двигателями двигаться как можно быстрее. Он прекрасно справляся со своей задачей. Он рвался вверх, обогнав тянувшуюся руку и пролетев через закрывающуюся вершину котла за несколько секунд до того, как он закрылся. 45 000 футов, Олег продолжал подъём. На 50 000 футах Олег наконец выровнялся и позволил своему дыханию вернуться в норму. Быстрая проверка приборов показала, что ему придётся хромать домой и надеяться, что его двигатели не встанут на обратном пути. У него было достаточно топлива, хотя он сжёг его приличное количество, когда нёсся на форсаже столько времени. – Что за херня? – выдохнул Олег, глядя на облачное покрывало внизу. Это были…лица. Тела людей и их лица на вершине облаков извивались, словно корчились в неописуемой агонии. Большая, можно назвать даже огромной, но это была вершина какого-то адского кошмара, в ловушке которого они оказались. Бесчисленные люди в неописуемой боли. На рефлексе, как будто это был укоренившийся инстинкт, Олег начал снимать.ХХХ
– ЖМИ! НЕ ОТСТАВАЙ! – крикнул Николай, мчась через выход из котла за мгновение до того, как он закрылся. Одному из пилотов Су-17 не повезло, и он был уже на полпути, пока облака не порубили его самолёт так же аккуратно, как металлический пресс. Кокпит крутанулся, прежде чем сокрушающая стена чёрных облаков поглотила его и пилота внутри. – Почти уже, не останавливайся! Стены вокруг них рушились внутрь, словно были из песка, и проход впереди быстро закрывался. – Давай, давай, – подгонял Николай, когда он и два других уцелевших члена его звена мчались вперёд на форсаже. – Заблокировано! – крикнул Кинжал-2. – Пускай Р-40. – Им нечего брать на прицел, – запротестовал младший пилот. – Просто сделай это! – резко огрызнулся Николай. Николай и его ведомый выпустили все свои ракеты вслепую, наблюдая, как они проносятся вперёд и ударяются об облачную стену, взрываясь, как будто врезались в камень. Взрывы пробили небольшую щель в стене, явив ясное голубое небо снаружи. Николай и его ведомый направили свои самолёты на прорыв, чтобы пробиться сквозь проделанную их ракетами дыру. Тем не менее, их Р-40 не доставало взрывной мощи Х-25, и через несколько секунд после того, как разорвались ракеты, края снова начали быстро смыкаться, чтобы заполнить дыру, прежде чем Су-17 смог пройти сквозь неё. Штурмовик смяло, как будто ударился об скалу, мгновенно убив пилота и заставив то, что осталось от самолёта, исчезнуть в огненном шаре. Николай выровнял свой летательный аппарат и с облегчением вздохнул, наблюдая, как тёмная адская масса отступает всё дальше и дальше, когда они стремительно удаляются от неё. – Мы сделали это, Кинжал-2, отлично справились. Кинжал-2? Слава, ответь. Самолёт Кинжал-2 всё ещё быстро летел в стороне от Николая, показывая ему брюхо самолёта, а не кокпит. – Кинжал-2, я сказал…, – голос Николая угас, когда МиГ медленно выровнялся, но Вячеслав был уже мёртв. Самолёт был разорван сверху, на его обшивке были длинные выбоины как от когтей, и на нём были…эти существа. Ужасные создания, которые казались сделанным скорее из воздуха, чем плоти. Состоящие из различных оттенков серого, они носили то, что было одеждами, которые развевались позади них на ветру. Николай наблюдал, как они по частям вырывали молодого пилота из кокпита, части тела лётчика разлетались, когда призраки расчленяли его. – Ублюдки! – выругался Николай, быстро заняв атакующую позицию за самолётом своего покойного ведомого. Он выставил прицел так же, как и 23 другие несчастные души до него, и нажал на гашетку. Зелёные трассеры провели 23-мм снаряды до МиГа, разрывая его и всё на нём на куски. Обломки отлетали от самолёта, пока при воспламенении топлива он не загорелся и не взорвался, осыпав обломками Николая со всех сторон. Тело пролетело мимо, едва не попав в кокпит, но что-то со скрипом рвущегося металла вонзилось в фюзеляж его самолёта. Посмотрев в зеркало, Николай увидел, что это одно из этих созданий. У него не было глаз, а на их месте были чёрные впадины. Его тело мерцало и колыхалось, как будто было сделано из самого воздуха. Его волосы или что-то вроде того выглядели истончившимися и сальными, они росли на скальпе, который выглядел как кожа мумифицированного тела кого-то оставленного гнить. Там, где должен быть нос, была только пустая дыра. Его руки оканчивались острыми когтями, каждый палец был длиной в фут, если не больше, и в данный момент они были погружены в МиГ Николая, из-за чего по пальцам текло реактивное топливо. Затем оно начало процарапывать путь вперёд. – Свали с моего самолёта! – прорычал Николай, круто закручиваясь в череду мельканий: коричневый и зелёный цвета земли быстро сменялись фоном синего неба. Посмотрев в зеркало, он увидел, что эта штука всё ещё цепляется за дорогую жизнь, а затем с визгом металла пробила фюзеляж МиГа рукой, медленно таща себя вперёд. Николай выполнил жёсткий S-образный манёвр, прежде чем снова взлететь и нырнуть, но пронзительный визг металла дал ему понять, что существо всё ещё было нежеланным пассажиром. Оно было пропитано реактивным топливом и с каждым мгновением приближалось к кабине с Николаем внутри. Николай пошёл прямо по вертикали и вышел на форсаж, рванув вверх, как ракета, когда гравитация вдавила его в кресло, но всё же несколько мгновений, когда он поднимался, он слышал звук рвущегося металла. Самолёт шёл быстро, но уже начал замедляться. Даже МиГ не может вечно бороться с гравитацией. Он был на высоте 40 000 футов, когда услышал грохот металла прямо за кабиной. Смотря в его зеркало, штуковина ухмылялся, обнажив острые зубы, и хоть его глазницы были пустые, они выглядели так, словно смотрели прямо на пилота. Николай с трудом отвёл назад РУД, когда существо наконец достигло обшивки кабины. Скрип заполнил уши Николая, когда существо провело когтями по стеклу кокпита, оставляя длинные царапины на его поверхности с победной усмешкой на лице. Оно отвело руку, чтобы пробить стекло и добраться до пилота, когда Николай повернул МиГ носом к земле и толкнул РУД до упора. Внезапное ускорение застало это существо врасплох, и оно сорвалось, но успело зацепиться за разорванный металл в хвосте самолёта. Раздался бум, когда Николай преодолел звуковой барьер и продолжал набирать скорость, даже когда его высотомер безумно вращался, почти не в силах справиться с быстрой потерей высоты. По мере того, как Николай набирал скорость, существо медленно скользило назад, металл не мог выдержать вес создания или остроту его когтей. Раздался скрип и визг, когда металл сдался. Это было едва видно через брызги реактивного топлива, но Николай всё ещё мог разглядеть происходящее через взвесь. Когда они были на 20 000 футов, преодолев отметку в два Маха и продолжили ускоряться, МиГ начал сотрясаться от разламывающего его изодранный фюзеляж потока воздуха. На 10 000 футов они достигли 2.3 Маха, и МиГ сильно завибрировал, даже когда силы ускорения вдавили Николая в кресло. Затем, с последним стоном металла, уже не способным сопротивляться, большая часть фюзеляжа оторвалась, забрав существо с собой. После того, как оно прошло через пламя из форсажной камеры, пропитанное топливом существо вспыхнуло как факел. Если бы Николай не летел быстрее скорости звука, то крики существа проникли бы в его кабину. Николай отклонил РУД до нуля и резко дёрнул рукоять управления самолётом, но МиГ не отреагировал и продолжал оставаться на курсе, летя к земле словно алюминиевая ракета. Дыхание Николая заполонило его уши, когда он изо всех сил потянул рукоять обратно к своему животу, но органы управления словно хотели разнести кабину, сражаясь с пилотом каждую секунду. Самолёт начал медленно поднимать нос, и Николаю почти хотелось, чтобы этого не произошло. Это было почти так, как будто перегрузка пытались раздробить его кости в порошок, это было в самом деле больно. Как будто каждый орган в его теле пытался раздавить себя об соседний орган. – Перегрузка. Перегрузка. Опасность. Перегрузка, – звучал роботизированный голос предупреждения, когда фюзеляж МиГа начал стонать от действующих на него сил. Металл протестующе визжал. Даже в противоперегрузочном костюме, сжав мускулы и дыша, как его учили, зрение Николая стало сереть. Всё началось с того, что цвета потеряли свои границы, затем всё сделалось монохромным, прежде чем, наконец, края зрения потемнели и стали сжиматься к центру. МиГ был полностью направлен вперёд, но всё ещё падал как камень, его крылья изгибались вверх под набегающим потоком воздуха, угрожая оторваться в любой момент. Стонами и скрипами металл выражал свой протест по поводу плохого обращения с ним. На высоте 3000 футов МиГ наконец начал двигаться вперёд. На высоте 2000 футов зрение Николая свелось в тонкую серую щель. На высоте 500 футов Николай не мог видеть альтиметр, ничего не слышал, а единственным, о чём он был осведомлён, это несущиеся ему навстречу верхушки деревьев. Тем не менее, медленно, как восходящее солнце, его зрение начало восстанавливаться. Чернота исчезла из углов его поля зрения, прежде чем исчезнуть полностью. Цвет начал заполнять серость, как в детской раскраске, и впоследствии за ним быстро последовал звук. Наконец, вернув полную ясность зрения, Николай понял, что летит над вершинами деревьев, его МиГ ревел прямо над их кончиками. Он потерял сознание, но даже на пике этого состояния, его руки на рукоятках управления не ослабли. Предупреждающие гудки указывали на низкий уровень топлива и, глянув в зеркало, Николай увидел, что топливо больше не вытекает из разорванного бака, потому что его не осталось. Топливо вытекло через недостающую верхнюю часть фюзеляжа – огромная полоса металла оторвалась, когда это существо наконец отцепилось от МиГа. Затем загорелся индикатор предупреждения о потере высоты, и Николай понял, что вот-вот рухнет. – Прости, старушка, – пробормотал Николай, прежде чем потянуть рукоятку катапульты между ног. Фонарь отбросило детонацией встроенных зарядов за секунду до того, как пороховой заряд катапультируемого кресла сработал и выбросил Николая из его самолёта. Казалось, что он хотел раздавить и без того сломанный позвоночник, но это продолжалось всего несколько минут. Парашют Николая открылся, и он начал спускаться к земле, наблюдая, как его МиГ продолжает лететь вперёд, а затем исчезает в деревьях, врезается в них и обращается в огненный шар. Николай почувствовал острое ощущение вины, наблюдая за тем, как его самолет разбивается после того, как он сохранил ему жизнь в том аду, через который они вместе прошли. – Блять! – матернулся Николай, когда врезался в деревья, ветви тянули и дёргали его, как будто пытались разорвать на части. Его парашют зацепился, ветки с резким щёлк сломались, а затем, взмахнув ногами, он упал на спину. Николай издал что-то среднее между стоном и вздохом, когда лежал, глядя на навес ветвей над ним, чувствуя себя странно от того, что снова оказался на твёрдой земле, но при этом чувствуя хорошо известную и потому нежелательную боль. Затем в поле его зрения появилась женщина с кожей цвета мокко, бледными волосами, глазами цвета заката и заострёнными ушами. Женщина вопросительно склонила голову при виде его.ХХХ
– Звено 1-1, это "Спектакль", приём. Звено 1-1, это "Спектакль", приём. Звено 1-1, это "Спектакль", ответьте, приём. – "Спектакль", это Наблюдатель, продолжаю движение, приём. – Наблюдатель? Где лидер 1-1, приём? – Он сбит, "Спектакль". – Э-э, повторите ещё раз то что вы сказали, приём. – Все они сбиты, "Спектакль", они все мертвы, – оцепенело сказал Олег, направляя свой самолёт домой.ХХХ
– Вот так, это было весело, – ликующе сказал Харон, вытирая пот со лба. Один сбежал, но это не так уж плохо для того, чтобы просто с ними поиграть, не правда ли? – Конечно, мой господин, всё так, как вы скажите, – ответила Дездемона. Бледная женщина всё ещё голая-босая стояла на коленях перед своим создателем и хозяином. – Ну, теперь, когда об этом позаботились, то я думаю, что пришло время двигаться дальше. Хорошо? – требовательно спросил Харон, когда женщина в замешательстве уставилась на него, – Разбуди меня. Понимание мелькнуло на лице женщины, и она быстро оказалась рядом с апостолом и обняла его. – Мои усилия утомили меня, и поэтому я собираюсь вздремнуть. Разбуди меня, если случится что-нибудь интересное. – Да, мой господин, – ответила Дездемона, Харон заснул прежде чем она успела закончить говорить. Наблюдая за ним своими бледными глазами и обнимая его своими руками, в голову Дездемоне пришла идея. Она должна убить его. Он не проявлял к ней ничего, кроме жестокости, и помыкал бы ею, словно собакой. Сейчас она убьёт его. Внезапная ослепляющая боль охватила её грудь, настолько сильно, что она едва успела выдохнуть, прежде чем пасть на колени. Затем она исчезла также быстро, как и началась. Оказалось, что её хозяин был из предусмотрительных. Любая попытка причинить ему вред просто превратит её в агонизирующий кусок плоти. Дездемона стала бродить. Она не знала, куда идёт, но каким-то образом она знала, что это было то самое направление, в котором хотел направиться Харон. Тогда Дездемона поняла, что хоть Харон позволил ей двигаться, иметь свои собственные мысли и желания, она навсегда будет его марионеткой. Той, которая будет танцевать под его дудку и только его.ХХХ
Вода капала со шлема Феликса, и он поднял руку, чтобы проверить наличие капель дождя. Небо прояснилось так же быстро, как и потемнело и начался проливной ливень. На самом деле всё стало настолько плохо, что им нужно было остановить конвой, даже Ианта вернулась, и найти убежище поскольку погода ухудшилась. Наёмница всё ещё выглядела полностью промокшей и несчастной. Она также зашипела от боли и потёрла уши, снимая шлем, медные кольца, которые удерживали её уши, казалось, причиняли ей бескрайнее горе. – Ианта, почему ты носишь эти штуки, если они вызывают у тебя такой большой дискомфорт? – Не спрашивай о вещах, которые ты не понимаешь, – сказала Ианта, звуча необычно оборонительно. – Ну, как правило, люди спрашивают о вещах, которые они не понимают, чтобы понимать. Таким образом всё работает. – Ну, может быть, вам не нужно понимать, – сказала наёмница. – Ладно, может, мне и не стоит, – уступил Феликс наёмнице, – Но, знаешь, ты была груба со своим работодателем. Ианта замерла, и внезапное осознание осенило её лицо. – Мой господин, я не хотела выказывать вам своё неуважение своими словами, но я слишком неформально отнеслась к нашей ситуации и прошу вашего понимания. – Ианта. Всё хорошо, давай, я просто затрудняю тебя. Вот, если ты просто снимешь эти штуки, – сказал Феликс, подойдя к ней. – Нет, мой господин, всё в порядке. – Просто позволь мне снять их. – Я сказала «нет»! – Да ладно тебе. – Я тебе врежу, лорд ты или нет! – И получишь это, – сказал Феликс, когда одно из эльфийских ушей Ианты выскочило и вернулось в привычное положение. Вместо того, чтобы ударить его, как он ожидал, Ианта выглядела как смущённой, так и пристыженной. – Ианта, в чём дело? – Ты не поймёшь. – А ты попробуй. – Из-за Южных Рейдеров в Мессалоне эльфы не в почёте. Им плюют вслед, проклинают и даже линчуют. Каждый след эльфийского замысла или происхождения вычеркнут в Мессалоне с жестокой яростью. Я всего лишь наполовину эльф, но это уже достаточно. Только из-за моего отца и его положения ко мне терпимо относятся в свободных городах. Если бы я бродила со своими ушами напоказ, как вы только что сделали, я была бы отвержена всеми, кого встретила, даже больше чем сейчас. – Но ты больше не в Мессалоне. – Это не имеет значения, вина всё та же. – Хочешь совет от печенья с предсказаниями, Ианта? – Печенья? – спросила наёмница, насмешливо склоняя голову. – Не бери в голову, дело в том, что тебе никогда не должно быть стыдно за то, кто или что ты есть. Твоё наследие – это не то, за что ты должна испытывать чувство вины. Если люди будут обижаться на тебя за то, что ты не можешь контролировать и не имеешь на него никакого влияния, тогда это не те люди, с которыми ты хочешь быть в первую очередь. Тебе не нужно их одобрение, и при этом ты не должна этого хотеть, и, кроме того, я думаю, что твои уши правда милые. Если бы Феликс не видел этого, он бы подумал, что розовый румянец, который распространился по щекам Ианты, был бы невозможен. – Кроме того, может быть, ты не будешь такой ворчливой, если не будешь всё время страдать. Ой! Хорошо, это действительно немного больно, – сказал Феликс, когда Ианта ударила его по руке. – Эй, товарищ лейтенант, с нами хочет связаться "Жуков" по радио. – Подумай об этом, я сейчас приду. Долг зовёт, – махнул Феликс и побежал к БТР. Ианта провожала его взглядом, а потом, к её собственному раздражению, она поняла, что он взял с собой медный зажим. Теперь одно из её ушей торчало, в то время как другое оставалось прижатым к голове. Она выглядела странно. С раздражением Ианта сняла другую медную скобу и почувствовала мгновенное облегчение, как только раздражающий кусок хряща вернулся на место. Теперь на самом деле стало лучше, и Ианта почувствовала, что её настроение улучшилось. Чёрт его побери, он был прав! Ианта раздражённо вскрикнула и обернулась, увидев улыбающуюся ей маленькую эльфийку. – Я думаю, что ты ему нравишься, – сказала Луэлла. – Если это так, то это ничего не значит. – И я думаю, что он и тебе нравится, – продолжила маленький эльф. – Как наблюдательный маленький эльф вы наверняка знаете, каково иногда ошибаться, – сказала Ианта. – Ну, я думаю, что дела обстоят именно так и ты просто не признаешь этого, – сказала Луэлла, улыбаясь этим словам. – Маленький учитель, пожалуйста, перестань любопытствовать, – пробормотала Ианта, положив руку на голову Луэллы, – Я промокла, и всё, чего я желаю – это свежая сменная одежда. Из этой брони хоть вылезу наконец. Эта буря чертовски быстро разразилась. – Ну, на этой стороне гор ветра создают странную погоду, – предположила молодая эльфийка. – Я знаю, как горы могут сделать погоду темпераментной, маленький учитель, но это было по-другому. Одно мгновение небо было ясно до горизонта во всех направлениях, а через следующее была гигантская гроза. Она образовалась прямо на моих глазах. – Может быть, ты просто не знаешь погоду, как думаешь? Ианта улыбнулась словам эльфа, но это была холодная улыбка. Она крепко прижала эльфа к себе и издавала звук, как будто прочищала горло. Глаза Луэллы расширились, когда шарик слизистой кружевной массы появился на губах наёмницы и начал медленно опускаться. – Нет! Ианта, это грубо! Хватит! Перестань! Это не хорошо! Это будет в моих волосах! Это будет в моих волосах! – запротестовала маленькая эльфийка, бесполезно извиваясь в железной хватке Ианты, когда шарик слизи медленно спускался к ней. В самый последний момент Ианта остановилась и сплюнула на землю, а потом улыбнулась Луэлле. – Это было нехорошо, – сердито сказала Луэлла, её брови нахмурились от неудовольствия поверх её фиолетовых глаз. Те же самые глаза комично широко раскрылись, когда Ианта издала тот же звук, что и раньше. – Просто прочищала горло, маленький учитель, воздух в небе делает его ужасно сухим, – промурлыкала Ианта с самодовольной ухмылкой на лице. – Да чтоб ты в дерьмо наступила! – горячо ответила маленькая эльфийка. – Ты правда на это надеешься, маленький учитель? – …Нет, – сказала Луэлла после минутной паузы, звуча так, словно она извинялась, – Не надеюсь. – Что если я снова прочищу горло? – Ну, я… перестань, Ианта! Куда ты меня тащишь? – запротестовала Луэлла, когда Ианта подняла её на руки. – Чтобы скормить тебя моему дракону. – Ты ведешь себя пугающе! – Ой да ладно, вот как я показываю свою привязанность, маленький учитель. – Ты должна узнать лучшие способы её проявлять! Луэлла закрыла глаза, когда Ианта понесла её к Максимусу. Затем она открыла их, когда Ианта посадила её в седло. – Луэлла, ты бы хотела покататься на драконе? – П-правда? – спросила эльфийка, широко раскрыв глаза, – Я думала, что мессалонские рыцари не позволяют другим людям кататься на своих драконах. – Мы этого не делаем. Драконы сходятся только с несколькими людьми, и другим может быть опасно пытаться ездить на них. Они такие привередливые. Но если бы я, не знаю, отпечатала бы свой запах на тебе, держала рядом с собой и должна ехать вместе с тобой, и тогда Максимус проявит к тебе симпатию. При упоминании своего имени, дракон повернул голову мордой к двум девушкам за своей спиной, массивная голова смотрела на них красными глазами. Луэлла издала короткий нервный писк, когда дракон посмотрел на неё. – Не показывай страха, маленький учитель, он видит на какой ты ступени в иерархии. Если ты будешь испугана, он подумает, что сможет хозяйничать с тобой как вздумает. Но, если ты выше него, – начала Ианта. Она издала резкий приказ на своём родном языке, и Максимус уложил на землю свою шею и голову, – то он такой же послушный, как щенок. – Сколько ему лет? – спросила эльфийка. – Я не знаю. Драконы живут вечно и продолжают увеличиваться в размерах с возрастом, хотя это происходит очень медленно. Кроме того, Максимус немного ленив и расслаблен, пока не летает, что на самом деле хорошо. Для заключения контракта действительно беда, когда твой дракон ест лошадь господина. Но Максимус ест только людей, о которых я говорю ему, не так ли, мальчик? – нежно похвалила Ианта, – Вот, надень это, – сказала она, снимая свой мокрый шерстяной жилет и швырнув его Луэлле. – Но он весь мокрый, – сказала эльфийка. – И пахнет как я. Ты не хочешь, чтобы тебя съели, – Ианте пришлось сдержать смех от того, как быстро эльфийка надела шерстяную одежду, – Я сейчас вернусь, учитель. – Куда ты направляешься? – спросила Луэлла с беспокойством в голосе. – Чтобы переодеться. Не волнуйся, маленький учитель, у тебя всё будет хорошо. – Но, – начала Луэлла, только ради того, чтобы её протесты не услышали. Она сидела на седле, не осмеливаясь пошевелиться, пока дракон не вытянул голову, чтобы взглянуть на неё, – Здравствуйте, мистер Максимус, дракон, сэр, как у вас сегодня дела? – спросила эльфийка, стараясь улыбкой скрыть дискомфорт. Дракон посмотрел на неё, не издав ни звука, прежде чем отвернуться и положить голову на землю. Несколько минут прошли без происшествий, когда Луэлла просто сидела в седле, – О-о-о, кролик, – проворковала Луэлла, увидев коричневого кролика с пушистым белым хвостом, бродившего возле морды Максимуса, – Ах, он такой милый! Привет, малыш, как тебя зовут? Хочешь сказать «привет»? Будь осторожен с мистером Максимусом, хоть он большой страшный дракон. Луэлла отрывисто вскрикнула, когда голова Максимуса метнулась, как бросающаяся на добычу змея, и схватила кролика одним мощным ударом челюстей. Затем, медленно двигая головой, дракон уронил вторую половину на колени Луэллы. – О-о-о, кролик, – сказала Луэлла, почти рыдая, когда она держала в руках окровавленную половину кролика. – Максимус поделился с тобой своей добычей, это значит, что ты ему нравишься, – сказала Ианта, подбегая в свежей одежде. – По крайней мере, это хорошо, – сказала Луэлла. Заикания в её голосе звучали так, словно она могла начать рыдать в любой момент. – Вот, я возьму это у тебя, – неловко сказала Ианта, забирая вторую половину тушки кролика у эльфа и отбрасывая её. И морщась, когда Максимус схватил её прямо в воздухе, – Я натяну твои ремни здесь, чтобы ты не упала, и тогда мы полетим, – сказала наёмница почти плачущей эльфийке, помогая ей, – Знаешь что, маленький учитель, после того, как мы вернёмся, я поймаю тебя кролика, которого ты можешь держать как домашнее животное. – В самом деле? – спросила Луэлла, ободрённая этой новостью. – Конечно, маленький учитель. – Я хочу с белым мехом на ногах, чтобы он выглядел так, будто он носит носки! – энергично сказала эльфийка. – Ианта, я могу отвлечь тебя на минуту? – Конечно, мой господин, в чём дело? – спросила Феликса Ианта. – Ну, получается, что у нас небольшая проблема. – Проблема? – Да, похоже, сейчас мы – поисковики-спасатели, а не разведчики.ХХХ
– Это… как, чёрт возьми, это вообще случилось? – спросил Александров, просматривая доклад. – Вот именно этого, товарищ генерал, мы не знаем, – сказал Орлов, пришедший на замену Владу. – Десять самолётов. Господи. Они говорят, что это была магия? – Это единственное объяснение случившемуся, товарищ генерал, наши эльфийские союзники до сих пор обеспокоены тем, что это была именно она. Мы думали, что выжил только капитан Олег Кедров, но сделанные им снимки показывают срабатывание катапульты и парашют от самолёта капитана Николая Васильева. Александров устало вздохнул и потёр шрам на голове. – Все самолёты должны прекратить вылеты до тех пор, пока мы не выясним, что вызвало это. У нас есть какие-либо подразделения на земле рядом с местом, где приземлился пилот? – У нас есть одна из наших групп дальней разведки, их путь займёт день-два в зависимости от местности, где он разбился. Они уже отправлены на его поиски. Кроме этого, мы собираем большую спасательную команду на случай, если появятся и другие… препятствия. Есть кое-что ещё, что вы должны знать, товарищ генерал. Тёмные эльфы просили помощи в убийстве дракона, который напал на них. – Тот, кого мы собирались убить? – Так точно, товарищ генерал. Они начали с того, что предложили большую награду за голову дракона. Когда никто не откликнулся на данное предложение, награда изменилась на ту, что захочет их защитник. – Как будто они хотят отделиться от королевства Эльб. – Простите, товарищ генерал? – Старший прапорщик Орлов, я хочу, чтобы спасательная группа была больше, чем ожидалось. – Насколько больше, товарищ генерал? – Я хочу, чтобы 73-я гвардейская танковая дивизия была готова к выдвижению. – Какие подразделения из состава 73-ей, товарищ генерал? – Всю дивизию. Примечание автора: Ну, это была более короткая глава, чем обычно, но не слишком короткая, что не так уж плохо – у меня есть несколько дней, чтобы её дополнить. Эта сцена была в моей голове в течение долгого времени, и поэтому я почувствовал, что мне правда нужно её вставить. Также это работает в качестве баланса, поскольку в аниме ССЯ могли безнаказанно действовать в небе. Мне нравится аниме, но оно должно быть более сбалансированным (на мой взгляд). Да, мы более могущественны, чем подавляющее большинство всего в мире за Вратами, но и в этом мире всё ещё есть некоторые страшные вещи. Кроме того, думаю, что моя любовь к Warhammer 40k немного проявилась в некоторых из этих сцен, но я вижу магию. Я вижу её, когда люди обуздывают свои эмоции или проявляют их. Такие вещи как огонь или молния более нейтральны, в то время как другие темнее и злее. Это также показывает разницу в характере. Луэлла использует свои силы, чтобы помочь жизни вокруг неё, в то время как Харон использует жизнь, чтобы питать свою силу. Как всегда, оставьте комментарий, хороший или плохой, и я свяжусь с вами, как только смогу. Спасибо за прочтение.