ХХХ
Дездемона глубоко вздохнула сквозь шарф, закрывающий её лицо, и почувствовала, как покой накатил на неё из-за запаха раздавленных сосновых иголок в ее руках. Она чувствовала себя так, словно была в своём собственном святилище, когда ветер заставил шелестеть листья на ветвях над ней, словно вздыхая от удовлетворения. Дездемона снова глубоко вдохнула запах раздавленных иголок, представляя, что она далеко в глубине какого-то древнего леса, где никто не мог её найти. Харон совершил ошибку, когда создал её, позволив слишком большому количеству жизненной силы леса подпитывать её создание, не превращая в своё собственное. Ошибка, которую он видел и которую следовало исправить в его новейших творениях. Её отправили для того, чтобы навьючить мула, когда группа творений Харона выросла, что было лучше, чем если бы она перестала существовать. Хотя она всё ещё должна была бороться, когда требовал Харон, и раздвигать ноги, когда он этого хотел, что было почти еженощно. Харон мог чувствовать то, что она чувствовала, Дездемона была уверена. Возможно это не точные слова, о которых она подумала, но он мог чувствовать эмоции. Намерения. Возможно, именно поэтому он был таким грубым, когда пользовался ей. Он мог сказать, что она не хотела его в себе. Бледные глаза Дездемоны уловили движение, и она увидела белку, пробивающуюся сквозь подлесок. Присев и протянув горсть орехов, она замерла. Белка быстрыми резкими движениями приближалась к ней, зигзагообразно махая густым высокоподнятым хвостом. Понюхав её, а затем решив, что она не представляет угрозы, белка прыгнула на предплечье Дездемоны и начала брать орешки из её руки, поедая с тихим хрустом. Дездемона улыбнулась маленькому существу из-под своего шарфа, заметив, как его крошечные лапы сжимают её руку и как мех ощущается на голой молочно-белой коже. Слишком бледной, чтобы быть живой. Ей хотелось погладить белку по голове и меху, но она боялась, что если она это сделает, то белка испугается и покинет её, поэтому ей было приятно просто смотреть, как та ест. – Убей её, – послышалась короткая команда из-за её спины. – Мой господин? – в замешательстве спросила Дездемона, оглядываясь через плечо призрачно-бледными глазами на своего господина и хозяина Харона. Он ничего не ответил, а вместо этого протянул руку, словно что-то сжал пальцами, и ослепляющая боль разлилась по всему её телу. Горячая до белизны и стирающее все мысли из её головы, не желающая, чтобы боль прекратилась. Боль забрала её дыхание, так что она не могла кричать, и отчаянно схватила белку рукой, державшей орехи, мгновенно раздавив пушистое существо в красную массу, разорвав его на части, и тогда боль отказалась ослабевать. Даже когда не осталось ничего, что можно было бы вырвать из трупа белки, боль продолжалась, и Дездемона билась в агонии, наконец найдя дыхание, чтобы закричать, что она громко и сделала. Прорывая борозды в земле своими пальцами, когда она билась от боли. Казалось, это продолжалось целую вечность, прежде чем так же внезапно, как и пришла, боль исчезла. Дездемона задохнулась и промокла до хладного пота. Её мускулы дрожали от того, что только что произошло, и дрожащей рукой она оторвала свой шарф ото рта, чтобы исторгнуть то, что съела на завтрак, прежде чем измождённо закашлять. – Когда я говорю тебе сделать что-нибудь, – начал Харон, хватая Дездемону за воротник её туники и заставляя хныкать от страха, – ты делаешь это без колебаний. Ясно? – Д-да, мой господин! Конечно, мой господин! – бормотала Дездемона, широко раскрыв глаза от страха, её тело дрожало от ужаса и очень хотело спрятаться от апостола. Она издала жалкий хныкающий вопль, когда Харон сделал жест, как будто снова собирался причинить ей боль. – Хорошо, просто чтобы мы поняли друг друга, – весело сказал Харон, поправляя одежду Дездемоны, чтобы она не была растрёпана, – А как насчёт улыбки для меня? Дездемона сразу же широко и ярко улыбнулась апостолу. – А что насчёт хмурого взгляда? – и сразу же Дездемона сменила выражение лица на мрачный хмурый взгляд, – Я не люблю, когда хмурятся, – праздно заметил Харон, грубо толкая Дездемону на землю и уходя прочь. Дездемона дышала медленно и тяжело, когда она приняла позу плода и крепко обняла себя. Она оставалась так до тех пор, пока тошнота не рассеялась настолько, чтобы она могла сесть, не чувствуя слабости, и её дыхание не стало нормальным. Она больше не думала мстить Харону, когда он так с ней обращался, потому что это неизменно приводило к ещё большей боли, поэтому вместо этого она просто повторяла мантру, которую придумала для себя. «Я всё ещё жива, я не сломлена. Неважно, что он делает со мной, потому что в любом случае я продолжу существовать». Дездемона не знала, почему у неё всё ещё была надежда, почему она так целеустремленно цеплялась за свое существование, но единственное, что у неё было – это желание жить. Возможно, потому что это была единственная вещь, которая действительно была её. Она подняла руки, увидев, что они покрыты кровью и внутренностями белки. Дездемона почувствовала что-то вроде утраты внутри себя, и, взяв себя в руки, она выкопала дыру в земле, прежде чем собрать то, что осталось от белки, и положить это в неглубокую могилу. Она засыпала дыру землёй и смыла с рук кровь. Возможно, из-за того, что её уши всё ещё звенели от ощущения, будто тело разрывалось на части, она не слышала, как к ней приближался мальчик. – Ты в порядке? Вздрогнув, Дездемона подняла голову и увидела юношу с луком и колчаном, перекинутым через плечо. Он отступил на шаг, когда бледные глаза Дездемоны встретились с его собственными. – Ты слепая? – обеспокоенно спросил мальчик и потянулся к ней словно желая помочь встать. – Нет, – сказала Дездемона. Её охватил страх. Если этот мальчик не уйдёт и быстро, то Харон найдёт его, Дездемона отпустила эту мысль. Размышление об этом может очень хорошо этому поспособствовать. – Но, твои глаза, – жестикулируя, сказал мальчик. Ему было около 14-ти лет, у него были густые вьющиеся каштановые волосы и карие глаза. «Глаза, в которых есть душа, а не бледное небытие, как у меня», – горько подумала она. – Я родилась с ними такими, какие они есть, – сказала Дездемона, не совсем соврав. – Ты… лесной дух? – спросил мальчик, и Дездемона насмешливо покачала головой, позволяя своим длинным шелковистым чёрным волосам спасть с плеч. – Почему ты так думаешь? – Ну, у тебя странные глаза, и ты выглядишь… по-другому. Но ты, эм, красивая, – закончил мальчик, при этом краснея. – Спасибо тебе, но мне не так повезло, – сказала Дездемона, а затем проследив за взглядом мальчика, направленный на лужу рвоты, которая была теми немногими зёрнами пшеницы, которые Харон позволил ей съесть. – Ты больна? – спросил мальчик. – Да, но сейчас мне лучше, – правдиво ответила Дездемона, прежде чем прозвучало знакомое ворчание её живота. Возможно, завтра Харон даст ей поесть? Всё же она сомневалась в этом. Он был бы весьма щедрым, если бы заставлял её ждать только день между приёмами пищи. – Вот, ты должна что-нибудь съесть, – сказал юноша, вытащив немного вяленого мяса из своей сумки и протянув его Дездемоне. – Я не должна, это твоё, – запротестовала Дездемона, поражённая добротой мальчика. – Всё в порядке, ты голодна. Вот, – сказал мальчик, всё ещё протягивая мясо. Сладкий запах мяса и специй доносился до носа Дездемоны, заставляя её рот наполняться слюной, а желудок урчать. Она взяла кусок вяленого мяса и куснула его, она впервые ела мясо и, боги, это было прекрасно! Как она прошла так долго, не съев ничего? Она стала почти как хищный зверь, ела рывками и облизывала пальцы, отчаянно пытаясь не дать ни единой частичке специй или мяса остаться несъеденной. Губы приятно покалывало от пряностей. Она могла бы расцеловать мальчика в благодарность, когда он протянул ей ещё горстку, которую она так же быстро съела, вкусовые рецепторы ожили, когда она поняла, что вяленое мясо было из нескольких разных партий, в каждой из которых использовались разные приправы и даже сыр! Каждый укус приносил новый опыт, и каждый глоток подавлял мучительный голод, который всегда существовал в её животе. В завершение юноша дал ей тыквенного эля, и она от всей души пила горький напиток, как сладкий нектар. Когда она допила последнюю каплю, Дездемона впервые в жизни почувствовала удовлетворение и глубокую благодарность стоящему перед ней мальчику. – Спасибо, я… очень благодарна за еду. – Когда ты в последний раз ела что-нибудь? – спросил мальчик, будучи немного в страхе от хищного аппетита Дездемоны. – Сегодня утром мне разрешили съесть горсть зерна. До этого? Три дня назад мне дали буханку чёрствого хлеба. – Ты одна здесь? – спросил юноша. – Да, – ответила Дездемона, давая мальчику очень буквальный ответ. Ибо в именно этот момент времени, в этом конкретном месте, она была одна. – Хочешь вернуться со мной? Отец и мой младший брат сейчас ниже по реке, и я уверен, что он скажет «да». У нас есть комната и еда для тебя. В лесу не место для одинокой женщины. Я могу забрать тебя отсюда, если хочешь. На мгновение Дездемона позволила себе помечтать, глядя в глаза мальчика. Он был ещё молод, но скоро достигнет зрелости, и когда это произойдёт, она сможет дать ему детей, более сильных детей, чем у любой другой женщины на Фалмарте. Она получит удовольствие от их связи, потому что захочет, и она будет готовить и заботиться о нём и его детях, а он их обеспечивать. У него были добрые глаза, и она сомневалась, что он её ударит, ведь любое прикосновение, скорее всего, будет нежной лаской. Простая жизнь жены фермера казалась далёкой фантазией, но Дездемона хотела этого сейчас больше всего на свете. Это было похоже на всепоглощающий огонь, пылающий в её груди, такой сильной была потребность, но это будет всего лишь фантазия. Её судьба не была её собственной, чтобы ею распоряжаться, она полностью принадлежала Харону. Тем не менее, как ей хотелось просто сказать «да» и спрятаться на какой-то ферме, далеко от Харона и всего, что он с ней сделает. Крик боли и испуга отозвался эхом по лесу, заставляя мальчика с тревогой взглянуть по направлению к источнику, а Дездемону – с лёгким интересом. – Отец, – сказал мальчик, затаив дыхание, перед тем как рвануть на звук. Пока она смотрела, как он убегает, Дездемона внезапно захотела помочь мальчику. Он был добр к ней, хотя у него не было причин. Дал ей еду и питьё и на мгновение позволил ей сбежать в счастливый мир фантазий. Разве она не может сделать что-нибудь, чтобы также помочь ему? Дездемона бежала быстрее, чем любое двуногое существо, быстрее, чем скачущая лошадь, когда она обогнала мальчика и подхватила его одной рукой, как будто он был не более чем мешок с перьями. Мальчик тревожно вскрикнул, когда Дездемона несла его через лес, прыгая с деревьев и по мелким ущельям. Когда они подошли к реке, Дездемона поняла, что юноша смотрит на неё с чем-то вроде страха. Дездемона остановилась, когда они достигли реки, вонзив ногу в суглинистую почву. Она с отвращением прищурила свои призрачно-бледные глаза, когда юноша издал вопль горя. Отец юноши был мёртв, в этом не было никаких сомнений. Переминающийся с ноги на ногу "человек" стоял над ним с румяно-красными от крови руками. – Бирша, что ты делаешь? – потребовала Дездемона, когда бледные глаза убийцы встретились с её собственными. – Просто иду на прогулку, – улыбаясь, сказал обнаженный по пояс Бирша. Его тело выглядело так, как будто было вылеплено из камня. Мышцы больше напоминали бледный мрамор, чем плоть под кожей. У него были благородные черты лица, широкие плечи, квадратная челюсть и длинные вьющиеся коричневые пряди. Ещё одно из творений Харона, её брат, предположила она, хоть и не претендовала на родство с таким зверем. Харон давал им задания, а Дездемона всегда выполняла свои задачи быстро и тихо, не устраивая суеты и шума – хотел ли Харон получить от неё деньги, одежду, еду или что-то более экзотическое. Бирша был не таким сдержанным. Ему приказали забрать идола из храма в деревне, и как он это сделал? Спалив то место до основания и убив всех мужчин, женщин и детей, которые там жили. Упиваясь их плотью и наслаждаясь их страданиями. – Ты принесла мне закуску или это просто член, чтобы себя удовлетворить, Дездемона? Неважно, у меня есть своя закуска, а у тебя может быть своя, – сказала Бирша, держа вопящего ребёнка лет семи. – Томас! – крикнул юноша рядом с Дездемоной, бросившись вперёд, но наткнувшись на неподвижную руку Дездемоны. – Отпусти его, Бирша. Сейчас же! – потребовала Дездемона, её голос сделался резким рыком, когда Бирша сделал попытку укусить ребёнка. – О? – Биршу это позабавило, – Защищаешь человека, Дездемона? Как по-матерински. И что ты будешь делать, если я этого не сделаю? – Я вырву твоё чёрное сердце голыми руками, – злобно пообещала Дездемона. – О, а сейчас рискнёшь? – сказал Бирша, уже не улыбаясь, когда черты его лица сделаюсь жёсткими. Отбросив вопящего ребенка в сторону, он направился к Дездемоне. Руки дрожали, как будто были сделаны из воды, а пальцы удлинялись с ужасными трескучими звуками, пока не стали напоминать лезвия из кости. – Держись подальше отсюда, – предупредила Дездемона, и юноша сделал вид, будто хотел натянуть тетиву лука, но Дездемона слегка ударила его по голове, – Не глупи. Это ничего не изменит. Юноша просто кивнул, прежде чем отступить к краю линии. – Ты думаешь, что, потому что была первой, хозяин сделал тебя особенной? Что ты другого сорта? Ты просто эксперимент, которому позволили жить, чтобы тащить телегу и быть дыркой для члена хозяина, – злобно плюнул Бирша, – Ты ничто по сравнению со мной, я – высшее создание, и ты думаешь, что можешь мне приказывать? Я лучше тебя! – Тогда докажи это, – сказала Дездемона. Она отскочила назад, когда Бирша бросился быстрее, чем тварь из плоти и крови, длинные костяные когти глубоко погрузились в почву там, где она только что стояла. Дездемона снова кувыркнулась, избегая ещё одного удара костяным оружием Бирши, прежде чем отскочить обратно к дереву и оттолкнуться от него обеими ногами за мгновение до того, как Бирша разломил оное на куски, разлетевшиеся во все стороны. Бирша повернулся лицом к Дездемоне, как раз в тот момент, когда она свирепо ударила по его рёбрам, удар громким эхом отразился по небольшой поляне, послав Биршу прямиком в дерево, которое сломалось под ударом. Бирша с рыком поднялся и был в ярости, словно стальные шнуры, по его телу выступили вены, когда он ударил ствол дерева, отбросив его в сторону. В своём гневе он не заметил, как Дездемона приблизилась и ударила его по голове ногой, едва не поставив на колени. Когда он поднял голову, Дездемона с громким хрустом костей ударила его локтем, отбросив назад. Бирша встал, его лицо было в крови, но он улыбнулся, торжествующе стукнув окровавленными когтями. Поднося их ко рту, он облизал их. – Ты хороша на вкус, Дездемона. Думаю, мне нужна вторая порция, – похвалил Бирша, когда Дездемона с гримасой схватилась за окровавленный бок. Четыре аккуратные линии порезов от когтей Бирши были чуть ниже её рёбер. Её серая одежда становилась красной от собственной крови. Он кинулся к ней, высоко подняв когти, и попытался одним ударом разрубить её надвое, но Дездемона остановила его, как с криком ярости обрушив на его голову ствол дерева. С воплем ярости Бирша снова бросился на неё, но Дездемона упала на землю, подсекая его ноги и заставляя упасть вперёд. Прежде чем он смог подняться, Дездемона бросилась ему на спину, схватив за правую руку и отогнув назад. Бирша был чертовски силён, намного сильнее её, но его рука была не сильнее всего её тела. Несмотря на то, что его тело не было человеческим, всё ещё были углы, под которыми его рука не могла согнуться, но тем не менее Дездемона выгнула её с влажным щёлк. Она потянула ещё сильнее, пока кость не прорвала кожу, и она не оторвала ему руку. Пусть его плоть исцеляется, когда вокруг не будет костей. Бирша взвыл от боли и ярости, дико дёргаясь и умудряясь швырнуть Дездемону под себя. Она закричала от боли, когда он вонзил когти ей в бедро, а затем прижал их к горлу. – Я разорву тебя от манды до горла! – прорычал Бирша с апокалиптической яростью. Ярость обернулась шоком и неверием, когда Дездемона вонзила вырванную из его руки кость ему в шею, кровь забила струёй из сделанной раны. В шоке, Бирша поднёс руку к горлу, чтобы остановить поток крови, когда рука Дездемоны сомкнулась вокруг большого камня. Она разбила его о голову Бирши, ошеломив того и толкнула под себя, пробив его руку. Она вскрыла его живот собственной костью из руки Бирши и просунула туда свою руку. Рот Бирши разразился болью и страхом, когда Дездемона проталкивала свою руку сквозь твёрдые как железо мышцы и кости, пока не оказалась глубоко в торсе Бирши. – Дездемона, стой! – в ужасе вскрикнул Бирша, когда её рука обхватила его сердце. Она сжала и потянула, влажный рвущий шум сопровождал её кисть, когда она удалялась от груди Бирши. Бирша с неверием уставился на своё сердце в руке Дездемоны. Она раздавила его в мясную пасту, и Бирша посмотрел на неё, словно не в силах понять, что она только что сделала, прежде чем свет в его призрачных бледных глазах погас и Бирша умер. Дездемона тяжело дышала от напряжения и боли, схватившись за бок, она встала на ноги, прихрамывая на травмированную ногу. Юноша и его брат смотрели на неё в шоке. – Вы должны уйти, – сказала Дездемона, падая на колени, – Нет, – возразила она, когда два брата бросились к ней, чтобы помочь ей, – Вы должны идти, сейчас! – умоляла Дездемона, хватая рубашку юноши и заставляя его смотреть ей в глаза, – Есть ещё много таких как он, как я. – Ты умрешь, если мы оставим тебя, – возразил юноша, – Твои раны… – Для меня не смертельно, – прервал Дездемона. Юноша смотрел, как порезы на боку Дездемоны очень медленно закрывались и заживали. Кровь больше не текла, хотя она получила раны всего несколько минут назад. – Но, – заикнулся юноша. – Вы должны бежать, покинуть это место и никогда не возвращаться. Даже не возвращайтесь за трупом твоего отца. Просто бегите, пожалуйста, умоляю вас. Если он здесь найдёт вас… – Кто бы мог быть этим «он», Дездемона? Конечно, ты же не меня имеешь в виду? Медленно Дездемона повернулась туда, откуда донесся голос, и ужас настиг её, когда её взгляд остановился на Хароне и, по крайней мере, дюжине её братьев, а теперь и сестёр. Несколько, всё ещё голые, были недавно созданы, их она не узнала. Совсем недавние творения на первый взгляд. У всех те же призрачно-бледные глаза, что и у неё. – Стой! – пригрозил юноша, заряжая лук стрелой. – О, как мило, он думает, что может убить меня этим, – хихикнул Харон, – Хотя должен отдать тебе должное, Дездемона, ты более способная, чем я думал. Бирша был сильнее тебя, но не умнее, как оказалось. О, как ты компенсировала разницу в силе умением, я аж прослезился. А теперь утопи эту парочку в реке, и мы уйдём. – Я, – пробормотала Дездемона, сжимая пальцы. – Сейчас же, – начал Харон, и тетива лука зазвенела. Стрела сгорела дотла, прежде чем добраться до него, и за ней быстро последовал лук. Юноша выронил его, когда тот сгорел дотла, – О, как энергично, держу пари, тебе понадобится немало времени, чтобы утонуть, – похвалил Харон, прежде чем повернуться к Дездемоне и медленно направиться к ней, – Мы оба знаем, чем это закончиться, Дездемона, так зачем пытаться бороться с неизбежным? – спросил апостол. Два брата отступили от апостола с массивной косой на плече. Дездемона поднялась на ноги. – Ты собираешься делать то, что я тебе скажу, потому что я этого требую, – продолжил Харон, слегка схватив Дездемону за челюсть, чтобы у неё не было иного выбора, кроме как посмотреть ему в глаза, – Вся разница заключается в том, сколько боли ты почувствуешь, прежде чем сделать это. Дездемона жалко захныкала от страха, когда Харон поднял руку в жесте, который мог причинить ей неописуемую боль в любой момент, когда он этого пожелает. Бледные глаза со страхом смотрели на поднятую руку Харона, прежде чем встретиться с его взглядом. – А теперь будь хорошей девочкой и делай, как тебе говорят. Вот и всё, – произнёс Харон, когда Дездемона молча повернулась к братьям. Она схватила обоих мальчиков за шеи, подняла их с земли и пошла к реке, не обращая внимания на то, как они пинались или пытались вырваться на свободу. Она зашла в воду реки по пояс, прежде чем со всплеском толкнуть вниз обоих братьев. Они бились и пинались ногами, превращая воду вокруг себя в пену, но ни один из них не смог пересилить нечеловеческую силу Дездемоны. Она подумала о том, чтобы сломать им шеи, дабы ускорить их смерть, но Харон узнает, если она это сделает. Он будет знать и накажет её, поэтому она держала их избивающиеся тела под водой, ожидая их смерти. Младший брат утонул первым, его брыкания ослабли пока не исчезли вовсе. Юноша боролся, его воля к жизни была по-настоящему сильна. Но конце концов, он был просто человеком и тоже погиб. Взгляд Дездемоны затуманился, и она моргнула, пытаясь очистить его, рябь пошла по текущей вокруг неё воде, и она поняла, что плачет. Она позволила воде увлечь за собой тела братьев, кусая себя за щеку достаточно сильно, чтобы пошла кровь, чтобы удержать себя от рыданий, когда она тащилась обратно к берегу. – Хорошая девочка. А теперь, как насчёт улыбки для меня? Дездемона взяла себя в руки и широко улыбнулась Харону со слезами на глазах. Когда они ушли, Дездемона обвязала шарф вокруг лица и подняла капюшон дорожного плаща, желая не делать ничего, кроме как спрятаться от мира.ХХХ
Луэлла счастливо напевала, пока собирала цветы, будучи уверенной, что закопает некоторые семена, чтобы потом их было больше. Им ещё не повезло найти пилота, но это также означало, что они должны проводить больше времени в лесу, хотя след, по которому они следовали, и то, что говорили местные жители, Луэлле казалось всё более и более вероятным, что Дроу или тёмные эльфы держали его в своих владениях. Не обязательно это было плохо. Хотя Дроу практиковали рабство и в своей культуре следовали более приземлённым побуждениям, они не были варварами или излишне жестокими. Действительно, между её народом и Дроу было больше сходств, чем различий. Они остановились на какое-то время, и осталось не так уж много времени, прежде чем им придётся уходить, но Луэлла быстро поела, чтобы иметь возможность поисследовать. Феликсу не нравилось, что она уходит одна, но здесь было так много всего, что можно увидеть. Растения, птицы, даже жуки отличались от домашних, хотя ей пришлось помешать Сиру Прыгуну съесть всё, что она собрала. Теперь он был намного толще, чем в тот момент, когда верная своему слову Ианта отдала кролика с белыми лапками, похожими на носки. Его подросшие габариты были результатом того, что Луэлла щедро одарила его морковью, салатом и всем остальным, что ел Сир Прыгун, а он ел всё. – Нет, не ешь цветок, – предупредила Луэлла, вытаскивая цветок, который она только что сорвала с дергающегося носа кролика, – Вместо этого можешь взять морковку, – предложила эльфийка, и вскоре Сир Прыгун съел пригоршню морковок, – О, ты хорошенький. Пойдём со мной, – проворковала Луэлла, срывая другой цветок и кладя его в банку, которую затем положила в рюкзак, – Ну, ещё несколько и мы вернёмся обратно, Сир Прыгун. Сир Прыгун? – снова сказала Луэлла, заметив, что кролика рядом больше не было, – Сир Прыгун, вернись, – позвала эльфийка, видя, как кролик исчезает в кустах. Она последовала за Сиром Прыгуном, прорубаясь через лес за удивительно быстрым толстым кроликом. Она прыгнула по поваленным деревьям и проворно пошла по густому подлеску, идя по пятам Сира Прыгуна. – Поймала тебя, – триумфально сказала Луэлла, хватая кролика, а чтобы это сделать поднырнув под низко висящими ветвями, – Это был плохо, Сир Прыгун. Плохо, – отругала Луэлла, прежде чем понять, что не одна, – Привет, – весело сказала она восьми людям разных рас, сидящим у костра. – Привет, – сказал один из них без энтузиазма. – Приятно познакомиться, я – Луэлла, – продолжила эльфийка, только чтобы встретиться с тишиной, – Ну, извините, что прерываю ваш обед, хорошего вам дня. – Ты эльф, верно? – Да, сэр, это так. – Ты знаешь магию? – Н-ну, я знаю, но я в самом деле не должна, – запнулась Луэлла. – У Эурика неприятная рана на руке. Думаю, ты могла бы на неё взглянуть? – Конечно, – обеспокоенно сказала Луэлла, немедленно направляясь к тому, кого звали Эурик, и у которого рука была обмотана грязными бинтами. Она откинула запачканные повязки и изо всех сил старалась не сморщить нос от исходящего из заражённой раны запаха. Плоть, исходящая чёрном гноем, заполняла собой ужасную на вид рану, которая шла от запястья к локтю. Луэлла успокоилась и начала петь, направляя свою силу, и золотой свет обволок руку мужчины, он и его спутники смотрели с чем-то наподобие благоговения как она исцеляла его руку. Глубокая рана закрылась, как будто её никогда не было, а гной испарялся, как пепел, разлетающийся по ветру. Когда Луэлла закончила, на месте раны не было ничего, кроме пятен. – Теперь намного лучше, – сказал Эурик, потирая руку. – Нет проблем, сэр, было приятно помочь, хотя вы должны были держать рану в чистоте. Вы могли потерять руку, – предупредила эльфийка, – Могу я спросить, как вы получили такую рану? Вас ранило, когда вы с друзьями косили? – Нет. Я получил это от суки, которая слишком привязалась к своей монете и не хотела раздвинуть для меня ноги. И то, и это я от неё получил, но она оставила на мне одну хорошую царапину, прежде чем я вскрыл ей живот. – О-ой, н-ну, мне пора идти, – нервно запнулась Луэлла, только чтобы уткнуться спиной в твёрдую массу мышц, и испустив визг, когда толстые руки сомкнулись вокруг неё. – Не думаю, что мы позволим тебе уйти куда-нибудь, эльф, – сказал один из сидящих у костра – мужчина среднего роста с тёмными волосами и шрамом на щеке, – Империя платит сейчас много денег за владеющих магией. – Что ж, у меня есть более важная работа, поэтому боюсь, что не смогу сейчас пойти с вами, – сказала Луэлла с нервной улыбкой, которая исчезла при суровым выражением лица мужчины. – Я не спрашивал, эльф. Свяжите её, – сказал мужчина. Луэлла тяжело сглотнула, когда в её груди расцвёл страх, и она нервно взвизгнула, увидев, как один из мужчин возле костра достал верёвку. Юноша, одетый в шерстяную шапку с торчащими из-под неё пучками рыжих волос и луком, перекинутым через плечо, взял её и направился к ней. Она хотела бежать, но мужчина, держащий её, был намного сильнее, и она никак не могла вырваться на свободу. И он был намного больше её! Прямо как Борис. Как вспышка, воспоминание вышло на передний план в голове Луэллы, когда она вспомнила, как Борис тренировался с ней. Как он мог так просто взять и рассказать ей, как уйти. Как они упражнялись снова и снова, пока ветеран не был удовлетворён, а этот человек был почти такого же размера, как Борис. Луэлла подняла свою ногу в сапоге и обрушила её на предплюсну мужчины, а затем ударила его локтем, прежде чем позволить своему телу обмякнуть и выскользнуть из его рук, когда они ослабели от боли и удивления. Мужчина выругался и схватил Луэллу, когда та ползла вокруг него, его рука зацепила её куртку, которую она позволила ему забрать, прежде чем подняться на ноги и рвануть в лес. – БОРИС! ФЕЛИКС! ИАНТА! НА ПОМОЩЬ! – отчаянно закричала Луэлла, проворно пробираясь сквозь подлесок и ускорившись, когда услышала нечто гораздо большее, чем она, несущееся через кусты. Без сомнения, орк, которого она видела у костра. Что-то просвистело в воздухе и сильно ударило Луэллу по ногам, связав их, и она упала на землю, оцарапав руки о переплетённые корни. Она зашипела от боли, но заставила себя ползти вперёд, натягивая утяжелённые путы, обернутые вокруг её ног. Ей удалось избавиться от пут, но как только она поднялась на ноги, её сильно ударили сзади и она вновь упала. – БОРИС! ФЕЛИКС! ПОМОГИТЕ! – снова воскликнула Луэлла. – Заткнись сука! – зарычал мужчина, прижимая её к себе, и боль взорвалась в голове Луэллы, когда он ударил её, на её глазах появились слёзы. Она попыталась снова позвать на помощь, но мужчина закрыл ей рот рукой, заглушая её крики. Хрустя ветками и тяжело стуча ботинками, остальные бандиты, как теперь поняла Луэлла, собрались вокруг неё. – Свяжи её и заткни ей рот, – прорычал голос над Луэллой, который она признала принадлежащим человеку со шрамом на щеке. Луэлла с трудом заскулила в ладонь, прикрывающую рот, когда мощные руки схватили её руки и свели за спиной чтобы связать их абразивной веревкой. Луэлла попыталась отвернуться, когда кляп поднесли ко рту, но силы были неравны, и вскоре любые её слова были просто непонятным бормотанием. – Что если она снова попытается сбежать? Она быстрая, – сказал один из голосов над ней. – Она сказала, что уже с кем-то. Если их много, это может быть проблемой, – сказал другой. – Тогда сломай ей лодыжку, чтобы она не могла бежать, и поспеши с этим. – Империи не понравится искалеченный маг. Сомневаюсь я, что они заплатят что-нибудь за того, кто не может ходить. – Она может излечить себя позже, не волнуйся. Глаза Луэллы широко раскрылись от испуга, а сильная рука схватила одну из её ног, отводя её в сторону от тела. – Я не буду сбегать! Клянусь, что не буду! Я буду вести себя хорошо, только не делай мне больно! – умоляла Луэлла, её отчаянные мольбы вылилась в неразборчивую приглушённую болтовню. Она увидела, как один из мужчин держит молоток, готовясь обрушить его на ногу, и закрыла глаза, не желая наблюдать его падение. Прозвучало два громких и резких треска, эхом отозвавшиеся в лесу, когда Луэлла услышала, как что-то быстро пролетело над ней. А за этим ощущением последовали два мясистых хлопка. После сердцебиения наступила ошеломленная тишина, а затем какофония резких тресков, которую теперь Луэлла признала Калашниковым, заполнила поляну. Она плотно закрыла глаза, желая, чтобы она могла прикрыть уши, чтобы приглушить звук. Луэлла держала глаза закрытыми, пока стрельба и панические крики вокруг неё не стихли. Она держала их закрытыми, когда под ботинками хрустели ветки, пока их владельцы не остановились перед ней. – Всё в порядке, дорогая, теперь ты в безопасности, – сказал отеческий голос, и Луэлла открыла глаза, чтобы увидеть Бориса, стоящего перед ней на коленях. Она почувствовала немедленное облегчение, и он быстро оборвал верёвки и убрал кляп. Луэлла тут же уткнулась головой в грудь Бориса. – Мне очень жаль, я не должна была убегать, – фыркнула Луэлла, – Но Сир Прыгун сбежал, а я пошла за ним, никому не сказав. – Всё хорошо, теперь тебе просто нужно оставаться ближе к нам, – нежно сказал Борис, поглаживая её волосы. – Я сделала так, как ты показал мне, Борис, как мы тренировались, и побежала. – Ты отлично справилась, – похвалил Борис. – Встать, живо, – приказал Феликс, схватив одного из выживших бандитов, мужчину с лысой головой и высоко поднятыми вверх руками. Он поставил его в ряд с двумя оставшимися в живых, мужчиной со шрамом на щеке и разбитым 7,62-мм пулей плечом, и рыжеволосым молодым человеком, который при ближайшем рассмотрении оказался фактически девушкой. Им связали руки и отвели друг от друга, люди Феликса держали их на прицеле своего оружия, если они решат что-нибудь выкинуть. Феликс посмотрел на Луэллу, и его глаза ожесточились, увидев её царапины и синяки, а также небольшую рану на ее светлых бровях. Он посмотрел на пленных перед собой, как будто они были чем-то неприятным, в которое он только что наступил. Феликс внезапно снова почувствовал себя очень похожим на старого себя. – Как вы поняли, вы напали на кого-то особенного для нас, – сказал Феликс человеку со шрамом на щеке, – Ты выглядишь так, как будто главный, поэтому начну с тебя. Зачем? – Деньги, – процедил сквозь зубы человек. – Правда? И кто платит? – Какое это имеет значение? Чёртов глупый ССЯшник, – пробормотал мужчина, плюнув на ботинок Феликса. – Это важно, потому что я, блять, задал тебе вопрос, – прорычал Феликс и, шокировав даже собственных людей, ударил его по спине и надавил ботинком на разбитое плечо мужчины, заставляя того выть от боли. – Ублюдок, – простонал мужчина. – Имя, – потребовал Феликс. – Это Империя, ты, тупой кусок дерьма! Они платят хорошее серебро за владеющих магией, таких как твоя маленькая подружка-эльф. – Хорошо, чего-то мы достигли, – сказал Феликс, игнорируя неуверенные взгляды среди своих бойцов, – Следующий вопрос: вас больше? Вы – часть большой группы и знаешь ли ты, насколько больше ищущих владеющих магией групп в этом районе? Людей, которые докладывают Империи? – Я не обязан говорить тебе, японское дерьмо, – проворчал мужчина с белым от боли лицом. – Нет, не должен, – согласился Феликс, – Но прояви ты сообразительность, я был бы счастлив. О, привет, – сказал Феликс, наклонившись и подняв небольшого жучка, – Видишь этого маленького парня? – сказал Феликс, подняв муравья, чтобы допрашиваемый увидел его, – Нарвались на нескольких на прошлой неделе, и это было больно, сукины дети. Грёбанная хреновина оставила рану размером с мой большой палец, и обычно там, где есть один, есть и целая колония маленьких ублюдков. А, вот прям здесь, – Феликс указал на высокий земляной холм, – Могу лишь представить, как ужасно было бы упасть на один из них. Извини, я сказал что-то смешное? – спросил лейтенант смеющегося лысого мужчину. – Забавно, что ты, бесстрашный ССЯшник, пытаешься нас напугать, – усмехнулся тот. – О? Ну продолжай, – тихо сказал Феликс, направившись к нему, пока не оказался прямо перед ним. – Вы все ведёте себя так, как будто поголовно жёсткие и страшные ублюдки, но это не может быть далеко от истины. Я выпотрошил суку перед одним из вас, и всё, что нужно было сделать, так это бросить нож и вы нихрена мне не сделаете. Японцы не имеют права удерживать меня, так как я не гражданин. Передо мной извинились, когда я пожаловался на еду. – А сейчас что сделаешь? – Так что теперь я собираюсь сказать волшебные слова и говорю, что хочу поговорить с вашим начальником. – Хорошо, ты уже с ним говоришь, – сказал Феликс, заставляя лысого человека посмеяться, – Ну, если мы собираемся продолжать диалог, мне нужно знать твоё имя, – сухо сказал лейтенант. – Эурик. – Ну, Эурик, боюсь, что ты совершенно прав по поводу правил в ССЯ, они довольно ограничивающие, разочаровывающие, а рекомендации по работе с заключёнными являются абсолютными. – Так что дай нам уйти, вам всем известно, что вы не можете удержать нас. Если вы этого не сделаете, то я расскажу вашим начальникам, как вы оскорбляли Родерика, и, возможно, в следующий раз, когда я увижу твою маленькую эльфийскую подружку, я изнасилую её, и тогда просто снова извинюсь. А тебе придётся снова отпустить меня. – Хм, – это было всё, что сказал Феликс. Тёмно-синие глаза Эурика, лишённые чего-либо, стали твёрже стали, когда он угрожал Луэлле, – Что ж, полагаю, ты прав, Эурик, ССЯ ничего не может с тобой сделать, но мне нужно кое-что сказать тебе, что-то очень важное, прежде чем я оставлю тебя. – И что это? – Я не чёртов япошка, – без эмоций сказал Феликс и одним плавным движением вытащил пистолет, держа его на расстоянии нескольких дюймов от лба Эурика, и дважды нажал на спуск, раскидав мозги лысого человека по земле. Люди Феликса отпрянули, поражённые внезапным убийством, а рыжеволосая девушка попыталась бежать, всё ещё держа руки за спиной, и Феликс дважды выстрелил ей в спину, заставив молча упасть на землю. – Лейтенант, – нервно сказал Вицин, врача откровенно трясло. – Отряд, занять круговую оборону. Сейчас же! – рыкнул Феликс, и его люди поспешили повиноваться, Борис смотрел с выражением сомнения на лице, будучи не уверен, стоит ли останавливать молодого офицера и сможет ли он, – Ну, Родерик, теперь только ты да я, – сказал Феликс, схватив раненого и потащив его к муравейнику, заставляя его стонать и ругаться от боли, – Теперь отвечай, вас больше? – Пошёл нахуй, дерьма кусок! Не говоря ни слова, Феликс опустил свой ботинок на муравейник, разрушив его, и из останков вырвалась черная мерцающая масса разъярённых муравьёв. Волна черного хитина ползала друг по другу. Феликс пнул мужчину в муравьёв, удерживая его сапогом. Человек начал ужасно кричать в агонии. – Помимо вас, кто-то ещё есть? – спокойно спросил Феликс, достаточно громко, чтобы его можно было услышать сквозь собственные крики. – НЕТ! БОГАМИ КЛЯНУСЬ, НЕЕЕЕЕТ! – Есть ли здесь другие группы? Может быть, это был большой лагерь? – НЕТ! ВЫТАЩИ МЕНЯ! – Ты уверен? – ДА! – Ты мне врёшь? – НЕЕЕТ! – кричал мужчина, сходя с ума от боли, когда муравьи ползали и кусали его, забираясь под одежду. – Хорошо, я тебе верю, – сказал Феликс, затем дважды выстрелил человеку в затылок, заставив его замолчать. Низкий и жалкий стон рыжеволосой девушки, лежавшей в увеличивающейся луже собственной крови, привлёк внимание Феликса, и он направился к ней. – П-пожалуйста, милорд! Я-я не хочу умирать, – наполовину всхлипнула, наполовину застонала девушка, когда попыталась отползти от Феликса. Её лицо побелело от боли и кровопотери. – Ну, не всё, что мы хотим, мы получаем, – сказал Феликс, наводя пистолет на девушку, которая испуганно всхлипнула, замерев от удивления, когда миниатюрная эльфийка Луэлла загородила лейтенанту линию огня, разведя руки в стороны словно щит. – Достаточно, – строго сказала Луэлла. – Луэлла, отойди. – Нет, – твёрдо сказала эльфийка, – Это не бой, Феликс, это убийство. Они больше не могут сопротивляться, и для этого нет никаких причин! Никаких причин! – Они собирались сломать твою ногу и сделать из тебя рабыню, Луэлла. Этот собирался тебя изнасиловать, – сказал Феликс, указывая на мёртвого Эурика, – И изнасиловал бы, если бы мы не пришли. – Но этого не произошло. Тебе не нужно больше никого убивать, в этом нет никакого смысла. Я не позволю тебе убивать кого-то ещё и поэтому, если ты собираешься продолжать, то начинай с меня. Луэлла уставилась на Феликса, и советский офицер смягчился, вернув пистолет в кобуру, а белокурая эльфийка повернулась к умирающей девушке позади себя на земле и начала петь, заключая её в золотой свет. Пулевые ранения закрылись и зажили. Зелёные глаза рыжеволосой девушки широко раскрылись в шоке и неверии. – Благослови вас боги, миледи, благослови вас, – всхлипывая, сказала девушка, – Я никогда бы не сделала ничего подобного! Клянусь всеми богами, не сделала! Я… я…, – продолжала она, её голос дрожал. – Ш-ш-ш, всё в порядке. Всё прощено, больше не думай об этом, – мягко сказала Луэлла, прижимая голову девушки к груди и поглаживая её по волосам, – Теперь всё будет хорошо. Никто больше не сделает тебе больно, обещаю. Теперь ты в безопасности. Как тебя зовут? – Г-Гелвира, миледи. – Гелвира, какое прекрасное имя. Красивое имя для красивой девушки. Я развяжу тебе руки. Раз-два и готово, – сказала Луэлла, пока девушка рыдала в её грудь. – Мне очень жаль, миледи, я не хотела, – снова сказала девушка. – Всё хорошо, Гелвира, пойдём, мы дадим тебе что-нибудь поесть и чистый комплект одежды, – Луэлла стояла с рыжеволосой девушкой, всё ещё сжимая её руку, как будто в целях безопасности. Девушка сжалась и почти пыталась исчезнуть, когда они проходили мимо Феликса. Луэлла остановилась, когда они проходили мимо орка, большой воин продолжал тихо, но измождённо дышать. Его рука была оторвана из-за сконцентрированного огня, а тело было усеяно пулевыми отверстиями, покрывавшими всю его грудь багровым цветом. Его глаза были стеклянными и ничего не видели. Луэлла опустилась на колени рядом с умирающим орком, вытянула руки, начала петь и вновь золотой свет наполнил поляну. Высокие и чистые ноты её голоса отзывались по лесу. Когда угасла последняя нота, цветы расцвели на небольшом участке вокруг, который поднял свою недавно зажившую руку с чем-то вроде изумления, сгибая её и наблюдая за движением конечности. – Годдеукук, – удивлённо сказал орк, преклоняя голову перед Луэллой в покорности и почтении. – Нет, не богиня, просто Луэлла. Идёмте, мы дадим вам что-нибудь поесть. Кьяни, – весело сказала Луэлла, странный язык орков звучал странно для её мягкого голоса. Орк нерешительно взялся за руку маленькой эльфийки своей гигантской лапищей. Позволяя ей вести его и Гелвиру обратно в советский лагерь.ХХХ
– Я до сих пор не знаю, зачем нам брать её с собой, – проворчала Тука, бросая косые взгляды на тёмную эльфийку Яо. – Будь милой, Тука, помни, чему я тебя учил, – сказал Итами, обнаружив, что играть роль мёртвого отца эльфийки становится всё труднее. Из-за того, чтобы делать шараду достаточно правдоподобной, чтобы не вызывать у эльфийки беспокойства, а также морально. То, как она смотрела на него, с такой любовью и обожанием во взгляде, что, как он знал, принадлежали другому. Тому, кто воспитал её и которого уже не было в живых. Тому, которым он теперь притворялся. – Ты прав, – со вздохом согласилась Тука, – Ты всегда говорил, как мы должны быть добры к нашим родственникам Дроу… даже если она сука, – пробормотала блондинка. – Тука, – укоризненно сказал Итами, заставляя Туку ссутулиться. – Но она солгала, отец. Ужасно солгала! Она сказала, что ты мёртв, что я всего лишь себя обманываю. Но ты не мёртв, отец! Нет, ты прямо здесь. Ты всё ещё со мной, Так, как ты всегда говорил, – приглушённо закончила Тука, её глаза блестели от слёз. Она схватилась за руку Итами и прижала её к себе. Заставляя японского офицера вновь испытать внутреннее чувство вины. Он погладил золотые волосы Туки, и она удовлетворенно вздохнула, прижимая его руку поближе к себе. – Она сказала, что ты ушёл, но ты никогда не оставишь меня, отец? – Никогда, – сказал Итами, наблюдая, как её голубые глаза загораются от радости, и Тука уткнулась головой ему в плечо. – Я знаю, что ты не уйдёшь, поэтому я не против тех, кто пойдёт с нами. Пока ты со мной, я счастлива. Прости, что ругалась, отец, я знаю, тебе не нравятся такие грубости. – Всё в порядке, Тука, я прощаю тебя. Только не делай этого снова. – Хорошо, отец, – пробормотала лесная эльфийка, бросив на Яо колючий взгляд, прежде чем прижать к себе Итами, а затем начать медленно засыпать. Это было постепенно, её моргания постепенно удлинялись, а дыхание замедлялось, пока глаза не закрылись, а тело не расслабилось. Тука всегда сонливая, когда едет в автомобиле. Вскоре она тихо сопела, её дыхание отдавалось теплом на его шее. – Мне не следовало быть с ней такой жестокой, – тихо сказала Яо. Тёмная эльфийка с серебристыми волосами звучала так же угрюмо, как и в первый раз, хотя Итами полагал, что трудно быть весёлой, когда твоих людей пожирают. – Нет, – согласился Итами, – Но мы должны будем однажды показать ей всю правду. Чем дольше это будет продолжаться, тем хуже ей будет в конце концов. Эй, Лелей, как продвигается вождение? – Очень хорошо, – сказала скромная волшебница в своём всегда спокойном тоне. Хотя она не проявляла особых эмоций – побочный продукт её обучения владению мистическим искусством – но ей очень нравилось управлять автомобилем, и Итами был более чем счастлив позволить ей сесть за руль. Они ехали в убежище тёмных эльфов, как называла это место Яо. Не их дом, а каменная крепость, соединённая рядом пещер и расположенная в большом ущелье с узкими тропками, ведущими к входам. Место, куда мог бы пойти клан Яо, когда ему угрожает война или, в данном случае, огненный дракон. Единственная проблема заключалась в том, что, хотя у них было достаточно провизии, чтобы выдержать осаду, она не была неограниченной и не была заготовлена заранее, так как ничто не говорило о скором приближении огненного дракона, напавшего на них. Охота и добыча пищи были также затруднительны в этом регионе, так как они находились на бесплодных землях Эльба, небогатой на растения, а немногочисленной дичи было ещё меньше. Огненный дракон постоянно превращал в пепел то, что можно было есть. Сбор припасов также становился всё более опасным, поскольку дракон начал атаковать караваны, доставлявшие провизию тёмным эльфам. – Сколько ещё ехать, пока мы не найдём твоих людей? – спросил Итами. – Не далеко. Я бы обычно сказала, что день путешествия верхом на лошади, но с этим, – Яо замолчала и пожала плечами. – Надеюсь, что мы найдем этого огненного дракона чем раньше, тем лучше, – вмешалась Рори, жадно облизывая губы, – Одной мысли о том, чтобы снова сразиться с таким существом, достаточно, чтобы свести девушку с ума. – Ну, мы приехали сюда для этого, – беззаботно сказал Итами. Не надеясь снова сражаться с драконом, хотя он взял достаточно взрывчатки, чтобы взорвать вместе с ним гору. – Пыль, – сказал Лелей, указывая на что-то снаружи машины. Итами посмотрел на лобовое стекло, проследив за пальцем и увидел, что вдали действительно поднималось огромное облако пыли. Выглядело оно как пыльные следы, которые оставляет транспортное средство. Очень похожее на то, в котором они ехали. – Лелей, поднимись туда, – сказал Итами, и молодая волшебница спокойно кивнула, останавливая "Хамви" на низкой гряде. Итами вышел и пополз к вершине, раздраженно ворча, когда тыкался об камни, карабкаясь на склон. Его скрытность при этом была поставлена под вопрос, когда Рори просто прыгнула на вершину склона, прежде чем лечь рядом с ним. Итами посмотрел в бинокль, но он ему был не нужен, чтобы увидеть, что приближается. Сотни танков, грузовиков и бронемашин тянулись по всему горизонту. Похоже, целая дивизия приближалась прямо к их позиции. Итами устало вздохнул. – Ну, дело становится всё лучше и лучше, – с горечью пробормотал японский офицер.ХХХ
Дездемона плелась по горной тропе, следуя за Хароном и своими братьями и сёстрами. Все они – творения апостола. У всех них были бездушные глаза без цвета, кроме серого, такого бледного, что их глаза на первый взгляд кажутся практически белыми, а зрачки вместо чёрных были едва ли темнее, чем почти белые. У них больше не было тележки, что значило, что Дездемоне больше не нужно было тянуть её, вместо этого все они несли рюкзаки, наполненные тем, что им было нужно, но, что более важно, тем, что хотел Харон. В дополнение к удаче Дездемоны с тележкой, Харон больше не требовал её тела по ночам, вместо этого его внимание обратилось к новым сёстрам Дездемоны, которые все стремились услужить своему хозяину. Дездемона позволяла ему делать с ней только то, что он хотел, потому что она слишком сильно боялась его, чтобы отказать. Хотя её глаза могут отличаться от глаз, привнесённых в мир естественным путём, они обладали способностями, которых не хватало другим. Они позволили ей увидеть магию, когда она сосредоточилась на ней. Именно благодаря этой способности она знала, что противостоять Харону будет не просто самоубийством, а вечным проклятием. Он был похож на тёмную гору силы, чудовищную и ужасающую. Если бы он захотел, он мог бы в мгновение ока изменить саму землю вокруг них, вызвать армии нежити и причинить невыразимое горе. Её желудок давно освободился от вяленного мяса, которое мальчик дал ей неделю с небольшим назад и теперь вместо этого появилась тупая боль. Дездемона перевела взгляд с края дороги, по которой они шли, на бесплодные земли внизу, река шла сквозь них как синяя рана. Одно из немногих, что не смог сжечь огненный дракон. Они покинули лес, и большая часть того, с чем они столкнулись, составляли каменистые неплодородные земли западного Эльба. Они приближались к тому месту, где Харди разбудила огненного дракона, и к следующей остановке в списке Харона. – Это ты убила Биршу, не так ли? Дездемона посмотрела на фигуру говорившего – одно из более новых творений Харона, чьё имя она не смогла вспомнить. – Да, это была я. – Мне он нравился, – сказал мужчина и толкнул Дездемону, или, точнее, ударил её твёрдыми костными выступами, которые покрывали руку этого человека, служа и оружием, и бронёй. Глаза Дездемоны широко раскрылись от удивления и боли, когда её столкнули от тропы и она кубарем покатилась с горы. От силы этого удара сломалась кость в её правой руке. Она отскочила от камня и влетела в низкорослые кусты, которые росли на склоне горы, боль пронзала её тело с каждым ударом об зазубренную скалу. Её лицо побледнело от боли, когда она ударилась о голые камни под неудачным углом той же самой рукой, которая сломалась, когда "брат" ударил её. Следующей была её лодыжка, зацепившаяся в расщелине, когда она попыталась замедлить падение, крутанувшись вокруг своей оси и, с тошнотворным хрусть, она снова покатилась вниз. Бедренная кость, которую пронзил Бирша, сломав её, ещё не полностью зажила, когда она упала ещё на сотню футов вниз, прежде чем приземлиться на твёрдую скалу. Площадка отломилась, когда она ударилась о неё, и вновь отправила её вниз, в воду. Она упала в реку с громким всплеском, но с тем же успехом её поврежденное тело могло удариться о застывший бетон. Она погрузилась в быстро текущую воду, её затянуло потоком. Рюкзак на спине давил на неё. Лёгкие Дездемоны позволяли ей задерживать дыхание намного дольше, чем обычному человеку, но даже её тело имело свои пределы. В конце концов её зрение стало серым, а края темнели, когда она тонула. Часть её прошептала, что это было подходящее наказание за то, что она сделала, и сказала ей приветствовать объятия смерти. Ещё несколько минут, и всё будет кончено. Нет. Это слово с поразительной ясностью и силой отразилось во всём существе Дездемоны. Она не собиралась умирать. Не здесь, пока нет. Она сорвала рюкзак со спины, расстегнула ремни и всплыла на поверхность. Всплыв, она вдохнула свежий воздух, который наполнил её лёгкие, прежде чем её голова с мясистым бдыщь ударилась о торчащую из воды скалу. Она крутанулась вокруг неё, зрение затуманилось, и она вновь ушла под воду. И снова Дездемона пробивала свой путь на поверхность, пинаясь сломанными ногами и гребя сломанной рукой. Несмотря на то, что боль была мучительной, это было ничто по сравнению с тем, чему Харон подвергал её, когда хотел. Она не знала, как долго боролась с рекой или сколько раз погружалась под воду, только чтобы снова всплыть, но это казалось вечностью. Если бы она правильно питалась и отдыхала, она могла бы, по крайней мере, использовать свою нечеловечную силу на полную, но состояние на грани постоянного голода истощило её силы. Исчезла её способность быстро восстанавливаться. Тем не менее, это не истощило её стремление к жизни, и она цеплялась за неё с яростью бешеного зверя. В конце концов, река замедлилась, и Дездемона собрала все свои силы, чтобы выбраться на берег, пробираясь сквозь грязный ил, двигая одной рукой. Пальцы утопали в земле и тянули её вперёд, словно улитку. Тяжело дыша, покрытая грязью и ранами, Дездемона, наконец, лишилась сил идти дальше. Ей нужен отдых, но больше всего ей нужна еда, иначе она умрёт. Тем не менее, её зрение сделалось блеклым, а веки стали тяжелее. Дездемона хотела моргнуть, чтобы очистить глаза, но как только закрылись веки, она погрузилась в глубокий сон без сновидений. Когда она снова проснулась, она смотрела в карие глаза и на мгновение поверила, что она всё-таки утонула в реке, желавшей сделать её своей жертвой. Но это было не так. Это был взрослый мужчина, его волосы были светлые и короткие, а не коричневые и вьющиеся. Казалось, он был озадачен её призрачно-бледными глазами и что-то сказал окружающим его людям на языке, которого она не понимала. Все они были одеты в одежду крапчатого цвета и держали в руках странные предметы из дерева и металла, как будто те были оружием. Тогда Дездемона поняла, что не чувствует боли, её мысли были необычно затуманены, а тело ощущало тепло. Они накачали её наркотиками? Она попыталась слабо двигаться, но её привязали к носилкам, на сломанные конечности были наложены шины, а раны перевязаны. Они подняли её на носилках и понесли от кромки воды. Дездемона почувствовала, что сознание снова покидает её, и она решила не бороться с этим, выбрав вместо этого сон. Будь что будет. Примечание автора: Ну, это заняло приличное количество слов. Я намеревался добавить ещё несколько сцен, но у меня есть привычка делать слишком много коротких сцен, поэтому я вырезал несколько и удлинил некоторые другие. Оставьте комментарий и скажите, что понравилось, а что не понравилось, и что вы хотели бы увидеть больше, понравилось ли вам повествование от лица Дездемоны или вы хотите наблюдать за ней только от третьего лица.