Из Вендиче

      Скуало уже давно привык просыпаться после действия снотворного, так что в это свое пробуждение он не испытывал ничего и даже был достаточно бодр. Он осторожно поднялся с кровати, обнаруживая, что находится в неизвестной комнате, кардинально отличной от той, в которой он был во время своего лечения.       Суперби прислушался к посторонним звукам, пытаясь понять, где Тсуна, но ничего, кроме шума с улицы, ничего не услышал — его не было. Первой мыслью было, что его вновь бросили, но он отогнал это мысль, потому как его босс обещал быть рядом.        Блондин обвел небольшую комнатку взглядом, не находя ничего примечательного — самая обычная спальня, и попытался встать. Он поставил ноги на пол и осторожно поднялся, с удивлением замечая, что сейчас на нем не было никаких орудий, сковывающих его передвижение. Неужели это значит, что ему можно свободно перемещаться по квартире?       Накинув на плечи тонкое одеяло, что было с ним, мечник приблизился к шкафу и открыл дверцу в поисках одежды. За ней обнаружилось лишь два комплекта одежды: обычный черный халат и штаны с кофтой. Видимо, ему также было позволено выходить на улицу, если тот позаботился об этом.       Осмотр шкафа не ограничился лишь одной дверцей, а потому вскоре были найдены такие вещи как нижнее белье и банное полотенце. Дождь склонил голову набок, глядя на него, как на диковинную вещь. Он слишком долго исполнял роль бревна, которого просто вытирали мокрой тряпочкой, что совершенно забыл, что нужно идти самому в туалет и приводить себя в порядок.       Скуало провел рукой по волосам и слегка поморщился, чувствуя весь этот налипший на них жир и грязь — противно. Вроде голову ему мыли последний раз неделю назад? Ну, да… обычному мужчине бы этого вполне хватило, но с его волосами это надо делать намного чаще. Интересно, а ему уже можно принимать душ? Тсуна ничего не говорил об этом, поэтому сам он не имел представления об этом аспекте.       Мочевой пузырь не выдержал долгих размышлений своего владельца и запросил экстренный поход в туалет.       Суперби нашел туалет сразу же, как покинул спальню — дверь была чуть приоткрыта. Он прошел через зал, отмечая, что в комнате нет ничего лишнего — лишь диван с комодом, на котором стоял телевизор.       Мечник уже зная, что о нем позаботились не испытывал удивления, найдя запечатанную зубную щетку на стиральной машинке. А оставленные на полке в душе совершенно новые шампунь, гель и мочалка, дали понять, что помыться ему все же можно.       После своей неудачной вылазки в город Тсуна был полностью согласен с отцом насчет этого задания — в этот раз преступник оказался воистину неуловимым. Никто не знал, как он выглядит, никто не знал, где он в данный момент, да и вообще — вся информация была скрыта.       Вихтенштайн, глядя в отчет главы Вендикаре, лишь цыкнул. Неизвестный, обладающий сильным пламенем тумана, постоянно меняющий свой внешний вид, а также умеющий устраивать помехи в зеркале Вендиче — самом сильном артефакте стражей, от которого по факту никто не может скрыться. Эта цель захвата стала той еще занозой в заднице.       За весь день блуждания по городу шатену так и не удалось засечь этого человека. Да и как он должен ловить его? Хватать каждого тумана, встреченного на пути, и пытать? Не гуманно, да и не даст результатов — возможно, что настоящий преступник даже скроется.       Вендиче тяжело вздохнул и покачал головой — ему оставалось только влиться в общество мафиози и попытаться на основе данных с мест преступлений вычислить более подходящих кандидатов, а потом установить слежку. Но это легче сказать, чем сделать. Первая проблема заключалась в том, что он не мог почувствовать пламя тумана, потому как тот мог скрывать его, а вторая — слежка за таким хитрым туманом была глупой, потому что его могли заметить, а после могли сбежать, обвести его вокруг пальца или убить.       Тсуна решил, что ему больше нечего делать на улице, поэтому направился домой, на ходу доставая телефон из кармана и набирая отца. Да, это такое задание, с которым обычный Вендиче не справится в силу своей внешности, это не означает, что у него с ним будет все легко — один он все равно не справится. Ему нужен…       — Да, Тсуна! Что ты хотел?       — Я не смогу уложиться в намеченный срок, — сразу же начал Вихтенштайн, — по крайней мере, один.       — Хм… я тоже думал, что это будет сложновато, даже для тебя, — донеслось на том конце. — Что ты хочешь?       — Мне нужен туман, у которого обостренное ощущение пламени своего атрибута и который достаточно силен, чтобы его не могли провести иллюзией.       Повисла долгая пауза, но шатен не стал ничего говорить, понимая, что сейчас его отец думает о подходящей кандидатуре на это задание. Он знал, что достаточно трудно найти кого-то подобного, тем более для работы со стражами мафии, но…       — Есть один такой, — наконец произнес глава.       — Тогда! — начал Вендиче, как его прервали:       — Да дослушай же ты! Есть такой, но будет очень трудно заставить его работать с тобой. К тому же, он преступник.       — Мне кажется, что этот пункт к лучшему, — ответил он, хорошо все обдумав. — Что насчет того, что он не будет сотрудничать?       — Сильная агрессия и ненависть ко всему, что связано с мафией.       — А если предложить срезать срок?       — С пожизненного? — усмехнулся Бермуда. — Все равно откажется, а если согласиться, то лишь для того, чтобы сбежать. Не станет тебе помогать, говорю же.       — А если я найду способ, чтобы он мне помог? — предложил Тсуна.       Бермуда, не видя лица своего сына, мог с точностью сказать, что тот сейчас улыбается.       — Хочешь обмануть его?       — А разве нельзя? Тогда бы и мы были ему ничего не должны, да и его срок остался прежним. Думаю, что у меня получится временно заманить его на свою сторону и использовать, а в конце миссии вы заберете его в тюрьму.       — И ты сможешь сделать это?       — Какие преступления он совершил? — уточнил Вихтенштайн.       — Он содержится на самом нижнем уровне за убийства двух семей и еще около десятка человек, а также покушение на наследника Вонголы, то есть на тебя. Ты помнишь Рокудо Мукуро?       Шатен усмехнулся — он отчетливо помнил этого паршивца, из-за которого он пролежал в больнице без сознания несколько, а после еще и мучился с переломами. Узнав, сколько смертей на его счету, у него отпала всякая жалость к этому человеку. Он не почувствует угрызения совести, если использует в своих целях.       — Па, я с преступниками не церемонюсь! — Вендиче не заметил, как уже дошел до дома. Продолжать разговор дальше не стоило. — Ладно, мне надо идти!       — Подожди, а как ты планируешь переманить к себе тумана?!       — Не скажу, иначе ничего не получится! — улыбнулся Тсуна и тут же сбросил вызов, убирая телефон в карман.       Вихтенштайн поднял голову и посмотрел на окна второго этажа. Действие снотворного должно было пройти несколько часов назад, так что Скуало определенно уже проснулся. Он прикусил губу и вошел в подъезд. Поверить только, он вновь стал жить с ним вместе, хоть и временно. Благо вскоре он приведет сюда еще того преступника, поэтому никаких конфузов не должно случиться.       Шатен поднялся на свой этаж и постучал в дверь. В тот миг ему показалось, что Суперби ждал его около входа, потому как распахнулась она сразу же, а на пороге стоял он, довольный и с улыбкой на лице. Он поднял бровь в удивлении.       — С возвращением!       — Да, добрый день, — поздоровался Вендиче, посмотрев на время — около четырех часов — и войдя внутрь. — Давно встал?       — В полдень, — с готовностью ответил он. — Я, кстати, обед приготовил и ждал тебя!       Тсуна, что только успел снять обувь, вздрогнул — как-то он забыл об этом. Вендиче же не спят, не едят, да и вообще — уже не живут. После того, как он полностью высвободил свое пламя мрака, стал самым настоящим стражем и по совместительству живым трупом. Ну, почти… все-таки его сердце бьется, но необходимость во всем отпала. С точки зрения анатомии это полный абсурд, но так оно на самом деле. Пламя мрака самое сильное и самое необычное пламя из всех.       — Тебе не обязательно было это делать, я только что поел, — все-таки произнес Вихтенштайн, видя, как улыбка на лице дождя медленно спадает.       — А? Правда? Ну, ладно… — его голова также поникла.       Видя, что это готовили в большем счете для него, нежели для себя самого, шатен почувствовал сильный укор вины, но от этого его пищеварение все равно не восстановилось. Он прикусил губу, думая о том, что бы сказать, и решение нашлось само:       — Знаешь, я могу просто посидеть с тобой за столом, составить тебе компанию.       Скуало тут же поднял голову, а его глаза сверкнули сотней блестящих искорок.       — Спасибо! — улыбнулся он, а Тсуна почувствовал легкий укор в сердце.       Походу у Вендиче еще большие проблемы, чем он себе воображал.       Об этом беспокоился отец, когда узнал, что он стал одним из них?       Только сейчас он познал легкий вкус своего существования в виде полутрупа.       — Уже вечер… — неуверенно сказал Скуало, косясь на время. — Ты уверен, что не хочешь есть?       — Я очень много съел, поэтому можешь не переживать. Я еще не голоден, — ответил Тсуна, сидя на диване и изучая новые данные о преступлении его цели, что недавно прислал отец.       — Что ты там делаешь? Это интересней, чем я? — нахмурился Суперби, устав от такого положения дел, и присел рядом, стараясь заглянуть в телефон босса.        Вихтенштайн среагировал мгновенно, выключая мобильный и пряча его себе в карман, не давая ничего увидеть. Мечник недовольно поднял взгляд на любимого и сложил руки на груди. Неужели там что-то секретное, что нельзя показать ему?       — Это по работе, — зачем-то сказал шатен, — информация секретная.       — Но ты же понимаешь, что я никому не расскажу? В конце концов, ты же мой босс, и я сделаю все, что ты мне прикажешь.        Дождь ненавязчиво приблизился к нему, прижавшись к боку и положив голову ему на плечо. Страж повернул голову и фыркнул, глядя на эту милую картину. С каких пор он стал таким ласковым? Раньше же таковым не был, никогда так не ластился, как сейчас. Может раньше у него была стойкая уверенность, что его не оставят одного, а сейчас ее нет?       Тсуна фыркнул и погладил его по голове, шепча на ухо:       — Значит, это я твой босс? А кем тогда был тот загорелый брюнет, полностью покрытый шрамами?       Скуало неосознанно дернулся, вспомнив про Занзаса, о котором уже и думать забыл. Откуда он вообще узнал о нем? Где видел, если его внешность держится в строжайшем секрете ото всех? Он прикусил губу и, решив не затягивать с ответом, сказал:       — Он босс Варии, не мой. Нужен был глава, чтобы Вария не развалилась.       — То есть ты отдал место, что подарил мне? — услышал он тихий шепот вновь, и сглотнул.       — У меня нет пламени неба, за мной бы не пошли. Я не хотел, но у меня не было выбора. Я хотел сохранить ее до твоего возвращения. — Суперби поднял голову и заглянул ему в глаза. — Один твой приказ, и я вновь посажу тебя на место главы.       — Ха, слишком громкие слова для того, кому еще четыре месяца проходить реабилитацию, — усмехнулся Тсуна и покачал головой. — Она мне не нужна, пусть забирает ее, если хочет. Я уже определился, в каком месте собираюсь проработать всю оставшуюся жизнь.       — Расскажи мне о себе? Что происходило все годы, что мы не виделись? Я хочу понять, каким ты стал, потому что у тебя стало слишком много секретов. Я хочу понять тебя и стать ближе.       — Поверь, ты ничего не потерял. Для меня этих лет будто бы и не существовало, поэтому мне нечего тебе рассказывать, — Вихтенштайн хотел подняться с дивана, как его схватили за руку.       — Я не понимаю тогда, почему у тебя появилось столько секретов от меня!       — Хорошо, я могу рассказать кое-что тебе, если ты настаиваешь!       Шатен резко развернулся и повалил своего любимого на диван, нависнув сверху. Сожаление об этом действии пришло сразу, когда вместо того, чтобы сказать что-то, он замер, любуясь прекрасным мужчиной под ним.       — Если бы не ты, если бы не твое состояние на грани жизни и смерти, я бы все также пребывал во сне, но из-за того, что перед моими глазами предстала твоя смерть, я пробудился. Я пришел к отцу с тобой на руках и попросил о помощи. Он слишком часто выручал меня в различных ситуациях, поэтому я решил поработать на него и отплатить за все хорошее.       — То есть ты сейчас работаешь на своего отца? Мне бы хотелось встретиться с ним.       — Тогда тебя пришлось бы убить, или навечно заточить в камере, чтобы ты никогда не смог выйти наружу. Его личность слишком засекречена, чтобы кто-то знал его в лицо из посторонних.       — А если я тоже захочу работать на него? Тогда что?       — Ха! Да зачем тебе это надо?! Ты понимаешь, что это будет на всю жизнь?! Ты не сможешь свернуть потом!       — Зато я буду всю жизнь с тобой, — сказал Скуало и обхватил его шею руками, притягивая к себе и целуя.       Тсуна не стал вырываться, но и не стал отвечать ему. Кто бы знал, каких трудов ему стоило удержать контроль над своим телом! Он стоически вытерпел эту сладкую пытку и поднялся с дивана, оставляя партнера в крайне неудовлетворенном состоянии.       — Не говори глупости и живи лучше, как сам хочешь, — произнес Вихтенштайн, поправляя на себе одежду. — Кстати, забыл сказать, что сегодня ночью мне придется уехать в другой город. Я вернусь завтра днем или, в крайнем случае, вечером. Вернусь я не один, а с одним человеком. Чтобы закончить свое задание, мне нужна помощь иллюзиониста. Я бы хотел попросить тебя скрыть тот факт, что ты из мафии, и не называть своей настоящей фамилии. Во время его пребывания здесь ты должен вести себя, как обычный человек. Также, я хочу, чтобы ты придерживался легенды, что мы с тобой друзья и недавно потеряли родителей. Ты пострадал, а я провел операцию, потому что по образованию хирург. Теперь мы живем вместе, чтобы отомстить одному человеку. Но запомни, я ищу его, а ты пока находишься на реабилитации и не можешь ничего делать. Все понятно?       — Как скажешь, — кивнул Скуало и тут же спросил:       — Ты ищешь кого-то? Я мог бы помочь.       — Я не хочу впутывать тебя в это и подвергать опасности, поэтому пока просто расслабься и восстанавливайся.       Суперби скрестил руки на груди и закатил глаза — он уже в нормальном состоянии и может сражаться, а Тсуна просто слишком близко воспринимает все. Блондин тяжело вздохнул и покачал головой — ладно, потерпит еще немножко, но только ради него.       — Я спать хочу…       — Иди, — пожал плечами Вихтенштайн.       — Я хочу с тобой. Ты сказал, что в середине ночи уже уезжаешь, поэтому полежи со мной в качестве извинений за то, что тебя снова не будет рядом, — мечник вцепился в руку стража с такой силой, что ее вряд ли можно было оторвать, поэтому ему не оставалось ничего, кроме как согласиться.       — Только чуть-чуть.