(с) Э.Ремарк. Три товарища.
Поздним вечером Лиса сидела в своей комнате и разбирала многочисленные коробки и сумки, вытаскивая материалы для рисования и необходимые вещи. Доверять это другим она не хотела, вдруг ещё что-то уронят. Судя по вмятине на одном из ящиков его и так повредили при транспортировке. Вроде ничего серьёзного и легко бьющегося в нём не было, пара книг из мира людей, кисти и фломастеры, но девушка побледнела, когда с самого дна вытащила выпавший из своей коробки ночник. Будучи зверьком, любящим тепло и свет, Лиса до ужаса боялась двух вещей, тишины и темноты, а если всё вместе... В детстве, помнится, старшая горничная за непослушание заперла её в облике зверька в чулане дома без света на десяток часов, отсюда и травма детства, и панический страх. Девушка даже спала с тех пор исключительно со светом, если тишина с годами её перестала сильно напрягать, то темнота до сих пор была самым страшным в её жизни. А этот ночник для неё сделал папа, он содержал в себе красный вампирский огонь, отчего кленовые листья переливались от нежного розового до багряного цвета, сияя во тьме и так напоминая ей беззаботное время. Внезапно на улице раздался гром, светильники в номере и всем здании замигали, а потом всё повторилось и свет погас совсем. Хвиса тут же покрылась холодным потом, приоткрывая рот в беззвучном крике, чувствуя, что горло словно сдавило тисками, по спине побежал холодный рот, рубашка тут же стала мокрой, а сердце в груди забилось с дикой скоростью. Хотелось бежать. Бежать куда угодно, лишь бы выбраться из этого капкана, когда ты ничего не видишь, когда слышишь только грохот. Девушка резко вскочила на ноги, смотря на ночник, вливая в него немного своих сил, чтобы подпитать и активировать, но ничего не вышло, огонь отца впервые не отозвался на призыв за все столетия. Лиса с ещё большим ужасом, уже предаваясь панике, вливала в предмет всё новые и новые порции своей силы, пока к горлу не подкатила тошнота и не закружилась голова. Только после этого она признала, что подарок вампира сломался, что нужно бежать к Гретте. В её присутствии страх уйдёт, она будет слышать голос, сможет коснуться её, она будет не одна. Как назло, комната подруги была внизу и путь до неё придётся преодолеть неблизкий. На негнущихся ногах хвиса поднялась и на ощупь дошла до дверей, раздвинула створки и увидела вспышку молнии в панорамном окне, осветившую на доли секунды побережье и океан. Некоторые гости тоже выглянули из своих комнат: кто в страхе, кто в недоумении, почему выключился свет, ведь такое в Орио-Я впервые. От накатывающей паники спас мягкий свет голубого огня и не менее мягкий голос Гинджи. Лис, будучи бывшим работником этой гостиницы и братом её хозяина, посчитал необходимым успокоить гостей и отправить в комнаты, чтобы не разрасталась паника и недоумение. И он как раз заметил дрожащую хвису, на чьём лице отражался конкретный ужас. - Всё в порядке? - в интонации было больше факта, чем вопроса. Гинджи, приподняв немного свои руки, осторожно подошёл, словно боялся, что девушка может в любой момент не то разрыдаться, не то броситься наутек. Лиса немного пришла в себя, смотря на голубой огонек, который хоть и неярко, но освещал небольшой участок коридора, куда выходили аякаши, которых успокаивал местный персонал, утверждая, что опасаться нечего и это не более чем временная накладка. А девушка как привороженная смотрела на язычки пламени, пока он не сместился в сторону, становясь слабее, пока не исчез полностью за одним из поворотов. Гинджи, услышав просьбу Хидэёши, чтобы тот осветил ему путь до подвала, передал огонек с духовной энергией мартышке, оставшись снова в полной темноте рядом со своей невестой. Лиса, едва в коридоре опять стало темно, всхлипнула, чувствуя, как сдавило горло, как наружу рвется жалобный не то вой, не то скулеж, сделала шаг, вытягивая вперед руку, чтобы вернуть спасительный свет обратно, чтобы не оставаться опять в полной темноте. Гинджи, как наполовину зверь, неплохо видел в темноте и без огня, поэтому наблюдал за едва ли не плачущей девушкой с нескрываемым удивлением. Он и не думал, что хвиса боится темноты до дрожи, вдобавок жути нагоняли вспышки молний и раскаты грома, заставившие остальных гостей тут же попрятаться по своим комнатам в надежде, что свет скоро включат. - Вот, - перед лицом и прижатыми к груди ладошками девушки вдруг зажегся небольшой огонёк, подрагивающий от неровного дыхания хвисы, отчего по нему бежала белая рябь. - Возьми его в руки, он не обожжёт, - незаметно Гинджи положил вторую свою руку Лисе на спину, подходя и приобнимая, собираясь увести обратно в комнату. А то потом, когда хвиса придёт в себя, однозначно ворчать будет, что он перед чужими аякаши её слабые стороны показал. Но сейчас девушка не соображала практически ничего, лишь с трепетом дрожащими руками держала в руках небольшой голубой огонёк, который не только рассеивал мрак, но и дарил тепло, которое тоже помогло немного расслабиться, успокоиться и прийти в себя. Только когда лис завел девушку в комнату и усадил за стол, хвиса окончательно вернулась в реальный мир, и стало до жути неловко, стыдно и немного страшно, ведь раскрывать свои слабости другим - всегда жутко. - Спасибо... - Лиса баюкала в руках огонёк, медленно подняв взгляд на девятихвостого. - Могу осветить комнату, если тебе всё ещё... - лис осекся, решив сказать по-другому, а то с вредным характером хвисы нужно было очень аккуратно подбирать слова. Тем более в такой щепетильной для неё ситуации. - Сильно испугалась? - Гинджи смотрел, как бережно его внутренний огонь перекатывают с ладошки на ладошку, и невидимо улыбнулся в сумраке комнаты, садясь сбоку от девушки, но на некотором расстоянии, выпуская хвосты и несколькими из них проводя по спине хвисы. - Да... Обычно я... Я даже сплю со светом... Включаю ночник, что мне подарил папа, но сегодня он... Он не включился... - Лиса ощутила, что у неё начинается истерика, губы задрожали, а слёзы крупными каплями побежали по бледному лицу, отчего девушка сильнее прижала к себе огонек, притянула колени к подбородку и сжалась в комочек, дрожа и тихо всхлипывая. Папу она любит, и очень сильно, и понять, что его подарок сломался спустя столько столетий, что больше рядом с ней не будет тёплого вампирского пламени, что больше не будет той вещи, что дорога ей не просто как память, стало так горько и плохо. Гинджи давно подозревал, что своего отца, в отличие от матери, девушка любит. И гадостей она о нём не говорила, и вспоминала с улыбкой и вообще более охотно, даже берегла его подарок, а теперь вот так горько расплакалась, когда он сломался. Хвиса даже сейчас напомнила лису маленькую девочку, что сидит глубоко в её душе под всей этой оболочкой из колкостей и вредностей, что на самом деле ей очень страшно быть здесь одной, привязанной к парню брачными узами, который может сделать с ней всё что угодно. И никто её не защитит, кроме себя самой. Гинджи как-то по-новому взглянул сейчас на Лису, в полной мере осознавая ответственность на его плечах за свою невесту, за её счастье в первую очередь, а уже потом только за своё. И стало так плохо от её плачущего вида, что лис даже не побоялся перетянуть хвису поближе к себе, садясь напротив, совсем близко, наклоняясь, стирая с мокрых щёк влагу. - Ты привезла его с собой? - мягко спросил он. И сейчас именно светлая его сторона была так кстати. - Видимо, повредился во время транспортировки, либо у огня просто закончилась энергия, от которой он питался и горел. Их периодически нужно подпитывать и обновлять. Не плачь, - большая ладонь погладила по волосам и перешла на скулу, смазывая солёные дорожки, а огонёк в руках девушки стал теплее. - Хочешь, я зажгу в твоём светильнике свой огонь? - Х... Хоч-чу... - всхлипывая, прошептала хвиса, которая всё ещё плакала, оттого и говорить было сложно, ведь в горле словно засел комок, который перекрывал воздух. Она не могла спать без этого светильника, небольшой круглый диск на каменной подставке, на котором нарисовано дерево клёна, листья которого, благодаря её отцу, вспыхивали разными оттенками красного. Вампир говорил ей, что клён этот необычный, что именно его огонь нарисовал его, а если в ночник добавить ещё чей-нибудь огонь, то рисунок дополнится, но девушка всегда так бережно берегла подарок, следила за ним, подпитывала своей силой, просила отца перезаряжать огонь внутри, чтобы вещь была именно от него. Но почему же ей захотелось вдруг доверить столь важный предмет Гинджи? Ведь его огонь нарисует новый узор, он будет жить там вместе с огнём её отца. Лис и сам удивился, что девушка так легко и просто согласилась, он думал, что она до последнего будет рьяно оберегать драгоценную вещь, но, видимо, страх был слишком сильным. И Гинджи не имел права над ним смеяться. Напротив, он понимал, что у каждого есть свои больные места, воспоминания, шрамы и страхи вместе с психологическими травмами. - Он у тебя с собой? - от слёз руки парня даже были уже мокрыми, потому щеки Лисы коснулся кончик длинного хвоста, смахивая слезинки, немного щекоча кожу и заставляя открыть глаза, чтобы посмотреть, почему это сменились ощущения от прикосновений. - В-вот... - Лиса вытащила из кармана юбки небольшой ночник, маленький, размером с ладошку, но он всегда горел ярко, отбрасывая причудливые и столь красивые тени. В детстве маленькой хвисе всегда нравилось рассматривать их перед сном и представлять причудливых животных и диковинные цветы. Девушка передала ночник Гинджи с таким трепетом и волнением, словно ей он был дороже всего на свете, был сделан из тонкого фарфора и мог сломаться от любого неосторожного прикосновения. Парень аккуратно переставил его на стол, снял крышку, где в прорезь вертикально было вставлено круглое стекло, и сжал ладонь в кулак над оставшейся подставкой. Затем выпрямил пальцы, и с них скатился совсем белый и маленький огонёк, который Гинджи аккуратно раздул, так что появились голубые оттенки. Вроде и холодные, но чистые, напоминающие свет луны. - Вот, - парень как раз закручивал крышку обратно, когда обнаружил проявляющийся на стёклышке новый рисунок, и поспешил приобнять хвису за плечо, чтобы придвинуть поближе к столу и чтобы она успела увидеть зачарованный подарок своего отца в момент преображения. Лиса и сама с любопытством приблизилась ближе, внимательно рассматривая клён на тонком стекле, который, за счёт того, что огонь отца долгие годы пропитывал предмет, даже погаснув, не оставил своего влияния. Листья вспыхнули алым, сначала медленно, по стволу, потом поднявшись в крону, разрисовывая прожилки, контуры. А огонь Гинджи, в свою очередь, рисовал небо, звёздное с сияющей в нем полной луной, отчего возникла картина ночного пейзажа. Вампирское и лисье пламя слились в единую гармонию, перетекая из одной стороны в другую, рисуя, сливаясь, отчего клён был уже не чисто красным, смешиваясь с голубым и некоторые звёзды сияли то розоватыми, то алыми искрами. - Красиво... - девушка с каким-то детским восторгом, широко раскрыв чёрные с красным отливом глаза, смотрела на свой светильник, проводя по луне кончиками пальцев, чувствуя тепло. - Вот ты и перестала плакать, - спокойно произнёс и улыбнулся Гинджи, убирая свою руку со спины и плеча девушки, распушил хвосты так, что хвиса чувствовала за собой мягкость и тепло шерсти. Погладил ладонью по рыжим волосам, задевая треугольные ушки, позволив себе недолго почесать одно из них в мимолетной и непринужденной ласке. Лиса смотрела на переплетение контрастных огней, а Гинджи - на неё, чувствуя покой в душе и умиротворение. И, наверное, что-то ещё. Точно он не мог сказать что, но определил в этом ощущении радость и приятное открытие, увидев и наконец-то поняв, какая эта девушка внутри. - Спасибо, - Лиса повернулась к Гинджи лицом, немного робко поднимая руки, но уже через несколько секунд обнимая лиса, прижимаясь к нему ещё ближе. Она была ему очень благодарна за то, что он не высмеял, за то, что понял, что помог, что успокоил. Раньше так делали только отец и Гретта, но сегодня этот список пополнился ещё одним аякаши. Хвиса чуть сильнее сжала в руках ткань мужского кимоно, утыкаясь лбом в район груди, дыша всё ещё немного рвано и прерывисто от того, что слезы отпустили её не до конца. Конечно, Гинджи немало был удивлён, что инициатива была проявлена со стороны девушки, но та его часть души, которая была истинно лисьей, мигом подтолкнула его к хвисе, крича: "Не упусти момент!". Так что на объятия он ответил, заключив в кольцо своих рук, удивляясь тому, какой маленькой и хрупкой в нём показалась ему Лиса. - Ты милая, - из-за того, что треугольное ухо девушки было прижато к груди лиса, голос его показался гортанным и вибрирующим, а потому вдруг послышался тихий и добрый смех, - когда не пытаешься сжить меня со свету. - Смерти я тебе никогда не желала... А если бы хотела, ты бы давно был удобрением или кормом, - Хвиса тут же опустила руки, немного отодвинувшись. Она понимала, что ему не нравится, как девушка, что колкую хвисью природу никуда не денешь, что вредность бежит у неё в крови. - Спасибо за сегодняшнее... Думаю... Мне пора идти, - девушка не стала говорить, что ещё пару секунд назад, когда её окутывали его руки и хвосты, она хотела попросить его остаться с ней, пока она не уснёт. - А вот и нет, - мужские руки прижали обратно и даже немного крепче, чем раньше, из-за чего хвисе пришлось немного прогнуться в пояснице, поскольку она сидела не на коленях парня. - Хочу посидеть с тобой так, - Гинджи вовремя замолчал, не добавив шутливое "а то при свете дня ты превращаешься в колючку", что ещё больше, скорее всего, оттолкнуло бы хвису. Он и так понял, что его предыдущая фраза ей не понравилась, хоть и была правдой. Да, его задевали колкости и вредный характер, что по большей части он старался игнорировать или отвечать мягкостью, но ведь и он сам девушке не нравился. По крайней мере, точно не полностью. Да и глупо было ждать этого от того, кого ты знаешь не так давно, полностью принять и полюбить человека порой слишком сложно, да и всегда долго. Лиса на это незаметно улыбнулась. Её не отпустили, оставили рядом и даже обняли чуть крепче. Девушка и сама не успела понять, когда всё так перевернулось, когда она подпустила к себе Гинджи, когда не только позволила ему прикоснуться к себе и своей душе, а хотела, чтобы он позволил ей тоже. Огонёк в её руках исчез, как только включился ночник, и сейчас его мягкий свет наполнял комнату, рисуя причудливые узоры на всех доступных поверхностях. Пушистый рыжий хвост лёг на поясницу лиса, обнимая, путаясь среди многочисленных серебристых, ладони вернулись обратно на плечи, чувствуя тепло, шумно выдыхая. - Если я засну, то можешь не нести меня в комнату, просто сними кольцо и приму звериный облик. - Хорошо, - Гинджи незаметно перетянул девушку к себе на колени, чтобы ей не приходилось напрягаться и она могла спокойно навалиться на него и спать. Умиротворял свет ночника, тихо потрескивающего в ночной темноте, тепло чужого дыхания, равномерный стук сердца в груди парня и почесывание за ушком. Лёгкое, мягкое и нежное, даже убаюкивающее. Лис не стал говорить, что не будет снимать кольцо с пальца хвисы, а просто уложит её в свою постель, а вот ляжет ли он рядом... Этого он пока ещё не знал и думал, стоит ли рисковать, ведь утром он может получить по уху, причём не только от своей невесты. Лиса в свою очередь расслабилась, уютнее устраиваясь в чужих руках, складывая хвост себе на колени, закрывая глаза, прижимая пушистой ухо к груди Гинджи. - Знаешь, я тебе этого не говорила, но я рада, что мамин выбор пал на тебя. Это единственное, за что я ей признательна в своей жизни. - Даже не знаю, что на это ответить, - со слабой улыбкой произнёс Гинджи, оглаживая торчащее ухо, зажав кончик между пальцами и чуть-чуть потерев, второй рукой обняв девушку и поглаживая по спине. - Но я рад, что сегодня твой ночник сломался. Вернее, печально, конечно, но это позволило мне тебя узнать лучше, - только сейчас, вспомнив о причине, почему Лиса в итоге оказалась здесь, парень поднял одно свое ухо, прислушиваясь к тому, что творилось за окном. Похоже, они даже не заметили, что гроза отгремела и ушла, а за слегка приоткрытыми ставнями барабанит успокаивающий и мирный дождь. - М-м-м, Гинджи, мог бы ты не трогать спину? - Лиса завозилась в руках парня, пытаясь убежать от странного чувства. Звериные атрибуты к ласке тоже были восприимчивы, но за счёт того, что Гретта их тискала с самого детства было просто приятно и не доводило до такого ощущения как лопатки, по которым сейчас пробегались тонкие пальцы. - Если, конечно, не хочешь маленьких лисят раньше свадьбы. - Не думаю, что в данный момент ты мне дашь себя хотя бы поцеловать, что уж говорить про остальное, - Гинджи благодарил свою тёмную натуру демона-лиса за то, что она так вовремя высунулась с более-менее адекватным ответом, не дав смутиться из-за слов хвисы. Но руку он убрал, вернее, переложил на поясницу, обнимая, вторую опустив с ушей в волосы. Лисе хотелось из чисто природной вредности сказать: "А ты попробуй", но решила промолчать. Она, к своему шоку, была даже не против того, чтобы Гинджи её поцеловал, при том, что одна половина орала дурниной от ужаса и пыталась поставить мозги на место, чтобы гормоны утихли, как и странное чувство, что теплело в её груди. - Поживём-увидим... Может, я не буду не против, - хвиса закрыла глаза, опуская руки, чувствуя, что от усталости проваливается в сон. Тем более поглаживания по голове всё больше убаюкивали вместе с сердцебиением Гинджи и ритмом бьющих за окном капель, а полумрак, рассеиваемый красными и голубыми всполохами огня, заставлял глаза закрываться сильнее. Прикрывший на какое-то время глаза лис, поддавшийся атмосфере, по дыханию и потяжелевшему телу девушки понял, что она заснула, улыбнулся и чмокнул её между ушей. - Поживем - увидим.* * *
Утро Лиса любила больше всего на свете. В закрытые ставни пробивалось яркое солнце, прогнав мрак и страхи ночи. Девушке потому и нравился мир людей больше скрытых измерений, в больших городах огни горели даже ночью, даже в это время там вовсю кипела жизнь, напоминая красочный праздник. Стараясь вспомнить события прошлого вечера, хвиса по крупицам выуживала из памяти обрывки моментов: вот погас свет, потом тёплый лисий огонь, починка её светильника. Лиса посмотрела на стол, на котором стоял предмет, всё ещё сияя, хоть и не так ярко, как это было во мраке ночи и поймала себя на мысли, что переплетение вампирского и лисьего пламени ей даже нравится, не было чувства сожаления о сделанном, о том, что предмет изменился, о том, что в нем горит теперь не только отцовское пламя. И только после этого хвиса заметила, где, собственно, лежит. Помнится, она говорила Гинджи снять с её пальца кольцо, чтобы она приняла свой звериный облик, но, похоже, лис поступил по-своему и положил девушку в свою постель. Благо, не додумался её раздеть или лечь спать рядом, спасибо и на том. После мысленного ворчания на парня в голову пришел вопрос: а где тогда сам Гинджи? Ответ нашелся сбоку от Лисы, когда она хотела перевернуться и почувствовала, что одеяло что-то прижимает за её спиной. Но, судя по тяжести этого чего-то, предмет был небольшим, а повернувшись, девушка увидела серебристого лисёнка. Он мирно свернулся клубком и посапывал, шёрстка искрилась в лучах пробивающегося солнца, слепя глаза, но не столько туловище зверька занимало место на постели, сколько ворох его хвостов, что в сумме по объёму были больше самого тельца. "Какой милый!" - хвиса даже невольно залюбовалась зверьком. Небольшого размера, даже меньше её в зверином облике, огромный ворох пушистых хвостов, в которые так и хотелось зарыться пальцами даже ей, отчего девушка уже через секунду провела ладонью между ушек, чувствуя, как пальцы буквально проваливаются в пушистый серебристый мех. Сейчас она ему простила то, что он оставил её в облике человека, так как изначально думала, что он не станет меняться и лучше будет, если она примет облик зверя. Гинджи шевельнул хвостами, забавно фыркнув и дернув ухом, чуть шевельнул лапами, отталкиваясь от постели и подползая ближе к ласкающим шерсть рукам. Кажется, он даже не проснулся от этого. Хвиса себе даже представить не могла, как уставал парень на работе, будучи правой рукой господина, на нём держалось почти всё, плюс нужно было выкраивать время на Аой с "Лунным цветком" и теперь на Лису, чтобы не обижать её отсутствием внимания, к тому же в последнее время ему самому хотелось уделять ей побольше времени и узнавать всё новые и новые черты и грани её характера. Поэтому про здоровый и, самое главное, крепкий сон лис уже давным-давно забыл, а тут короткий отпуск, и тело Гинджи буквально ликовало, отсыпаясь за последние месяца два. Лиса, поняв, что от её действий Гинджи не только не проснулся, но и ловит откровенное удовольствие, осмелела, начиная гладить и чесать за ушами, ласкать спину и зарываться пальцами в мех на хвостах, вроде и приглаживая шерсть, но на самом деле делая легкий массаж, действуя, как нравится ей, при этом получая невероятное удовольствие от процесса. "Почаще бы он был в таком облике!" - хвиса довольно улыбалась, чувствуя себя выспавшейся и отдохнувшей, хотя духовная энергия в теле опять была на критической отметке. Очередной переезд, восстановление подруги, и к обеду всё это будет грозить как минимум обмороком. Ошибка девушки была в том, что она постоянно забывала, что не только она тут из рода лисиц и обладает характером. Гинджи в повседневности был таким белым и пушистым, что начинало казаться, будто там наверху что-то перепутали и засунули его душу не в ангела, а в демона-лиса, но как раз наверху всё сделали правильно. За светом пряталась такая насыщенная и непроглядная тьма истинного кицунэ, что лучше было бы бежать без оглядки, а не вот так просто и самозабвенно расчесывать ему пальцами шерсть. На самом деле, парень проснулся сразу же, как его ушей коснулись чужие пальцы, но решил понаблюдать, что произойдет дальше. Было приятно почувствовать себя большой меховой игрушкой, которую бережно гладили, но усиленные почесывания за ушами пробудили не самую белую сущность внутри Гинджи. Он сначала, все еще не открывая глаз, двинул лапами снова, пододвигаясь ближе, складывая свою морду хвисе на колени, носом тычась в живот и приподнимая голову, прося почесать под подбородком. Добившись желаемого, двинулся ещё, перевоплощаясь в этот момент в человека, повалил спиной Лису на постель, обнимая и заваливаясь немного набок, чтобы не придавить своим весом. Лиса только и успела что пискнуть, широко открывая глаза, чувствуя, как всё лицо покрывается красной краской, как горят щёки и громко стучит сердце в груди. Кончиком носа хвиса уткнулась в грудь лиса, рассматривая немного помятое синее кимоно, зажмуривая глаза и прижимая уши к голове, не понимая, почему все так получилось? Как вообще понимать ту позу, в которой они оба оказались? Сильные широкие ладони нашли своё пристанище на спине девушки, прижимая её довольно крепко, но и не с силой. - Г... Гинджи? - голос был немного сиплым после сна и в целом удивления, хвост отчаянно пометался из стороны в сторону, напоминая распушившийся ершик, но в итоге остался на футоне, который был достаточно тесным для двоих. - Что-то случилось? - ответил он так, словно и не заметил, что стал человеком и лежит теперь в обнимку с девушкой. Но больше он пока никаких действий не предпринимал, обратив всё своё внутреннее внимание на то, как отреагирует хвиса и вообще не влепит ли ему ещё одну хорошую пощечину. Просто лежал с закрытыми глазами, словно собирался спать дальше, и молчал, из-за чего невозможно было понять, что у него в голове происходит в данный момент, Лиса только могла слышать, как спокойно стучит его сердце и как руки у неё на талии и спине плотно прижимают её к мужскому телу, не давая сползти с футона. - Т-ты... Мы... - хвиса растерялась, не зная, что сказать. Что лежат они сейчас неправильно? Или то, что они оба в человеческих обликах? Но они жених и невеста, пусть документально, пусть они только узнают друг друга, но для всех остальных в порядке вещей если они будут жить в одной комнате и спать в одной постели. Однако Лисе было неловко, горело все лицо, тело температурило, а разум не находил адекватного ответа. - Тут слишком тесно для двоих... - Да? Тогда... - хватка рук стала чуть сильнее, лис пошевелился, скрывая свои многочисленные хвосты и пару ушей, перевернулся на спину, одновременно подхватывая хвису за талию и заставляя вскарабкаться на него. На футоне стало просторнее, поскольку теперь на нем лежал лишь Гинджи. А Лиса на нём самом. Руки на пояснице не давали ей встать, а если девушка порывалась всё-таки это сделать, пальцы спускались к основанию хвоста и начинали легонько массировать, лишая строптивую хвису воли. - Так лучше? Лиса только и смогла, что при очередном надавливании на начало хвоста, который торчал из-под блузки и юбки, сдавленно простонать, падая лбом на грудь парня. Если сам хвост Гретта тискала часто, то основание было очень чувствительным, разливая от каждого прикосновения по телу тепло и лёгкие покалывания. Ещё и поза, когда она лежала сверху на парне, чувствуя под собой его тело через несколько слоев ткани, добавляла неловкости ситуации, заставляя краснеть, недоумевая, откуда это взялось и что вообще творится. - Гинджи... Не надо... Я... Ах... - девушка попыталась привстать, но новый круг пальцев по чувствительной зоне заставил опять ослабнуть, простонав сквозь зубы. Лис улыбнулся, немного приподнял голову, захватывая в плен между своих губ кончик пушистого ушка девушки, слегка сжимая, переместил ладонь с основания хвоста на длинную шерсть, проведя вниз, пропуская через согнувшиеся пальцы хвост и отпуская. - Чувствуешь себя слабой девушкой? - вдруг спросил он с интимной интонацией в низком голосе, незаметно убирая с талии ладони, скользнув ими на бок, затем по рукам хвисы и в рыжие волосы, погладив затылок. - В следующий раз, когда решишь вредничать, вспомни это чувство, - от Гинджи сейчас чётко ощущалась аура кицунэ, именно такого, о каком ходили в народе слухи. - Н-нет... Не слабой, а возбужденной, - честно призналась хвиса, которая впервые испытывала это чувство. И вспоминать это чувство не очень хотелось, оно было странным и пробуждало первобытные инстинкты. Решив немного отомстить Гинджи, Лиса поёрзала, чувствуя, как напрягаются под её телом мышцы, как на краткий миг прерывает дыхание. - Вот теперь ты чувствуешь то же, что я. И слабостью я это не назову. Гинджи глубоко вдохнул от действий девушки и неслышно цокнул: видимо, эту природную вредность ничто не выест из её характера. Но так даже интереснее. Однако пора было закругляться, пока они оба тут не доигрались, тем более что лис вспомнил про одну вещь. - Но слабость в твоём организме я всё равно чувствую, - голос сменился с нот обольстителя на более привычный, с неподдельной заботой, и парень сел, оставляя хвису у себя на бедрах. - Если я правильно помню, твоя подруга вчера восстанавливала своё собственное здоровье, а ты опять подверглась переезду, хотя ещё полностью не вылечилась. Так что надо тебя накормить и пойти искать Гретту, пока ты не свалилась в обморок. - Вот тут ты прав, мне действительно нехорошо, - честно призналась Лиса, перенося ногу в сторону, слезая с Гинджи. Если честно, то она была даже рада тому, что сейчас они могут вот так общаться, что он поехал вместе с ней сюда на две недели и они могут узнать друг друга в более спокойной обстановке. К слову, девушка с каждым днём начинала всё больше увлекаться своим женихом, начинала пускать его в своё закрытое сердце. - Думаю, она сейчас в своей комнате. Я пойду к ней, а ты еще поспи, если хочешь. Гинджи задумался: что сейчас предпринять? Если честно, он бы поспал ещё, раз представилась такая возможность и в целом у него выдался отпуск за последние лет пятьдесят, но, как жениху и просто беспокоящемуся аякаши, ему следовало хотя бы проводить хвису до комнаты подруги, передать её в другие заботливые руки, которые уж точно и накормят, и вылечат девушку, и только после этого со спокойной душой отправиться спать. - Точно сама дойдешь? Или проследить, чтобы ты добралась до Гретты нормально? - лис, догадываясь, что Лиса, скорее всего, откажется от его предложения, развязал на рукавах ленты, отчего ткань упала до запястий. - Хм... Если тебе не тяжело и я не сгоню тебе сон, то буду рада, а то планировку этой гостиницы я пока ещё не выучила, и скорее всего, сто раз заблужусь, пока дойду до Гретты, - Лиса понимала, что найти комнату подруги будет тем ещё подвигом с учетом того, что в ней она побывала всего один раз и шла одним маршрутом, а найти путь с верхних этажей будет равносильно квесту. Да и напрягать на самом деле Гинджи не хотелось. - Кстати, Тенджин-Я не сильно понесет убытки в том, что оттуда я уехала? Хотя это и ненадого. - Тенджин-Я и до твоего появления там существовало много лет и не бедствовало, - спустил с небес на землю девушку Гинджи, с незаметной неохотой поднимаясь с футона, оправляя одежду и протягивая хвисе руку. - Пойдем, провожу до нужной комнаты. Я тут работал раньше и знаю Орио-Я почти так же хорошо, как и Тенджин-Я. Знал бы отлично, если бы Ранмару не вносил изменения последние пятьдесят лет. - Да я не об этом, - Лиса положила свою руку на сгиб локтя парня, отчего он удивленно вскинул брови, казалось, за ночь вредную и строптивую хвису подменили. - Просто считают, что я живу в Тенджин-Я, приедут, а меня нет. Скандалов не будет? А то тут основное оповещение - только газеты, и те выходят раз в неделю. - Думаю, господин решит этот вопрос. К тому же сюда стекается тоже немало народу, а в ближайшие дни приедет ещё больше, - с долей загадки сказал Гинджи, покинув вместе с девушкой комнату и закрыв за ними дверь, направившись в нужную им сторону. - Я слышал новость, что Ранмару договорился с твоей подругой, чтобы она выступила здесь, иностранная гостья должна привлечь много внимания местных аякаши. Особенно высокопоставленных и древних, которым местная культура уже давно приелась. - Об этом я знаю. Мне нравится пение Гретты, оно и лечит, и звучит бесподобно. А как она играет на флейте! - Лиса довольно улыбнулась, она и сама с нетерпением ждала этого концерта. - Кстати, Хаттори попросил меня научить его рисовать. - Хатори? - лис немало удивился, услышав от девушки, что она уже сдружилась с тенгу. - Будь с ним поаккуратнее. Он хороший парень, но может переходить рамки дозволенного. Если что-то случится, говори мне, хорошо? - в голосе Гинджи, как всегда, сквозила забота, так что девушка даже не разобрала очень хорошо скрытой и только проглядывающей ревности в душе лиса. По крайней мере, ему совершенно точно не понравилось заявление хвисы. - Боишься, что он у меня клиентов станет перетягивать? Такое вряд ли случится. Но спасибо за заботу, - Лиса улыбнулась. Всегда приятно, когда о тебе заботятся. Сейчас девушка понимала, что Гинджи, приняв предложение её матери не хотел ничего дурного, что он заботится о ней, что его волнует её состояние и понимала, что ледяная корочка в её душе дает трещину. - Я боялся не совсем за это, но ладно, - улыбнулся лис и посмотрел на дверь, что оказалась перед ними. - Мы пришли, передаю тебя в руки врача, - он поднял руку и положил её между треугольных рыжих ушей, мягко погладив, - надеюсь, ты скоро поправишься.