Победителей судят

Цзян Чэн внимательно смотрел в чужое слегка бледноватое лицо, заставляя себя погрузиться в воспоминания — во времена, когда всё было хорошо, но Глава Цзян помнил, что это «хорошо» развалилось в миг, принося годы страданий. От этого оглядываться в прошлое — тяжело. Но заклинатель не хотел отказывать Лань Сичэню в просьбе. Возможно, его рассказ поможет восстановить утраченные воспоминания. *** Клан Лань имел много отличительных черт, одной из них оказалось нежелание сдаваться так просто. Лань Сичэнь не напирал, но продолжал наблюдать за Цзян Чэном: за тем, как тот проводил всё свободное время в библиотеке, тренировался с мечом (иногда даже вместе с Вэй Усянем, но после этого Цзян Чэн каждый раз мрачнел), молча принимал наказания за нарушение правил (в первую очередь получал он опять же из-за Вэй Усяня, на шисюна, конечно, потом кричал, но наставления старших принимал молча и с почтением). Со временем Лань Сичэнь глубоко вздыхал, но закрывал глаза, вновь заставая Цзян Чэна в библиотеке после отбоя. Даже не показывался наследнику клана, но однажды прошёл по библиотеке, в поисках нужного стеллажа. — Вот это, — Лань Сичэнь положил несколько свитков на стол возле Цзян Чэна, — может оказаться полезным. Цзян Чэн несколько секунд смотрел на заклинателя с удивлением и даже легким непониманием, но вспомнил, кто перед ним и поднялся, чтобы поклониться. — Благодарю вас, господин Лань, — голос чуть дрогнул. — Не засиживайтесь долго, господин Цзян, — улыбнулся Лань Сичэнь, уходя, — в Облачных глубинах запрещено опаздывать на занятия. Цзян Чэн несколько секунд по-детски удивлённо моргал заклинателю вслед. *** Сразу же после занятий, Цзян Чэн ожидал, что ему вновь придётся переписывать три тысячи правил, но Лань Цижэнь ничего не сказал, а Лань Сичэнь лишь коротко улыбнулся перед тем, как покинуть комнату. «Первый Нефрит закрыл глаза на мои нарушения? — подумал заклинатель. — Нет, не может быть. Стал бы он творить что-то подобное ради такого, как я?» Цзян Чэн глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание, сердце бешено колотилось, а в голове раздавалось повторяющееся: «Не может быть». Погруженный глубоко в мысли и переживания, Цзян Чэн не сразу услышал активно зовущего его Вэй Ина. — А-Чэн! — повторял заклинатель без конца. — А-Чэн! — Чего тебе, Вэй Усянь? — спустя время всё же отозвался Цзян Чэн, сделав вид, что всё это время слышал его, просто игнорировал. — Ты совершенно меня не слушаешь, — Вэй Ин надул губы, обижаясь, — я уже десять минут говорю тебе про Лань Ванцзи. — Я не хочу слушать твою пустую болтовню про Второго Нефрита. Не трогай его, Вэй Усянь, — Цзян Чэну казалось глупым то, что Вэй Ин находил забавным. — Неправда, — фыркнул Вэй Ин, локтем тыкая Цзян Чэна в бок, — мы с Лань Ванцзи — друзья! Цзян Чэн лишь закатил глаза. Непробиваемая глупость (во многих простых житейских моментах) Вэй Ина вызывала в его брате ненависть. — Тебе тоже стоит найти друга, А-Чэн, — Вэй Ин не желал замолкать. «Друга? — наследник Юньмэн Цзян хмыкнул про себя, но в его голове возник образ Лань Сичэня. — Могли ли мы однажды…стать друзьями? Нет, ерунда. У Нефрита не найдётся повода обратить на меня внимание, но… Нет. Ерунда. Если бы я не оставался вечной тенью своего шисюна…» Вэй Ин продолжал тараторить что-то, но Цзян Чэн его больше не слушал, в какой-то момент они разошлись в разные стороны; Вэй Ин заметил Не Хуайсана, наследник Юньмэн же направился в библиотеку. Цзян Чэн хмурился во время разговора с Вэй Ином и продолжал после. Даже сосредоточиться на тексте в свитках оказалось невозможным, он вглядывался в выведенные на бумаге иероглифы, но концентрация так и не приходила. Цзян Чэн зло стукнул кулаком по столу. — В Облачных глубинах запрещено шуметь и разрушать предметы, — тихий, похожий на мелодию сяо, голос заставил наследника Цзян вздрогнуть. Заклинатель услышал чужие шаги не сразу. Лань Сичэнь вышел из-за одного из стеллажей, легким движением поправляя белоснежное ханьфу. — Господин Лань… — Цзян Чэн подорвался из-за стола, кланяясь, мысленно проклиная себя за слабость и за то, что кто-то (тем более Нефрит клана Лань!) увидел потерю контроля над собой. — Не нужно поклонов, — Лань Сичэнь остановил Цзян Чэна лёгким движением руки. — Вас что-то беспокоит, господин Цзян? Вы напряжены. На губах Нефрита сияла привычная улыбка, но в глубине глаз бушевала незаметная для незнающего буря. — Всё в порядке, — Цзян Чэн покачал головой, — Первому Нефриту не стоит переживать из-за меня. Лань Сичэнь не ответил, просто внимательно вглядываясь в чужое лицо: Цзян Чэн хмурился и, незаметно для себя, кусал губу. — Могу ли я предложить вам небольшую тренировку, господин Цзян? Возможно, это позволит вам немного расслабиться и отвлечься. — Тренировку? — Цзян Чэн не сумел сдержать удивления. Первая его реакция, что Нефрит так насмехается над ним. — Зачем вам тратить на меня время? — Я хочу взглянуть так ли хороши заклинатели Юньмэн Цзян в бою, как о них говорят, — это была явная провокация. Знал ли об это Цзян Чэн? Да. Повёлся ли он на неё? Да. Была ли у него возможность сплоховать? Нет. *** Цзян Чэн шёл за Лань Сичэнем долго, когда они остановились, наследник Цзян уже не был полностью уверен — в Облачных глубинах они или нет. Лань Сичэнь достал меч первым, мышцы его напряглись, но заклинатель так и не утратил прежней притягательности и изящности. — Вы ещё можете отказаться, господин Цзян, — улыбнулся Лань Сичэнь. — Ни за что, — Цзян Чэн сжал в руках рукоятку Саньду, чтобы мгновение спустя атаковать, надеясь застать врасплох. Лань Сичэнь отреагировал мгновенно, легко парируя выпад. Цзян Чэн мог брать силой, но явно уступал Лань Хуаню в скорости. Но проиграть так быстро и легко он не желал, собираясь выложиться по максимуму. Первые несколько выпадов Лань Сичэнь отражал легко, слегка игриво, но к третьему или четвёртому пришлось отнестись серьёзно. Лань Хуань постепенно понимал, что наследник клана Цзян на тренировках со своим шисюном многого не показывал, используя против Вэй Усяня некоторые из многих атак, будто оттачивая. С Первым Нефритом же всё оказалось иначе: другая скорость, атаки, сила. Казалось, что если тренировка с Вэй Усянем для него — всего лишь игра, то с Лань Сичэнем — настоящее сражение. Что-то внутри Лань Сичэня отдало приятным теплом, с каждой новой их встречей он замечал в Цзян Чэне что-то новое — это могла быть маленькая деталь, но даже она позволяла взглянуть на молодого заклинателя с другой стороны. Цзян Чэн влёк к себе, но Лань Сичэнь пока что старался не думать о своих желаниях. Лишь по ночам гнал мысли об объятиях с наследником, лёгких касаниях, что наконец-то принесут в их души покой. Лань Сичэнь крепче сжал меч. Бой был важнее. *** В последний раз скрестив клинки, оба заклинателя отошли друг от друга, заканчивая бой. Бешеный танец двух духовных орудий наконец-то завершился. Звон металла эхом раздавался в ушах Цзян Чэна. Он с трудом удерживал в руке Саньду, тренировка сильно вымотала его, на восстановление дыхания ушло непозволительно много времени, а сердце всё также громко стучало, каждый удар отзывался в ладонях. Он выложился куда сильнее, чем обычно вкладывал сил в сражение с Вэй Усянем: желание превзойти шисюна оказалось слабее страха упасть в глазах Первого Нефрита. Лань Сичэнь не выглядел уставшим, ему куда быстрее удалось прийти в норму. Спустя несколько мгновений он уже привычно улыбался Цзян Чэну. Повисшая между ними тишина давила, Цзян Чэн ожидал от Нефрита того, что он из раза в раз слышал от своей матери: «Ты можешь лучше». Цзян Чэн ждал этой фразы и знал, что после неё не сомкнет глаз, тренируясь в отдалённых уголках Гусу до рассвета, пока не упадёт без сил. — Прекрасная тренировка, господин Цзян, — тёплые слова прозвучали пощёчиной, не этого ответа ожидал Ваньинь. Он не помнил, когда его в последний раз кто-то хвалил: отец больше любил Вэй Усяня, а мать всегда находила к чему придраться. — Нет, — Цзян Чэн убрал меч в ножны и покачал головой, повторяя вбитые в голову слова, — я могу лучше. — Можете, — согласился Лань Хуань, продолжая улыбаться, — и со временем действительно станет ещё лучше. Ваш потенциал и трудолюбие позволят достигнуть много. Ваши тренировки уже дают плоды. Уши Цзян Чэна слегка покраснели, Первому Нефриту удалось смутить его. Лёгкая похвала отозвалась в душе наследника Цзян целой бурей радости и смущения. — Благодарю вас, господин Лань, — Цзян Чэн поклонился. — Не стоит, — Лань Хуань прикоснулся к чужому плечу, — ни поклонов, ни этикета. Когда мы находимся наедине, ко мне можно обращаться по имени. С каждой секундой разговора Лань Сичэнь поражал Цзян Чэна всё больше, забота и желание помочь выглядели настолько искренними, от заклинателя веяло приятным теплом, к которому так тянулась душа Цзян Чэна, но вместе с тем разум кричал об осторожности, о том, что он должен знать своё место, что ему пока что (а, возможно, и никогда не будет) нет места среди лучших и сильнейших. — Ваньинь, — голос Цзян Чэна отдавал хрипотцой и совсем немного дрожал, ему не сразу удалось взять под контроль свои чувства. Он не был уверен, что не совершал ошибку, но всё же закончил фразу. — Когда мы наедине вы… ты можешь звать меня Ваньинем. — Ваньинь, — повторил Лань Сичэнь, как будто пробуя имя на вкус. Он произносил его так нежно. Цзян Чэну хотелось слышать эту нежность чаще. Лань Сичэнь выглядел как человек, которому можно было довериться. Человек, которому Цзян Чэн хотел довериться. «Тебе тоже стоит завести друга», — любезно прозвучал голос Вэй Усяня в голове. «Возможно… — с трудом для самого себя признал наследник Цзян. — Возможно, Вэй Усянь всё-таки прав». В вновь повисшей от неловкости тишине Цзян Чэн решил, что попытается стать чуть ближе к Лань Сичэню. И, может быть, однажды они действительно смогут назвать друг друга «друзьями». *** Лань Сичэнь тепло улыбнулся, осторожно касаясь руки сидящего рядом. — У меня всегда были некоторые проблемы с… дружбой, — Цзян Чэн ответил на улыбку. — Но я всё равно смог завоевать твоё доверие и ни о чём не пожалел. Я почти ничего не помню, но уверен — ты прекрасный друг и человек, на которого можно положиться. Моё сердце чувствует — рядом с тобой я в безопасности. «Твоей интуиции всегда можно было верить, — подумал Цзян Чэн, пытаясь заглушить горечь в душе, ¬— но подскажет ли она тебе, что мы — больше, чем друзья? По крайней мере являлись ими когда-то давно?» Как бы сильно Цзян Чэн ни старался, его разум из раза в раз возвращался к страшным, тревожащим его вопросам: «Вспомнит ли Лань Сичэнь всё? Остались ли за долгие годы какие-то чувства? Что случилось с ним за эти пятнадцать лет?» — Тебя что-то тревожит, Ваньинь, ¬— вдруг произнёс Лань Сичэнь, внимательно заглядывая в чужое лицо и сжимая руку. — Всё в порядке, — Цзян Чэн ухмыльнулся нахлынувшему дежавю, — тебе не стоит беспокоиться. Лань Сичэнь тяжело вздохнул, что-то внутри него подсказывало — глава Цзян врал, но расспрашивать его, пытаться вырвать клешнями что-то из души бесполезно. Оставалось лишь находиться рядом. — Как ты себя чувствуешь, Сичэнь? — Цзян Чэн постарался перевести тему. — Тебе лучше? — Да, — лёгкий кивок в ответ, — слабость до конца не отступила, но уже лучше. Спасибо тебе за прогулку. — Как только твоё состояние станет стабильнее, — Цзян Чэн наконец-то решился погладить чужую руку в ответ, — мы будем гулять больше. В Пристани много мест, которые когда-то тебе нравились, да и многое изменилось за столько лет. Не хочу, чтобы ты сидел в четырех стенах покоев. — У тебя есть дела клана, — Лань Сичэнь вдруг напрягся, — мне не хотелось бы отвлекать тебя и напрягать. — Я найду свободное время для тебя, не беспокойся. Наши целители, если ты захочешь, тоже могут гулять с тобой. Вэнь Цин — прекрасная и очень умная собеседница, пускай и резковата порой. — Вы с ней близки, — это прозвучало не как вопрос. Утверждение. И в нём на мгновение прозвучало что-то похожее на ревность. Впрочем, Цзян Чэн быстро откинул эту мысль. Ему лишь показалось. — Мы близкие друзья, — почти сразу отозвался глава, — через многое прошли вместе. Честно, сначала я был уверен, что мы друг друга убьём. Во время Падения Солнца Вэй Ин привёл её вместе с Вэнь Нином и ещё несколькими членами клана, которых наша семья должна была защитить. Я… Не лучшим образом отнесся к ним, но Дева Вэнь не осталась в долгу. — Неужели всё настолько плохо? — Лань Сичэнь коротко ухмыльнулся. — Я не хотел доверять никому из клана Вэнь, несмотря на то что Вэнь Нин предупредил нас об опасности… — Цзян Чэн замолк на полуслове. «И я не мог доверять людям, которые сотворили с тобой всё это. Я знал, что Облачные Глубины пали и были сожжены, но не знал — жив ли ты. А увидев тебя в одной из битв, возненавидел Вэньских псов ещё сильнее». — Но? — позвал Лань Сичэнь, когда тишина излишне затянулась. — Что заставило вас изменить отношение друг к другу? — Я уже говорил, Вэнь Цин — невероятно умная женщина и талантливая целительница, величайшая из нашего поколения. Она достаточно ясно дала понять, что её жизнь ценна. А потом… «А потом вместе с Вэй Ином взяла на себя часть ответственности, временно сняв груз с моих плеч, позволив оплакать тебя», — но вслух сказал совсем другое: — Побыв рядом с ней долгое время моё мнение постепенно начало меняться. Фамилия Вэнь не делала её чудовищем во плоти. Вэй Усянь пошутил бы, что фамилия нет, а вот методы лечения — да. — Думаю, что господин Вэй несколько преувеличивает. Настала очередь Сичэня молчать, он едва заметно прикусил губу, а после наконец произнёс: — Я рад, что ты не остался в одиночестве, — улыбка стала грустной, — из того, что я смог прочитать о Падении Солнца… Тебе было очень тяжело, что во время свержения, что после него. Цзян Чэн не успел ничего ответить, их уединение оказалось нарушенным. В покои постучались тихо, но не дождавшись ответа вошли. В комнату плавно вошла недавно упомянутая Вэнь Цин. — Я знала, что найду вас здесь, Глава Цзян, — спокойно произнесла целительница, поклонившись, — могу ли я прервать вас? Нам нужно кое-что обсудить. Цзян Чэн вновь напрягся, выискивая в лице Девы Вэнь хоть что-то говорящее о происходящем, но не находил. Легкая улыбка коснулась её губ, а зелёные глаза не выражали ровным счётом ничего. Так умела только она. — Что-то произошло? — Цзян Чэн не стал оттягивать. — Всё в порядке, глава Цзян, — Вэнь Цин улыбнулась более открыто, — я много думала о передвижениях Лань Сичэня по Пристани Лотоса. Молодые адепты вряд ли узнают его, всё же портреты в историях отличаются, но… — Мы решили использовать это, — Лань Сичэнь потянулся к лежащей рядом маске, — разве это не выход? — Один из, — кивнула целительница, — но я думаю, что господина Лань нужно представить как-то в клане, чтобы не возникло лишних вопросов и слухов, а мужчина, чье лицо спрятано под маской, вызовет вопросы. Глава Цзян, прошу вас, пройдёмте в другие покои. Нам лучше обсудить это наедине. Господину Лань нужно отдохнуть и принять лекарство. Вэнь Цин извлекла из рукава ханьфу небольшую склянку, которую протянула Лань Хуаню. На лице Лань Сичэня появилось минутное желание поспорить, но заклинатель так ничего и не сказал, с кивком благодарности приняв из чужих рук сосуд. После он перевёл взгляд на Цзян Чэна, кивая, мол «всё хорошо, иди». — Отдыхай, — Цзян Чэн взглянул обеспокоенно, но всё же смирился с необходимостью оставить Лань Хуаня, — я навещу тебя вновь. Чуть позже. Цзян Чэн бросил последний обеспокоенный взгляд в сторону Лань Сичэня, но нужно было подавить переживания — эмоции не то, что поможет. В тот момент они могли лишь всё разрушить. Взяв себя в руки, глава Цзян последовал в кабинет, мысленно приказывая Цзыдянь исчезнуть. Как только они вошли в кабинет, Цзян Чэн оперся на стол и внимательно посмотрел на Вэнь Цин: — И что же ты предлагаешь? — одна из бровей Цзян Чэна вопросительно приподнялась. — Господина Лань можно накрасить и нарядить в одеяния Юньмэн. Его внешность изменится до неузнаваемости. — Но при этом вопросы к его личности всё равно возникнут, — идея показалась главе Цзян неплохой, но сразу находилось несколько «но» и вопросы, — и макияж нужно будет делать каждый день, кто из нас это будет делать? Я не владею таким искусством, да и ты, Вэнь Цин, не помню, чтобы часто наносила что-то подобное на своё лицо. Вэнь Цин лишь фыркнула. Её не интересовало внимание мужчин, а других причин наносить тонны румян на лицо она не видела. — Я хочу попросить о помощи Цзян Яньли, — изумрудные глаза сверкнули, — макияж будет временной мерой. Сейчас нам нельзя допустить появление слухов до Совета кланов, а после мы найдём другой выход. Нам нужно выиграть время. — Только не говори, что ты собираешь предложить рассказать всем о возвращении Лань Сичэня, — Цзян Чэн ощутил как к горлу подступил комок злости. — Нет, конечно, — голос Вэнь Цин стал недовольным, — за кого ты меня принимаешь? Но… Цзян Чэн, рано или поздно Совет узнает о том, что он жив. Ты не сможешь вечно прятать его в стенах Юньмэн — это смена одного плена на другой. — Я сделаю всё, чтобы о нём не узнали… И чтобы он смог чувствовать себя свободным, — Цзян Чэн поморщился от бурлящих внутри эмоций, на лбу появились складки, тело слегка подрагивало. — Я помогу тебе, но… — она положила руку на дрожащее плечо, — но ты же знаешь, что мы не всесильны. Клан Цзинь, конечно, поможет нам, Не под огромным вопросом, а вот мелкие кланы, если узнают — уничтожат нас. Твой клан последует вслед за моим. — Сначала они сожрут его… В пытках и распросах. — Но и нам не поздоровится, — Вэнь Цин взглянула в аметистовые глаза Цзян Чэна, в них плескалась печаль, — я сделаю всё, что смогу. Не только для него, для всех нас. — Хорошо, — Цзян Чэн с трудом потёр виски, голова начинала болеть, — начнём с малого. Макияж. Ты права, нам нужно время. — Ты не против, что я собираюсь втянуть в эту историю твою сестру? — Вэнь Цин следила за каждым движением главы, чтобы уловить даже толику лжи. — Я бы не хотел, чтобы А-Ли пострадала, — признался он честно, — но если нам понадобится поддержка клана Цзинь, всё равно придётся рассказать о том, что произошло. Я готов посвятить в правду о Лань Сичэне только А-Ли и А-Сюаня. Этого будет достаточно. — Чем больше знающих, тем хуже для нас, — согласилась Вэнь Цин, — я напишу письмо Деве Цзян. Просто попрошу её приехать вместе с косметикой, остальное расскажем уже после её приезда. Цзян Чэн отвернулся, одна рука коснулась ханьфу, под которым прятались ленты. Он не мог унять беспокойство, смешанное со злобой. — Вы ведь не просто друзья, — вдруг произнесла Вэнь Цин. — Что? — глава вновь повернулся к ней, смотря удивлённо. — Откуда? Целительница рассмеялась беззлобно. — Я не настолько слепа к чужим чувствам, как Вэй Усянь. Ты не о многих людях заботишься так, и я не помню ни одного человека, которому бы ты позволил свободно держать тебя за руку. Кажется, его щёки на секунду покраснели, но он молча закатил рукав ханьфу, показывая две лобные ленты. — Думаю, это будет лучше любых моих слов. — Более чем. Не могу сказать, что я не удивлена, но это многое объясняет, — Вэнь Цин давно догадывалась, что сердце главы Цзян занятно кем-то, именно поэтому он отказывался жениться, оправдываясь отсутствием подходящих женщин. — Я не хочу обсуждать это сейчас, — отрезал Цзян Чэн, — тебе достаточно знать, что мы не только друзья и что судьба Лань Сичэня для меня первостепенна. — Хорошо, — Вэнь Цин поклонилась и направилась к выходу, — я отправлю письмо для Девы Цзян, как можно быстрее. Цзян Чэн не ответил, пытаясь вникнуть в смысл оставленных на столе бумаг. Ему нужно было отвлечься. Хотя бы на пару минут. Уже прикоснувшись к двери. Вэнь Цин вдруг произнесла, не оборачиваясь: — С ним всё будет хорошо, Цзян Чэн, — она говорила максимально тихо, но он услышал, — память рано или поздно вернётся. Лань Сичэнь вспомнит тебя. Но храни в своей голове, что в его утерянных воспоминаниях не только ты, но и годы плена и пыток. Именно этого он и боялся больше всего. Именно поэтому в его голову уже несколько раз приходила мысль, что самый лучший для Сичэня вариант — не вспоминать прошлое никогда. Поэтому рассказывать о минувших годах было невыносимо больно. *** Цзян Яньли приехала через два дня. Как всегда весёлая и жизнерадостная, но в глубине глаз затаилось беспокойство. Обменявшись стандартными и обязательными приветствиями, она поспешила вслед за главной целительницей и младшим братом в кабинет. — Что случилось? — наедине жена главы Цзинь не стала тратить время на лишний этикет. — Вы ведь не просто так позвали меня. — Госпожа Цзян всё так же проницательна, как и много лет назад, — спокойно ответила Дева Вэнь. — Оставь этот этикет, Вэнь Цин, он сейчас не важен, — Яньли махнула рукой, — мы слишком много лет знакомы и через многое прошли, чтобы наедине забыть о положениях. А-Чэн, что случилось? Глава тяжело вздохнул, сжав в руке одну из трёх стоявших на столе чашек. — Мы хотели попросить тебя кое о чём, но для этого сначала нужно рассказать то, о чём долгие годы знал только Вэй Усянь. Взгляд Цзян Яньли изменился, напряжение и беспокойство в нём стали более явными. — Я догадывалась, что у тебя есть какие-то секреты, — вздохнула она, — это неизбежно. Цзян Чэн грустно ухмыльнулся: в детстве он делился всем только с сестрой, в юности с Лань Сичэнем, а став взрослым мужчиной переживал всё в одиночестве. — Ты ведь помнишь о Лань Сичэне? — Глава клана Лань, — кивнула Яньли, — он помог нам во время Падения Солнца. И до этого часто приезжал в Пристань. Вы были хорошими друзьями. Мне так жаль, что он погиб. Его несправедливо осудили. — Он не погиб, — тихо произнёс Цзян Чэн, — несколько дней назад в Пристань пришёл тёмный заклинатель, чьё тело оказалось изранено, исхудавший, обессиленный. Прежде чем утратить сознание, он успел произнести лишь одно слово. Моё имя. Ваньинь. И у него был колокольчик Юньмэн. Именно такой много лет назад я отдал Лань Хуаню перед отъездом из Гусу Лань. — Постой… — Яньли растерялась. — Ты отдал ему колокольчик? Почему? Он жив? Но где был все эти годы? Даже его названные братья считают, что Лань Сичэнь давным-давно мёртв. Вэнь Цин молчала, не отвечая и сама не задавая вопросов, хотя их у неё было не меньше, чем у девы Цзян. Если при первой встрече Цзян Чэн казался ей открытой книгой, то много лет спустя она понимала, что знала о нём лишь только то, что он позволял знать. — Я не знаю, как ему удалось выжить, но долгое время Лань Сичэнь находился в плену. — Он сам это сказал? — не то, чтобы Цзян Яньли не доверяла Лань Хуаню, он действительно много сделал для её брата и их клана. Но привычный мир треснул под ногами. — Это наше предположение, подтверждённое его ранами, — вместо Цзян Чэна ответила Вэнь Цин. — Лань Сичэнь полностью утратил память. Всё, что осталось — моё имя. Он не помнит ничего из прошлого: ни из прошедших пятнадцати лет, ни из нашей юности. — Хорошо, — Яньли отпила чай, пытаясь всё полностью осознать, — хорошо. Лань Сичэнь жив. Он был в плену, сильно пострадал и утратил память. Но… Почему он помнит именно твоё имя? И почему ты отдал ему свой колокольчик? Ведь матери ты после Гусу сказал, что потерял его. Она так сильно наказала тебя тогда… Цзян Чэн глубоко вздохнул. — Мы с Лань Сичэнем были любовниками. Со времён обучения в Гусу.