Победителей судят

Лань Сичэнь лежал на кровати, смотря в потолок, и пытался восстановить в памяти хоть что-то. В сознании осколками возникали образы, но стоило попытаться сосредоточиться — видения расползались, утекали сквозь пальцы. В его памяти сохранился длинный и тяжёлый путь: тело едва ли слушалось, кажется, на землю капала кровь, лёгкие саднило, он почти не мог дышать. Лес плыл перед глазами. «Ваньинь» — шумело в голове чужое имя. Образ юноши на несколько мгновений появлялся перед ним: аметистовые глаза, в которых открывалась целая буря скрытых от других эмоций; редкая, но тёплая, словно прикосновение солнца, улыбка. Это всё — его путеводная звезда к спасению. — Ваньинь, — пересохшими губами прошептал Лань Сичэнь, — Пристань лотоса. Я должен вернуться… Он ждёт меня. Столько лет… Его рука, словно живя своей жизнью, сминала простынь, ища что-то. «Я сжимал что-то в руке, — вновь видя перед глазами потолок, подумал Лань Сичэнь, — колокольчик… Колокольчик!» Лань Сичэнь потянулся к поясу, где покоился потертый символ чужого клана, но ничего не нашёл. Слуги снимали с него одежду, переодевая, и колокольчик исчез. Лань Сичэнь вздрогнул. Как он не заметил этого раньше?! Почему не вспомнил?! Лань Сичэнь должен был спросить про него у Цзян Чэна. Колокольчик Юньмэн Цзян. Но почему он оказался у него? Почему Цзян Чэн подарил его? Такой важный предмет… Лань Сичэнь устало закрыл глаза. Его клонило в сон, которому он больше не мог противиться. *** — Вы? — переспросила Яньли. — Были любовниками? — Да, — Цзян Чэн никогда не думал, что об их романе будет знать кто-то, кроме них. В своих мечтах так много лет назад Лань Хуань говорил о призрачном шансе объединении кланов, полноценном союзе без постоянного страха быть застуканными, но… Всё это так давно. И этому никогда не суждено исполниться. Как бы сильно не хотелось. От клана Лань остались лишь осколки былого величия, постепенно исчезавшие в пыли веков и слухах, меняющих историю. От этого становилось больно и мерзко до тошноты, но много ли он мог сделать? Один человек (пускай и глава сильного клана) против множества людей, которым нужно было сотворить из кого-то чудовище. Не из себя же. Их фантазиям пришёл конец. В день, когда сгорели Облачные глубины, стёрлись мечты, реальность покрылась трещинами. А будущее заволокло туманом войны и бесконечных кровавых сражений. — Мы не могли никому рассказать, — продолжил Цзян Чэн спустя несколько ударов сердца, — обязательства перед кланами давили на нас. Лань Хуань мечтал об объединении… Я просто тихо надеялся, что… Хоть на какое-то будущее для нас. Для него и для меня. — Что однажды вы просто сможете уйти? — в голосе сестры не прозвучало ни капли злости или осуждения. Она сократила расстояние между ними, обнимая младшего брата, как в оставшемся позади детстве. Это — всё, на что она способна, чем могла помочь, поддержать. — Оставить наследников, — ответил он, прижавшись к Яньли, — исполнить все обязательства и уйти. Тогда, в тот год в Гусу, это казалось правильным. Тяжёлым к исполнению, но всё же. А после… «Какими же юными мы тогда были, — с грустной усмешкой подумалось ему, — счастливыми… И такими глупыми. Тогда это счастье казалось таким вечным, практически нерушимым». — Не надо, — оборвала его Цзян Яньли, — не вспоминай об этом вновь, А-Чэн. Всё позади. «Сколько всего ты нёс в себе один, А-Чэн. Все эти годы, — на долгое мгновение Цзян Яньли показалось, что она пережила всё то, через что прошёл её брат, ощутила всю боль, потери и страх. — Я так бы хотела забрать у тебя это бремя». — Мы не хотели втягивать тебя в эту историю, — он сделал шаг назад, разрывая объятия, и коротко взглянул на стоящую в стороне Вэнь Цин, — пятнадцать лет назад всё казалось законченным навсегда. Но он вернулся. В мир, который сделал из победителя злодея, заслуживающего лишь смерти. В мир, где его считают чудовищем лишь за отречение от Праведного пути. Они забыли обо всем, что Лань Сичэнь сделал для них. Особенно то, что без него проигравшими в Падении Солнца стали бы не Вэни. Я хочу защитить его, спасти от слепой жестокости Совета кланов. Он знал, что это жестоко говорить при Вэнь Цин, но и ей было известно, сколько боли принесла ему эта война. — Что я могу сделать для вас? — Яньли не медлила с ответом ни секунды. — Нужно, чтобы никто не узнал его, — отозвалась Вэнь Цин, — это временный план, пока мы не сможем найти другой способ. А ты мастерица в макияже. — Я не хочу, чтобы он вновь пережил этот кошмар, — прошептал Цзян Чэн. — Мы не можем рассказать, что заклинатель Тёмного Пути Лань Сичэнь жив. Супруга главы Цзинь прикусила губу. — Его никто не узнает, — пообещала она, — я сделаю всё, что смогу. Лань Сичэнь будет в безопасности. Но… А-Чэн, Вэнь Цин, что вы планируете сказать в клане? Чтобы не возникло лишних вопросов и слухов. Заклинатель и целительница тяжело вздохнули одновременно. — Слухи будут в любом случае, — лицо Цзян Чэна помрачнело. — Но в тоже время мы можем обернуть их в нашу сторону, — улыбнулась Яньли, проводя рукой по щеке брата. — Что ты имеешь в виду, А-Ли? — Вэнь Цин чуть склонила голову в бок. — У тебя идеи? — Я прожила много лет в Ланьлин Цзинь, — глаза сверкнули, — и первое, чему я научилась — обращать слухи в пользу меня и моих близких. Цзян Чэн ощутил, как в сердце появилась надежда — всё будет хорошо. Вместе они смогут защитить всё и всех, кто им дорог. *** Звякнула цепь, его резко дернули за волосы. — Неужели ты хочешь, чтобы с твоим драгоценным что-то случилось? — чужой злой голос вливался в уши. — Я с радостью вобью гвозди в его глупую голову, а потом прикажу разорвать тебя. Ты будешь умирать медленно от любимой руки, видя его обезумевшие глаза. Правда смешно? Его ударили в живот. — Ну же, смейся! — голос стал злее. — Не трогайте его, — с трудом произнёс висевший на цепи, — я закончу артефакты. Я сделаю всё, только не трогай его. — Хороший мальчик, — хмыкнул мучитель, вновь ударив, — и разберись с тем животным. Я не могу его контролировать. *** Из сна его вырвало, словно силками. Бешено колотилось сердце. Лань Сичэнь лежал, ощущая, как тело дрожит, кровь в венах становилась всё холоднее от страха, но образ из ночного кошмара отказывался выстраиваться вновь. В голове короткими вспышками всплывали образы: цепи, чужая безумная улыбка, гвозди, которые тюремщик держал в руках, повторяя: «Он совсем меня не слушается. Я потратил на него столько гвоздей, но это животное всё равно остаётся своенравным. Даже после того, как его сделали лютым. Удивительная сила воли. Или же преданность создателю». И больше ничего. Образы исчезли, оставив страх и боль. И эхом в голове — безумный смех. «Там остался кто-то важный, — как будто нашептали ему, — но он больше не жив. Его вернула магия». В этот же миг тёмная ци кольнула руки, напоминая о себе. «Его вернул я», — ещё одна яркая вспышка перед глазами. Падение в Бездну. Он прижимал к себе чьё-то тело. Боль, слёзы и тьма, окутывающая руки и чужое тело. Лань Сичэнь резко поднялся с кровати, с трудом подходя к столу, на котором кто-то оставил принадлежности для каллиграфии и рисования. Дрожащей рукой тёмный заклинатель взял кисточку, выводя первую линию на бумаге. В себя Лань Сичэнь пришёл лишь, когда рисунок оказался законченным. На бумаге был изображён удивительно похожий на Лань Сичэня юноша. Его младший брат. — Я вернул Ванцзи, когда его убили, — одними губами прошептал Сичэнь, выпуская кисточку из рук. — Не смог спасти. Не смог вернуть сознание. Я сотворил из младшего брата чудовище. Я сам стал чудовищем. Слёз больше не было, лишь тело дрожало всё сильнее, а мир перед глазами немного плыл. Именно таким — дрожащим, полным ненависти к себе, его и нашёл Вэнь Нин, который принёс еды и лекарства. — Господин Лань, — позвал целитель, боясь коснуться, — господин Лань. Но заклинатель не отзывался, лишь тихо повторяя: «Я сотворил из него чудовище». «Он что-то вспомнил, — через несколько мгновений понял Вэнь Нин, — и у него шок». Вэнь Нин протянул руку к нему, но пока что всё же не касаясь. «Почему воспоминания начали возвращаться так рано?» — Господин Лань… — вновь позвал целитель. — Это я — Вэнь Нин. Приходите в себя, Лань Хуань. Вы в Пристани Лотоса. Вы в безопасности. Всё закончилось. Вы в безопасности. Страх и паника постепенно отпускали, чужой голос медленно возвращал Лань Сичэня в реальность. — Вэнь Нин? — взгляд золотых глаз медленно приобретал ясность. — Я. Он осмотрелся по сторонам, возвращая взгляд к целителю — потерянность, страх и ошеломление читались в его глазах. — Всё в порядке, господин Лань, — Вэнь Нин помог ему подняться. — Память медленно возвращается к вам. И… Вы пережили много плохих вещей. — А если я не хочу вспоминать? — голос тёмного заклинателя напомнил целителю голос маленького потерянного ребёнка. У Вэнь Нина защемило сердце от боли и горечи. Лань Сичэнь не заслуживал всего произошедшего. И Цзян Чэн тоже. Никто не заслуживал. Но Судьба решила иначе, вплетая в жизни двух заклинателей всё больше боли и страданий. — Здесь я не смогу помочь вам, — Вэнь Нин покачал головой, — ни я, ни моя сестра не властны над чужой памятью. Рано или поздно она вернётся. Но в Пристани Лотоса вас в любом случае защитят. Целитель подвёл его к кровати, усадив и протянув пиалу с чаем. Он мысленно решил, что стоит добавить к лекарствам успокаивающие травы. Слишком много переживаний могли открыть раны. — Но никто из вас не знает, что я делал все эти годы. Где я был, сколько жизней унёс… — в голове Сичэнь продолжал повторять: «Я сотворил чудовище. Я сам стал им». — Вы благородный человек, господин Лань, благороднейший из всех, кого я видел и знал. — Был им когда-то, — Сичэнь сжал в руке пиалу, — но сейчас у меня не осталось ничего. И я не знаю… Не умер ли тот благородный муж, которого все помнят. — Глава Цзян верит, что вы остались прежним, а все перемены не отразились негативно. Он не видит в вас чудовище. Как не вижу его и я. «Ваньинь верит в меня…» — сердце вдруг встрепенулось, внутри разлилось приятное тепло. — Благодаря Вэй Ину я знаю точно — тёмный путь не делает из людей чудовищ. Он просто даёт ещё один шанс, а как им распорядиться решение принимает человек. — Спасибо, — всё, что смог ответить Лань Сичэнь, — возможно, именно это мне и нужно было услышать. Спасибо, Вэнь Нин. Целитель мягко улыбнулся. — Я принёс поесть, господин Лань, вам нужно много сил для восстановления. Сегодня в Юньмэн приехала Цзян Яньли — старшая сестра главы. Её визит связан с Вами. Думаю, она тоже захочет помочь. — Дева Вэнь говорила про изменение моей внешности макияжем, — кивнул Сичэнь, — возможно, именно для этого и приехала дева Цзян. А пока… Лань Сичэнь чуть нахмурился. — Что-то не так? — Мог бы ты посидеть со мной здесь? Просто поговорить. Мне, — заклинатель замялся на миг, — немного одиноко. — С радостью, господин Лань. — И прошу, Вэнь Нин, зови меня по имени. Весь этикет не имеет смысла, ведь я уже много лет не глава. *** Вэнь Нин почувствовал себя спокойно после получаса их разговора на равных. Раньше они не особо общались — не было времени, да и разница положений. Целитель и представить себе не мог, что однажды сможет поддерживать отношения, хотя бы похожие на дружеские, с Лань Сичэнем. Правда, и брак с Вэй Ином казался чем-то невозможным даже в мечтах. — Вэнь Нин, — Лань Сичэнь вдруг стал серьёзным, — я могу задать тебе вопрос? — Конечно, — целитель ощутил чужое беспокойство, но постарался сохранить свое, — я отвечу, если смогу. — Ты… — заклинатель явно подбирал слова. — Ты говорил о тёмном пути и о господине Вэе. Так, как будто… — Да, — кивнул Вэнь Нин, — пятнадцать лет назад все считали, что тебя убили, и Вэй Ин пытался вернуть тебя. Хотя бы призвать твою душу, чтобы вы с главой могли попрощаться. Ни один из способов праведного пути не смог помочь, тогда мой муж обратился к тёмному. — Вэй Усянь стал изучать тёмный путь из-за меня, — Лань Сичэнь ощутил вину. — Не только поэтому. Его всегда интересовала эта сторона мира заклинателей. Но твоя смерть и траур Цзян Чэна дали ему окончательный толчок. «Ваньинь оплакивал меня? — Сичэнь задумался. — Насколько же мы близки?» — Не важно, каким путём самосовершенствования идёт заклинатель, — продолжил Вэнь Нин, — важны только его поступки. Поэтому я уверен, что вы остались благородным человеком, несмотря на всё пережитое. Чужие слова грели душу. — Однажды память всё же вернётся ко мне, надеюсь, что ты окажешься прав. Вэнь Нин кивнул, его взгляд снова остановился на портрете Ванцзи. — Я могу забрать его? — целитель решил, что Цзян Чэну стоит увидеть рисунок раньше, чем он вновь встретиться с Лань Сичэнем. — Портрет моего брата? Зачем? — Я… — ему не хотелось врать, но пришлось. Не до конца обманывать, но и не рассказывать всей правды. — Хочу показать его сестре и главе, возможно, кто-то из них знает судьбу Второго Нефрита. — Его нет среди живых больше, — голос дрожал всё сильнее, — но если ты хочешь, то возьми его. Я бы хотел ошибаться, но моё сердце шепчет мне, что из моей семьи остался только я. *** Цзян Чэн не спал всю ночь: думал, размышлял, вспоминал. Шум мыслей в голове не давал покоя. Бесконечная череда вариаций и страх перед неизвестностью. Цзян Чэн закрыл глаза, глубоко вздохнул. — Сичэнь, — одними губами прошептал он. Так, чтобы никто не услышал. Следующее утро могло решить всё, но и разрушить. «Он начал вспоминать, — произнёс Вэнь Нин поздним вечером, — пока что лишь один осколок, но… Так рано». На столике у кровати лежал портрет, нарисованный Лань Сичэнем — его младший брат, погибший во время падения Облачных глубин. «Просто оставайся рядом с ним, что бы ни случилось». Цзян Чэн вновь тяжело вздохнул, крепко сжимая простыни. «Я смогу защитить его от всего и от всех, но не от воспоминаний». *** Утро Лань Сичэня началось с аромата трав. В отведенные ему покои проскользнул Вэнь Нин. Следом за ним в покои вошли Цзян Чэн и девушка в золотых одеяниях клана Цзинь. Она казалась ему смутно знакомой, даже практически родной. — Лань Сичэнь, — девушка поклонилась, — моё имя — Цзян Яньли, я старшая сестра А-Чэна. — Мы встречались с вами раньше? — Лань Сичэнь боролся, пытаясь отвоевать у своей памяти хотя бы осколок воспоминаний о Цзян Яньли. — Много раз, — улыбнулась она, — вы часто приезжали в Пристань лотоса к моему брату. Цзян Чэн отвернулся, пряча красные щёки. — Я знаю, что вы потеряли память, Лань Сичэнь, — Яньли погрустнела, — и могу только предположить, как тяжело Вам было все эти годы. Но теперь Вы в безопасности. Мы поможем Вам. — Я не хочу, чтобы ты постоянно сидел в этих покоях, — вмешался Цзян Чэн, — словно в тюрьме. Но многие могут узнать тебя. — Да, — кивнул Сичэнь, — ты и дева Вэнь обсуждали это, я помню. — Мы решили, что временным способом спрятать твою личность — накрасить и придумать новую историю жизни. У нас было несколько вариантов, — Яньли улыбнулась, но что-то в этой улыбке заставляло напрячься, если не вздрогнуть, — мы могли бы нарядить и накрасить Лань Сичэня под молодую госпожу и представить в качестве будущей супруги главы Цзян, но… — Но? — Лань Сичэнь слегка удивлённо наклонил голову и прикрыл глаза, пытаясь представить себя в женском образе. Представлялось на самом деле так себе. — Предыстория, клан, положение в обществе, — начала перечислять она, — претендентка на руку и сердце главы Юньмэн должна быть — красива, умна, талантлива, а главное известна. Мы ведь не можем просто взять чужое имя, неизвестно кому принадлежащее. «Лань Сичэнь подходит по всем параметрам, — почему-то подумалось Цзян Чэну, — единственный, кто подошёл бы». — Впрочем, мы могли бы распустить слухи, что девушка, укравшая сердце моего брата — бродячая заклинательница. Но… Я смогу накрасить господина Ланя так, что его никто не узнает. Вот только… рост. — Он всего на цунь меня выше! — буркнул обиженно Цзян Чэн, отворачиваясь, пряча не вовремя появившийся румянец. Цзян Яньли с трудом сдержала смешок. Она не часто видела брата таким смущённым и совсем слегка обиженным, отчего складки на лбу сглаживались, он словно вновь становился молодым юношей. Яньли хотелось бы видеть его таким чаще. — Что же тогда? — смущение на лице главы сменилось тенью нетерпения. — Ты даже мне не рассказала, что планируешь делать. — Всё просто и сложно одновременно, — девушка немного нервно крутила румяна в руках, — помнишь через несколько месяцев после… исчезновения Лань Сичэня ты подставился на ночной охоте и едва не погиб, А-Чэн? Сердце Лань Сичэня в миг пропустило сразу несколько ударов. Смерть Ваньиня представлялась ему чем-то невозможным — огромной, невосполнимой потерей. — Да, — Цзян Чэн поморщился, явно не желая ворошить это воспоминание, — один из адептов мелкого клана пришёл на помощь. — Так вот. Не все слухи плохи, — продолжила Яньли, — по крайней мере этот. — Госпожа Цзян, вы желаете распустить собственный слух? Но я не понимаю, как нам это поможет. — О маленьких кланах никто почти ничего не знает, — начала разъяснять она, ходя по комнате из стороны в сторону, продолжая крутить румяна. Цзян Чэн с Лань Сичэнем периодически обменивались непонимающими взглядами. Вэнь Нин же задумался, кажется, постепенно понимая и восхищаясь умом старшей сестры Цзян Чэна. — Мы скажем, что много лет назад глава небольшого клана из дальних южных земель приезжал сюда в поисках поддержки более влиятельного. И на Ночной охоте спас никого иного, как главу клана Цзян. За что ты, А-Чэн, пообещал ему взять на обучение его сына, когда тот вырастет. Ты долго не желал принимать такие условия, спорил, но спасение жизни стало ключевым аргументом, пришлось соглашаться. И вот пятнадцать лет спустя юный заклинатель прибыл в Юньмэн Цзян, чтобы ты оплатил свой долг. — Но я не похож на пятнадцатилетнего юношу, госпожа Цзян… — даже если бы Лань Сичэнь не пострадал так сильно в плену, нужно было признаться: на пятнадцатилетнего он явно не походил. — Этого и не нужно, — она покачала головой, — ты предстанешь в качестве двадцатилетнего юноши, долго не покидавшего родной дом. А твоя внешность уже моя забота. *** Утром после завтрака адепты клана Цзян были предоставлены сами себе, старшие занимались важными делами, строго-настрого запретив подходить к покоям, отведённым под кабинет главы, и тем, что располагались рядом. — Раньше такого не было, — недовольно буркнул Цзинъи, лежа на траве, — почему нам запрещают перемещаться по собственным территориям? — Нам не запрещают находиться в других местах, — Вэнь Юань крутил в руке свой колокольчик. — Да и не ты ли, Цзинъи, больше всех не терпишь бывать там? Потому что дядя ругал нас только там? — хмыкнул Цзинь Лин, смотря на бегающую неподалеку Фею. — Да ну вас, — Цзинъи надулся, отворачиваясь, — неужели я единственный из вас, кто хоть что-то понимает?! — О чём ты? — А-Юань нахмурился. — Ничего особенного не случилось. — Вот! — вскрикнул заклинатель. — Вы совершенно ничего не хотите замечать! В Юньмэн приехал неизвестный мужчина, глава гулял с ним, улыбался! А потом приезжает матушка А-Лина, и они запираются в рабочих покоях главы, не позволяя даже слугам заходить! Неужели это не подозрительно? Неужели вы не думаете, что этот незнакомец явился сюда не просто так? — Многие приезжают в Юньмэн, — Цзинь Лин пожал плечами, — особенно после заключения союза. — А многих вы видели в одеждах клана и рядом с главой?! — Как будто ты знаешь всех адептов в лицо и по именам, — Цзинь Лин усмехнулся, — ты зациклился на этом, друг. Прекрати. — Но если он из нашего клана и близок к главе, мы должны были хотя бы слышать о нём! Тем более, помните, этот незнакомец спрашивал про наши занятия?! Вдруг у нас будет ещё один учитель. — Или это любовник моего дяди, которого тот не видел много лет, да-да, — Цзинь Лин закатил глаза, — прекрати, Цзинъи. Юноша надулся ещё больше, пробубнил себе что-то под нос тихо. — Цзинъи, — вмешался А-Юань, он всегда уравновешивал их характеры, находя компромисс, — что нам нужно сделать, чтобы ты окончательно убедился, что не случилось ничего страшного? У нас просто появилось время немного отдохнуть и позаниматься, потому что через несколько дней Дева Вэнь снова устроит нам экзамен по травам. — И вот этого действительно стоит бояться, — Цзинь Лин вздрогнул, — как и её игл. — Я хочу подслушать их разговор! Вы убедитесь, что я прав! Цзинь Лин и Вэнь Юань переглянулись и тяжело вздохнули. Отпускать друга в одиночестве не хотелось. Думать о том, как сильно им могло достаться из-за этого, не хотелось. — Хорошо… — выдохнул А-Юань, поправив одежды, — мы сходим с тобой. — Мы подписали себе смертный приговор, — тихо буркнул Цзинь Лин, но ни на секунду не отставал. *** Окна покоев были закрыты, но не достаточно плотно, чтобы не суметь подслушать, приблизившись. Трое адептов прятались среди растений в надежде, что их никто не заметил. По очереди они поднимались из своего укрытия, вслушиваясь в звучащие голоса. — Ну, что там? — Цзинъи было трудно усидеть на месте, что-то внутри него говорило, нет, кричало, что он прав и должен доказать это остальным. — Что они говорят? — Помолчи, — Цзинь Лин не особо радовался, что пришла его очередь, но остаться в стороне и бросить друзей не мог, — и так почти ничего не слышно. Что-то про прошлое… Кажется, мама сказала что-то про память. Гуй, ничего не слышно. — Ай! — снизу раздался болезненный вскрик. — Дева Вэнь! Они попались. — Дева Вэнь, отпустите… — Тётя Цин, — Юань поднялся, кланяясь, — это не то, что Вы могли подумать… — И что же это тогда? — целительница вскинула бровь. «Это явно был плохой план, — подумал Цзинь Лин, — кажется, она не просто недовольна, а очень зла». — И что же я подумала не так? — повторила она. Трио переглянулось между собой, в глазах друг у друга явно читалось: «Нам конец». — Дева Вэнь, нам просто стало интересно, что за мужчина приехал в Пристань лотоса… — начал Цзинь Лин. — Нет! — прервал его Цзинъи. — Это мне стало интересно. Я постоянно повторял им, что это что-то важное, и мы должны узнать. Это только моя вина. — Кто из вас виноват, — целительница наконец-то отпустила адепта, хотя ей невероятно хотелось притащить их троих к Цзян Чэну за уши, — разберёмся позже. Меня больше волнует другое. Что вы слышали? Только не смейте врать. — Ничего такого… — Цзинъи явно выглядел недовольным этим, — обрывки фраз, непонятных из контекста. Случилось что-то страшное? Почему нам нельзя ничего узнать? Это же связано с этим незнакомцем, да? — Это то, что не нужно знать юным адептам, — холодно отрезала Вэнь Цин, — вас троих ждёт наказание. *** Цзян Чэн долго и внимательно следил за кропотливой работой своей сестры. Лань Сичэнь преображался на глазах, чем-то вновь напоминая того юношу, в которого Цзян Чэн влюбился много лет назад в Облачных Глубинах. — Что-то не так? — вопрос Лань Хуаня немного ошеломил его. — Я выгляжу… странно? — Что? — Цзян Чэн помахал головой. — С чего ты это решил? — Просто… — тёплая улыбка коснулась слегка подкрашенных губ, — ты не отводишь от меня взгляда, и я подумал… — Ты очень красив, — абсолютно честно ответил глава, в который раз за последнее время заливаясь краской смущения. «Самый красивый из всех, что я видел». Сердце бешено билось. Просто взять и отказаться от своих чувств, загнать их как можно глубже, когда рядом находился Сичэнь, оказалось не так уж просто. Но Цзян Чэн не мог позволить себе или кому-то другому давить на него, пользоваться отсутствием памяти. — Не красивее главы Цзян… — ответный комплимент вырвался из его рта неожиданно, словно по привычке. И был самым правильным из всех ответов. Яньли не вмешивалась, лишь довольно улыбалась и заканчивала работу. Всё шло хорошо, пока в комнату без стука не вошла Вэнь Цин. — У нас проблемы, — целительница не стала медлить с рассказом, — я застала троих адептов подслушивающими ваш разговор под окном.