Ради общего блага!

Геллерт всю ночь не смыкал глаз. Всё рассуждал она ли это. — Лина вроде не носила очки. И волосы рыжие, а не белые, и не короткие, а длинные. Хотя внешность можно изменить. А была ли она легилиментом? Вроде бы нет. Хотя… стоп. Святочный бал. Этот монолог продолжался до самого утра, одна догадка затмевала другую. Так маг и пролежал в раздумьях, пока не встало солнце. Геллерт подошел к зеркалу и посмотрелся в него. Со вчерашнего дня мало что изменилось: всё те же волосы смертельной белизны, всё тот же нос, всё те же губы. Разве что появились мешки под глазами и усталость во взгляде. — Я должен выяснить всё. Иначе скоро так и до госпиталя не далеко. Нужно с ней поговорить один на один. Мужчина был точно уверен, что проведя время с ней и заглянув ей в глаза, он поймет разгадку. — А что если это не она? — внутри него вдруг все оборвалось. — Вдруг мои надежды ложны? Но, отогнав плохие мысли, Геллерт решил снова облачиться в личину Персиваля Грейвса.

***

Часом позже. Макуса. Кабинет Абернэти. — Здравствуйте, Абернэти, — мило улыбнулась мисс Гриффиндор. — Доброе утро, мисс Гриффиндор. Вы можете звать меня на «ты». — Спасибо. — Так, вам нужно показать, что у нас есть по делу Грин-де-вальда. — Было бы чудесно. — Может лучше я? — встрял в разговор только что зашедший Грейвс. Лина посмотрела на него. Что-то в его образе казалось ей до боли знакомым. Что-то было в его осанке и манере речи. — Хорошо, давайте, мистер Грейвс, — чуть подумав согласилась девушка. — Простите, Абернэти, в другой раз мы с вами обязательно поговорим о моих поездках по миру. — Простите, — немного смущённо проговорил маг, понимая, что все его мысли были как на ладони. — Пойдёмте, мистер Грейвс. — Зовите меня Персиваль, — протянул руку мужчина, а Гриффиндор не думая ни секунды пожала её в ответ. — Ну тогда вы меня — Эванжелиной. Закончив официальную часть, они пошли в кабинет Грейвса, проходя по однотипным коридорам МАКУСА. В очередной раз свернув налево, маги прошли к лестнице и поднялись на этаж выше. Перед ними показалась большая деревянная дверь, украшенная резным орнаментом. — А, вот, и мой кабинет! Прошу, — Грейвс распахнул перед ней дверь. Войдя, Лина увидела большой деревянный стол, заваленный бумагами, стеллаж с книгами, а также небольшой столик, стоящий неподалеку. На нем тоже был беспорядок. Также в кабинете было средних размеров окно, выходящее прямо на главную улицу. Грейвс рылся на своем столе в поисках нужных ему документов, пока Лина осматривала комнату. — Нашел! — прокричал Грейвс. Он отдал бумаги Эванжелине, а сам принялся разглядывать её. Девушка минут пять изучала бумаги. Кстати, в них не было ничего ценного, никакой важной информации. Сначала шло его описание, а затем «преступления». Его описывали так: «Мужчина 45 лет, высокого роста, хорошая осанка, худой, в хорошей физической форме. Волосы белые. Прическа странная, взъерошенная. Глаза разного цвета: один голубой, другой карий.» Вдруг, почувствовав на себе пристальный взгляд Персиваля, Лина оторвалась от чтения и взглянула на Грейвса. — Вас что-то беспокоит? — спросила девушка. — Нет. А почему вы спросили? — Просто вы не отрываете от меня глаз. — Простите мне мою бестактность. В этот момент их взгляды встретились. Её ярко-изумрудные глаза и его глаза, цвета горького шоколада. «Я не понимаю. Не знаю, как такое может быть», думал про себя Геллерт. «Мерлин, это она. Моя Лина.» — Хотите… — начал было мужчина. — Зовите меня на «ты», хорошо? — улыбнулась девушка. — Хочешь, можешь взять домой эти документы? — С чего такая щедрость? — Ты выглядишь уставшей, вот я и решил дать тебе время освоиться. — Хм, по рассказам ты не отличаешься эмпатией и сочувствием, так почему ко мне такое отношение? — Просто не хочу пугать новичков, вот и даю послабление. — Спасибо, конечно, но я уже давно не новичок в этом деле. Но ты и сам прекрасно это знаешь, — хитро улыбнулась девушка, поворачиваясь к доске с зацепками. — С чего ты это взяла? — У тебя на столе лежит папка с моим досье, и её явно открывали, даже делали пометки. Из этого следует, что вы знакомы с моими рейдами. — Ты проницательна и умна. — Спасибо, — рассмотрев всё, что нужно, Гриффиндор повернулась к собеседнику лицом. — Раз уж ты столь любезно предложил, пойду я отдохну, а вечером посмотрю все материалы. — Хорошо. — Тогда до завтра? — До завтра. Они мило друг другу улыбнулись и Эванжелина направилась на квартиру, которую она временно снимала. Придя, она переоделась, положила материалы на стол в гостиной. Девушка хотела поесть, но для этого нужно сходить в магазин. Несмотря на усталость, она собралась и отправилась за продуктами. После часовой прогулки, она вернулась на квартиру с пакетом продуктов. — Странно, я помню что я запирала дверь. Дверь действительно была отперта, но не открыта. Девушка зашла в квартиру, закрыв за собой дверь. Там ее ждал неприятный сюрприз. — Привет, Элина, — этот спокойный, но в то же время пронизывающий голос заставил девушку вздрогнуть. Это был он. Тот, кого она не хотела ни видеть, ни слышать. — Весьма детальное описание, не находишь? — Мистер Грин-де-вальд, вас не учили, что прежде чем войти нужно спросить разрешения? — Эм… Вроде нет, а что? — пожал плечами тот. — По манерам вы не уступаете троллю. — Зато я не притворялся мёртвым. — Простите не понимаю о чем вы. — Врать ты никогда не умела. Эванжелина прошла на кухню и поставила пакет на стол. Мужчина последовал за ней. Девушка хотела взять волшебную палочку в руки, но… — Экспеллиармус, — быстрым и легким движением кисти он заставил волшебную палочку девушки очутиться у него в руке. Как только он убрал палочку в карман, он произнес: — Это нам ни к чему, права? Хм, а палочка все та же. Твоя, Элина. — Я не Элина. Больше нет. Элина умерла. Ты убил её. — Ой, смотрите-ка, кто-то наконец решил прекратить весь этот спектакль. Да, Элина? — последнее слово он особенно выделил. — А толку? Ты узнал меня. Кстати, как ты нашел меня? — У меня сторонники есть везде. Геллерт приблизился к ней на шаг. Лина отошла. Но Геллерт не отступил, а наоборот, только приближался до тех пор, пока Элина не прижалась к стене, а он не подошел к ней вплотную. Она попыталась оттолкнуть его, но он был явно сильнее ее. — Боишься? — Размечтался, Грин-де-вальд! — Ты все такая же дерзкая. — А ты все такой же придурок! Геллерт прижался к ней еще ближе. — Тебе стоит следить за словами. — А тебе за руками. Маг лишь ухмыльнулся. Он убрал свою палочку в карман к её палочке. Геллерт коснулся рук девушки в запястье и поднял их вверх, прямо над её головой. — Ну что, теперь не так смешно? — Отпусти, мне больно! — Элина попыталась вырваться, но мужчина только сильнее сжал её руки. Он склонился к её уху и прошептал: — Теперь ты от меня не уйдёшь! Он опустился ниже, прямо к плечу, и коснулся его губами. Элина снова попыталась вырваться, но безуспешно. А Геллерт поднимался все выше. Его горячее дыхание обжигало нежную кожу. Девушка делала безуспешные попытки вырваться. Но это только больше раззадоривало Геллерта. Вдруг он неожиданно замер. Осторожно, нежно, но в то же время небрежно и требовательно он поцеловал её в шею. Элина чувствовала себя беспомощной и беззащитной. Вдруг он поднял голову (он был немного выше, чем она), снял с нее очки, отбросил их в сторону и посмотрел прямо ей в глаза. Его взгляд был такой же холодный, такой же жесткий, как и в молодости. Но взгляд девушки изменился. Раньше он был теплым, нежным, добрым, веселым, понимающим. От этого не осталось и следа. В ее глазах читалась лишь ненависть, печаль и злоба. Геллерт сам не понял почему он отпустил ее. Та ухмылка, такая характерная для него, исчезла. Вместо нее на лице появилось непонимание и… сожаление. Грин-де-вальд быстро развернулся и пошел в гостиную. Элина даже не сделала и шага. Тем временем, Геллерт, достав палочку девушки из кармана, положил её на столик и удалился. Элина стояла так еще минут семь, а затем пошла в гостиную, взяла палочку и материалы и направилась в спальню. Она легла на кровать и… Уснула. Она не ожидала увидеть Геллерта так близко, так рано… Геллерт же вернулся на квартиру Грейвса, переоделся и тоже лег в постель. Но он не смог сомкнуть глаз. Ему не давали покоя вопросы: «Как она выжила» и «Почему она не рассказала ему?». Он задавал эти вопросы себе не раз. Но так и не нашёл ответа, или не захотел найти. Он уже за столько лет привык чувствовать себя одиноким, хотя у него столько последователей. Он привык быть бесчувственным. Геллерт не чувствовал ни страха, ни сопереживания, ни совести, ни жалости. Ничего. Просто пустота. Лишь жажда власти. Но теперь… Теперь всё изменилось.