Искренне твой
Н. Фламель.
10.09.1927 год.»
Альбус уже четыре раза перечитал это письмо. В его голове не укладывалось лишь одно — почему Грин-де-вальд так поступал в Париже. Он никогда раньше не отменял собрания, никогда не пытался разрушить целый город. Но при этом было просто море вопросов и ни одного толкового ответа. Ньют так толком ничего не смог объяснить. Его позиция была проста — и Куинни, а что самое главное для профессора, и Элина перешли на сторону Грин-де-вальда и предали всех их. За такое Альбус чуть не накричал на своего бывшего ученика, но он быстро совладал со своими эмоциями, ведь обстановка и воспитание не позволили бы ему спокойно после такого спать. Всё же они находились в школе, в его кабинете, а Дамблдор не мог позволить себе такое поведение в этих стенах. Однако нервы у профессора начали сдавать, когда министерство магии, и под этим нужно понимать появление министра магии — Гектора Фоули и нескольких его верных «псов», нагрянуло в школу с внезапным визитом. Но не это ударило по больному для Альбуса. Министерство решило, что Элина присоединилась к Грин-де-вальду. Мракоборец не была объявлена в розыск только потому, что все знали кто она, и все могли подумать, что и министерство Великобритании поддержало Тёмного мага. А по сему эту историю быстро замяли и о ней больше не упоминали. — Вы же понимаете, профессор Дамблдор, что надежда магического мира — это, как не хотелось мне это признавать, вы. И нам как никогда нужна ваша помощь, чтобы справиться с вашими бывшими друзьями. — Скорее всего это вас разозлит, но как я уже говорил, и готов вам это повторить вновь, я не могу пойти против Грин-де-вальда. — Хорошо, против него вы можете не выступать, но против… — Даже не заикайтесь об этом, — резко и грубо прервал министра профессор на полуслове. — Она не предавала нас, слышите. Не смейте так думать. — О, интересная реакция однако, ведь я даже не успел ничего сказать. Ответьте на вопрос, мистер Дамблдор, будьте так любезны. Вы были с ней близки? Интересно насколько? — Простите мне мою грубость, — чуть спокойнее проговорит Альбус, — но такую любезность я вам не окажу. Это вас не касается, поэтому прошу впредь не лезть с такими вопросами ни ко мне, ни к кому бы то ни было. — Не уж то вы были любовниками? Сзади послышался тихий шёпот от студентов, собравшихся на разборки профессора и министра магии, и сотрудников министерства, прибывших вместе с Фоули. Дамблдор стоял и молчал, сжимая кулаки до побеления и хруста костяшек. Глядя на это Гектор не удержался от колкости в его адрес. — Наверно вам ужасно больно осознавать, что мисс Гриффиндор променяла профессора Хогвартса на какого-то Тёмного мага. — Мы не были с ней ни любовниками, ни возлюбленными, поэтому все ваши догадки оставьте при себе. К тому же, ваша проблема заключается в том, что вы недооцениваете своего врага. Как тогда в двадцать пятом, так и сейчас. Вы видите, что происходит, но всё ещё думаете о нём как об очередном простом преступнике. Помощь я вам предложить не в силах, однако хотите мой совет — прекратите делать вид, что у вас всё под контролем. Это не так. Мир вокруг начинает рушиться, и вы не в силах этому помешать. Так включите голову и думайте, — вернул министру обиду Альбус, — думайте. — Я не просил вашего совета, — огрызнулся Фоули, — поэтому не нужно мне его давать. Вы просто боитесь против них пойти, в этом весь секрет. Поэтому если бы мне был нужен совет, я бы не стал просить его у труса, вроде вас, профессор Дамблдор. Прощайте. Министр развернулся, кивнул своим подчинённым, чтобы они следовали за ним, и ушёл так быстро, как мог. — Кажется, профессор, вы его задели, — проговорил Ньют, находившийся всё это время в тени за колонной. — Кажется? — переспросил Альбус пока до него дошёл смысл, сказанных Саламандером слов. — О, мой дорогой, не кажется. Министр в ярости от моих слов, хоть где-то в глубине души понимает, что это правда. Он подмигнул своему бывшему ученику, и, отправив студентов на уроки, предложил Ньюту зайти на чашечку чая с лимонными дольками. Саламандер согласился, и они достаточно быстро дошли до кабинета. — Профессор, вы же не думаете, что Элина осталась на нашей стороне? — задал волнующий вопрос Ньют, отпивая зелёный чай из чашки. — Я не думаю, мой юный друг, я знаю. Она — человек чести. Никогда не было такой ситуации, когда мне приходилось сомневаться в её верности. И я уверен, что и сейчас я не должен допускать такие мысли. — Но она же последовала за ним, как и Куини. Я видел это собственными глазами, видел, как она подошла к нему и трансгрессировала. — Может они о чём-то говорили? — неожиданно спросил профессор. — Я, честно признать, не знаю. Они что-то говорили друг другу. Грин-де-вальд даже, как мне показалось, был взволнован от её слов, но это не значит, что она не предавала. — Ньют, поверь мне на слово, если Геллерт был взволнован, — от такого упоминания имени темного мага Саламандер слегка растерялся, — это значит, что ему было что терять. И, я думаю, что Элина надавила на что-то больное. — Не знаю, профессор, — взял магозоолог себя в руки, — я могу судить только по тому, что сам видел своими глазами. Мисс Гриффиндор подошла к Грин-де-вальду вплотную и они, перекинувшись парой фраз, исчезли. — Вместе? Ты же вроде говорил, что сначала трансгрессировала она, и только после того, как запустил заклинание он сам исчез. — Да профессор, именно так и было. Дамблдор хмыкнул и принялся за практически остывший чай и его любимые лимонные дольки.***
Прошло уже почти пять лет после того случая в Париже. Альбус был весь в делах и заботах. Министерство вставляло ему палки в колеса, не давая спокойно жить, но это его не пугало. Грин-де-вальд разворачивал свою компанию по захвату мира, но ни одно министерство не справлялось с ним. Они действовали поодиночке, и не хотели объединяться. « — Я уверен, что Фогель заодно с Тёмным лордом, однако я не знаю, как это доказать. Многие в министерстве уже несколько месяцев об этом переговариваются, но никто точно ничего не может сказать. Я бесполезен вам, мистер Дамблдор, простите.Р. Вагнер.»
И такие письма последние несколько месяцев Альбус беспрестанно получал от своих знакомых и друзей. До него доходили тревожные слухи о сотрудничестве Фогеля — президента конфедерации магов и Геллерта. Это были только слухи и никаких подтверждений этих слов у Альбуса не находилось, сколько бы он не искал. Профессор практически перестал выходить из Хогвартса, ведя себя как затворник. Лишь изредка ему удавалось выбраться в Кабанью голову к своему младшему брату Аберфорту. Однако напряжение, которое было между ними не давало Альбусу покоя, хоть он и не показывал этого. В такие дни от брата могла забрать его только Минерва, которая ужасно беспокоилась о здоровье профессора. Альбус действительно в последнее время выглядел несовсем здоровым. У него появились морщины, которые были ему явно не по возрасту, мешки под глазами, походившие больше на следы от чернил, а в глазах потух прежний озорной огонёк, которому всегда удивлялись его знакомые. Но настоящую причину такого состояния Дамблдора мало кто знал. Он практически ни с кем на эту тему не разговаривал, кроме Николаса. Фламель поддерживал своего друга как только мог, но всё было безуспешно. Время летело с бешеной скоростью, но ничего не менялось. За эти пять лет Геллерт всё также добивался благосклонности многих известных магов и политиков, а Альбус всё больше замыкался в самом себе, не находя себе места от волнения. Профессор не знал, что происходит сейчас с его Элиной, по своей ли воле подруга ушла с Грин-де-вальдом или она пленница в его тюрьме. Эта неизвестность настолько надоела Альбусу, что он решился на безумный поступок. Он через свих знакомых и подручных Геллерта передал Тёмному лорду письмо с приглашением на встречу в небольшом ресторанчике. Как ни странно, Геллерт согласился, и вскоре профессор уже ожидал своего бывшего друга, сидя за столом с чашкой чая. Он не знал, что его ждет. Его глаза были закрыты, он не видел того, кто только что вошёл в двери. — Ты знаешь, почему я за тобой готов был последовать. — Нет, не знаю, — хитро посмотрел Геллерт на своего собеседника и ухмыльнулся. Альбус вздохнул и отпил немного чая. У него было много вопросов, которые он хотел задать Тёмному Лорду, но он боялся. Боялся, что ему не ответят. — Потому, что ты для меня значил многое. Я видел в тебе добро и благо, видел то, кем ты мог бы стать. Ты был тем, кого я мог попросить о помощи, тем, с кем я мог разделить свою боль и страх. Тем, за кого я отдал бы жизнь без колебаний. Ты помог мне после смерти матери и отца. Но теперь ты значишь всё то, что я потерял. Геллерт, ты лишил меня её, дважды, забрал то единственное в жизни, что оставалось для меня лучиком света. Ты забрал у меня всё. Альбус не мог даже подумать о том, чтобы закричать, не то что заплакать. Он просто сидел и смотрел на него, опустошенный, уничтоженный. — Ты сам в этом виноват, Альбус. Мы могли править этим миром, ты, я и она. Но ты предал меня. И из-за чего? Из-за брата олуха, с мозгом тролля. Альбус хотел что-то возразить на пламенную речь своего бывшего друга, однако он не дал вставить ни единого слова. — Поэтому, с тобой или без тебя, я сожгу их мир дотла, Альбус. Обладатель пары разноцветных глаз с огорчением посмотрел на своего уже давно бывшего друга. Быстрым шагом маг удалился с места встречи, оставив Дамблдора наедине с мыслями. Вокруг всё вспыхнуло в мгновение ока.***
— Как всё прошло, Альбус? — осторожно спросила Минерва, стоя у входа в кабинет. — Честно, ужасно. Хуже и быть не может. На что я вообще рассчитывал? Альбус сокрушённо приземлился на стоящий рядом стул, а Макгонагалл, впервые увидевшая в таком состоянии профессора растерялась. Но через пару-тройку секунд, придя в себя, девушка быстро достала палочку и направила её на Альбуса, пытаясь определить причину такого состояния. Всё было в порядке: ни синяков, ни ссадин, ни каких либо физических отклонений или повреждений. Минерва обеспокоенно посмотрела на Дамблдора, не понимая, что могло произойти. Спустя несколько минут Альбус уже сидел, откинувшись на спинку стула, устало прикрыв глаза. Минерве же оставалось лишь наблюдать, как лицо Альбуса медленно разглаживалось, а тело постепенно расслаблялось, и профессор понемногу приходил в норму. Взгляд его становился всё более и более осмысленным.