Достойное проклятие

      Чимин спокойно попивает кофе на кухне, когда многострадальная дверь вновь впивается в стену, и уже весь дом знает, что этот звук не предвещает ничего хорошего. Он выползает в коридор именно в тот момент, когда Тэ снова ураганом проносится к входной двери, чуть не сбивая парня с ног.       – Куда летишь, птичка? – съемки через несколько часов, а тут снова разборки непонятные, и это порядком подзаебало.       – Проветриться. Я успею в студию, не парься, – и хлопает дверью. Прекрасно.       Пак только пожимает плечами и идёт собираться. У него на сегодняшний вечер грандиозные планы, ведь он не привык долго отказывать себе в желаниях.       На худые рельефные ноги натягиваются чертовски облегающие джинсы с прорезями в самых нужных местах, на плечи ложится широкая полупрозрачная тёмная рубашка, которая оголяет ключицы и показывает очертания массивной портупеи, а на шее затягивается чокер в виде ошейника с цепями, что делает образ горячим и развратным, но в этом и суть. Путь лежит к стилистам, ведь план сделать идеальную картинку просто не выходит из головы. Кажется, покорение неприступного ёжика может затянуться, но Чимин не посмеет сдаться на полпути.       В кресле своего парикмахера парень сидит с мечтательной улыбкой, ведь всё ещё вспоминает требовательные руки Юнги на своих плечах и рычащие маты, смешанные со вздохами удовольствия. Чёрт, он даже не думал, что эта игра заведёт его так далеко, что превратит хёна в настоящий краш и лишит возможности думать о чём-то кроме его блядских губ и откровенных стонов.       Чимин второй день не видит ничего, только огромную надпись под веками, горящую красными огнями: «Ты ебучий педик, Пак Чимин! И тебе прямо сейчас нужна задница Юнги, ибо сперма выжжет твой маленький мозг!»       Эм, да, у него очень странное подсознание, которое настроено против своего хозяина.       А влечение к старшему вспыхнуло, словно спичка, стоило только увидеть мурашки и дрожь по чужому телу от внезапно начатой странной игры. В тот момент весёлая забава превратилась в реальность, без возможности отступления.       Чим поправляет новенькую розово-рыжую укладку и вспоминает, когда же он успел так проебаться. Он никогда не наблюдал за собой интереса к парням (возможно, только к некоторым потрясным задницам, как у Гука, но не дрочил же на них, он же нормальный взрослый мужик, был), спокойно зависал с девушками и всё ещё любил тонкие талии и красивую грудь. Но кто объяснит, почему из глаз посыпались звёздочки, когда в натренированное бедро упёрся чужой стояк? Совершенно неправильно и до пиздеца приятно. А кто такой Чимин, чтобы отказываться от перспективы получить удовольствие? Да ещё и старшему помочь. Все звёзды сходятся!       Пак знает, что Юнги из тех людей, кто не очень хорошо относится к случайным связям, предпочитая серьёзные отношения, в которых будут присутствовать высокие чувства и эмоции. Нет, он точно не был девственником, временами приходилось делать исключения, ведь он тоже человек и далеко не железный. Вот только это было очень редко, а потому сразу было заметно, когда Мина мучал откровенный недотрах: он бесился, психовал без причины, срывался на друзьях и рычал из-за любой мелочи. И сейчас происходило именно это. Уже как вторую неделю, а значит, что чаша практически переполнена. Этим Чимин и хочет воспользоваться.       Проснувшись утром от влажных снов и колом стоящего члена, в хитрожопом парне загорелась идея – во что бы то ни стало развести старшего на «ту самую» фразу. Он прошлым вечером установил для себя и Юнги чёткие правила новой игры, которые не хотел нарушать. Но читтерить же никто не запрещал.       Главным козырем было то, что немногие знали о любви Мина к ремешкам и ошейникам. А Чимин знал. И сейчас делал самую подлую подлость, на которую только способен человек, поправляя тугой чокер и съехавшую шлейку портупеи. Эх, только кружевных чулок не хватает – сразу бы на афишу секс-шопа.       А в том, что он с рыжими волосами выглядит чертовски сексуально, парень уверен, ведь знает, что пару лет назад половина ребят пускала слюни на его огненно-рыжий образ.       И пусть в тонкой рубашке и лёгком пальто до стучащих зубов холодно, но выглядеть Чимин должен идеально.       ***       Стандартная ситуация: ничего не предвещало беды.       Юнги проснулся со стояком, трёхэтажно поматерил Пака, подрочил в душе на его урчащее «детка» и спокойно провёл день (читать: вновь огрызался и бесился на ровном месте).       Да-да, недотрах даёт о себе знать, но и работа сама себя не сделает. У парня вон трек сырой лежит. Не время прохлаждаться, а об очередной барышне, которую нужно обхаживать, он подумает немного позднее.       Выряжаться на запись программы желания особого не было, ведь это радио, а потому он привычно облачается в чёрные тряпки, которые особенно чётко выделяют бледную кожу и белоснежные локоны. Любимая кожанка, наушники в ушах и дорога до студии, которую Мин, словно сурок, проспал, даже не понимая, как полчаса могли пролететь, когда он только глаза прикрыть успел.       – Тэ, где ты был? Всё в порядке? – мамочка Джин снова в действии, когда на горизонте появляется ссутуленная фигура парня.       – Да, парни, всё отлично, просто проветриться нужно было, – улыбается Ким, стараясь выкинуть гложущие мысли из своей дурной головушки.       – Тэ-тэ, нужно погово… – успевает пробормотать Гук, глядя на свои кроссовки, но его обрывает удивлённый возглас.       – Чимин-а, ты ли это?! Вааа, какой ты…       Стоит Юнги только оторваться от телефона, то чужие слова становятся шумом и уже неважно, кто и что говорит, важно лишь то, что это блядский пиздец. Как можно быть таким?       Он только сглатывает, медленно изучая фигуру напротив, скользя по ней липким и тягучим взглядом. Стройные ножки, прекрасные бёдра, расстёгнутое пальто, где под рубашкой явно виднеется не простая майка (только если старший не бредит от хлынувшей через мозг спермы), и этот ошейник, который заставляет задыхаться не только Чимина. А на десерт новая причёска и развратный взгляд с ухмылкой, от которых ведёт так, что можно кончить на месте, если бы не свидетели.       Юнги выдыхает и отворачивается. У него нет права создавать столько проблем своим больным желанием и жаждой обладания. Это всё усложнит. И это всё неправильно. И…       Блять, Пак сидит напротив, смотрит с вызовом и призывно оттягивает ошейник, дразня и заставляя сбивчиво дышать и постараться не запалить крепкий стояк перед остальными.       Ох да, парень помнит установленные правила дурацкой игры, но соглашаться с ними не собирается, да и глупо это всё. Поправочка. Не собирался. Пока Чимин не бросил в его сторону очередной похотливый взгляд, скользя влажным языком по приоткрытым пухлым губам, плавно заводя его за щёку. И на этом моменте всё рушится. Юнги зажмуривается, стараясь не застонать и не упустить нить обсуждаемой на программе темы.       Старший никогда не отличался особой выдержкой, а значит, стоит Паку выйти из комнаты, то его хватают за руку и тянут в пустую гримёрку, закрывая дверь на замок.       – Что такое, малыш? – щебечет Чимин, когда видит стиснутые зубы, злобный взгляд и тяжело вздымающуюся грудь.       – Я тебе не малыш, придурок, – рычащие нотки в голосе совершенно не соответствуют тому, что тело прижимается вплотную, а губы впечатываются страстным поцелуем, в сопровождении укусов и синяков на бёдрах от крепкой хватки.       – О нет, ты будешь, иначе игра не имеет смысла, котик.       Пак позволяет парню вести и чувствовать превосходство. Временно. Мин изучающе проводит руками по чужому телу и одним движением срывает рубашку, которая прятала всё самое интересное. В глазах пляшут демоны, а пальцы проходятся по кожаным ремешкам, а после и языком возле ошейника, оставляя под ним алеющий засос.       – Блять… – шипит Чимин, понимая, что ещё немного и он забудет о важном правиле.       Юнги вновь, как в тот раз, оказывается прижатым к двери, только уже спиной, а младший медленно изучает пальцами мягкую кожу, понемногу избавляясь от мешающих тряпок. Сопротивления не следует, но и разрешения тоже, а значит, что игра ещё не закончена.       Когда на Мине остаются только боксеры, а с губ всё ещё не слетает ничего кроме рваных выдохов, Чимин меняет тактику – опускается на колени и целует набухший бугорок с каплей смазки на кончике. Сверху слышится приглушённый и удивлённый стон, а юркий язычок резко прижимается к головке, заставляя видеть звёзды, а после так же неожиданно исчезает, словно его и не было там никогда, оставляя Юнги чуть ли не скулить от досады.       – Ты же знаешь, что можешь получить всё, и даже больше, стоит только хорошо попросить, – томно, пока рука мучительно медленно и невесомо скользит по стволу, – попроси, детка.       Последняя фраза – медовым шёпотом на ухо, и Юнги не помнит ничего после своей скулящей просьбы на грани отчаянья: «Пожалуйста, папочка, трахни меня. Я так этого хочу». Всё как в тумане.       А Чимин помнит. То, как рыкнул и стянул чужие боксеры, вбирая сразу по основание. То, как остервенело, до слёз в глазах, вбивался старший в глотку, пока чужие пальцы его растягивали подготовленной смазкой и дразнили простату. То, как он шипел и матерился, когда в девственную задницу вогнали немаленький член. То, в каком экстазе Мин стонал, подаваясь назад и самостоятельно насаживаясь до упора.       Ну, до наступления ночи Юнги точно ничего не вспомнит, а там подсознание подкинет ярких сновидений, чтобы происходящее не показалось сном.       А на утро боль в заднице и россыпь засосов заставят расплыться в мечтательной улыбке и всё же осознать, что в этой игре стоило проиграть.