Достойное проклятие

      – Хосок, я думаю, что ты неправильно всё понял, – бормочет Соджун, когда Тэ уже мирно посапывает на своём пригретом диванчике.       – Всё в порядке, Джунни. Я знаю, что с ним происходит, и рад, что ты смог оказать поддержку, ведь нас с парнями он шугается и молчит как партизан, – Чон дарит милую успокаивающую улыбку и коротко целует, сжимая чужую ладонь в своих пальцах, – я останусь?       ***       Тёплые и понимающие глаза, которые согревают и питают надеждой, спасают старшего уже не первый месяц, не давая упасть в бездну уныния и отчаяния после того, как с таким трудом удалось оттуда выбраться.       Хосок появился в его жизни совершенно случайно – как это бывает, по велению судьбы – и остался в ней насовсем, окутывая полностью своим позитивом. В тот момент Соджун и не думал, что найдётся человек, который ничего не будет требовать, а просто станет безмолвной поддержкой в чужом горе.       Всё начиналось с крепкой дружбы. Чон чувствовал, что его присутствие помогает расслабиться и забыться, а ему самому нравилось отвлекаться от ежедневной рутины и ощущать себя кому-то нужным. Ну, ещё была небольшая симпатия, но этот аспект приходилось в себе подавлять, ибо было видно, что его так просто не примут и не подпустят.       ***       День за днём, неделя за неделей, а чувства только разгораются, стоит парню увидеть широкую улыбку, которая появлялась в его присутствии. И уже стало просто невыносимо разрывать изнутри, и бабочки царапались, стремясь на свободу.       – Ты мне нравишься, Пак Соджун, – заявил однажды Хосок, стоя на пороге чужой квартиры, – я не требую сейчас ответа, но думаю, что ты должен знать. Мы уезжаем в тур на несколько месяцев, но, пока меня не будет, ты должен обдумать и дать ответ, – он стиснул чужие оцепеневшие в неверии руки и заглянул прямо в глубину глаз, – или ты перестанешь себя мучать и предоставишь нам двоим шанс на счастье, или мы останемся друзьями и забудем об этом инциденте, – Чон оставил нежный поцелуй на чужой щеке и скрылся за дверью. Это казалось самым верным решением, ведь дальше мучить себя догадками и сомнениями было бессмысленно.       ***       Хосок исколесил всю планету, радуя своих поклонников концертами, но по вечерам возвращался к телефону и переписке с любимым хёном. Они больше не поднимали этот вопрос, что немного волновало, но оставляло призрачную надежду.       Получить от Соджуна «Я скучаю…» вместо привычного «Доброе утро!» было так чертовски приятно, что дурацкая улыбка оставалась на лице на весь день.       Время одновременно и тянулось в ожидании, и мгновенно пролетело, оставляя позади только приятные воспоминания. Чон даже не заметил, как оказался на чужом пороге, растекаясь лужицей от приветственной улыбки и крепких объятий.       – Мне тебя так не хватало, Хосоки… Я согласен. Давай попробуем, – и земля окончательно ушла из-под ног.       ***       И сейчас, спустя месяц трепетных свиданий и откровенных разговоров, когда Тэхён спит в гостиной, а парень прижимается грудью к чужой спине, это ощущается так правильно, что хочется кричать о своём счастье, или наоборот – спрятать его ото всех, упиваясь в одиночку.       – Он ведь справится? – тихий приглушенный шёпот, который насквозь пропитан волнением и беспокойством.       – Обязательно. Тэ-тэ сильный, пусть даже сам об этом и не подозревает, – Хосок крепче стискивает руки и щекочет носом чужой затылок, покрывая нежными поцелуями.       Тело обмякает и полностью отдаётся незамысловатой ласке, от которой тепло разливается по всем конечностям, оставляя на лице счастливую улыбку.       ***       Те вещи, которые для некоторых кажутся до смешного простыми – для других могут обернуться непосильной задачей, с которой придётся справляться сложно и болезненно. Ким не выглядит счастливым, когда вновь заваливается в гости с горькой улыбкой и несколькими бутылками соджу. Какие бы логичные и правильные советы не давали ему старшие, тот только объявляется с дежурной фразой:       – Не сработало.       Сколько ещё испытаний приготовила для этого парня судьба? Он сохнет на глазах, становясь только тенью самого себя, что не может не огорчать.       ***       – Джунни, давай договоримся, что мы всегда будем искренни друг с другом, не скрывая своих страхов, желаний и сомнений. Это разрушает. Я так не хочу.       Они вновь на той же кровати, снова в обнимку, чувствуя чужое тепло и поддержку.       – Хосоки… – впервые Соджун мнётся и кусает губы, размышляя, не это ли самый подходящий момент для откровений?       Он ловко изворачивается в цепком капкане рук и смотрит в горящие любопытством глаза. Что-то тёплое и родное плещется в их глубине, а безграничное доверие и трепет, с которым пальцы касаются тонкой ткани на его спине, убеждают в правильности следующих слов.        – Я хочу попробовать. С тобой... – подрагивающие пальцы и тихий, но уверенный шёпот заставляют Чона замереть и шире распахнуть глаза, убеждаясь в том, что это не сон.       – Ты уверен? Ты ведь... – договорить ему не даёт рука, накрывшая пересохшие губы.       – Уверен. Я тебе доверяю и знаю, что ты… Что мы достойны шанса на счастье. А своё я вижу только рядом с тобой, Хосоки.       На сосредоточенном лице Чона расплывается яркая и счастливая улыбка, а в глазах пляшут озорные искорки, когда он в одно мгновение опрокидывает старшего на спину и нависает сверху, накрывая обожаемые губы тем поцелуем, о котором мечтал уже давно: не трепетным и нежным, а страстным и требовательным, который уносит сознание обоих далеко за пределы Вселенной. Руки Соджуна цепляются за футболку в районе рёбер, и парень ухмыляется в поцелуй, когда они не отталкивают, осознав ошибку, а только притягивают ближе, чтобы совсем слиться в один организм и чувствовать друг друга на уровне атомов.       Губы раскрываются под натиском смелого языка, и эйфория, смешанная с желанием, выбивает из головы Хосока все мысли. Он понимает, что сейчас даже Третья Мировая его не остановит, пока Джун тихо постанывает и выгибается навстречу, когда пальцы с нажимом проходятся по рёбрам.       Оторваться кажется самой невыносимой задачей, но одежда вмиг оказывается слишком лишней и раздражающей. Даже солдаты раздеваются медленнее, но каждая секунда, проведённая без чувственных губ – невыносима, а потому ненужные тряпки вмиг оказываются на полу, а дрожащие в предвкушении руки проходятся по желанному телу. От самых кончиков пальцев на ногах, по крепким мышцам икр и бёдер, кубикам пресса, трепещущей груди, идеальной шее и милым, порозовевшим от смущения щёчкам. Пальцы зарываются в длинные пряди, массируя кожу, пока вторая рука снова скользит вниз, чтобы не оставить без внимания ни одного миллиметра кожи.       – Хосоки… – парня буквально потряхивает от будоражащих и незнакомых ощущений.       – Я знаю, Джунни, но я не хочу причинить тебе вреда, а потому просто расслабься.       – Нет, я не об этом… – краска заливает его лицо ещё больше, а Чон не может поймать и прочитать бегающий взгляд. – Смазка. Она в том ящичке. Пока я ещё могу соображать…       – Точно, – хотелось залепить себе оплеуху, ведь даже не подумал, что сам не подготовился к неожиданным событиям, – с тобой я становлюсь идиотом.       Тихий смешок расслабил обоих, что не могло не радовать, ибо каждый знал о сексе с мужчиной только теоретически. Потому Соджун старался не зажиматься, а Хосок был уверен, что не простит себе, если поспешит и сделает что-то не так. Старший был слишком обожаемым и хрупким, чтобы позволить себе оплошности.       Руки медленно исследовали торс, пока поцелуи и лёгкие игривые укусы покрывали шею. Когда уже Чон почувствовал, что сходит с ума, а в бедро ему упирается совершенно мокрая и твёрдая головка чужого члена, то эпицентр действий сместился ниже. Цепкие пальцы захватили контроль над каменным возбуждением, а губы и язык совершенно бесстыдно ласкали соски.       Смазка нашлась быстро, и уже влажный палец скользил между половинок в то время, как вторая рука неспешно двигалась на члене, отвлекая от дальнейших действий. Джун издавал томные стоны совершенно не смущаясь, а откровенно наслаждаясь, что не могло не тешить самолюбие неопытного любовника.       Хосок медленно оглаживал сфинктер, легонько надавливая, словно приучая парня к ощущениям, после немного погружая внутрь самый кончик, чем заставлял старшего выгибаться на кровати и просить большего.       Пелена возбуждения туманила разум, и Соджун даже не заметил, как в него полностью вошёл первый палец, оглаживая тугие стеночки изнутри, а после и второй, даря странное чувство заполненности. Он думал, что это будет противно и неприятно, но сейчас хотелось только больше острых ощущений, которые Хосок обещал одним возбуждённым взглядом.       Когда внутри уже с лёгкостью скользили три пальца, а младший начинал видеть звёзды от невыносимого возбуждения, то он убрал руку, заставляя ощутить лёгкое разочарование от пустоты, вылил щедрое количество смазки на изнывающий член, и навис над парнем, утягивая в страстный поцелуй.       Головка осторожно надавила на чувствительные мышцы, заставив Джуна покрыться мурашками и задержать дыхание, а после начала медленно проникать, каждым миллиметром пуская по телу разряды тока. Внутри всё растягивалось так, как никогда раньше, обволакивая полностью чужой член, но вызывало это только экстаз от новых ощущений. Особенно, когда он надавил на простату, заставляя застонать, прогнуться и насадиться до упора. Когда чужая мошонка соприкоснулась с ягодицами, то два удовлетворённых стона слились в один и утонули в очередном развязном и чувственном поцелуе.       Хосок застыл, давая чужому организму привыкнуть к вторжению, отвлекая себя и партнёра от мучительной тесноты касаниями и укусами по всем доступным участкам. Спустя несколько невыносимо долгих мгновений Соджун кивает и первое медленное скольжение срывает заслонки парням, ведь член вновь проходится по чувствительной точке, заменяя лёгкий дискомфорт на животное желание получить ещё больше. Больше трения. Больше ощущений. Больше искр в глазах и чужих стонов. И в этом желании они были единогласны.       Движения становились глубже и быстрее, а удовольствие ещё более невыносимым. Громкие стоны слились воедино, заполняя всё пространство комнаты похотью и страстью.       Чувствуя скорую кульминацию, Чон начал надрачивать Джуну в такт своим неровным толчкам, стараясь доставить максимальное удовольствие. Понадобилось несколько движений, чтобы громкий высокий стон сорвался с чужих губ, а внутри пульсирующие стенки сжались на члене, пока сперма заливала его руку. Появившееся давление довело и его самого до края, заставляя рычать и содрогаться в самом сильном и ярком оргазме в своей жизни.       Стараясь не рухнуть на старшего, он завалился набок, притягивая уже расслабленное тело к своей груди. Это казалось невероятным сном и раем на Земле, ведь то, чего он отчаянно желал и боялся – случилось, более того – превзошло все ожидания.       – Ты как, Джунни? – спросил он, понемногу проваливаясь в дрёму и чувствуя тепло в своих руках.       – Я люблю тебя, Хосок.       – И я тебя люблю, очень-очень, – прошелестел парень, окончательно отдаваясь пучине сна и не осознавая, что услышал только что то, о чём и во сне не мечтал.       Лишь утром, проснувшись с тем же драгоценным грузом, который, кажется, за ночь успел отдавить ему руку, и воспроизведя в голове вчерашние события, он накинулся на спящего парня с поцелуями, бесконечно шепча «люблю» и слушая милое хихиканье.       Кто сказал, что возраст и горький опыт не может превратить даже взрослого мужчину в маленькую влюблённую девочку?