Достойное проклятие

      Выходя из дома, Тэхён был уверен, что это хорошая идея – побыть наедине со своими друзьями, провести вместе несколько весёлых дней, которые не будут завалены бесконечной работой и тренировками.       Выходя из переполненного автобуса, он думал, что этот отпуск многое решил и даже расставил по полочкам все мысли, а дальнейшая дружба и карьера с его любимыми соседями вернется на круги своя, что позволит больше не страдать и не прятаться.       Подходя к пирсу, на котором уже топталось шестеро ярких и шумных красавчиков, в Тэхёне ещё оставалась толика надежды на то, в чём он себя убеждал последнюю неделю, повторяя, словно мантру:        «Всё в порядке, ничего не поменяется. Мы также, как и много лет до этого, будем дружить и веселиться, а Чонгук снова будет восприниматься как любимый и милый тонсен. Ничего более».       Но, стоило только подойди ближе, чтобы была возможность получше присмотреться, как сознание начало рыдать и биться в истерике, а мозг на полном серьёзе заставлял развернуться, сверкнуть пятками и поскорее скрыться из страны.       Блядский Чон Чонгук и его гантели!       Парень так и остался в нескольких метрах от компании, вцепившись взглядом в фигуру младшего, по которой плавно скользили солнечные лучи, словно намеренно облизывая подтянутые мышцы и дразня Тэхёна.       На нём была вырвиглазно-яркая майка, которая, как ни старалась, не могла спрятать ладный рельеф хозяина, а на шикарных плотных бёдрах висели короткие пляжные шорты. Ну как висели… Они бы висели, если бы, блять, там не было такой горы мышц, от которой ткань натягивалась, как вторая кожа!       – Привет, Тэ-тэ, ты похорошел! Видимо, отпуск…       Хоть пытайте, но Ким не вспомнит то, что прозвучало дальше от слишком энергичного Чимина. Его слух был в прострации – только белый шум и собственный ускорившийся пульс, отдающийся в ушах.       И Чонгук смотрит в ответ таким пронизывающим нутро взглядом, что хочется спрыгнуть прямо с этого пирса и утопиться в океане, лишь бы не чувствовать ту любовь и восхищение, которое липнет к нему. Это всё неправда. Это выдумки. Искажение реальности подсознанием. Называйте как хотите, но этого просто не может происходить с ним.       И из-за понимания нелогичности всей ситуации к горлу подступает жёсткий и колючий ком злости. На себя, на судьбу, на Вселенную. Но больше всего – на Чона. Кто разрешал ему смотреть так, словно… Словно Тэхён значит для него намного больше, чем может представить. И это так чертовски выбешивает!       – Привет, мальчики, повеселимся? – хихикает Тэ, намеренно обнимая всех, кроме младшего, и направляется в сторону пришвартованной яхты.       Гук пытается сморгнуть с век замешательство, краем глаза улавливая красноречивые взгляды на периферии, а-ля:       «Довыёбывался?» – от тактичного Джуна.       «Сколько можно повторять, что вы, идиоты – друг друга стоите?» – от раздражённого Юнги.       Ничего нового. Даже не удивили. Шикнув на друзей, Чон направился туда, где минуту назад скрылся Тэхён с Чимином.       Яхта была шикарной, как и водная гладь, которая простиралась перед их взором спустя пару часов, когда даже берег было сложно разглядеть.       На судне кроме них семерых было всего лишь несколько человек из персонала, которые управляли транспортом и за всем следили. Ребята чувствовали непривычное спокойствие оттого, что на них не нацелены объективы десятков камер и не нужно «держать лицо». Можно просто расслабиться и выдохнуть спокойно, отдаваясь желаниям. Тэхён этим и занялся, направляясь к заполненному бару.       Его вспыхнувшую злость и раздражение можно было перебить только доброй порцией крепкого алкоголя. Благо, об этом хорошо позаботились, и уже через пару минут в бокале плескался ароматный виски цвета жжённого сахара. Первый стакан принёс тепло телу и лёгкое облегчение душе. Второй был нацелен на полное излечение от противных мыслей и весёлое времяпровождение.       – Хён, может не стоит так налегать? Мы ведь только приехали, – появившийся из ниоткуда Чонгук смотрел с осуждением, на что Тэ мог только фыркнуть и раздражённо опрокинуть в себя добрую половину налитого.       «Что этот сопляк себе позволяет?!» – рыком пронеслось в немного затуманенном мозгу.       – Не твоя забота, веселись, малыш, – гаркнул Ким, отпихивая парня плечом с загороженного прохода.       Чон решил оставить на время старшего в покое и направился к бару, хватая начатую бутылку.       Постепенно напряжённая атмосфера спадала, а громкая заводная музыка и странного цвета коктейли благоприятно влияли на игнорирование никому не нужных сейчас обид и разборок. Компания понемногу сбивалась в кучку, травя шутки и играя в примитивно-алкогольные игры.       – Правда или действие, хён? – протянул Чимин, немного заплетающимся языком.       – Действие! Чего уж тут демагогию разводить? – Сокджин мягким котёнком уже сполз на пол, уложив голову на колени Намджуна, который, в свою очередь, зарылся пальцами в чужие растрёпанные волосы, осторожно массируя разморенного алкоголем и жарой старшего.       Признаться, погода способствовала приятному отдыху, пригревая весь день. Даже сейчас, когда солнце почти скатилось за горизонт, а сумерки окрасили водную поверхность в миллион замысловатых оттенков, то расслабиться и отвлечься от работы, проблем и назойливой популярности, которая временами становилась просто костью в горле, перекрывая весь кислород, ощущалось сущим счастьем.       Ребята всегда хотели казаться сильными, что в большинстве случаев получалось очень даже убедительно. Вот только внутри все понимали, чего стоит этот тотальный контроль, который выматывает похлеще многочасовых тренировок. Но каждый молчал и продолжал стискивать зубы, натянуто улыбаться и делать вид, что всё хорошо.       Только сейчас, на этом уединённом судне в открытом океане, когда в окружении только самые близкие люди, то и лицо сохранять нет нужды. Можно сбросить тяжёлые, тесные маски и побыть самими собой.       – Ммм… – постукивая пальцем по подбородку, протянул Пак, а после сверкнул озорными и помутневшими глазами, – хочу, чтобы ты укусил того, кто тебе нравится больше всех. И со всей силой своей любви.       – Пфф, это просто, – ухмыльнулся Джин под задорное хихиканье и улюлюканье со стороны остальных.       В следующий миг по округе разнёсся пронзительный низкий рык и отборная коллекция матов на нескольких языках, когда парень, недолго думая, просто повернулся с коварным взглядом и со всего размаху впился в оголённое бедро Намджуна, в опасной близости к стратегически важному месту, которое не особо поощряет наличие зубов на своей территории.       – Ну нихрена ж себе… – проблеял Хосок, когда Джун даже не вскочил со своего места, а просто со стиснутыми зубами громко выдохнул, одной рукой накрепко вцепившись в волосы старшего, а другой заботливо стёр с чужих ухмыляющихся губ капельку собственной крови.       Это было сопровождено таким нежным взглядом, что никто не посмел тревожить момент подколами или вопросами, а просто прокашлявшись и обновив стаканы – вернулись к игре.       – Теперь ты, Хосоки-хён. Правда или действие? – Чимин чувствовал себя сегодня коварным разоблачителем, ведь было несколько моментов, которые удастся прояснить только в такой открытой атмосфере.       – Правда.       – К кому ты постоянно сбегаешь по ночам и отмалчиваешься, словно мы идиоты? Правду, хён, – растягивает хищный оскал Пак, наблюдая за вытянувшимся в удивлении лицом Чона.       Тэхён только сочувственно зыркает на растерянного парня и махом допивает жидкость из бокала, понимая, что понижать градус было не лучшей идеей, но плевать. Останется только надеяться, что для него у хитрожопого и наблюдательного Чимина коварных вопросов и заданий не осталось. Ведь сейчас он и ответит и сделает – состояние позволяет.       А надежда, видать, была напрасной, и судьба проигнорировала его просьбы, ведь на этом моменте обрывается лента воспоминаний, а Ким находит себя утром.       С невероятной головной болью.       В большой кровати.       Совершенно голым.       С Чонгуком под боком.       Тоже – совершенно голым.       И что-то это смутно напоминает.       Блять. Пиздец.