Достойное проклятие

      Сокджин никогда не думал, что поймает краш размером с вселенную. Ещё и на того, кто всегда так тепло и лучезарно улыбается, являя миру ямочки, заставляющие растекаться лужей и желать выебать прямо на месте. Но пришлось принять этот неоспоримый факт, как только мысли о других затмил один потрясающий Ким Намджун.       Работать бок о бок столько лет, разделяя радости, горе, усталость, последнюю пачку рамёна, чтобы, попав в такую дебильную череду совпадений, понять, что твой лидер и самый близкий человек вызывает совсем не те дружеские чувства, что должен бы.       Джун умный и забавный, внимательный и заботливый, добрый и мудрый. А ещё чувствительный, страстный, сексуальный и чертовски возбуждающий. Стоит сейчас только поднять глаза на него, как сердце заходится в бешеном ритме, и старческая тахикардия даёт о себе знать.       Богически прекрасный и неотразимый Джун стоит на краю бассейна, потягиваясь и разминая мышцы. Можно было бы сказать, что он готовится к съёмкам, если бы не крайне развратные движения и пошлые взгляды в сторону Джина, который и сам отвести взгляда не в силах от потрясающего рельефа рук и ровного тона смугловатой кожи.       А Намджун только призывно разворачивается спиной и наклоняется, почти соприкасаясь пальцами рук с холодной плиткой на полу.       Старший сглатывает, плюёт на все правила приличия и график, подрывается и, направляясь в сторону раздевалки, незаметно для остальных утягивает за собой хитро ухмыляющегося Джуна. Специально изводил, проверяя выдержку, коей оказалось не так уж и много.       – Хён? Ты что-то хотел мне сказать, хён? – с притворным интересом тянет парень, когда они останавливаются в пустом помещении. А он знает, как это прозвище действует на Сокджина, особенно смешанное с хрипотцой его голоса.       – Ах ты… – ответа не находится, а потому спина старшего довольно быстро получает опору в роли стены одной из хлипких кабинок для переодевания.       Задвижка на двери щёлкает, а парни молятся, чтобы никому не пришло в голову пойти их искать, ведь то, что они сейчас услышат, не понравится никому.       Два горячих тела, которые, кажется, своим напором и страстью снесут к чертям неустойчивую конструкцию, но кому какое дело, если губы моментально находят друг друга, а тела сплетаются в один организм. Джин проводит руками по твердеющим мышцам по спине и трижды умирает в душе. За что ему досталась такая честь – получить всё, о чём мечтали душа и тело?       – Ты сводишь меня с ума, красавчик. Где ты только взялся на мою голову? – хрипит парень, сбегая пальцами к чужому напрягшемуся паху.       – Я всегда был рядом, хён.       И эта фраза важнее любой другой причины. Он правда всегда находился под боком, защищая, направляя, утешая. Лидер – одним словом. Никогда не давал повода считать себя старше, был словно наставник, всегда находил правильные слова. Как бы Сокджин не был подавлен, разбит или не уверен в себе, появлялся Намджун, одной своей улыбкой и парой фраз способный вернуть в правильное русло и забыть все проблемы. Раньше он думал, что Джун для всех является покровителем и папочкой, но что если…       – Джунни… – его словно молотом по голове ударяет догадка, что даже возбуждение на миг исчезает.       – Мм? – парень не может понять, куда исчезла приятная тяжесть, прижимающаяся к его груди, что приходится открыть глаза и нахмурить в возмущении лоб. Но хватает мимолётного взгляда, чтобы понять, что вопрос серьёзный. – Что, хён?       Намджун единственный, кто произносит это так откровенно, будоражаще и без тени насмешки. Он даже хочет уже откинуть волнующие мысли и продолжить начатое, но слова вырываются сами собой:       – Что между нами происходит? Думаешь, это нормально?       – Я люблю тебя, хён, так что это вполне нормально, – и Джина просто клинит, насколько это буднично было произнесено, словно самая очевидная и всем известная аксиома. Только он один был не в курсе, а сейчас задохнуться готов от переполняющего счастья, что грубым комом застряло в горле.       – Я думал, что ты заметил. Удивлён, что это не так, – шепчет Джун, обнимая ладонями лицо и поглаживая пальцами, – я люблю тебя, так сильно люблю. Ты будешь моим парнем? Официально, не скрываясь от ребят. Переедешь в мою комнату, где мы сдвинем кровати, будем спать в обнимку и будить друг друга крышесносными минетами?       Джин думает, что он спит, ведь просто не мог получить такого счастья в жизни. Слёзы сами собой скатываются, собираясь чужими родными заботливыми пальцами. Каким же это кажется невозможным, незаслуженным. Этот тёплый влюблённый взгляд и яркая улыбка. Заслужил ли?       – Да. Чёрт возьми, да, Джунни! Это самое невероятное, что я слышал за последнее время! – такая тяжёлая ноша сейчас упала с плеч Сокджина, что хочется скакать от счастья. – Я тоже… Кажется, я тоже тебя люблю…       – Кажется?       – Нужно проверить…       Он толкает растерявшегося Намджуна обратно к стене, чтобы с удвоенным желанием наброситься на его губы.       Нужно помнить, что съёмки сегодня, а засосы – это последнее, что должно быть на теле их мемберов, потому плавки летят в сторону. Джун вскрикивает, когда, оказавшись прижатым грудью к грязной стенке, почувствовал зубы на своей заднице. Ну да, там не заметят.       – Точно люблю эту потрясающую задницу. И её обладателя тоже.       – Что ты… – стоны важнее слов, а потому, не медля, Сокджин заставляет младшего немного наклониться и вгоняет язык в давно нетронутую промежность, с каждым движением вырывая всё более откровенные стоны и заталкивая внутрь побольше слюны, чтобы не навредить, ведь смазки в трусах не припрятал никто.       Он всегда хотел опробовать этот трюк из порно, а потому ползёт рукой выше, немного задерживаясь на затвердевших сосках, а после подносит пальцы к чужим припухшим губам. Его понимают незамедлительно, и вот губы смыкаются на трёх из них, стоны приглушаются, посылая вибрации, а шаловливый язык скользит по каждой фаланге, щедро смачивая их скопившейся от возбуждения слюной. Джин готов кончить прямо в эту секунду, ведь это и в самом деле невероятно заводит. Особенно, если вместо пальцев представить свой член в этой горячей тесноте…       Язык скользит по пояснице, огибая каждый позвонок, пока рука заменяет его, растягивая и подготавливая. Стоило бы поспешить, чтобы не нарваться на неприятности, но Сокджин не может отказать себе в удовольствии исследовать каждый миллиметр тела, которое теперь по праву принадлежит только ему.       – Хён, скорее, пожалуйста… – хрипит Намджун, когда третий палец уже не даёт спокойно вдохнуть, вырывая только скулёж.       А кто Джин такой, чтобы отказать?       Он пристраивается сзади, умоляя, чтобы дерьмовые пластиковые стены выдержали их двойной напор. Оправдываться перед менеджером хочется в последнюю очередь. А не похер ли?!       Джун стонет низко и чувственно, когда влажная головка проталкивается внутрь, а чужая грудь крепко прижимает к скользкой поверхности. Пару мгновений, чтобы привыкнуть, а потом страсть и желание вновь застилают обоим глаза. Толчки широкие и резкие, кабинка скрипит и держится из последних сил, но остановиться теперь – смерти подобно. Оба срывают голос, в глубине подсознания прося прощения у всех, кто бы мог это слышать, а в реальности просто несдержанные стоны смешиваются с пошлыми хлюпаньями и шлепками влажной кожи об кожу.       Нужно всего несколько минут, чтобы почти общий оргазм подкосил и без того трясущиеся ноги.       Уже стоя в душе и отзеркаливая глупую улыбочку своего парня, Сокджин ловит себя на мысли, что никогда ещё не был настолько счастлив.       – Люблю тебя, Джинни.       – И я тебя, красавчик…