***
Вечером того же дня, вернувшись в комнату, Асада встретил мальчонка, сидящий на койке. Лицо его было по-взрослому спокойно, он поднял на вошедшего свои янтарные глаза: — Долго же Вы сегодня... — подал он голос, листая энциклопедию, — Что-то случилось? — Столько, сколько надо, — огрызнулся араб, стягивая с шеи колоратку, — Где Шакира носит? — он хотел уже было сесть, как дверь широко распахнулась, и в келью ввалился тощий шатен, тут же повиснув на шее у Именанда. — Господин, я так скучал! — заголосил юноша, и хотел было прижаться к мужчине, как отлетел в сторону, — Ну зачем так грубо каждый раз? — А дураки по-другому не понимают, — вставил свои пять копеек мальчик, не отрываясь от книги. — А тебя не спрашивали, малявка! — Я Лукас, а не малявка. — Заткнитесь хоть на минуту! Оба! — рявкнул аль Асад, ударив ладонью по столу, — Хоть звук услышу — вылетите, к чёртовой матери, на улицу, — мужчина сел, тяжело вздохнув, а молодёжь сразу же притихла. — Это все из-за тебя, — прошептал Шакир, толкнув мальчишку на кровати. — Рот закрой, — тихо огрызнулся Лука. — Шакир, — патер снова заговорил, — Помнишь парня, которого я не дал тебе сожрать? — Так точно, — ответил арабчонок, сев на кровать. — Проследи за ним. Где живет, учится, работает. Мне кажется, в нем осталась частица его, — мужчина сделал акцент на слове «его». Шакир молча кивнул. Эти двое были ни чем иным, как помощниками Именанда. Из-за того, что возможность патера разгуливать по городу ограничена из-за нехватки времени, Шакир и Лука являлись его глазами и ушами во внешнем мире, докладывая о каких-либо изменениях в городе. Лукас Хоффман, как полностью звали подростка, был кроме того своеобразным мальчиком на побегушках, выполняющим мелкие поручения патера, такие как привести кого-либо, что-то передать словесно или принести какую-либо вещицу. Кроме того, Лука был подобием ученика патера, которого Именанд учил чему-либо, если у мужчины было на то настроение. Сам же мальчишка много читал, в особенности энциклопедии, так что, то, что не рассказывал наставник, юнец самостоятельно вычитывал из многочисленных книг, собранных в келье, поскольку, проводя большую часть времени в облике пса, он не мог посещать школу или узнавать что-то на практике. Шакир же, по фамилии аль Гази, использовался настоятелем для более сложных задач, таких как необходимость «убрать» кого-либо, проследить или припугнуть, а так же добычи чего-либо, что не мог доставить Лука. И Шакир, и Лука безмерно уважали своего господина, причем настолько, что для Шакира это переросло в манию, несмотря на временами жестокое с ними обращение со стороны аль Асада, только при них показывающего свою настоящую сущность: жестокую, грубую, властную и эгоистичную. Но это было не единственным, что связывало их с Именандом. Украшения на шее являлись атрибутами, которые те не могли снять, связывающими молодых людей с хозяином, не позволяющими тем ослушаться или покинуть священника, ведь предательство означало для них неминуемую гибель.Глава 3.
14 октября 2019 г. в 20:00
На следующий день Штефан после занятий решил наведаться в церковь и проверить, права ли Фима, что пес, утащивший ценные лекции – на самом деле питомец настоятеля прихода.
Войдя на территорию храма, он осмотрелся, надеясь увидеть либо самого пса, либо настоятеля. Вокруг было не очень много людей, так что найти человека в рясе священника не составляло труда.
Высокий брюнет в длинной темной сутане со стоячим воротником, с красовавшейся в нем белой вставкой – колораткой, и в капелле романо – круглой шляпе с широкими полями и полусферической тульёй, возвышался над группой учеников церковно–приходской школы, о чем-то его спрашивающих.
Штефан подошел ближе к группе, ожидая, пока патер договорит. Мужчина поднял на него взгляд, и поняв, что молодой человек что-то от него хочет, попрощался с детьми и обратился к Тиллю:
— Вы что-то хотели?
— Вы Отец аль Асад? — спросил Штеф, с ног до головы рассматривая собеседника, который был на пол головы выше его самого.
— Просто Отец Асад. Да, это я. Я узнаю Ваш голос, Вы приходили во время ярмарки.
— Это так, — немец невольно вздрогнул, — Понимаете, вчера у меня из рук собака вырвала тетрадь, и подруга сказала, что это был Ваш пес.
— Действительно, он вчера принес тетрадь. Так она Ваша?
— Да, и я хотел бы ее вернуть.
— Да-да, конечно, пройдемте, — мягко улыбнулся патер. Его глаза моментально повторяли эмоцию, выказываемую губами и бровями, из-за чего юноша поставил под сомнение высказывание отца об арабе. Тот жестом поманил парня за собой, — Я так и думал, что за ней придут. Так Вас зовут Штефан Тилль?
— Откуда Вы… А, тетрадь подписана, точно, — юноша поспешил за Асадом. — Да.
— Сын Рихтера Тилля? — настоятель вошел в маленькое белое здание рядом с храмом, — Отец Грегори говорил мне о нем. Кажется, он меня не очень жалует, — с ноткой грусти произнес мужчина, как бы огорченный этим обстоятельством.
— Отец Грегори долгое время был другом нашей семьи, и отцу сложно было с ним расстаться.
— Священник, служащий в одной церкви всю жизнь – большая редкость, — мужчина открыл хлипкую на вид дверь, приглашая гостя войти.
Попав внутрь, Тилль не мог поверить своим глазам, что в келье священника может быть столько книг, ибо именно ими была занята большая часть помещения.
В небольшой, очень неуютной и необжитой, будто в ней никто давно не живет, комнате с белыми стенами, под окном, являющимся единственным источником света, стоял рабочий стол, так же заваленный книгами, как и все остальное.
Неровные стопки изданий на старом и выцветшем, но все еще крепком полу возвышались почти до потолка, а глаза разбегались от обилия наименований и расцветок корешков.
Слева от двери на крючках висел чёрный зонт, собачий поводок, сумка, чем-то заполненная до отказа, и детский дождевик. Так же в комнате присутствовала железная койка, под которой в дальнем углу притаился пес–воришка, сверкая желтыми глазами.
— А вот и она, — патер взял со стола тетрадь, затем вернувшись к юноше, возвращая ему вещь, — Пожалуйста, в целости и сохранности.
— Простите за вопрос, но зачем Вам столько книг? — спросил Штеф, забирая сборник лекций из рук мужчины.
— Мне нравится изучать все, что вокруг меня, — патер пожал плечами, слабо улыбнувшись, выводя собеседника на улицу.
После недолгого молчания Штефан снова спросил:
— Собака же считается грязным животным, почему Вы держите его? — немцу почему-то хотелось больше говорить с Отцом Асадом.
— Какой любопытный молодой человек! — хохотнул араб, — А почему миряне держат собак дома? Я такой же человек, как и вы, и мне свойственно нарушать некоторые правила.
— Но Вы ведь священник.
— Да, но как думаете, что лучше — спать с детьми, подобно Оливеру О'Грэйди, или завести собаку? — араб вопросительно вскинул бровями, сохранив при этом холод во взгляде. В голове Штефана проскочила мысль о том, что этот мужчина по своей мимике схож со львом Шрамом из мультфильма «Король Лев», — Да и к тому же, он мне как друг. Знаете, священники часто переезжают. Постоянно меняется круг общения, в каждом городе приходится заново заводить знакомства и дружбу, а собака всегда со мной.
— Ладно-ладно, Вы правы, — юноша поджал губы, — А какая у него кличка?
— А-а… — патер запнулся, задумавшись, — Убар…
— Странное имя… Непривычное для здешних мест.
— Правда? — собеседники вновь вернулись к храму, — Оно египетское, возможно поэтому.
— А что оно значит?
— Хищник, — мужчина улыбнулся, словно это было самое обычное значение имени, отчего Штефан невольно сглотнул.
— Может это не прилично, но как Ваше имя? Полное, я имею в виду.
— Ах, многие знают меня только по фамилии, и правда. Мое имя Именанд.
— А… — хотел было что-то еще сказать Тилль, как из неоткуда раздался знакомый мужской голос, звавший его. Парень обернулся на звук и увидел старшего брата, машущего ему издалека, — Простите, мне пора, — немец кивнул головой и ушел навстречу родственнику.