Песчаная Буря

      — Карл, ну сколько тебя еще ждать? — возмущенно спросил Штефан по телефону, устав ждать товарища, задерживающегося где-то в здании академии, в то время как Штеф ждал его уже около выхода. Тилль был необычайно пунктуальным человеком, и быстро раздражался, если его оппонент опаздывал, становясь в такие моменты грубее и язвительнее обычного. — Я в пути, имей терпение, — раздалось из трубки, после чего Карл сбросил звонок. — Чертов скин, — проворчал немец сквозь зубы, — Если я потом опоздаю на работу – этот лысый черт будет драить полы в баре вместо меня, пока они не будут блестеть, как его голова… — Эй, фриц, кого ждешь? Своего парня? — раздался наглый голос Краузе, выходящего из здания. — Шутка такая же тупая, как и ты, — ответил Тилль, не поворачиваясь к обидчику. — Это ты что только что сказал? — Грег засучил рукава, готовясь к драке, как его плечо крепко сжала рука Шермана. — Брат, проблемы? — спросил подошедший Карл. — А-а, — протянул парень, — А вот и голубок подоспел твой, фриц. — Беги, пока мы и тебя в нашу голубятню не загнали, — Шерман оттолкнул наглеца, подходя к другу. Краузе, не найдя едких слов, сплюнул под ноги парней, и ушел, присоединяясь к компании, ждавшей его за воротами. — А ты не боишься, что он сейчас своих друзей позовет? — Штефан поправил сумку на плече, обращаясь к бритоголовому. — Было бы, чего бояться. И как его вообще взяли в академию? По нему же видно, что его не роняли в детстве, а целенаправленно швыряли в пол. — Забей на него, собака лает — караван идет. Это не тот персонаж, с каким у меня должен развиваться конфликт. — Ребята! — крикнула вдруг из неоткуда появившаяся Фима. — Ты разве не с Грегом? — спросил слегка удивленный Штеф. — Да ну его, — Серафима недовольно фыркнула, — Вы по домам? — Вообще, мы планировали зайти на фестиваль около цирка. — Пойдем с нами! — Карл подхватил девушку под руку.       Троица отправилась на фестиваль, организованный в честь приезда бродячего цирка. Яркие шатры, палатки и толпа людей. Дети, сгрудившиеся вокруг клоуна, делающего из шаров собак, шатер с кривыми зеркалами, фокусник с картами, сладкая вата – все это окружало студентов. Глаза ребят разбегались от интереса. Им хотелось побывать везде, все посмотреть и попробовать.       И конечно, цирк – не цирк, если в нем нет фургона со старой цыганкой. Слепая белая старуха сидела за столом, перебирая в руках гладкие камушки с символами. Подле нее сидела юная девушка, такая же цыганка, как и старуха.       Когда Тилль проходил мимо фургона, старуха медленно повернула голову в сторону входа, а затем сказала что-то девочке, и та вышла на улицу. Догнав группу студентов, девочка обратилась к немцу, зазывая его за собой. Штефан долго упирался, зная, что с цыганами лучше не связываться, и хотя девушка уговаривала его, что это очень важно, и что она не возьмет денег – Штеф стоял на своем. Лишь Фима смогла уговорить его пойти за девушкой. Взяв Тилля за руку, она сама повела его вслед за девкой, а парень, в свою очередь, не мог сопротивляться действиям Альбац, к которой он испытывал симпатию, и потому послушно пошел за ней. Шерман старался не отставать от друзей, не вмешиваясь в действие.       В фургон вошли только девочка и Штефан. Ребята же остались ждать снаружи. — Ну и что такого Вы хотели мне сказать? — со вздохом спросил немец у старухи, усаживаясь перед ней. — Дай мне свою руку, — сказала старуха тихим голосом, уставив на парня свои белые глаза. Тилль с некоторым недоверием протянул руку цыганке, — Да-а, — протянула она, — Так и есть… Бедный – бедный мальчик… — О чем Вы? — Я вижу, что в твоей жизни происходили случаи, когда ты должен был умереть, но остался жив, так? Я вижу полосу, рану, на шее, — Штефан, услышав упоминание о полосе на шее, непроизвольно схватился за шрам, полученный четыре года назад в драке, и старательно забитый татуировкой. — Откуда Вы… — Я все вижу… — она вдруг нахмурилась, взяла пальцами горсть соли из мешочка на столе, и бросила рядом со Штефаном. Соль затрещала и почернела, упав на пол. Парень вздрогнул. — Что это было?! — Хищное существо, следящее за тобой, — она фыркнула, — Отвратительная сущность. Позволь мне продолжить. Было еще. Большая высота, падение. Похоже на горы… Ты должен был разбиться, но выжил. — Да, все так… — парень недоверчиво смотрел на старуху исподлобья. Женщина закивала, огорченная чем-то. — Огонь. В твоем сердце горящий осколок, которого там быть не должно... — Какой осколок? — Послушай меня, он придет за осколком, он заберет его, но вместе с этим заберет твою жизнь, и жизнь кого-то из твоих близких! — женщина повысила голос, крепче сжав руку юноши, — Берегись черного шакала! Он рядом! Ты часто его видишь, и он все ближе… — она затихла и отпустила руку парня. Штефан одернул кисть, отшатнувшись назад. Женщина подозвала девочку и что-то ей сказала, после чего девица стала рыться на полках, затем передавая старухе ткань с чем-то завернутым в нее, — Набрось это на шею шакала, когда он нападет – оно задержит его, и у тебя будет время сбежать, — парень принял из рук девицы сверток. — А теперь иди. Денег не надо. Береги себя.       Штефан спрятал сверток в сумку, поблагодарил цыганку и вышел к друзьям. — И что она тебе сказала? — залепетала Серафима. — Ничего хорошего. Это стоит обсудить с Отцом Асадом, — Штефан выглядел напряженным. — Если это заставило тебя обратиться к мысли о посещении священника, то это действительно что-то страшное, — задумчиво отозвался Карл. — Не берите в голову, — Тилль пошел дальше, — Просто на обратной дороге наведаюсь к настоятелю. — Я схожу с тобой, — догнала того Фима, и положила руку на плечо парня.

***

      Доберман беспардонно спал прямо на подушке койки, как вдруг в келью влетел вихрь черного песка, начав метаться по комнате, сшибая высокие стопки книг. Пес вскочил и стал лаять, затем резко превратившись в Хоффмана. — Дебила кусок! Ты что творишь?! — возопил юнец. Песок собрался в плотное облако, выстроив человеческий силуэт, а затем приняв и полноценный человеческий облик. Именно для такой способности перевоплощения, которую он использовал гораздо чаще облика костлявой псины, Шакир периодически убивал молодых людей, питаясь их телами, но в большей степени – душами, и чем порочнее душа – тем она полезнее для парня.       Шакир бился, что-то с себя стряхивая и крича: — Соль! Жжется! Мелкий, стряхни! Горит! — руки, шея и часть лица парня покрылась ожогами и дымилась, будто на нее свалили горячие угли. — Не тряси! На меня летит!       Стоявший около здания Именанд уловил крики своих подопечных и, пылая от ярости, поспешил в келью, пока на звук не прибежал кто-то лишний. Распахнув дверь, он вошел в комнату. Завидев хозяина, Лука вернулся в облик пса и забился под койку, а Шакир замер на полу под ногами патера. — Господин… — проскулил Шакир, на животе подползая к арабу, — Она бросила в меня соль! — Соль? Где ты умудрился напороться на такой бабкин способ? — Именанд взял бедного аль Гази за ворот куртки, поднимая того с пола, — Я уж думал, таким не пользуются, — Асад отвесил парню несколько пощечин, встряхнул его, и поставил на ноги, избавив наконец от злосчастного минерала. — Видимо стоит улучшить вашу защиту. Надеюсь это не единственное, зачем ты разнес пол комнаты? — патера переполняла злость. — Нет! Конечно нет! — Шакир попятился назад, выставив перед собой руки, — Я-я узнал, где он учится. В академии художеств. Картины чинит… — Это реставратор… — тявкнул из-под кровати Лука. — Да! И он сближается с девушкой, с Альбац…— он замялся, — Он сегодня был у старухи, она говорила о его прошлом, а потом заметила меня, швырнула солью, и я убежал… — аль Гази не поднимал глаз на господина. — Неплохо… Есть еще в старухе порох, — патер стал усердно перебирать бусины четок в руке, — Если она рассказала ему, не указав конкретные личности, то… — он вдруг вырвался из раздумий и устремил взгляд на шатена. — Что-то еще? — Ну, мы с этим парнем работаем в одном и том же заведении, только в разных сменах. Я работаю днем, а он – ночью, — закончил арабчонок доклад.       Именанд вздохнул: — Хорошая работа. Чтобы к моему приходу тут был порядок. Лука, проследи за ним, — отдав приказ, мужчина вышел. Из-под койки вылез Хоффман, отряхиваясь. — Что стоишь? Книги в руки и вперед, развивай моторику, — с едкой ухмылкой произнес мальчик, но не успел он поднять взгляд на аль Гази, как ему в лоб прилетел том одного из собраний. — Ой, как неловко вышло, мне ничуть не жаль, — Шакир, довольный своей меткостью, принялся за уборку разгрома, — И вообще, с каких пор ты стал таким грубым? Думаешь то, что ты реже получаешь от Господина по шее, ставит тебя с ним на равных? Дает тебе привилегии? Или то, что ты появился раньше меня? — Подожди - подожди, — перебил его Лука, сев на кровать и потирая шишку на лбу, — Что значит «с каких пор»? Я таким и был. — Врешь, как дышишь, — хмыкнул аль Гази, собирая книги, — Ты что, не помнишь, каким ты недавно был? Тебя головой приложили, поди. — Да нет же, — отмахнулся мальчишка, — Я помню все, все события, всю свою жизнь… — он запнулся, — Но самого себя помню смутно. Свой характер, — он помрачнел. Шакир, собирая башню из книг, взглянул на него, наклонив голову на бок. — Странный ты, щенок.