Песчаная Буря

      К телу мальчишки подскочили девушки, и оттащили его в сторону. Мустафа, понимая, что сразу подростка в чувство привести не удастся, да и не стоит, обратился к Асаду: — Именанд, пусть пацан отлежится немного, — он положил руку на плечо араба. Аль Асад косо посмотрел на него, — Перепугал ты его до смерти, дай ему немного времени. — Что ты хочешь? — мужчина перешел сразу к делу. Мустафа улыбнулся, почуяв наживу. — Ты мужик крепкий, пустыню перешел, а мои парни уже перебитые все… — Перебитые? — перебил араб, — Ты предлагаешь мне драться? — Соревноваться! Это спорт! — Ты мне зубы не заговаривай, — рявкнул Асад, от чего Мустафа вздрогнул, — Заработать на мне решил? Я тебе и так немало заплатил за документы, а тебе все мало, жадное рыло! — Ну что ты злишься? Не злись, не злись, — стал того успокаивать мужчина, — Твой пацан все равно без сознания, ждать придется, пока он в себя придет, ты пока развлечься можешь… — На мордобое? — Всего один раунд! Если что – можешь просто упасть после первого удара… — Упасть? После первого удара? Ты за кого меня держишь! — вспылил Именанд, но тут же понял, что это уловка, и затих. Немного подумав, он спросил у Мустафы. — А знаешь, что-то в этом есть. Можно ли драться на ножах? — Можем устроить. — Возможна ли смерть одного из «соревнующихся», — он с издевкой проговорил последнее слово. — Это уличные бои, правил нет, бой до нокаута, как в боксе. — Какой выигрыш? — Зависит от ставок, — Асад хмыкнул, тряхнул головой, и велел Мустафе вести его на место проведения боев.       Таковым оказалась главная площадь, уже немного расчищенная от песка, на которой кругом стояли мужчины, образуя арену. В центре круга уже кто-то дрался, толпа жужжала, кто-то махал руками, кто-то ругался, но все они были очень увлечены происходящим. Мустафа подошел к высокому мужчине в традиционных белых арабских одеждах, после чего подозвал к себе Именанда. У Асада в его новом наряде, да еще и без привычной для него бороды, был весьма жалкий вид, в частности из-за очков овальной формы, визуально слегка увеличивающих его глаза из-за диоптрий, потому мужчина по-началу рассмеялся над такой кандидатурой со стороны Мустафы. Именанд снял очки – от ненужных ему линз, рассчитанных на плохое зрение, и крупной трещины на одной из них, у него начинали болеть глаза – и повесил их на карман, как бы не замечая этого смеха. Мустафа вспыхнул, схватил руку мужчины, и прижал ее к плечу аль Асада. Под тканями рубашки четко прощупывался рельеф крепких мышц араба. — Видишь? — вскрикнул он. Мужчина нахмурился, оценивающе осмотрев предлагаемого бойца с ног до головы, — Это Сулейман, он тут главный, — пояснил он Асаду. — На чем драться будешь? Мустафа сказал, что ты хочешь на ножах. — Это не совсем нож, — аль Асад оскалился в улыбке, подбросив в руке длинный сверток белой ткани. Он развернул его, демонстрируя сверкающий клинок, напоминающий по виду заднюю ногу животного. Мужчина, приведший бойца, ахнул. — Когда ты успел его взять? — Он был со мной все время, ты не замечал? — усмехнулся кандидат. — Это древнее оружие, ты драться-то им умеешь? — недоверчиво глядя спросил Сулейман. — Иначе я бы его не принес, — ответил мужчина. — Ну-ну, хорошо, увидим, — снова рассмеялся организатор, демонстрируя ряд желтых зубов. Как только поединок сражающихся на данный момент участников прекратился, а выигрыш был выплачен, араб в белом обратился к людям, — Братья, Аллах послал нам новенького бойца, да не обычного, а такого, что умеет управляться с древним оружием. Давайте поприветствуем его! — толпа зааплодировала, а Именанда вытолкнули в центр «арены». Он бросил злой взгляд на толкнувших его. — Никто до этого не сражался с таким необычным оружием, поэтому мы слегка изменим правила! Положи свой клинок на землю в той части поля, — Сулейман указал в радиально противоположную от Асада сторону. Тот небрежно швырнул оружие в указанном направлении, — Спасибо. Против тебя будет Забир… — он выдержал паузу, — И Али! — Двое на одного?! — возопил Мустафа, — Это же не честно! — Они будут без оружия, все честно! — ответил Сулейман, предчувствуя зрелищный бой. На поле вышло два бойца, — К тому же, они в одной весовой категории, все честно! Бойцы встали между Именандом и его оружием: — Но чтобы получить оружие, тебе придется извернуться, — объяснил организатор, — Скажи, как будешь готов! И да поможет тебе Аллах!       — Я не мусульманин, — буркнул Асад, снимая с себя рубашку, сковывающую движения, отбрасывая ее в сторону, и собирая волосы в пучок на затылке, — Я готов! — как только он это произнес – начался бой. Али сразу же атаковал, нанося удар, метящий Именанду в лицо, однако араб успел заблокировать его локтем, но открыл торс, и получил удар Али в живот, — «Так он обоерукий!» — пронеслось в голове Асада. Он не успел напрячь пресс, и удар практически сбил его с ног, оставив после себя красное и болезненно пульсирующее пятно, готовое в скором времени превратиться в крупный синяк. Забир зашел за спину Именанда, так же готовясь ударить, но араб вовремя заметил его, и увернулся в сторону, выйдя из окружения. Не теряя времени, он, неожиданно для Али, не успевшего закрыть голову, нанес противнику сильный хлесткий удар прямыми ладонями по ушам с обеих сторон от головы, моментально оглушив того, после чего хотел провести серию ударов, но ему помешал Забир, отшвырнувший Именанда в сторону. Али был временно выведен из строя, упав на колени, и держась за голову. Он ничего не слышал, кроме оглушающего звона в ушах, — «Отлично, двурукий обезврежен», — мысленно отметил араб, встав в защитную стойку, и ожидая атаки Забира. Однако тот был не глуп, и атаковать первым не решался, особенно не имея подстраховки в лице Али. Толпа гудела, продолжая делать ставки и начиная шуметь еще сильнее, как только на поле начинали происходить активные действия. Волна голосов разливалась в воздухе, заглушая все окружающие звуки и друг друга. Если бы сейчас даже началась где-то неподалеку стрельба — этого бы никто из присутствующих не услышал.       Тогда Асад принял решение принять инициативу на себя, провернув обманный удар при котором он, однако, рисковал своей рукой. Он, стоя в стойке, сделал шаг вперед, резко сократив дистанцию до необходимой ему, и выбросил левую руку вперед, в лицо Забира, отвлекая его внимание на нее, словно хочет нанести удар. Забир схватил его за кисть, блокируя мнимый выпад, как Асад нанес ему удар левой ногой в живот, отталкивая того назад. Забир отшатнулся, дернув Именанда за руку, но теперь уже араб перехватил той же рукой запястье противника, и оттянул себе за спину, дернув бойца на себя, и нанеся прямой удар основанием ладони в нос Забира. У аль Асада хватило бы силы точно так же ударить в челюсть, предположительно выведя из строя и второго бойца, но он не хотел завершать бой так быстро, не успев воспользоваться своим клинком. Однако он так же чувствовал боль уже не только в месте удара в живот, но и в предположительно вывихнутой руке, либо потянутые в ней рывком мышцы, понимая, что и тянуть бой не стоит.       Улучив момент, пока противник дезориентирован, Именанд подхватил с земли хопеш, и встал в боевую стойку, повернувшись к противникам полу боком, уведя оружие назад, спереди выставив предплечье, как если бы у него был щит. Али, срочно приведенный в себя несколькими мужчинами их ревущей толпы, встал на ноги, и развернулся к Асаду. Он находился в состоянии слепой ярости, разгоряченный своим провалом. Забир, утерев рукой кровь у носа, снова приготовился к атаке. Оба противника, переглянувшись, начали обходить араба с двух разных сторон. Именанд стал целенаправленно сокращать дистанцию с Забиром, решив вывести из строя сначала более слабого, по его мнению, противника. В выставленной вперед руке у Асада был песок, незаметно взятый, когда он поднимал оружие.       Он чувствовал позади себя наступающего Али, готового в любой момент ударить его по печени или почкам. Вдруг, Асад резко развернулся назад, выбрасывая в лицо Али горсть песка, а хопешем, которым можно наносить удары по тому же принципу, что и серпом, полоснул по Забиру, лишь слегка его оцарапав. Песок не остановил Али, однако разозлил его, и заставил пойти в атаку, а значит, открыться, чем и воспользовался Именанд, продолжая вращение вокруг своей оси и по инерции нанося хопешем удар по торсу Али на уровне пупка. Удар этот был сильнее, чем тот, что пришелся на Забира, потому что во время этого удара сработал не только физический закон, но и Асад, напрягая руку, и твердо держа клинок, ускорил свой разворот.       Снова оказавшись лицом к Забиру, он встал в защитную стойку. Али больше не был его противником, поскольку холеное Именандом оружие имело прекрасно заточенное лезвие, способное наносить глубокие порезы. Али еще не понимал, что ему только что вспороли живот, и хотел продолжить бой, но шумная толпа схватила его за руки, и утянула с арены. Забир извернулся, и подсек Асада, ударив того по внутренней стороне колена. Именанд завалился на спину, раскинув руки в сторону и открывшись, когда Забир, сложив руки вместе и образуя «булаву» уже замахнулся и почти успел нанести сокрушительный удар, если бы араб не перекувырнулся через голову, выпустив из рук хопеш, от чего противник ударил по песку. Забир быстро выпрямился, и оттолкнул клинок в сторону, преградив путь к нему собой. Именанду ничего не оставалось, кроме как уйти в защиту, блокируя удары в голову, и никак не отвечая.       Забир, почувствовав наконец, что у него есть шанс победить, сыпал град ударов по Асаду, то в блок, то в живот, то в бока, однако не замечая, что противник медленно, но верно, разворачивает его вокруг своей оси, подбираясь к оружию. Толпа ревела, крича на перебой об обманке, но Забир их не слышал, полностью отдавшись процессу, и «очнувшись» лишь тогда, когда в него прилетел чей-то ботинок. Увидев, что Именанд уже практически подобрался к оружию, он отшвырнул противника в сторону. Асад, недовольный провалом своего плана, клацнул зубами, поднимаясь с песка. Наспех оценив ситуацию, ему в голову пришло неожиданное решение.       Извернувшись от очередной атаки Забира, он бросился не к хопешу, а к брошенному ботинку. Подхватив его, он швырнул им в противника, крикнув «Держи!», надеясь на то, что у того сработает рефлекс, и, к счастью Асада, это сработало. Тогда, не теряя времени, он рванул к хопешу, бросившись вперед, и проехав по песку на животе, хватая клинок, после чего вскочил, и без церемоний, в наглую открывшись, нанес колющий удар в пространство под грудной клеткой, в верхнюю часть брюшной полости разъяренного Забира, надеявшегося перехватить араба, и не дать тому добраться до хопеша.       Именанд рванул клинок на себя, вырывая его из тела противника, и тут же толкнул его, повалив на землю. Забир упал, с трудом дыша, и широко распахнув глаза, после чего замер и обмяк. С ним было покончено, как и, вероятно, с Али, поскольку вряд ли он мог получить качественную медицинскую помощь вовремя, да и вообще получить, будучи в условиях боевых действия, бедности и разрухи.       Сулейман стоял, нахмурившись, и сложив руки на груди. Мустафа ликовал, так его боец победил, а значит, он получит денежное вознаграждение. Именанд поднял руку с хопешем к небу, как победитель, и прошелся по арене, сопровождаемый одобрительным гулом толпы. Затем он подхватил свою отброшенную в сторону рубашку с очками и тряпицу, в которую был бережно замотан хопеш, и подошел к Мустафе. Тот схватил Асада за вспотевшие плечи, от чего у того еле заметно дернулся глаз, поскольку травма левой руки не располагала к прикосновениям, обнял, хлопнув по взмокшей спине, и вывел из толпы, продолжая переговариваться с Сулейманом, уходя.       — Слушай, Асад, откуда у тебя оружие это? — спросил по дороге Мустафа. Именанд убрал с лица налипшие волосы, старательно очищая оружие от крови и песка, периодически вращая в руке клинок, как будто это была просто палка, осматривая его со всех сторон, и проверяя, не осталась ли грязь на рукояти, мешающая при движении. Он время от времени потирал левое плечо, напоминавшее о себе, в отличие от совершенно не тревожащего его синяка на животе, как и с десяток другх, полученных в бою. — В пустыне нашел, — он ухмыльнулся, нагло соврав. — То есть как? — Шел-шел, раз – палка в песке. Я за нее потянул, и вытянул его, — он взмахнул хопешем прямо перед носом Мустафы, от чего тот отскочил, закрыв лицо руками. — Ладно, но кто тебя научил им драться? — Я с бедуинами шел. Один старик и научил, — Асад на ходу сочинял историю обретения клинка, однако этого объяснения почему-то было достаточно для Мустафы.       Мужчина, наблюдая за продолжающимися большую часть дороги манипуляциями Именанда с хопешем, вдруг спросил: — Ты не медик случайно? — С чего ты взял? — Асад искоса взглянул на араба. — Дотошно лезвие чистишь, как врач скальпель. — В какой-то степени ты угадал, — хмыкнул Именанд, дернув плечами, тут же пожалев об этом, — Но не надейся на мою помощь, сейчас я не у дел. К тому же, мне и самому она сейчас не помешала бы. — Почему? Врач однажды – врач навсегда! — Я не говорил, что я врач, — оскалился в улыбке Асад, повернувшись к Мустафе.

***

      Хоффман не знал, сколько времени он провел без сознания, когда все та же старуха привела его в чувства. Подросток сел, растерянно осматриваясь. Он схватился за голову, пытаясь нащупать дыру от выстрела, но, к своему счастью, не обнаружил таковой. Женщина указала ему на фигуру стоящего в дверях Именанда, скучающе смотрящего на происходящее, и подтолкнула юнца, намекая, что пора идти. Лукас встал на ноги, кивнул старухе, и подошел к мужчине.       Выйдя из здания через заднюю дверь, Асад снова двинулся в путь. Он шел целенаправленно, да так уверенно, что его уверенности можно было позавидовать. — Зачем на мне ошейник? — спросил вдруг Лука, догоняя господина. — Это значит, что ты мне служишь. — Как собака. — У тебя не больше прав, чем у собаки. Иронично, не правда ли? — Асад ухмыльнулся. Мальчик затих, нахмурившись. — Что Вы сделали со мной? Почему мне все равно на происходящее? Вы провели мне лоботомию, пока я был без сознания, тогда, при первой встрече? — Понятия не имею, о чем ты.       Вопрос остался без ответа. Хоффман больше ничего не спрашивал, потому что понял, что ему все равно не ответят. А они все шли и шли куда-то до самой темноты.