***
Некоторое время спустя. Где-то в империи Ко. В небольшом и тёмном помещении, освещённом лишь огоньком единственной свечи, находилось двое. Обворожительная женщина держала по-матерински в мягких объятиях черноволосого мальчика лет пяти-шести. Из застывших, безжизненных глаз ребёнка катились слёзы, а обнимающая его красавица легко перебирала длинные, тёмные волосы малыша и что-то говорила тихим, успокаивающим голосом. Эта картина могла бы тронуть многие сердца, но стоило лишь вслушаться в слова женщины, как сразу приходило понимание того, насколько ужасна и лицемерна она может быть. — Я знаю, что ты сейчас видишь, — мягко нашёптывала женщина. — Родные, близкие… Их нет… Плохо, как же тебе плохо… Бедняжка. Этот мир отнял у тебя всё, маленький Маги! Ну же, прекрати сопротивляться своей боли… Ненавидь его! Проклинай! Отвергни свою судьбу и… — такими были последние слова, которые услышал мальчик перед тем, как его поглотили тьма и боль.***
Гёкуэн нервничала. Одна из важнейших деталей её плана была под угрозой. Казалось бы, всё идёт идеально. Недавно родившийся Маги — ребёнок с мягким и податливым разумом, только и оставалось убрать «отвлекающие» элементы. Это действие преследовало сразу две цели: подтолкнуть мальчишку к «падению» и не допустить чужого влияния. Убедить Хакутоку* в необходимости присоединить к империи восточные земли, на территории которых и родился Маги, не самое сложное дело. Продвинуть приказ: ни в коем случае не убивать детей, не достигших двенадцати лет? Уже сложнее, но вполне выполнимо. Послать распределяющими в нужный город верных людей из организации? И упоминания не стоит… Так почему именно сейчас, когда он уже у неё в руках? Что пошло не так? Ведь она лично занялась им! Мальчишка не просыпался вот уже третий день, и большую часть этого времени Гёкуэн могла наблюдать, как разрушается его душа, как остатки светлой рух ребёнка вливаются в мировой поток. Неужели этот план был изначально не выполним? Может ли быть так, что по задумке этого мира, Маги просто не сможет пасть? — Госпожа? — тихий голос прервал ход её мыслей. Вернув на лицо безмятежную улыбку, она жестом призывает девушку продолжать. — Император просил Вас пройти в чайную, — сказала служанка и замерла, ожидая, когда ей позволят уйти. — Позови сюда лекаря. Пусть проследит за состоянием мальчика и сообщит, как только он очнётся.***
Я начала осознавать себя в безмерно тёплом и светлом пространстве. Там было настолько хорошо, что, после принятия самого простого «я есть», не хотелось абсолютно ничего: ни вспоминать себя, ни куда-то двигаться, лишь отпустить все тревоги и отдаться течению. Чёрная бабочка, кажется, останется в моей памяти навсегда. «Ну, что же здесь такого? В мире множество бабочек», — сказал бы кто-то. Но в том месте именно она заставила мой разум вынырнуть из блаженного состояния неведения и буквально забиться в истерике. Она была полным антиподом тому месту: холодной, чуждой, пугающей. Именно её недолгое присутствие заставило меня оглядеться вокруг и понять. Понять, что я сама являюсь маленькой светящейся бабочкой, плывущей в потоке из миллионов таких же сияющих существ, опоясывающем нечто похожее на планету. Потом удалось вспомнить, что я не всегда была бабочкой. Я была человеком. Вслед за первым пришли и другие воспоминания, но они оказались неполными. Ведь у людей должны быть лица и имена, у песен — названия, у народа — язык…***
Неизвестно, сколько времени прошло с моего осознания, но мой, как оказалось, не единственный поток успел совершить несколько оборотов вокруг планеты и пару раз пересечься с другими. За этот период опытным путём узнала, что лететь против течения не представляется возможным и, даже если перестать махать крыльями, тебя не вытеснит из потока, а продолжит нести дальше. После провальной попытки идти против потока, я попыталась сместиться из почти центра к краю светящейся реки, но и тут меня постигла неудача. Каждая такая попытка выпивала просто огромное количество сил: возможность хоть как-то двигаться и заставляла на неопределённое время впасть в состояние, похожее на сон.***
Из очередного такого «сна» меня вывело уже подзабытое чувство холода, только на этот раз к нему примешались злоба и всепоглощающее отчаянье. Некоторое время понадобилось, чтобы найти источник этих неправильных эмоций. На фоне бескрайнего космоса сошлись две противоположности: огромное облако таинственно поблёскивающих чёрных бабочек с двух сторон огибал величественный белоснежный поток, маленькие искры которого исчезают в этой тьме. О, я бы с удовольствием любовалась этим зрелищем, если бы не осознание того, что не могу до сих пор пошевелится, что скоро именно я повторю судьбу тех исчезнувших искорок. То, что происходило после, сейчас вспоминается лишь небольшими отрывками: Один. И облако уже находится вне потока, а вдалеке виден, словно застывший в бесконечном космосе, дворец. Два. Огромный синий человек бережно, словно боясь навредить, сжимает меня в ладонях и осторожно подносит к тёмному сгустку. Три. Вместе с болью, которую доставляют вцепившиеся в меня тёмные щупальца, в сознание вливается поток неясных и трудноразличимых образов…