Скажи мне, где болит?

- Пап! Привет! – в один голос радостно выпалили Стефи и Тенни, как только зашли в палату, забыв о том, что обещали Гризельде и Марианне говорить шепотом. Сама девушка сокрушенно покачала головой и остановилась у двери, со смесью интереса и страха посматривая на мистера Кинга. Тот, бледный, худой, с темными кругами у глаз, в больничной сорочке, похожей на саван, выглядел жутко. И очень старался не морщиться. Марианна не сомневалась: он любил своих детей, но всё же сейчас, когда его голова имела весьма нездоровое состояние и болела, шумные малыши явно приносили лишь дискомфорт… Кинга уложили в больницу. Зашили рану, обследовали всего вдоль и поперек. Бедняга, в самом деле, получил сотрясение мозга. Имелись еще сильные ушибы на плечах. Лечащий врач – громкий и веселый мистер Гроу – был давним приятелем Кинга. Они еще в университете вместе учились, потом иногда встречались на разных медицинских конференциях и съездах. Гроу, рассказывая Гризельде о состоянии её сына, заметил, что Боггу крупно повезло. - Ты мог бы убиться, дружище, - он подмигнул пациенту. – Упасть с высоты собственного роста, да с такого, как твой – это опасно. Сколько в тебе? По-прежнему шесть с половиной футов? - И еще два дюйма, - хмыкнул Богг, неодобрительно хмуря брови. Гроу расхохотался: - Ну да! Забыл! Ты ж известная каланча! Кинг недовольно скривился, прижав ладонь ко лбу. Его коллега тут же извинился и перешел на шепот. Боггу был прописан постельный режим, тишина, покой. То же рекомендовали продолжить дома, после выписки, хотя бы недели две. Доктор Гроу, закончив свой рассказ, пожал руку пациенту, поцеловал пальцы Гризельды Кинг и подмигнул Марианне – девушка даже дернулась от неожиданности. Когда врач и медсестра ушли, Тенни без колебаний полез на кровать, чтоб обнять отца. Стефи сдержано стояла рядом, крепко сжимая в руке большой пластиковый стакан с крышкой. - Спасибо, клоп, – пробормотал Богг, получив объятие и поцелуй от сына, и поднял бровь на дочь. – А вы, юная леди? - Вот. Это тебе. Йогурт, - протянула девочка и передала ему стакан. – Там много свежих ягод. Витамины. Это полезно. Мы сами сделали. Марианна научила. - Марианна , - низко повторил Богг, неласково глядя на новую няню. - Марианна Фэйфилд, - кивнула девушка, стараясь говорить твердо и не показывать, что волнуется. – Мы ж так и не познакомились… - Правда? – хмыкнул Кинг, плотней сдвинув брови. Марианна невольно глянула на повязку из марли и пластыря на его голове. - Пей йогурт, - строго приказала отцу Стефи, сложив руки на груди. - Без вариантов? – осведомился мужчина. - Без вариантов, - она тряхнула головой – её хвостики забавно дернулись, и Кинг не мог не улыбнуться. Марианна удивленно моргнула – улыбка сделала резкое и суровое лицо мужчины мягче и моложе. Похоже, сейчас она увидела того доктора, который умел ладить с детьми. Он, между тем, послушно выпил йогурт. - Ты не злись на Марианну. Она ж думала: ты бандит, - заговорил Тенни. – Она нас защищала. Она крутая! - Папа не злится. Правда, Богги? – сладко улыбаясь, осведомилась миссис Кинг. – Если бы ты знал, как хорошо Марианна ладит с малышами. И мне такая подмога! Кстати, мы испекли тебе печенье, - извлекла из своей огромной холщовой сумки картонную коробку, в которую сложила то, что настряпали за утро. – С миндалем и изюмом. Это рецепт Мари. Тебе понравится. У мужчины вид был такой - «готов пока всё терпеть». Марианну Фэйфилд это пока вполне устраивало. Кинг хрустнул одной печенькой, угрюмо пожевал, буркнул: - Спасибо, вкусно. - Ты когда домой вернешься? – спросил Тенни, водя игрушечной лодочкой по длинной руке отца, лежавшей поверх одеяла. Марианна, слегка прищурившись, заметила на ней шрам от довольно глубокой раны, чуть ниже локтя. - Еще неделю тут буду. Врачи должны следить за моей головой, - Кинг с несчастным видом уничтожил еще одно печенье; Марианна улыбнулась – почему-то этот хмурый парень сейчас выглядел забавно: взлохмаченные волосы, перекошенная больничная сорочка. - А как будут проверять? – Тенни задал следующий вопрос. - Ну, есть специальные аппараты… - А ты теперь глупый? Кинг удивленно поднял одну бровь. - Бабушка сказала, что у тебя теперь дыра в голове. - И что? – в голосе Богга проявилось рычание, и он сердито покосился на мать, которая, мило улыбаясь, как ни в чем не бывало, сидела в своем кресле и смотрела, как сын общается с детьми. - Через дырку мозги могли выпасть, - деловито объяснял Тенни. - Ты такой дурак! – выпалила Стефи, хлопая брата по спине. Прежде чем кто-то что-то успел сделать, малышня разожгла войну на кровати больного. Теперь Кинг не выдержал, скривился в крайнем страдании, откинулся в подушки, закрыв уши ладонями. Марианна услышала, как он хрипло стонет. Гризельда быстро взяла детей за руки, толкнула их к Марианне. Девушка перехватила малышей, повела на выход, обещая показать каталки и больничный сад… - Что теперь делать? – спросила она позже у миссис Кинг, когда они садились в машину, чтоб ехать домой. - Что? Ничего. Всё будет так, как мы решили. - Кто мы? - Я и ты, милая. Ты остаешься у нас. - А ваш сын… - Ему сейчас не до войны со мной или с тобой. Он – в больнице, его голова трещит, спина болит. Я ему сказала, что теперь ты мне нужна, как никогда. Так что… - Вы ж говорили, что его месяц не будет. - Он сказал, что командировку пришлось перенести… он, кстати, искал ключи от бара, когда ты на него напала, - хихикнула Гризельда, усаживая детей в кресла. – Вот и хорошо. Будет особый рефлекс при желании выпить. - Он часто пьет? – осторожно спросила Марианна, заводя мотор. - О, нет, что ты… Богги пьет так же часто, как и другие мужчины. Но я все равно не особо этим довольна. А тогда он хотел хлебнуть коньяку, потому что замерз, пока ехал домой… - А папа всегда мёрзнет, - выдал вдруг Тенни. - Юный мистер, вам слова не давали, - строго заметила Гризельда. Парнишка надулся, Стефи торжествующе усмехнулась, а Марианна улыбнулась, видя всё это в зеркало заднего вида. Она нажала «газ», подумала «будь, что будет», и уютный белый Рено тихо покатился со стоянки… * Странная вещь. Жизнь Марианны на какое-то время стала спокойной и даже радостной в доме-замке, под тенью старого леса. Ей нравилось слушать добродушную болтовню Гризельды Кинг, помогать ей по дому и возиться с детьми. А малыши всё больше и больше доверяли ей, впускали в свои игры и мысли, делились фантазиями и открытиями. После школы они много времени проводили в саду. Копались на клумбах, подрезали кусты. Марианна скачала из интернета пару книг о растениях, читала сама и рассказывала детям, стараясь подавать информацию в виде сказок и забавных историй. Малыши, как им и следовало, интересовались всем: и растениями, и птицами, и погодой, и прочим. Задавали сто вопросов и требовали ответов в два раза больше. И по их глазам Марианна видела, что они любят её. Это невероятно радовало, делало жизнь светлой и легкой. Марианна была нужна, заботилась о слабых, хрупких существах, и сама уже не представляла, как раньше жила одна. Стефи уже не дулась, Тенни не стеснялся. Марианна всё чаще и чаще оказывалась в их теплых объятиях и получала от детей искренние поцелуи. И то, что скоро в доме должен был появиться их хмурый отец, не особо её волновало. В конце концов, он был не таким уж страшным существом, которым поначалу представлялся… - Да, малыши очень милы. А Гризельда – славная добрая дама. Правда, она всё хитрит что-то, но всё же, - делилась Марианна впечатлениями с Донной и сама за собой заметила, что уже не имеет желания оттягать сестру за уши за то, что «сунула» её к Кингам. – Может, нам как-нибудь свести твоих детишек и мою малышню? Может, завтра? На игровой площадке в парке? Я бы привезла их к одиннадцати? - Ой, было бы здорово! – Донна захлопала в ладоши. – Только не завтра. Завтра мы с Санни и мелкими едем к его родителям. Давай в воскресенье. Это послезавтра. - Договорились… * Одним вечером дети показали Марианне маленькую тайную дверь за шкафом в их спальне. Она вела в еще одну комнату, небольшую, с узким окном под потолком. Там было уютно, кавардачно, пахло цитрусовыми – из-за разбросанных по углам апельсиновых и мандариновых корочек. Стены комнатки украшали сотни фантиков от конфет, обрывки разноцветных лент, приклеенные прямо на обои, мелкие пупсы на шнурках – такие, какие часто вешают на зеркало в машину. На небольших полках валялись разные игрушки – куклы, новые и старые, кораблики, машинки, кубики и прочий детский скарб. - Нам папа её сделал, - шепотом сказал Тенни. - Что сделал? – не поняла Марианна, рассматривая деревянную люстру в виде стрекозы. - Нашу нору. И эту люстру – тоже. - Это для того, чтоб мы могли прятаться и не слышать, как они с мамой… ну, спорят, - сказала Стефи, невесело хмыкнув. – А твои родители? Они спорят? - Нет. Моя мама умерла. Давно-давно, - ответила Марианна. - Ой. Давно-давно? – испуганно переспросила девочка. – Ой, прости, - и она закрыла рот руками. - Мне было семь лет, - девушка печально улыбнулась. – И не извиняйся. Ты же не знала. Сама она сейчас вспоминала, какие отношения были у родителей. Наверное, их стоило назвать чудесными. Отец любил мать, готов был на руках носить. И жизнь, казалось, всегда будет светлой и счастливой. А потом… - А почему она умерла? – это Тенни потянул Марианну за рукав. - Разбилась, на машине. Был вечер, дождь, авто занесло под грузовик… - Наша мама тоже была в аварии. Даже не раз. Она на мотоцикле любила ездить, - сказала Стефи. – У неё шрамы есть. На спине и ноге. Она мне показывала… А у тебя есть шрамы? Марианна хотелось узнать побольше о маме детей, но пока пришлось отвечать на вопрос. - Шрамы? О, ну вот у меня тут шрам, - она подтянула штанину джинсов выше, чтоб показать белую отметину на голени. – Это я через забор как-то перелезала, ободралась. Крови было мно-ого. - Как у папы? – спросил вдруг Тенни. - Что? - Ну, у папы из головы много крови вытекло. У тебя тоже много вытекло? - Нет, у меня было поменьше, - усмехнулась Марианна. – А ваша мама… - Не надо про неё спрашивать, - нахмурилась вдруг Стефи. – Она плохая. Девушка даже дернулась, услышав такое заявление от семилетней девочки. - Разве… как же? Ну… Это вам папа сказал? – осторожно спросила Марианна, поглаживая насупленную девочку по голове. - Нет. Папа про неё ничего плохого не говорит. Я сама знаю. Я видела, как она… ну, - тут вдруг Стефи не выдержала, всхлипнула, укусила свой кулак, а на глаза её навернулась слезы. Растерянная Марианна потянула малышку к себе, прижала. Тенни, увидав, как плачет сестра, тоже захныкал и полез обниматься. - О, малыши, - пробормотала девушка, обнимая детей. – Что случилось? Всё же было хорошо… - Я просто вспомнила. Было страшно, - забубнила Стефи в грудь Марианны. – Теперь всё хорошо. - А что было? - Пусть он уйдет, тогда расскажу, - шепнула Стефи. – Он маленький, он ничего не знает. Ему и не надо. Она шептала, но получилось всё равно громко, и Тенни, всё услышав, приготовился зареветь громче. И как бы ни хотелось Марианна услышать историю Стефи, но нужно было успокоиться малыша. - Ну, разве моряки так себя ведут? – строго спросила девушка, тронув парня за нос. – Почему у тебя вода в глазах, юнга? Вода должна быть только за бортом! Тенни тут же собрался, перестал кривиться, еще немного похныкал и улыбнулся. - Так держать! – бодро сказала Марианна…